Наталия Вико 10 страница

- Я вернулся, - сообщил Бернар, свалив кучу сухих веток у огромного валуна, - к вашей несомненной радости, - повернулся к Ирине, - которую вы даже не пытаетесь скрыть. – Предлагаю всем выпить по бокалу вина по случаю моего возвращения! - крикнул, привлекая общее внимание бутылкой вина, извлеченной из корзинки и поднятой над головой. Призыв на этот раз был услышан. Подошли Жак и Мари, а откуда-то из-за кустов появился Виктор – взлохмаченный, худощавый, длинноногий и оттого похожий на кузнечика, молодой человек, предпочитавший проводить время в уединении. Выпив вина, все, наконец, расположились вокруг костра, разожженного общими усилиями, что дало Бернару возможность вернуться к задуманному.

- Друзья мои! – вдохновенно начал он. - Представьте, что все мы - на необитаемом острове, который через несколько часов, нет, пусть даже через час, накроет гигантская волна. Помощи ждать неоткуда, и все мы неизбежно погибнем…

- Фи, мон шер, как это грубо! - капризно скривила губы пухленькая Мари. - Жак, милый, - прижалась к приятелю, - когда заметишь волну, помоги мне забраться на валун, а то я боюсь промочить ноги.

- Мари, можно попросить тебя не перебивать! – недовольно воскликнул Бернар. - Дослушай до конца. Обещаю, что будет интересно. И потом, кто знает, возможно, ты присутствуешь сейчас…

-…на первом сеансе будущего мэтра психиатрии, - со смешком подхватил Жак, - и еще будешь гордиться знакомством с ним.

- А не хочешь слушать, - продолжил Бернар, бросив выразительный взгляд на приятеля, - просто помолчи и… посчитай звезды, - указал рукой в небо, уже усыпанное мерцающей алмазной россыпью.

- Да-да, Мари, это же, право, интересно, - поспешно сказал Жак, обнимая девушку за плечи.

- Я лучше бы... - недовольно начала Мари.

-...считала звезды, отраженные в моих глазах, – улыбнулся Жак и чмокнул ее в висок.

- Ну и пожалуйста! - обиженно вывернулась та и пересела к Ирэн на плед, расстеленный на траве рядом с кустом, обсыпанным мелкими душистыми цветами.

- Давайте все же послушаем Бернара, - предложил Виктор, который пристроился на небольшом пеньке, настолько низком, что его худые ноги в огромных ботинках казались сложенными в три раза.

- Итак, - Бернар благодарно взглянул на Виктора, - все же представьте, что через час никого из нас не станет, - сделал паузу, давая всем возможность осмыслить масштаб трагедии. - И рядом нет священника, который бы выслушал наши предсмертные исповеди и отпустил грехи.

Мари хмыкнула.

- Поэтому покаяться мы можем только друг перед другом, - обреченно продолжил он. - Давайте же вытащим из тайников памяти самые тягостные свои ошибки, которые как занозы сидят в нашем подсознании, даже когда нам кажется, что они забыты, - посмотрел на Ирину.

- Скажу честно, - вступила в разговор Мари, - за час до смерти я бы не каялась, а постаралась получить удовольствие от этого часа. – А как ты, Жак? – с манящей улыбкой посмотрела на приятеля, который тут же поспешил пересесть к ней и обнять за плечи.

- Черт возьми! – возмутился Бернар. - Неужели единственное, о чем вы способны думать в свой предсмертный час, это как успеть... - оборвав себя на полуслове.

- Смею тебя уверить, Бернар, не всякий в свой последний час будет готов на это, - огрызнулась Мари. – Правда, милый? – заглянула в глаза Жака, который свободной рукой шарил в корзинке в поисках новой бутылки вина.

