Глава 3

Восход уже окрасил небо в серый цвет, когда Борс приказал солдатам и пленницам спешиться для короткого отдыха. Поблизости текла вода, и он опять прервал безжалостное путешествие только ради лошадей.

Жульетт, повинуясь требованию изнурённого тела, задремала. Айседора тоже, во всяком случае, так казалось. Устроившись на грубой попоне и укрывшись от утреннего холода собственным плащом, старшая сестра не двигалась и безмолвствовала. Она вела себя так большую часть поездки, как будто полностью ушла в себя.

Резко проснувшись, Жульетт приподняла голову с попоны, служившей преградой между нею и каменистой землёй. Как и у сестры, её единственным одеялом был дорожный плащ. Хотя Борс не желал пленницам смерти, всё же ничуть не заботился об их комфорте. И ясно давал это понять.

Они разбили лагерь на небольшом участке возвышенности, с которой прекрасно просматривалась почти вся округа. Пейзаж с четырёх сторон разительно отличался. За спиной остался густой лес, где Жульетт ощутила присутствие наблюдателя. На севере устремлялась в бесконечность гряда гор, каких она никогда прежде не видела. Начинаясь с низких холмов, те взмывали ввысь насколько хватало глаз. На фоне такого величия гора Файн казалась муравейником. На юге земля была ровной, за исключением нескольких гостеприимных, безопасных на вид холмов, окрасившихся в золотые и красные цвета. Если поблизости границ бесплодного сердца селились фермеры и ранчеро, то, наверняка, жили где-то там. На западе до самого горизонта растянулось жёсткое бесплодное сердце Каламбьяна, местами то холмистое, то абсолютно ровное. Кое-где на нем торчали низкорослые деревца, но большей частью неприятный серо-коричневый ландшафт не отличался дружелюбием. Даже те немногочисленные деревья были тусклыми и засохшими.

Жульетт смотрела на всё это взглядом человека, повидавшего в жизни лишь крошечную часть южной провинции, которую называла домом. Изучала суровый и устрашающий, но по-своему прекрасный пейзаж залитый лучами восходящего солнца. На юге ландшафт был почти привычным, но на севере и западе... она даже не подозревала о существовании подобных мест. И хотя крутые, холодные серые горы выглядели совершенно негостеприимными, всё же притягивали её взгляд с той же силой, как лес прошлой ночью.

Когда Жульетт немного передвинулась, на плечо ей упала рыжая прядь спутанных волос. Догадайся она захватить с собой зеркало, сейчас, наверное, разбила бы его, чтобы не видеть собственного отражения. В этой поездке совсем не было времени мыться и следить за внешним видом, хотя в обычной жизни она тоже смотрелась в зеркало лишь при необходимости. Софи досталась красота, Айседоре — врождённая элегантность, Жульетт же и без зеркал, знала, что из трёх сестёр Файн уродилась самой неприметной.

Однако ей нравилась чистота, а для обуздания непослушных рыжих кудрей требовались время и силы. Она всегда туго скрепляла и укладывала их на затылке или заплетала по возможности аккуратнее, но даже тогда они не выглядели столь же гладкими, как у Айседоры или Софи. Теперь, после многих ночей сна на земле, без мытья специально придуманным ею шампунем и расчёсок, которые к настоящему моменту сгорели дотла, коса растрепалась, и волосы безнадёжно спутались. Собирая в дорогу травы, она начисто забыла о таких вещах, как гребни и шпильки. Зато сейчас с радостью обменяла бы на них парочку зелий.

— Ты счастлива?

Жульетт резко обернулась и увидела, как Айседора неловко перемещается в сидячее положение. Плащ, которым она укрывалась во время сна, соскользнул на колени. Жульетт не смогла убедить солдат отказаться от излишней предосторожности и перестать связывать руки Айседоры сзади, поэтому старшей сестре Файн с трудом давались даже самые простые движения.

— Конечно, нет.

— Мы здесь из-за твоих решений и действий, — подобно Жульетт, Айседора устала и выглядела неряшливо. Из косы выбивались пряди темных волос, однако огонь в глазах не потух.

