Понятие вещных прав

Определение понятия и признаков вещного права для современной отечественной цивилистики остается весьма актуальным. Существующая на страницах юридической литературы дискуссия свидетельствует об отсутствии единства в кругах российских правоведов по этому вопросу. Между тем эта проблема давно решена в гражданском праве развитых правопорядков, основанных на классическом пандектном учении. Не возникало серьезных споров по вопросу определения понятия и признаков вещного права и в русской дореволюционной цивилистике.

Важность определения понятия и признаков вещного права при создании механизма правового регулирования вещных правоотношений подчеркнута и в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (далее - Концепция), утвержденной 7 октября 2009 г. Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Более того, в ней содержится ряд принципиально новых подходов, по сравнению с существующими в нынешней доктрине, в отношении правовой категории вещного права.[5]

В Концепции предлагается в разделе II Гражданского кодекса Российской Федерации с наименованием «Право собственности и другие вещные права» выделение отдельного подраздела «Общие положения о вещных правах». По указанию авторов Концепции, указанный подраздел должен содержать определение вещного права как субъективного права, а также общих для всех вещных прав правила, отражающие признаки (свойства) всякого вещного права. Представляется, что закрепление в Кодексе понятия вещного права, а также правил, отражающих признаки вещных прав в специально созданной «общей части» вещного права, позволит российскому законодателю создать закон несколько иного уровня, нежели его аналоги в зарубежных правопорядках, представляющий собой результат высокой степени обобщения теоретико-правовых положений о вещном праве (накопленных в русской и зарубежной цивилистике почти за два столетия), а также правоприменительной практики.[6]

Определение вещного права не было закреплено в законодательстве ни на одном этапе развития отечественного правопорядка (а именно дореволюционном, советском, современном) в силу различных исторических обстоятельств. Безусловно, что отечественная цивилистическая доктрина обращалась к формулировке вещного права. Прежде всего следует отметить то, что в дореволюционной цивилистике известные русские правоведы излагали дефиницию вещного (вотчинного) права. Понятие вещного права в русской дореволюционной цивилистике не вызывало серьезной полемики в цивилистической доктрине. Из формулируемых дореволюционными учеными дефиниций вещного права (В.И. Синайский, Г.Ф. Шершеневич, Е.В. Васьковский, Ю.С. Гамбаров, К.П. Победоносцев, Д.И. Мейер, И.А. Покровский) видно, что они основываются на двух главных положениях: наличие непосредственной власти над вещью и противопоставление этой власти всем третьим лицам путем признания ее абсолютного действия и соответственно защиты против всякого нарушителя. В частности, Е.В. Васьковский допускал двойную конструкцию вещного права, согласно которой его можно определить как «меру власти над вещью по отношению ко всем согражданам или как меру власти над согражданами относительно вещи». Более того, отмечая в качестве основных признаков непосредственное господство и абсолютный характер, он полагал, что абсолютность вещного права представляет собой естественное следствие его вещности, т.е. непосредственной связи с вещью.[7] Сходную позицию занял и К.П. Победоносцев, отождествляющий вещные права с вотчинными, характеристика которых, по его мнению, заключалась в таких признаках, как исключительность (преимущество, предпочтение) права на вещь, непосредственное господство лица над вещью, защита нарушенного права при помощи специальных вотчинных исков.[8]

Определение вещного права в дореволюционной цивилистике строилось на постулатах доминирующего в тот период классического пандектного учения. Такой подход был отнюдь не случаен, поскольку правовая конструкция вещных прав зародилась в недрах пандектного учения, в период активной деятельности пандектистов по совершенствованию частного права. Поэтому классическое определение дефиниции вещного права берет начало с германского (пандектного) права. К сожалению, в отечественной цивилистике этот вопрос не выступал объектом обстоятельного исследования, предлагаемые в последние десятилетия теоретические подходы к определению вещного права строятся без учета давно существующих классических положений.

В этой связи представляется важным осветить хотя бы в самых общих чертах концепцию вещного права, заложенную в пандектном учении и воспринятую в доминирующем большинстве западноевропейских правопорядков.