Ирина сидела, опустив глаза, отрешенно покусывала травинку и уже сожалела, что согласилась сюда приехать. Эта компания богатых и беззаботных молодых французов, ее сверстников, которые, похоже, не знают, как убить время, казалась ей странной именно своей беззаботностью, отстраненностью от реальной жизни, в которой происходят войны и революции, льется кровь, разрушаются и создаются государства. Они никогда не теряли близких, не голодали и не подвергались насилию. От скуки пытаются создавать умозрительные проблемы и также умозрительно их решать. Как можно понять истинное значение слов «предсмертный час», не прочувствовав обожженной душой? Хотя, если честно, сюда она поехала именно потому, что после пережитого за последние годы, ее преследовало навязчивое желание сбросить старую кожу воспоминаний, скользнуть гибким телом по земле и спрятаться где-нибудь от мыслей о прошлом и кошмарных снов, вновь и вновь приходящих по ночам терзать беззащитный мозг. Ей, как в детстве, хотелось, чтобы однажды появился сказочный принц, который бы поднял ее сильными руками, принес домой, снял с нее и спрятал подальше старую израненную змеиную кожу, позволив превратиться в принцессу, окруженную любовью, лаской и добротой. Нельзя только, чтобы принц спалил старую кожу в огне, потому что тогда она, наверное, сразу умрет, лишившись возможности хоть иногда, ночью, завернувшись в серебристую чешую, ненадолго снова превращаться в Ирину из прошлой жизни, только для того, чтобы помнить: все хорошее может вдруг оборваться и надо радоваться каждому счастливому дню, подаренному Господом.

"Впрочем, - Ирина усмехнулась своим мыслям, - персонажем сказки, помнится, была лягушка. Откуда же пришло в голову сравнение со змеей? Возможно, мне просто не хочется быть лягушкой во Франции, потому, что французы, - бросила взгляд на Бернара, - поступают с лягушками так бесчеловечно. А горячо любимые русские народные сказки, внушившие, что добро всегда побеждает зло, оказались ложью, - грустно подумала она. - Возможно, светлой, но ложью. Нельзя победить зло вокруг. Единственное, на что способен человек, - победить зло в себе самом».

- Ну, вот что, друзья! – услышала недовольный голос поднявшегося с места Бернара. – Решайте: или мы сейчас играем, или превращаем все в заурядный пикник, допиваем вино, едим сэндвичи, после чего расходимся спать. - Ну что? – обвел всех строгим взглядом.

- А что, правда, давайте сыграем, - поддержал приятеля Виктор, вытягивая к огню и потирая затекшие ноги.

- Итак? - Бернар остановил взгляд на Жаке.

- Делай как знаешь, - отмахнулся тот, и продолжил возбужденно нашептывать что-то на ушко Мари, которая слушала, опустив глаза.

- Тогда, пожалуй, с тебя и начнем игру, дорогой Жак, - ехидно сказал Бернар. – Как с самого игривого. Поднимайся и становись с той стороны валуна у обрыва.

- И почему это обязательно надо встать именно у обрыва? - проворчал Жак и, подмигнув Мари, неохотно отпустившей его руку, не спеша обогнул валун, приблизился к краю, осторожно заглянул вниз и тут же отпрянул, изобразив испуг на лице.

Бернар подошел к приятелю, извлек из кармана небольшую флягу, налил в колпачок какую-то жидкость и протянул Жаку:

- Выпей. Настой из трав. Для расслабления, - пояснил, заметив недоумение на лице приятеля.

Жак одним глотком опорожнил колпачок.

- Фу, какая горечь! - смешно поморщился.

- Теперь встань ко мне лицом, спиной к бездне, - нарочито мрачным голосом приказал Бернар.

«Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом», - чуть не засмеялась Ирина, с интересом наблюдая за сценкой.

Жак, перестав гримасничать, снова подошел к краю, еще раз, осторожно наклонившись, заглянул туда, потом развернулся и встал лицом к Бернару.

- Нет, еще ближе к краю, - потребовал тот.

Жак послушно сделал полшага назад. Все притихли.