— Зато твои действия убили бы нас обеих.

— Я бы лучше умерла, чем оказалась тут, — рявкнула Айседора.

— А я нет.

Пока они живы, есть надежда. Да, Айседора давно с ней распрощалась, но Жульетт нет. Она не знала, что готовит им будущее, но оно, несомненно, предпочтительнее смерти. И ей, и Айседоре ещё рано умирать. Прежде чем отправиться в землю мёртвых, им предстоит кое-что сделать.

Вокруг мало-помалу просыпались солдаты, а те, кто стоял на вахте, прилегли ненадолго вздремнуть. Ближайший от узниц мужчина зевнул и окинул девушек беглым, незаинтересованным взглядом. В конце концов, с момента отъезда из дома ведьмы не доставляли никаких неприятностей. Один из солдат покопался в мешке с продовольствием, и принялся вытаскивать и раздавать маленькие ломти твёрдого хлеба. Закончив с солдатами, он бросил два куска Жульетт. Та схватила их и направилась к Айседоре.

— Я не хочу... — начала она.

— Тебе нужно поесть.

— Зачем?

Айседора упрямилась, но когда Жульетт настойчиво прижала твёрдый хлеб к её губам, откусила небольшой кусочек.

Внезапно шею Жульетт кольнуло, в точности как в ночь нападения на дом. Может, это Борс гневно глянул в их сторону? Не обращая внимания на неприятное предчувствие, она сосредоточилась на кормлении Айседоры, а справившись с задачей, занялась собственным скудным завтраком.

Лагерь медленно оживал, невыспавшиеся солдаты ели, снаряжали лошадей и уходили за большой валун опустошить мочевой пузырь. Вскоре ей предстояло заняться тем же, но она не спешила, мучительно мечтая сохранить некое подобие частной жизни. По приказу Борса по меньшей мере один из стражей следил за женщинами постоянно. Большинство по-джентльменски отворачивались хотя бы на несколько мгновений. Но не все.

Жульетт проводила взглядом завернувшего за скалу солдата. Через несколько минут за ним последовал ещё один. Потом третий. Оттуда не доносилось никаких подшучиваний или смеха. Никто из мужчин так и не вышел. Обычно они быстро расправлялись со своими делами и спешили вернуться на посты или приступить к исполнению обязанностей.

Жульетт сосредоточилась на скале, надеясь на вспышку знания, вроде той, которую пережила прошлой ночью с наблюдателем, или когда слишком поздно догадалась о грозящей опасности, но на сей раз не почувствовала ничего необычного. Если бы только она могла хоть на миг прикоснуться к той скале, то выяснила бы, что там происходит.

Но озарения не наступало, и скала находилась слишком далеко. Пойдя в том направлении, Жульетт лишь пробудит подозрения. Как установить связь с камнем и скрывшимися за ним солдатами, не насторожив остальных мужчин?

Прошлой ночью наблюдатель (если он действительно существовал, а не был сном или фантазией) сказал, что она связана знаниями с землёй и реками. Ей никогда не приходило в голову рассмотреть свой дар с этогоракурса, и, похоже, зря. Жульетт инстинктивно опустила ладонь к земле. Если в её силах установить мысленную связь на расстоянии, пусть даже на несколько минут, то, наверное, получится дотянуться до мужчин с другой стороны валуна. Почему бы не попробовать.

Прижав ладонь к грязной мелкой гальке, она представила текущую по земле реку. Начинаясь от её ладони, та стремительно убегала к валуну и дальше. Сначала Жульетт ничего не почувствовала. Никакой связи или вспышки знания. Она сидела слишком далеко, и даже усиленная концентрация, от которой разболелась голова, не принесла ответов.

И тут на неё нахлынуло озарение. Тело Жульетт слегка дёрнулось, но она не подняла руку с земли. Мужчины с другой стороны скалы лежали без сознания. Все, кроме одного. Того, кто не был солдатом и не служил Борсу. Она не знала откуда пришёл их спаситель, и спаситель ли он вообще. Но человек за скалой не питал дружеских чувств ни к солдатам, ни к их главарю.