В качестве предпосылок создания правовой конструкции вещного права выступили политические, экономические и правовые преобразования в средневековой Европе. Определение ограниченного вещного права складывалось параллельно осознанию необходимости создания специального правового регулирования для прав, которые оформляют непосредственное и абсолютное господство лица над вещью. Это понятие не было сформулировано в римском праве. Оно было выражено пандектным учением лишь в начале XIX столетия. Излагая дефиницию вещного права, правоведы стремились к достижению двух основных целей: с одной стороны, показать противоположность вещных прав dominiumdivisum (разделенной собственности), а с другой - отграничить их от обязательственных прав. Кроме того, преследуя обособлением вещного права удовлетворение конкретных практических нужд, ибо оно устанавливалось на наиболее ценный в тот период материальный объект - земельный участок, для цивилистов было важным создать для вещного права особый правовой режим, обеспечивающий его «прочность» посредством особой охраны и защиты.

В связи с тем что понятие вещного права строилось на уже существующих в германском правопорядке особенностях существующей власти лица над вещью, оно не вызывало особых споров в среде пандектистов. Так, Г. Дернбург рассматривал вещные права как такие, которые дают непосредственное господство над телесными вещами, над которыми простирается их действие. Если со стороны владельца последует выдача вещей, т.е. фактический возврат, правовое положение заинтересованных лиц нисколько не изменяется, а изменяется лишь фактическое состояние. Г.Ф. Пухта, основывая его на римских источниках, также полагал, что имеется два класса исков: inpersonam и inrem, которым соответствуют имущественные права. Actionesinrem, определяемым им как вещные иски, соответствуют iurainrealiena (т.е. права на чужие вещи или вещные права). Вещные права имеют непосредственную власть над вещью.[9]

Сущность вещного права у современных зарубежных правоведов основывается на его понятии в пандектном праве. Например, немецкий правовед Вилинг отмечает, что специфическое качество вещного права состоит в том, что оно непосредственно «охватывает» вещь, которая принадлежит человеку; это хозяйственное господство дает владельцу полномочия воздействовать на вещь без участия третьих лиц. Напротив обязательственное требование не дает такого предметного господства; управомоченное в силу права лицо может требовать от обязанного осуществления определенного действия. Тот, кто еще не получил во владение купленную вещь, не имеет еще никакого права на нее; он может требовать только от продавца, чтобы он передал ему вещь. Современные австрийские правоведы рассматривают вещное право как право непосредственного господства над вещью. Они отмечают, что господство правомочного гражданина исключительно, его нужно уважать другими и оно может защищаться от каждого. По мнению итальянского цивилиста У. Матеи, определение принципа, лежащего в основе разграничения вещного и личного права, имеет важное значение. Этот принцип он видит в том, что соблюдения вещного права можно требовать от всего мира, в то время как уважения права личного можно требовать только от обязанной стороны.[10]

Подобная характеристика выступила предпосылкой для значительного расширения перечня вещных прав германскими правоведами, не сводя их содержание к какому-либо правомочию, выделенному из права собственности (в том числе исключительно к праву пользования чужими вещами). Аргументация непосредственного господства над вещью и абсолютного характера залога, вещного обременения, преимущественного приобретения вещи при определенных условиях позволила выделить в среде вещных прав наряду с вещными «правами пользования» группы «прав ответственности» и «преимущественного приобретения», характеристика которых была сведена главным образом к правам на имущественную ценность вещи.

Перечисленные свойства позволяют сформулировать понятие ограниченного вещного права как предусмотренного законом права на чужую вещь, обладающего абсолютным характером, предоставляющего управомоченному лицу непосредственное господство над вещью реализацией без участия третьих лиц правомочия владения и пользования вещью (либо только пользования), в случаях, предусмотренных законом или договором, и распоряжения, а также возможности ее принудительного взыскания либо преимущественного приобретения на нее права собственности (принаступлении указанного законом или договором условия).

В современной отечественной гражданско-правовой доктрине под вещным правом ученые определяют предусмотренное гражданским законодательством право, закрепляющее непосредственную связь управомоченного лица с вещью (с материальным объектом внешнего мира), пользующееся абсолютной защитой и содержащее возможность воздействия на вещь посредством установленных в законе правомочий.[11]Большинство отечественных исследователей считают основополагающими следующие признаки вещных прав: абсолютный характер; особый объект (телесная вещь); непосредственное отношение лица к вещи без участия иных лиц; защита при помощи особых, вещно-правовых исков; способы и основания возникновения вещных прав, их виды и содержание определяются законом; при столкновении вещного права с обязательственным последнее уступает место первому; следование за вещью.