- А теперь смотри мне в глаза, - приказал Бернар. - За твоей спиной – сме-ерть! – протянул загробным голосом, делая перед лицом приятеля медленные пассы руками, словно стараясь окутать гипнотической пеленой. - Вспомни свою жи-изнь, - затянул заунывно-театральным голосом, войдя в роль то ли мага, то ли гипнотизера-самоучки. - Вспо-омни, что ты успел сделать низкого, недосто-ойного? Вспо-омни самое стра-ашное прегрешение, которое, как ужа-асное чудо-овище, затаи-илось на дне твоей души-и. Вызови его и покажи мне-е. Но если ты покривишь душо-ой, суровый маятник вре-емени столкнет тебя в бе-ездну... Так что му-учает тебя? Говори-и... И я помогу тебе-е...

Жак, который вначале дурашливо улыбался и пытался гримасничать, вдруг застыл, глядя в глаза Бернару. Его лицо, освещенное бледным светом луны и отсветами от костра, приобрело неестественные подрагивающие очертания.

"Странные люди", - думала Ирина, снисходительно наблюдая за происходящим. Она знала об увлечении Бернара психиатрией, в том числе модным гипнозом, однако не могла представить, что сама согласилась бы добровольно раскрыться перед посторонними людьми. И потом, она с недоверием относилась к психологическим опытам и любым вмешательствам в психику человека, особенно если этим занимаются непрофессионалы. «Вынь свой мозг со всеми мыслями и дай на время покопаться в нем другому, а тот что-то подкрутит, подправит и... вернет на место…а что потом?»

Вспомнился случай, о котором когда-то говорил весь Петербург. К молодому - около тридцати пяти лет, - но уже известному психиатру профессору Иванцову обратилась супруга одного высокопоставленного лица, которую мучили сильнейшие приступы астмы. Она предчувствовала, что скоро умрет и ей ничего уже не поможет. Однако профессор стал убеждать ее в обратном. Та все же не верила и тогда молодой, пышущий здоровьем Иванцов твердо пообещал, что она умрет в один день с ним. И что же? Женщина выздоровела. Без лекарств, без видимых причин - болезнь ушла. Прошло пять лет и она решила поздравить врача с новым девятьсот шестнадцатым годом и еще раз поблагодарить за чудесное исцеление. "К сожалению, сегодня утром профессор трагически погиб - поскользнулся и попал под трамвай. Мы скорбим вместе с вами..." - ответили ей по телефону. Несчастная едва сумела дойти до дивана и через несколько минут умерла от сильнейшего приступа астмы. Если бы не позвонила, возможно, жила бы еще много лет...

- Мое детство... – услышала Ирина сдавленный голос Жака. - Мать... – казалось, он вот-вот расплачется. - Она была очень красива и добра... Я так любил ее... и... - голос вдруг сорвался, - любил... и предал... Да, да, предал... Отец... - в голосе Жака послышался испуг. - Я всегда боялся его… Он меня бил... Да бил! – обиженно вскрикнул фальцетом. - Но я его уважал… Да, уважал… Хотел быть на него похожим... Таким же сильным... Еще был сосед... приятель отца… жил в доме напротив… я его ненавидел… отец проводил с ним времени больше, чем со мной, а я... – на глазах блеснули слезы, - я так нуждался во внимании отца... - опустил голову и замолчал.

Бернар махнул рукой Ирине и Виктору, чтобы подошли. Ирина отрицательно помотала головой - ей вовсе не хотелось участвовать в глупой игре. Бернар снова настойчиво помахал и бросил умоляющий взгляд. Ирина неохотно поднялась вслед за Виктором, подошла и остановилась в полушаге от Жака, глаза которого были широко раскрыты, а взгляд… ей показалось, у него не было никакого взгляда. Только расширенные темные зрачки.

- Жак! Слушай меня! – продолжил сеанс Бернар. - Я - твой отец.

Ирина заметила, что Жак напрягся.

- Рядом - твоя мать. Возьми ее за руку, - соединил руки Жака и Ирины, которая почувствовала, что его ладонь холодна и влажна, а пальцы безвольно расслаблены.