Жульетт подняла плащ и поспешила к Айседоре, одновременно накидывая его на плечи и застёгивая верхнюю пуговицу.

— Похоже, ты замёрзла, — сказала она на случай, если к ним кто-то прислушивался, подняла накидку Айседоры и набросила на плечи упрямой сестры.

— Я не замёрзла, — отрезала та. — И даже если бы...

— Что-то происходит, — шепнула Жульетт. Никто к ним особенно не присматривался, лишь время от времени бросали нечаянные взгляды, пока она закрепляла накидку на шее Айседоры. Но ничто в её действиях не вызвало у солдат подозрений.

Айседора замерла.

— Жульетт, что случилось? — прошептала она.

— Я не уверена, — пряча руки в складках плаща, Жульетт сунула их сестре за спину и принялась сражаться с верёвкой на запястьях. Вовсе не обязательно, что враг солдат отнесётся к сёстрам по-доброму. Для борьбы Айседоре понадобятся руки, и, вполне возможно, их ждёт именно борьба. Верёвка была затянута туго, но Жульетт удалось ослабить узел, после чего она ухватилась за петлю и медленно потянула из замысловатого плетения. Пусть не полностью, но Айседора почти освободилась...

— А где Эвин? — солдат, который несколько минут назад бросил Жульетт хлеб, оглядел лагерь. — И Орн? — Он направился к валуну. — Если эти бездельники смотались купаться...

Ему не удалось закончить предложение. Из-за скалы выпрыгнуло размытое пятно золотых волос и бронзовой плоти, могучая рука сунула под нос солдату что-то зелёное, и тот рухнул на землю, столь же неподвижный, как мужчины с другой стороны валуна. Нападающий перевёл взгляд на Жульетт, и на мгновение у неё перехватило дыхание. Сердце заколотилось с такой силой, что она почувствовала, как оно стучит о грудь.

Вырубивший солдат человек был огромным, крупнее всех мужчин, которых она когда-либо встречала. Длинные светло-золотистые волосы в беспорядке свисали по плечам, спине и закрывали часть лица. Он носил только кожаный килт, прикрывавший интимные места, и ничего больше. Хотя утро стояло холодным, на его коже не виднелось никаких признаков соприкосновения с холодным воздухом. На зацелованном солнцем твёрдом, мускулистом теле не просто не проступила гусиная кожа, наоборот, оно, казалось, излучает жар. Жульетт почти чувствовала то тепло, хотя их разделяло несколько шагов.

Удивлённые солдаты потянулись к оружию, Айседора сражалась с верёвками на запястьях, а незваный гость начал двигаться. К Жульетт. Плавно и с неправдоподобной силой он молниеносно подпрыгнул к ней, поднял и забросил себе на плечо с такой лёгкостью, будто она весила не больше мешочка с мукой.

Храбрый солдат с обнажённым мечом угрожающе направился к схватившему Жульетт великану. Похититель устремился прочь из лагеря, отпрыгивая от нацеленных на него мечей, одновременно удерживая и защищая пленницу от беспорядочных взмахов лезвий. Он бежал быстро, спасаясь вместе с Жульетт, болтавшейся на его широком, голом плече.

Наверное, он вообще не человек, в панике размышляла она, а существо, которое лишь принимает человеческий облик. Пока похититель бежал, её тело нещадно тряслось, дыхание перехватывало каждый раз, когда она подпрыгивала на твёрдом плече. Она боролась с плащом, изо всех сил стараясь отбросить его с лица и посмотреть, что происходит.

Освободившись от упавшей на глаза серой ткани, Жульетт подняла голову и отыскала взглядом лагерь. Как же он далеко! Невозможно далеко. Обычный человек не способен бежать с такой скоростью, особенно с тяжёлым грузом на плече. Не смотря на столь значительное расстояние, она всё же успела увидеть, какой хаос разверзся в лагере. Некоторые солдаты взбирались на лошадей и кидались в погоню, другие по-глупому последовали за похитителем пешком.