Однако нельзя не отметить существующие на страницах юридической литературы многочисленные сомнения относительно признаков вещного права, критериев разграничения вещных и обязательственных прав и как следствие - аргументации новых оснований для их разделения. Основанием для такого вывода послужило то обстоятельство, что признаки, которыми обладают вещные права, свойственны и некоторым обязательствам.[12] В частности, в литературе отмечается, что свойство следования и вещно-правовой защиты присущи аренде, доверительному управлению, безвозмездному пользованию (ссуде), в связи с чем они не могут быть взяты при обосновании самостоятельности вещного права. На наш взгляд, представители подобных взглядов не учитывают того положения, что как в зарубежной, так и в русской дореволюционной доктрине в качестве свойств (признаков) вещных прав, отличающих их от обязательственных, выступали и выступают только абсолютный характер и непосредственное господство лица над вещью (а не отдельно взятые свойства следования или вещно-правовой защиты).

Введение вещно-правовой защиты для всякого титульного владельца берет начало еще с советского права, когда законодатель в силу особых социально-экономических условий, преследуя главным образом цели защиты государственной собственности, для ряда обязательственных прав установил особое правовое регулирование, пересекающееся с режимом вещных прав.

Возможность предъявления виндикационного и негаторного исков лицом, владеющим имуществом в силу закона или договора, была предусмотрена по Гражданскому кодексу РСФСР 1964 г. (ст. 153, 157 ГК РСФСР[13]). Впоследствии вещно-правовая защита была предоставлена законному владельцу ст. 305 ГК РФ.[14]

Сказанное позволяет утверждать, что признак «вещно-правовой защиты» ряда обязательств был введен в советское время вне какой-либо связи с категорией вещного права. Более того, следует отметить и то важнейшее обстоятельство, что Концепцией развития гражданского законодательства РФ предусмотрен запрет на вещно-правовую защиту иных, кроме права собственности и ограниченных вещных прав (п. 2.7 раздела IV). Думается, что подобное решение проблемы вполне справедливо, ибо с введением весьма широкого «набора» ограниченных вещных прав, рассчитанных для удовлетворения различных практических нужд, а также с разрешением для владельцев обязательственных прав владельческой защиты отпала необходимость предоставления субъектам обязательственных прав вещно-правовой защиты. Поэтому и предложения современных правоведов по введению в систему вещных прав аренды, найма, ссуды и др. в контексте сказанного представляются бессмысленными.

Сходная аргументация может быть взята и для утверждения того, что свойство следования также нельзя брать в качестве самостоятельного критерия разграничения вещных и обязательственных прав. Оно не рассматривалось в качестве критерия деления прав ни в римском, ни в пандектном праве, ни в русской дореволюционной цивилистике. Свойство следования вещного права является элементом абсолютного характера вещного права, так как согласно классическому определению «абсолютности» вещное право защищается против любого лица независимо от смены собственника.

Таким образом, свойства следования и вещно-правовой защиты, присущие вещным правам, являются лишь элементами сущностного признака абсолютного характера вещного права. Но, безусловно, они характеризуют вещные права и влекут создание для них особого правового режима. Поэтому следует разграничивать, во-первых, критерии, по которым происходит деление вещных и обязательственных прав, и, во-вторых, признаки вещных прав, влекущие создание для них особого правового режима, отличного от режима обязательственных прав. К первым следует относить абсолютный характер и непосредственное господство над вещью, они выражают сущность вещных прав. Тогда как ко второй категории относятся следование за вещью, «специальность (определенность)» относительно объекта вещного права, старшинство вещного требования, публичность, определение видов вещных прав и их содержания законом.

С учетом вышеизложенного анализа соотношения зарубежных и отечественных подходов можно утверждать, что такие элементы правовой специфики вещного права, как свойство следования, старшинства вещного требования, публичности, определение видов и содержания, законом рассматриваются в зарубежной доктрине и праве стран континентальной Европы как принципы вещного права. Они влекут для вещных прав особый правовой режим, обеспечивающий реализацию возможности управомоченного лица иметь непосредственное господство над вещью и его охрану против третьих лиц.

Думается, представленный положительный опыт западноевропейских правопорядков вполне мог бы быть применен в процессе реформирования отечественного гражданского законодательства о вещном праве при разработке дефиниции вещного права, а также при разграничении признаков вещного права и его принципов.