- А рядом – сосед, - движением головы приказал Виктору стать ближе. - Мы все здесь. Перед тобой. Ты - мальчик, каким был тогда…

Ирина почувствовала неожиданный озноб.

"Наверное, похожее состояние испытывают актеры, выходя на сцену перед зрителями, - вроде это ты и будто уже не ты, - подумала она. - Однако актеры играют известные им роли, повторяют заученные слова, отрепетированные движения и жесты. А здесь разыгрывается пьеса, в которой, похоже, никто, в том числе и режиссер, не знает, что произойдет в следующий миг. Да и пьеса ли это?" - пристально посмотрела на Жака, который покусывал пухлые губы, обрамленные тонкой полоской усов, и только сейчас разглядела трогательную родинку на кончике его носа.

- Ну, рассказывай, негодник, что ты видел? – грозно спросил Бернар-отец.

- Я… пришел домой раньше обычного, - голос Жака стал срываться - совсем как у подростка в переходный возраст. – Тебя дома не было. Я услышал голоса… за дверью спальни, - наклонил голову набок, словно вслушивался в тот разговор. – Потом… приоткрыл дверь и... – замолчал, словно испугавшись говорить дальше.

- И что ты там увидел? – рассерженным голосом спросил Бернар-отец. – Говори же, щенок!

- Там были мама и... сосед, - с трудом выговорил Жак.

- И что же они делали? – Бернар-отец угрожающе надвинулся на сына.

- Они… они… он... обнимал маму... – по лицу Жака потекли слезы, - говорил, что любит... давно любит и... целовал... целовал... целовал... - прикрыв глаза, начал мотать головой из стороны в сторону, словно какая-то неведомая сила изнутри толкала его, заставляя делать непроизвольные движения.

Бернар, наклонившись к уху Виктора за спиной Ирины, что-то шепнул. Ухмыльнувшись, тот кивнул и неожиданно со словами: "Я так люблю тебя, крошка, так давно люблю!" - вдруг обхватил ее длинными цепкими руками и стал притягивать к себе.

- Ах ты, шлюха! Да тебя убить мало! – вдруг закричал Бернар.

В первый момент Ирина растерялась, ошеломленная неожиданным, бесцеремонным прикосновением чужих рук и хлестким как пощечина окриком но, увидев прямо перед собой приоткрытый похотливый рот Виктора с мелкими неровными зубами, оттолкнула «соседа» с такой яростной силой, что он потерял равновесие, начал падать, раскинув руки, опрокинул Жака, а тот, мертвой хваткой вцепившись в кисть руки Ирины, увлек ее за собой…

Короткий полет, отчаянный пронзительный крик то ли Жака, то ли Виктора, удар о поверхность воды – жесткую и холодную, чьи-то руки, хватающие и тянущие вниз, тяжелая ткань длинного платья, вода, неумолимо хлынувшая в рот, жаждущий глотка воздуха и отчаянная мысль о том, что неужели это все, и жизнь заканчивается так неожиданно глупо и скоро!?…

 

* * *

… - Ну, слава богу! Кажется, приходит в себя, - услышала она голос Ники, такой чудесный и добрый.

«Наконец-то мы вместе», - подумала Ирина умиротворенно, ощутив тепло рук, растирающих ее ладони.

- Мадмуазель Ирэн, вы меня слышите?

«У Ники такой удивительный голос, - подумала она отрешенно и расслабленно. - Но почему он называет меня мадмуазель?»

- Теперь, идиоты, быстро несите девушку в дом!

«Ники почему-то сердится», - отметила удивленно.

Почувствовала неловкое прикосновение нескольких рук, которые неумело попытались оторвать ее от земли.