Позади, слишком далеко от неё, Айседора избавилась от своих пут и вскочила на ноги. Один из ближайших солдат заметил, что заключённая освободилась, но сделать ничего не успел. Айседора стремительно дотронулась пальцами до его лба. Жульетт не слышала слов заклинания, зато видела движение губ Айседоры. Солдат рухнул на землю, и сестра пустилась бежать. Но не к ней, а в противоположную сторону. Похититель нёс Жульетт на север, тогда как Айседора отправилась на юг.

— Айседора! — закричала Жульетт. Имя подхватило пустое и жалобное эхо.

Схвативший её мужчина резко свернул к круто взмывающим ввысь голым серым скалам. Он взобрался на каменистый холм так быстро и легко, будто его ноша совсем ничего не весила. Всадники несмогут последовать за ними сюда. Жульетт подозревала, что пешком у солдат тоже нет ни единого шанса их догнать. Её положение изменилось в мгновение ока, но от этого не стало менее пугающим.

Из пленницы императора она превратилась в добычу едва одетого дикаря, способного носить тяжести без видимых усилий. Для неё так лучше? Или хуже? Из-за перевёрнутого положения, голова закружилась и заболела.

— Стой, — запыхавшись, приказала Жульетт.

Он не отреагировал ни словом, ни заминкой в движении. Босые ноги ступали по камням так, словно взбирались на эту скалу тысячи раз.

— Надо вернуться за моей сестрой. Она побежала в другую сторону. — От его прыжков её голова дёргалась и качалась из стороны в сторону. Жульетт инстинктивно покрепче ухватилась за мужскую шею. Учитывая состояние его одежды или, вернее, её отсутствие, он был слишком тёплым. Может, великан болен? Пылает от лихорадки или сошёл с ума?

— Пожалуйста, — добавила она.

Однако существо не ответило. Глухой он что ли? Неужели не услышал её просьбу? Или его это не заботило? Она опустила одну ладонь на его обнажённую шею и на долю секунды ощутила глубокое ровное тепло и силу, увидела пещеру из серого камня и безмятежный водоём. Больше ничего. Никакой дрожи или шёпота.

Собственный дар уже не впервые подвёл Жульетт. Попытка выяснить что за человек уносит её прочь от солдат не дала никакого результата. Она хотела знать, куда это существо направляется и не планирует ли зла. Кто он, спаситель или похититель? Но сколько бы ни старалась, видела только неясные проблески прошлого и ни единой подсказки из будущего, как своего, так и этого загадочного мужчины. А потом, с удивительной внезапностью перестала ощущать похитителя. Совсем! Жульетт закрыла глаза и сосредоточилась, но ничего не случилось.

Он закрылся от неё.

 

Как он мог перепутать её с той другой, которую звали Софи? За несколько дней до встречи, Рин каждой частицей души и тела осознал, что к нему приближается его женщина. Сердце забилось по-другому, её аромат наполнил нос и лёгкие, лишив способности думать о чем-либо ином.

Рыжеволосая женщина обладала даром, которого не было у другой ведьмы. Она отчасти видела его душу и разум, а прошлой ночью даже сумела мысленно дотянуться до него и спросила, зачем он их преследует. Он ответил как мог, но теперь, увезя девушку от солдат, не хотел соединять их умы. Рин оборвал связь и решил не возобновлять до более подходящего времени. Мысли — дело личное и не предназначены для самовольного подслушивания. Даже если это делает она. Он знал, что его женщина ведьма, но все равно никогда не предполагал найти в ней подобную способность.

Женщина... ведьма... её звали Жульетт. Наблюдая за отрядом, он услышал, как к ней обратилась темноволосая. По крайней мере теперь у неясного образа его жены из снов появились лицо и имя.

Он обрадовался её привлекательности, хотя откровенно говоря красота Жульетт не имела особого значения. Гораздо важнее, что у неё храбрая душа и крепкое тело, значит, она родит ему сильных сыновей, примет путь Энвина и станет достойной, подходящей парой.