Понятие и содержание правоспособности несовершеннолетних как необходимой предпосылки наличия вещных прав

 

Правоспособность неотделима от самого существования человека и не зависит от состояния его здоровья, возраста, иных свойств, от того, может или нет человек самостоятельно собственными действиями осуществлять принадлежащие ему права[15]. Данный тезис вытекает из норм о правоспособности, определяющих возникновение правоспособности в момент рождения человека (п. 2 ст. 17 ГК РФ).

Гражданская правоспособность неотделима от самого существования человека. Пока человек жив, он обладает гражданской правоспособностью. Статья 17 ГК РФ закрепляет, что правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью. Ввиду того что новорожденный ребенок не обладает возможностью реализации всего комплекса прав, в литературе имеется спор - приобретается ли в момент рождения гражданином весь объем правоспособности либо же только некоторые ее элементы. Представляется, что в момент рождения гражданин приобретает весь объем правоспособности. Однако кроме объективного факта рождения для реализации всех правомочий, составляющих содержание гражданской правоспособности, необходим еще субъективный фактор - признание за лицом возможности адекватно выражать свою волю вовне. С таким фактором законодательство всех стран связывает приобретение лицом надлежащего для реализации конкретного права или выполнения обязанности определенного законом объема дееспособности. Однако отсутствие у лица объема дееспособности в большинстве случаев не лишает его возможности приобрести гражданские права. Ввиду отсутствия у него необходимой субъективной составляющей эти права будут приобретены для него специально предназначенными лицами - законными представителями. Таким образом, для реализации правоспособности гражданина необходимо либо наличие у него надлежащего объема дееспособности, либо наличие законного представителя. В данном случае возникает вопрос: как реализуется дееспособность самого представителя, который совершает сделку в интересах подопечного или своего ребенка. Думается, в данном случае наличие гражданской дееспособности в полном объеме, а также наличие у лица статуса законного представителя являются совокупностью юридических фактов необходимой и достаточной для того, чтобы у лица возникло право на восполнение своими действиями необходимого объема дееспособности у несовершеннолетнего либо недееспособного лица в целях защиты его прав и интересов. Таким образом, что комплекс правомочий на потенциальное обладание гражданскими правами возникает у каждого гражданина в момент рождения сразу, однако право на их реализацию возникает только в момент приобретения необходимого объема дееспособности для совершения определенного рода юридически значимого действия.[16]

Прекращение правоспособности связано с биологической смертью, когда возврат человека к жизни исключен. В литературе высказана верная точка зрения, что только биологическая смерть лишает человека правоспособности,[17] поэтому не следует связывать прекращение правоспособности с объявлением судом гражданина умершим, поскольку такое решение суда основано не на факте смерти, а на презумпции того, что человек умер. Возможность возвращения такого гражданина полностью исключить нельзя.[18] Сходную позицию высказывает и М.В. Кротов. Он отмечает, что факт объявления умершим давно умершего гражданина никак не влияет на его правоспособность, поскольку она давно прекратилась, а если гражданин на самом деле жив, то его правоспособность не прекратилась ввиду того, что она является необъемлемым качеством личности.[19]

Государство гарантирует правоспособность граждан. Правоспособность приобретается всеми гражданами в равном объеме. Отклонение от принципа равенства правоспособности нельзя видеть в том, что некоторые граждане фактически или по прямому указанию закона не могут (не способны) обладать отдельными правами и обязанностями (несовершеннолетние, психически больные). Например, малолетний гражданин не может иметь такие элементы содержания правоспособности, как право завещать имущество или быть членом кооператива. В подобных случаях речь идет о невозможности обладать некоторыми правами, которая распространяется в одинаковой мере на всех граждан (например, на всех несовершеннолетних), и, следовательно, принцип равенства правоспособности не нарушается, не терпит исключений.[20]

Правоспособность признается за гражданином законом. При этом согласно закону гражданин не вправе отказаться от правоспособности или ограничить ее. Следовательно, для правоспособности характернанеотчуждаемость. П. 3 ст. 22 ГК РФ устанавливает, что сделки, направленные на ограничение правоспособности, ничтожны. Гражданин вправе с соблюдением установленных законом требований распоряжаться субъективными правами (продать или подарить принадлежащую ему вещь и т.д.), но не может уменьшить свою правоспособность.

Государство оставляет за собой право ограничить права и свободы граждан, если это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, но сделано это может быть только на уровне федерального закона (п. 2 ст. 1 ГК РФ). Конституция РФ[21] (ст. 56) закрепляет возможность ограничения прав и свобод в условиях чрезвычайного положения с указанием пределов и срока действия такого ограничения, за исключением ограничения права на жизнь, достоинство личности, неприкосновенности частной жизни, права на защиту своей чести и доброго имени, права на жилище, судебную защиту прав и свобод и некоторых других.