– А, лучше отойдите, от вас толку, как…

«Снова голос Ники… решительный и надежный… и сильные, настоящие мужские руки …пусть несет, куда хочет… Наконец-то мы снова вместе…» - успела подумать Ирина и вновь проваливаясь в небытие…

 

* * *

 

Ирина открыла глаза… Потолок с лепниной и росписью, изображающей пухленьких, розовощеких амурчиков, игриво целящих стрелы в полураздетую, дородную женщину, которая, судя по радостно-ожидающему выражению лица, более всего была бы недовольна, если бы стрелки промахнулись.

Повернула голову…

Огромный камин с жарко потрескивающими поленьями. Отсветы пламени, исполняющие необузданный варварский танец на стенах и потолке, отчего все предметы в комнате превратились в живых участников огненного ритуала.

«Господи, где я? - вдруг осознала, что находится в незнакомом месте, и приподнялась на кровати, огляделась по сторонам, откинула одеяло и вскочила, только сейчас заметив на себе чужую атласную полосатую пижаму со слишком длинными рукавами. Машинально начала подворачивать рукава, потом штанины, пытаясь вспомнить, как здесь очутилась. Память, чуть покапризничав, все-таки выдала все, вплоть до падения с обрыва, а потом почему-то начала привередничать, отказываясь вспоминать хоть что-нибудь еще.

- Эй! Есть тут кто-нибудь? – позвала нерешительно, глядя в сторону массивной двери с резными львиными мордами, застывшими в добродушной улыбке. Повторила громче, потом еще громче.

Дверь дрогнула и приоткрылась.

- Позвольте, мадмуазель? – спросил по-французски из-за двери… Ники!?

- Да, - выдохнула Ирина и опустилась на кровать, впившись взглядом в дверь.

В комнату вошел незнакомый мужчина лет сорока, среднего роста, с небольшими аккуратными усиками, держа в руках поднос с серебряным, старинным кофейником и чашками, подошел к кровати и поставил поднос на столик.

- Я подумал, вы проснетесь голодной, - с улыбкой откинул салфетку, под которой скрывались бутерброды, украшенные листьями свежего салата.

При виде незнакомца Ирина сначала хотела нырнуть под одеяло, но передумала, вспомнив, что на ней уже надета чужая пижама.

- Кто вы и как я здесь оказалась? – глянула настороженно.

- Простите, мадмуазель Ирэн, я не представился, - смутился мужчина. - Мое имя Николя. Граф Николя Тарнер, старший брат... – поморщился, - известного вам Бернара. Очень рад знакомству с вами, - приветливо улыбнулся.

Ирина потерла виски похолодевшими пальцами, с трудом заставив себя улыбнуться в ответ.

«Наваждение, - в смятении думала она. – Другой человек, а… голос… голос Ники...»

- Мне, кстати, недавно довелось познакомиться с вашим дядей, мсье Яковлевым, который произвел на меня самое благоприятное впечатление. Позволите присесть? – указал головой на кресло.

Ирина едва заметно кивнула.

«Не может быть! – убеждала она себя. – Этого не может быть! – впившись пальцами в колени, как завороженная, смотрела на хозяина.

Дверь со львами снова приоткрылась и оттуда выглянула кудрявая голова Бернара, во взгляде которого плескалась мольба о прощении.

- А-а, вот и наш любитель психологических игр, - Николя повернул голову в сторону двери. – Вы позволите ему зайти, мадмуазель?

Ирина сидела неподвижно, впитывая звуки его голоса.

- Только для того, чтобы просить у вас прощения, - пояснил Николя.

Ирина, наконец, осознав смысл сказанного, кивнула.

- Простите меня, - чуть слышно сказал любитель психологических опытов, который, потупив голову, продолжал стоять у входа.

- Надеюсь, ваши приятели выплыли? – она посмотрела на Бернара, в присутствии старшего брата словно превратившегося в нашкодившего мальчишку и оттого как будто ставшего ниже ростом.

- Выплыли, выплыли, - ответил за брата Николя. – Глубоко только у обрыва, а за поворотом реки - отмель. Они туда выплывали наперегонки. Я даже подумал, что господа устроили соревнования в вашу честь, но оказалось, - он бросил жесткий взгляд на Бернара, - вас они тоже сделали участницей заплыва. И, похоже, помимо вашей воли. Кстати, а почему мой брат не участвовал? – поинтересовался у нее Николя.