Пока они поднимались по скалистому склону к границе, за которой солдаты не смогут их преследовать, она неустанно требовала отпустить её. Рин игнорировал просьбы, стремясь как можно дальше оторваться от солдат. К тому же, их с Жульетт ждёт длинный путь до места, которое он выбрал для ночной стоянки. Солдаты не пойдут далеко в горы. Тропа была сложной и крутой, со слишком большим количеством ответвлений и поворотов. Солдаты попытаются догнать их, но быстро отступят. Если уже не отступили.

Ещё до наступления тьмы он удостоверится, что их с женой никто не потревожит.

 

Жульетт в конечном счёте прекратила просить похитителя вернуться или поставить её на ноги. Может, он говорит на другом языке или действительно глухой, а то и сумасшедший. Она снова и снова прикасалась к его шее в поисках ответов... но каждый раз безрезультатно. Ей так часто хотелось не слышать мысли людей, а теперь, когда понадобилось их узнать, дар никак себя не проявлял.

Она не смела даже надеяться, что солдаты последуют за ними столь далеко. Великан бежал по крутому склону, который не сумел бы преодолеть ни один человек, тем более с такой скоростью. Даже лошади не прошли бы по этой местности, не говоря уж о пехотинцах.

Отчаявшись выяснить планы похитителя, Жульетт закрыла глаза и подумала об Айседоре. К югу от дороги, по которой они ехали, землю усыпали лишь небольшие холмы. Солдаты с лёгкостью последуют за Айседорой в том направлении. Почему она не побежала к Жульетт? Сейчас им следовало держаться вместе, а не врозь.

Жульетт никогда не чувствовала себя одинокой, потому что у неё всегда были сестры, и они собирались провести вместе всю жизнь. А теперь их разделили расстояние, гнев и предательство. Она даже не предполагала, что когда-нибудь попадёт в подобную ситуацию.

Вопреки всем стараниям, ей не удалось увидеть, где сейчас сестра, догнали ли её солдаты, и не грозит ли прямая опасность. Болтаясь на плече похитителя, она пыталась мысленно дотянуться до сестры, концентрировалась на Айседоре так долго, что вконец обессилила и заработала головную боль. Но узнала только, что та жива. Пока этого было достаточно.

На некоторое время Жульетт смирилась. Невероятно, но в какой-то момент она чуть не заснула — сказались изнурительные попытки дотянуться до Айседоры и постоянное недосыпание. Ведь даже в периоды дремоты на твёрдой, холодной земле, её продолжали мучить кошмары.

Теперь ей требовалось пописать. Существо отказалось выполнить другие её просьбы. Он даже не замедлил темп на мольбы остановиться. С чего бы ему поступить иначе в этот раз? Как бы там ни было, она должна попытаться:

— Нам нужно ненадолго остановиться, чтобы я могла уделить внимание личным нуждам, — выдавила она.

Ей показалось, или великан хмыкнул?

— Я понимаю, что поблизости нет нормальных удобств, — она подняла голову и посмотрела вниз на скалистый ландшафт, который они только что преодолели. От увиденного закружилась голова, и Жульетт крепко зажмурилась, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Нет, такой роскоши, как ночной горшок здесь не найти, не говоря уже об удобной уборной или уличном туалете. — Но если бы вы позволили мне на минутку укрыться за скалой или просто отвернулись...

Неожиданно, похититель остановился и, едва не опрокинув, поставил Жульетт на ноги. Она ухватилась за его мощную руку, восстанавливая равновесие, и на лицо ей упал длинный локон рыжих волос. Казалось, великан даже старался поддержать её, пока она отводила волосы от лица и оглядывалась. Они оказались в месте, напоминающим некое узкое плато.

Наконец-то он остановился. Похоже, этот кретин всё же частично понимал её.

— Мне нужно... нужно... — о, как же это неловко!

— Помочиться, — закончил он за неё.

Не терзай её сейчас более насущная проблема, Жульетт почувствовала бы себя оскорблённой.

— Да.

Он покачал головой, разметав спутанные золотые пряди.