С этой точкой зрения согласен Е.А. Суханов, указывая, что допускается ограничение правоспособности в случаях и в порядке, установленных законом. Ограничение правоспособности возможно, в частности, по его мнению, в качестве наказания за совершенное преступление. Однако гражданин по приговору суда может быть лишен не правоспособности в целом, а только способности иметь отдельные права - занимать определенные должности, заниматься определенной деятельностью. Ограничение правоспособности возможно и при отсутствии противоправных действий лица. Так, абз. 5 п. 4 ст. 66 ГК РФ устанавливает, что законом может быть запрещено или ограничено участие отдельных категорий граждан в хозяйственных товариществах и обществах, за исключением открытых акционерных обществ. В частности, лицо может быть полным товарищем только в одном товариществе на вере (абз. 1 п. 3 ст. 82 ГК РФ), т.е. его правоспособность в какой-то мере ограничена. Ограничение правоспособности в указанных случаях допускается при условии соблюдения установленных законом условий и порядка. Если это условие не соблюдается, акт государственного или иного органа, установивший соответствующее ограничение, признается недействительным (п. 2 ст. 22 ГК РФ) в порядке, предусмотренном ст. 13 ГК РФ.[22]

Точку зрения о способах ограничения правоспособности высказывает также и М.В. Кротов, при этом он отмечает, что существуют такие возможности, которые поддаются ограничению именно в их обобщенном значении, например, возможность выбирать место жительства может быть ограничена указанием на обязанность гражданина проживать в конкретном месте либо запрещением проживать где-либо, может быть ограничена и возможность занятия предпринимательской деятельностью.

Представляется, что норма п. 1 ст. 22 ГК РФ сформулирована некорректно. Во-первых, очевидно, что ограничить в правоспособности и дееспособности можно только лицо, обладающее полным объемом дееспособности. Однако, как представляется, разбивание категории правоспособности на элементы ввиду ее абстрактного характера неправильно. Перечисление ряда прав и обязанностей в ст. 18 ГК РФ является не более чем юридическим приемом. В самом деле правоспособность является неделимой категорией, обозначающей, что гражданину или юридическому лицу принадлежат все возможные к реализации гражданские права в совокупности. А вот к категории дееспособности законодатель подходит по-другому, разбивая ее на градации, а также на составляющие этих градаций «право совершать мелкие бытовые сделки», «право распоряжения вкладами в кредитных организациях» и т.д. Во-вторых, независимо от того, в чем возникло поражение в праве, гражданина лишают не абстрактной возможности иметь право, а конкретной возможности ее реализовывать. Ввиду этого представляется, что корректность правового регулирования требует приведения п. 1 ст. 22 ГК РФ в следующую редакцию: «Никто не может быть ограничен в дееспособности иначе как в случаях и порядке, установленных законом».

Таким образом, согласно ст. 17 ГК РФ гражданин в возрасте до 18 лет имеет такую же правоспособность, как и совершеннолетний гражданин, т.е. равную способность (возможность) иметь гражданские права и нести обязанности. Определяя содержание правоспособности граждан, закон уделяет внимание главному - правам, примерный перечень которых закреплен в ст. 18 ГК РФ, где предусматривается, что гражданин может:

иметь имущество на праве собственности;

наследовать и завещать имущество;

заниматься предпринимательской и любой иной не запрещенной законом деятельностью;

создавать юридические лица самостоятельно или совместно с другими гражданами и юридическими лицами;

совершать любые не противоречащие закону сделки и участвовать в обязательствах;

избирать место жительства;

иметь права авторов произведений науки, литературы и искусства, изобретений и иных охраняемых законом результатов интеллектуальной деятельности;

иметь иные имущественные и личные неимущественные права.

Несовершеннолетние наравне со взрослыми обладают такими личными неимущественными правами, как право на жизнь и здоровье, честь и достоинство, деловую репутацию, неприкосновенность частной жизни, право на имя и др. Все эти права неотчуждаемы и непередаваемы.[23]

 

Понятие и содержание дееспособности несовершеннолетних как необходимой предпосылки наличия вещных прав

 

Чтобы приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их, гражданин должен быть дееспособным. Дееспособность, по российскому законодательству, возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия, то есть по достижении восемнадцатилетнего возраста, и представляет собой способность осуществлять права и исполнять обязанности.