Ирина слегка улыбнулась, почувствовав, что, наконец-то, начинает приходить в себя.

- Видите ли, граф, тот заплыв был пробным, поэтому состав участников оказался неполным. К моей досаде, - она бросила насмешливый взгляд на Бернара.

Николя, в глазах которого мелькнули веселые огоньки, вопросительно смотрел на Ирину.

- В последний момент ваш брат почему-то отказался, хотя "суровый маятник времени", как он сам изволил выразиться, вроде бы качнулся и в его сторону тоже, - пояснила насмешливо.

Николя, с трудом сдержав улыбку, перевел взгляд с Ирины на потупившегося младшего брата.

- Ну да. Бернар всегда предпочитает выступать в роли рефери. Впрочем, теперь, мадмуазель, вы - моя гостья, что, несомненно, убережет вас от участия в психологических этюдах. Да, Бернар? – строго спросил он брата, который лишь молча смотрел исподлобья.

 

* * *

 

- Видите, как случается в жизни. Вы из далекой России. Я из Франции. Мир должен

был рухнуть, чтобы мы встретили друг друга...

У Ирины перехватило дыхание. Чуть помедлив, она осторожно подняла глаза. Николя не отвел взгляд...

Кто скажет, что происходит, когда встречаются взгляды мужчины и женщины? Как назвать чудо проникновения в глубины казалось бы чужой души за те мгновения, пока разум, не успев вспомнить о приличиях, еще не опустил занавес благопристойности и морали? Как возникает неумолимое притяжение - из которого рождается страсть?...

Вода в реке отливала серебром. Веяло прохладой. В воздухе стоял пряный запах трав. "Мир должен был рухнуть, чтобы мы... обрели друг друга", - пронеслось в голове Ирины. - Такой же голос... Те же слова... Другой человек... Другой язык... Но голос, тот же голос..."

* * *

 

Быстрые шаги за спиной заставили ее напрячься. Пальцы непроизвольно сжались в кулачки. Бернар грубо схватил ее за локоть и развернул лицом к себе.

- Думаешь, я ничего не понимаю? Строишь тут из себя! А ты… ты… ты - как все! Слышишь, как все! – отчаянно выкрикнул он.

- Мне не нравятся твои игры, - с трудом сдерживая ярость, медленно произнесла Ирина и резким движением высвободила руку. – Даже не приближайся ко мне!

 

* * *

 

В Париж они с Николя приехали на рассвете. Солнце еще не поднялось над крышами домов, хоть небо уже украсилось сияющим ореолом. Птицы оживленно переговаривались, радуясь приходу нового летнего дня. Ажурный Нотр-Дам в утренней дымке казался огромным кораблем из потустороннего мира, ненадолго зашедшим в земную гавань, да так и застывшим зачарованно у причала, наблюдая за многоголосой жизнью, бурлящей за бортом. Подъехали к старинному дому из белого камня с ажурными балконами на набережной Сены.

- Вот здесь я живу, - Николя повернулся к Ирине.

- Красивое место... – она посмотрела по сторонам, потом бросила взгляд на Николя, не зная, как вести себя дальше.

- Позавтракаем вместе? – Николя накрыл ее ладонь рукой.

- Ты уверен, что тебе это надо? – испытующе заглянула ему в глаза, пытаясь прочитать правдивый ответ, хотя сама точно не знала, какой ответ хотела бы там увидеть.

- Я еще никогда не был так уверен, что именно этого хочу! - он выскочил из автомобиля, обежал его спереди, открыл дверь и протянул руку, помогая Ирине выйти, а потом потянул ее к входу в дом, бросив недоуменный взгляд на невесть откуда взявшуюся седую цыганку, сидящую на ступенях.

- Мадам! – цыганка обнажила в улыбке белые не по годам зубы.

Ирина приостановилась.