— Если ты решила сделать для солдат подсказку с указанием нашего направления, учти, что тебе это не поможет. Они остались далеко позади и никогда сюда не доберутся, — голос похитителя оказался глубоким и бархатистым, очень подходящим его большому телу. Она наконец-то получила возможность как следует рассмотреть лицо великана, столь же твёрдое и гладкое, как гранит, по которому он так легко лазил. Жульетт усиленно старалась больше ничего не рассматривать, поскольку мужчина носил лишь прикрывавшую бедра кожаную повязку. На талии висел пухлый мешочек, сделанный из такой же кожи, а ещё нож, ни разу не использованный, но всё же пугающий.

Временами ей казалось, что похититель больше животное, нежели человек, но сейчас, глядя на его лицо, она поняла... что он самый настоящий человек.

— Ты разговариваешь, — сказала она.

— Разумеется, я разговариваю.

— Тогда, почему ты все утро не обращал на меня внимания? — закричала она, глядя на суровое лицо со сверкающими золотыми глазами.

— Если тебе не нужно помочиться, то мы пойдём дальше. Нам сегодня предстоит проделать долгий путь. — Он потянулся к ней, но Жульетт отстранилась и отступила. Поскольку плато было узким, а у неё всё ещё кружилась голова, она для устойчивости оперлась рукой на каменистый склон позади себя.

— Нет. Я... мне нужно, — она поискала какое-нибудь убежище и нашла его в большой скале у себя за спиной.

— Если сбежишь, я тебя поймаю, — предупредил он, когда девушка направилась в ту сторону.

— Не сомневаюсь, — буркнула Жульетт, заходя за валун.

После того, как она закончила с личными делами, этот грубиян имел наглость обойти скалу и осмотреть место. Жульетт отошла, высоко держа голову. Даже Борс и его солдаты не вели себя настолько невоспитанно.

Она изо всех сил старалась игнорировать бесстыдного дикаря и перевела взгляд наверх, в ту сторону, куда они направлялись. Но разглядела лишь почти вертикальный скалистый утёс. Куда же он её тащит?

Великан вышел из-за валуна слегка улыбаясь.

— Ты ведёшь себя лучше, чем сестра, — сказал он.

— Поэтому ты похитил меня, а не её? — резко спросила она. — Боишься Айседору?

Мгновение он выглядел растерянным, а потом кивнул.

— Не тёмная сестра. Блондинка. Софи.

Жульетт шагнула к великану, на миг позабыв о пугающем путешествии.

— Ты видел Софи?

— Четыре полных луны назад.

— С ней все было в порядке? — при мыслях о младшей сестре Жульетт охватывало чувство умиротворения, а там, где дело касалось семьи, она доверяла своим инстинктам. Рассказ солдата о взорвавшемся окне в потолке, беспорядках и побеге прояснил небольшую часть истории. Однако неплохо бы найти подтверждение своим чувствам от кого-то, видевшего Софи лично.

Он пожал широкими, голыми плечами.

— Вполне. Я принял её за тебя и похитил, но когда попробовал кожу, понял, что ошибся.

Эта странная фраза содержала больше информации, чем Жульетт стремилась получить. Что ж, по одной проблеме за раз.

— Ты попробовал её кожу? — неожиданно она вспомнила свой ночной кошмар о когтях, крови и боли.

— Я не сделал ей больно, — заявил великан, явно оскорблённый ужасом, проступившим в голосе и на лице Жульетт.

— Рада это слышать. — Жульетт тщетно попыталась привести в порядок косу. — Что значит, ты принял Софи за меня? — Никто в здравом уме ни за что не перепутал бы её с красавицей-сестрой.

— Она пахла тобой. Её кровь, одежда, вещи — всё пахло тобой. Мне следовало понять, что она не ты. Она мне лгала. Говорила, что хочет помочиться, а сама оставляла знаки отцу своего ребёнка, который нас преследовал.

— Я не понимаю, — тихо произнесла Жульетт.

— Мы тогда находились намного южнее, там земля почти ровная и годится для лошадей. Сюда же не взберётся ни одна лошадь.