Поскольку закон связывает с моментом совершеннолетия человека приобретение дееспособности именно в полном объеме, определенный объем дееспособности, таким образом, может быть присущ гражданину и до наступления совершеннолетия. Человек развивается с учетом особенностей психики, умственных и физических способностей, социальных условий жизни. Соответственно, общий уровень развития детей разного возраста является неодинаковым, что определяет их способность понимать значение совершаемых действий и активно участвовать в реализации своих правовых возможностей. Поэтому законодатель установил общие для всех граждан критерии дееспособности в зависимости от достижения лицом определенного возраста[24].

По мнению Я.Р. Веберса, регламентация дееспособности несовершеннолетних преследует правоохранительные цели. Предоставление дееспособности несовершеннолетним означает, что они сами вправе решать вопросы осуществления и защиты своих прав. Развитие самостоятельности и инициативы у несовершеннолетних ни в коем случае не должно обращаться против их интересов. Одновременно надлежащим образом должны охраняться интересы тех лиц, с которыми несовершеннолетние совершают сделки[25]. Ученый отмечает еще одну цель регламентации дееспособности несовершеннолетних - воспитательную, которая заключается в том, чтобы соразмерно степени умственного развития и материальной самостоятельности несовершеннолетних постепенно развивали у них опыт для самостоятельного участия в гражданских правоотношениях. Постепенное развитие такого опыта у несовершеннолетних, разрешение им самостоятельно участвовать в имущественных отношениях обеспечивается посредством правового закрепления поэтапного возникновения дееспособности.

Следует отметить, что и в законодательстве, и в юридической литературе отсутствует единое обозначение дееспособности несовершеннолетних. Дееспособность несовершеннолетних определяют как частичную, относительную, ограниченную.

Действующий ГК РФ выделяет частичную дееспособность несовершеннолетних (в возрасте от 14 до 18 лет) и частичную дееспособность малолетних (в возрасте от 6 до 14 лет). Их относительная (неполная) дееспособность обусловливается тем, что законодатель, учитывая возрастные особенности подростков и исходя из задачи охраны прав и интересов этих лиц, ставит их в особое гражданско-правовое положение: в одних случаях несовершеннолетний может действовать юридически самостоятельно, в других - его действия требуют одобрения со стороны родителей, попечителей и т.д.[26]

Следует отметить, что различная терминология используется для того, чтобы подчеркнуть неодинаковый объем дееспособности несовершеннолетних от 14 до 18 лет и малолетних. Так, например, по мнению О.А. Красавчикова, все несовершеннолетние обладают ограниченной дееспособностью, но в различном объеме[27]. Как и О.А. Красавчиков, К.М. Корнеев использовал единую терминологию для обозначения дееспособности несовершеннолетних. Однако назвал ее не ограниченной, а частичной дееспособностью несовершеннолетних и в возрасте от 15 до 18 лет, и в возрасте до 15 лет[28].

О.С. Иоффе разделял несовершеннолетних на полностью недееспособных и частично дееспособных[29], рассматривая при этом малолетних в качестве полностью недееспособных. По мнению О.С. Иоффе, назвать малолетних пусть и частично, но все же дееспособными означало бы перенести акцент с общего их статуса как лиц недееспособных на исключительные случаи признания за ними дееспособности. В.П. Шахматов дееспособность малолетних сводил исключительно к «конкретной сделкоспособности»[30] на основании того, что малолетние не обладают деликтоспособностью, а лишь одним элементом дееспособности - сделкоспособностью и, соответственно, по общему правилу являются недееспособными.

Я.Р. Веберс отмечает внутреннее противоречие во взгляде В.П. Шахматова, заключающееся в том, что, обладая одним из элементов дееспособности, несовершеннолетний не может являться полностью недееспособным. Кроме того, ученый обращает внимание на произвольное использование понятий «частичная», «относительная», «неполная», «ограниченная» дееспособность и отсутствие в указанных понятиях какого-либо практического и теоретического смысла. Автор предлагает рассматривать конкретное содержание дееспособности несовершеннолетних, закрепленное в законодательстве.