- Не пожелает ли мадам, чтобы я погадала достопочтенному господину? – указала взглядом на Николя.

- Нет! – нахмурился Николя. - Не верю я в эти фантазии, - попытался двинуться дальше.

- Прошу тебя, Николя! – Ирина придержала спутника за рукав. – У нас в России, коли хочешь знать, принято прислушиваться к гаданиям, а гадалок одаривать. Ну, же, прошу тебя, - глянула жалобно.

- Хорошо, Ирэн, только ради тебя, - он неодобрительно покачал головой и повернулся к цыганке.

-Ты знатного рода, я вижу, - напевно сказала та, внимательно рассматривая линии на его ладони.

Снисходительная усмешка, скользнувшая по лицу Николя, говорила, что, по его мнению, об этом можно было догадаться не только по руке.

Гадалка слегка сжала ладонь, чтобы линии стали более четкими, и присмотрелась.

- Вижу, жизнь ты не любишь, - сказала скорбно. Оттого путешествуешь много.

Николя взглянул вопросительно, видимо, не уловив связь.

-Все у тебя есть, - продолжила гадалка. - Только… беден ты, - сказала, будто пожалела.

- Беден?! Я?! Да вы шутите, мадам? – отнял ладонь, отошел на шаг и бросил укоризненный взгляд на Ирину, заставившую слушать всякий бред.

Она же, напротив, застыла на месте, напряженно всматриваясь в гадалку.

- Умей не только слушать, но и слышать, - назидательно продолжила та. - В полный бокал много не нальешь, потому что он - полон. Богат не тот, кто много имеет. Богат тот, кто много другим дает. Чем больше отдашь - тем больше сможешь принять. Если любишь, люби так, как хочешь, чтобы тебя любили. В этом радость. А жизнь людская коротка. Потому, спеши любить - никто не знает, сколько кому осталось.

-Даже вы, мадам? – насмешливо спросил Николя.

-Даже я, - опустила она глаза. - Маги лишь обозначают дороги. Выбирать путь – собственное дело человека. Потому древние и говорили: «Живи сегодня»…

 

* * *

 

- Красиво, - Ирина отошла от окна гостиной.

- Располагайся, - Николя указал взглядом на строгий, в английском стиле диван. – Я сейчас разожгу камин, чтобы стало уютней, - он чиркнул спичкой. - И будем завтракать.

Веселый язычок пламени побежал вверх по древесной коре, которая, обреченно вздохнув, выпустила скупую струйку сизого дыма.

Ирина опустилась на край дивана – жесткого и неприветливого, который всем своим надменным видом показывал, что он не какой-то там легкомысленный пуфик или безродная кушетка, на которой позволительно бесцеремонно развалиться в домашнем халате, а что он – мебель важная и солидная и на нем пристало сидеть чинно и непременно с прямой спиной.

- Я хотела бы умыться и привести себя в порядок, - она вопросительно взглянула на Николя. - И одежда в пыли.

- Конечно, конечно! – забавно всплеснул тот руками. – Я сам должен был предложить. Ванная направо по коридору, третья дверь. Халаты в шкафу. Через час придет прислуга и почистит платье. Можешь принять душ или, если хочешь, ванну. Я пока еще не знаю твоих привычек. Нет, не так, - он смущенно улыбнулся. - Я пока не вспомнил твои привычки. Так правильнее сказать. Хочешь, чтобы я тебя проводил?

Ирина помотала головой и отправилась в ванную комнату, которая оказалась огромной, светлой и строгой как операционная, в которой каждый предмет и инструмент лежит на своем раз и навсегда определенном месте. Включила душ, скинула одежду на пол и подошла к большому зеркалу.

"И что такое Николя говорил ночью? Что во мне такого удивительного?» - подумала, рассматривая себя так, будто увидела впервые.

Отражение посмотрело понимающе, хотя немного удивленно.