Жульетт внимательнее всмотрелась в лицо своего похитителя и спасителя. У неё было мало знакомых мужчин. Из них другом она называла только Вильяма, покойного мужа Айседоры. Она никогда не знала своего отца, также как отцов Айседоры и Софи. И всё же этот огромный мужчина утверждал, что знает её запах.

— Мы уже встречались? — Конечно нет. Она, несомненно, запомнила бы такого человека.

— Во снах, — тихо ответил он, окутав её своим бархатным голосом.

Сны. Её сердце сжалось. Он имел в виду тот кошмар, о котором она никогда никому не рассказывала?

— Я не понимаю. — Во имя звёзд и луны на ночном небе, она вообще ничего не понимала.

Зато он казался весьма осведомлённым.

— Жульетт, жена моя, я знал о тебе всю свою жизнь. Знал многие годы, — он ударил себя в грудь. — Здесь.

— Ты говоришь... — Жульетт попятилась. Она, определённо, неправильно его поняла. — Жена?

— Жена. Я ждал тебя, — на каждый её шаг назад он делал шаг вперёд.

Она задрожала от накатившей паники.

— Ты явно не слишком хорошо знаешь наш язык. Я не твоя жена. — Выражение его лица не изменилось, не выказав ни тени тревоги. — Я даже имени твоего не знаю!

— Ринфистон Диттери де Юнстерфин из клана Дейргол. — Он коротко, неглубоко поклонился и протянул правую руку ладонью вверх. Для едва одетого человека жест казался до странности аристократичным. — К твоим услугам, жена.

— Я тебе не жена!

Он улыбнулся, правда совсем немного.

— Можешь звать меня Рин.

Как бы ей ни хотелось пуститься наутёк, бежать было некуда. Она могла либо спрыгнуть с обрыва и умереть, либо остаться с этим Рином и дождаться шанса на спасение.

Он нежно перекинул её через плечо и продолжил карабкаться наверх. Они существенно продвинулись по неприступной на вид горе, прежде чем он заговорил снова:

— Ты красивая и мягкая.

Наверное, великан хотел сделать ей комплимент, но Жульетт испугалась. В отличие от Софи и Айседоры она была обычной, даже очень старалась выглядеть именно такой и не станет ничего менять ради этого человека.

— А ты уродливый и твёрдый, — резко ответила она.

— Так и должно быть, — беззлобно отозвался он. — Ты будешь моим мягким пристанищем, а я защищу тебя от грубого мира. Ты дашь мне уют, я тебе безопасность. — Он поднимался, держа её на плече, но, похоже, даже не запыхался. — Именно так устроен правильный брак.

— Но это не... Я просто... — забормотала Жульетт. Она никогда не выходила из себя и не говорила злых слов. Рин, определённо, во многом ошибался, и необходимо найти способ его образумить. — Я не хочу давать тебе уют. Там, откуда я приехала, брак заключается во время священной церемонии, которую проводят в храме перед служителем Бога. Это официальный договор между мужчиной и женщиной, любящими друг друга и желающими провести жизнь вместе. И женщины возлагают на себя обязательства добровольно, а не по приказу неотёсанного похитителя.

— Ты передумаешь, — уверенно заявил он.

— Нет.

Рин доставил их обоих на ещё одно плато, опустил Жульетт на ноги и посмотрел ей прямо в глаза. Она солгала, назвав его уродливым. Несмотря на свирепость, грубость и острые черты лица, уродливым он не был.

— Ты слишком много болтаешь, — тихо заметил он. — В этом вы с Софи очень похожи.

— Если тебе не нравится разговаривать, отведи меня домой.

Как только слова слетели с губ, на глаза ей навернулись слезы. Дом сожгли солдаты. По щеке скатилась одна холодная слеза. Ветер здесь был ледяным, и когда необычайно тёплое тело Рина перестало её согревать, Жульетт тут же продрогла до костей.

Он протянул руку и стер слезу.

— Не плачь.

— Я просто хочу домой, но... — Дома больше не существовало, а сёстры разъехались в разные стороны земли.

Рин продолжал с удивительной нежностью поглаживать её щеку, хотя слеза давно высохла.

— Именно туда я тебя и веду, жена. Домой.