«Обычная женщина, каких много, - притронулась кончиками пальцев к лицу, откинула волосы, провела руками по шее, плечам, груди, бедрам. - Конечно, правильные черты лица, гладкая кожа, красивые волосы делают женщину привлекательной, - повернулась вполоборота, отметив, что изгиб спины в общем неплох и рубец на плече не так уж и заметен… - но истинная красота, - приблизила лицо к зеркалу, - таится в блеске глаз и свете, исходящем изнутри».

Отражение согласно кивнуло.

«Блеск - от страсти, а свет - от любви, потому что любовь - дитя души, а страсть - порождение тела».

Отражение прислушивалось к мыслям с явным интересом.

«Любовь и страсть вечно идут рядом и тянутся друг к другу, но в месте их соприкосновения, - она вздохнула, - почти всегда возникает ожог».

Отражение болезненно поморщилось.

- Ну, что смотришь? Не узнаешь или не нравлюсь? – спросила с вызовом и скорчила гримасу.

Отражение поспешило ответить тем же.

-Не нравится – не смотри! - сунула руку под струю воды и стряхнула на зеркало.

Отражение не отвернулось и даже не моргнуло.

- Что хочу, то и делаю! – заявила категорично. – И не делаю того, чего не хочу! Вот так! – отошла от зеркала и встала под душ…

Когда Ирина, закутанная в длинный черный шелковый халат, вернулась в гостиную, дрова в камине уже разгорелись. Поленья возмущенно трещали, недоумевая, зачем понадобилось их разжигать и растрачивать драгоценное тепло в такое солнечное летнее утро. Напольные часы, соглашаясь, укоризненно покачивали медной головой маятника. Чопорный диван обиженно насупился, пренебрежительно сверху вниз поглядывая на подушки с ярким восточным рисунком, которые Ирина подложила под спину.

Стол был сервирован на двоих. Белоснежные салфетки, серебряные ножи и вилки, тарелки и чашки с гербом, под которым написано...она поднесла чашку к глазам и присмотрелась к латинским буквам: «Carpe diem».

- «Carpe diem»? – произнесла изумленно, вспомнив гадалку.

- Да, да. «Живи сегодня», - повторил Николя, входя в комнату с бутылкой вина и двумя бокалами в руках. – Забавно, что именно эти слова и сказала гадалка, - опустился рядом на диван и принялся разливать вино по бокалам.

- За тебя, дорогая! – поднял бокал.

- И за тебя, Николя, - она сделала глоток, почти не почувствовав вкус вина. – Послушай, Николя, - осторожно провела пальцами по его ладони, - То, что произошло… ни к чему тебя не обязывает и...

- Ирэн, я, честно говоря, - Николя взял ее за руку и прикоснулся губами к запястью, - до сих пор не верю, что ты не мираж, явившийся мне только для того, чтобы неожиданно исчезнуть, и не райская птичка, случайно залетевшая в окно. Знаешь, - глянул благодарно, - с твоим появлением я… я сегодня утром заметил, как красивы цветы, небо и… само утро, похожее на подарок судьбы. Не исчезай из моей жизни, Ирэн, прошу, - сжал руку. - Мне кажется, я знаю тебя очень давно… Целую жизнь… Хотя, в сущности, почти ничего о тебе не знаю… И то, что произошло, - отставил бокал и обхватил ладонями ее лицо, - обязывает меня сделать счастливой... - Ирина напряглась, зная, что счастливым нельзя сделать кого-либо по обязанности, - …доставляет мне радость, - поправился Николя, - сделать счастливой любимую женщину, которую я наконец-то нашел, - выдохнул, прикоснувшись губами к ее губам…

Она закрыла глаза, вслушиваясь в звуки голоса.

"Этого просто не может быть, - пыталась убедить сама себя. - Это галлюцинация, бред, сумасшествие. Надо немедленно уходить. Иначе... Нет… Пусть еще говорит…» - расслабленно откинулась на спинку дивана…

"Что ты делаешь?.." - поинтересовался разум.

"Оставь меня..."- отмахнулось чувство.