Рассмотренные подходы не исключают, а дополняют друг друга, поскольку они позволяют более четко определить содержание правоотношений, возникающих из сделок несовершеннолетних лиц, но наиболее логически обоснованной представляется конструкция юридического соучастия, поскольку именно она предполагает юридическую связь контрагента по сделке и законного представителя несовершеннолетнего, который в данном случае фактически выступает в качестве гаранта стабильности возникшего обязательства.Нельзя согласиться с утверждением о том, что лица, давшие согласие на заключение договора несовершеннолетним лицом, не могут привлекаться к возмещению возникших в результате этого убытков[31]. Нормы ГК РФ действительно устанавливают самостоятельную имущественную ответственность несовершеннолетних лиц по совершаемым им сделкам (п. 3 ст. 26 ГК РФ), но при этом нельзя не признать, что при таком подходе, во-первых, теряется весь смысл дифференциации сделок, совершаемых несовершеннолетним самостоятельно, и сделок, совершаемых им с согласия законных представителей, и, во-вторых, игнорируются законные интересы контрагентов таких лиц, которые оказываются юридически не защищенными в случае отсутствия у несовершеннолетних лиц имущества, достаточного для возмещения причиненных ими убытков.

В этом смысле заслуживает внимания еще одна предлагаемая в литературе конструкция - так называемого законного поручительства, т.е. поручительства родителей за своих несовершеннолетних детей по совершаемым ими сделкам, исключающая возможность предъявления регрессных требований поручителя, исполнившего обязанности должника[32]. Обсуждаемую проблему можно решить еще проще - через установление в законе субсидиарной ответственности санкционировавших сделку лиц. Такое решение вполне соответствует Постановлению Пленума Верховного Суда РФ «О практике рассмотрения дел о защите прав потребителей», в котором закреплено: «Наличие письменного согласия родителя, усыновителя или попечителя на заключение несовершеннолетним договора возмездного оказания услуг не является основанием для возложения на этих лиц имущественной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора несовершеннолетним, за исключением случаев, когда в соответствии со ст. 361 ГК РФ был заключен договор поручительства. Вместе с тем родители, усыновители или попечитель могут нести ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора в случае, когда у несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда».[33]

Гражданско-правовое положение несовершеннолетних, относящихся к рассматриваемой возрастной группе, не является неизменным, а носит ярко выраженный динамичный характер. Как уже отмечалось, принадлежащий несовершеннолетнему лицу объем дееспособности может быть резко сужен вследствие ограничения или лишения его права самостоятельно распоряжаться своими доходами. Возможны изменения и в прямо противоположном направлении. Так, в случае вступления несовершеннолетнего в брак данное лицо приобретает дееспособность в полном объеме (п. 2 ст. 21 ГК РФ). К другим факторам, влияющим на правосубъектность несовершеннолетних данной возрастной группы, относится достижение ими 16-летнего возраста, с которым связано возникновение права стать членом кооператива (п. 2 ст. 26 ГК РФ). С этого же момента у несовершеннолетних появляется возможность приобрести дееспособность в полном объеме путем эмансипации, возможной в тех случаях, когда несовершеннолетний работает по трудовому договору, в том числе и по контракту, или с согласия родителей, усыновителей или попечителя занимается предпринимательской деятельностью (п. 1 ст. 27 ГК РФ). В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 1 июля 1996 г. «6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» закреплено, что эмансипированные обладают в полном объеме гражданскими правами и несут обязанности, в том числе самостоятельно отвечают по обязательствам, возникшим вследствие причинения вреда, за исключением тех прав и обязанностей, для приобретения которых федеральным законом установлен возрастной ценз.[34]

Представляется, что именно анализ легального определения дееспособности несовершеннолетних и ее содержания позволит найти подходящую научную характеристику рассматриваемому правовому явлению и его видам.

Законодательное определение дееспособности (ст. 21 ГК РФ) раскрывает активную деятельную сторону исследуемого явления. Дееспособность представляет состояние, в котором гражданин способен своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их. ГК РФ в отношении всех граждан, независимо от возраста, использует термин «дееспособность» (ст. 21, 26, 28 ГК РФ). Однако это не означает, что состояние дееспособности является одинаковым у всех. Закрепление в ГК РФ специальных норм, регламентирующих дееспособность малолетних (ст. 28 ГК РФ) и дееспособность несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет (ст. 26 ГК РФ), норм об эмансипации (ст. 27 ГК РФ) при наличии общей нормы о полной дееспособности (ст. 21 ГК РФ), свидетельствует о регулировании особенных моментов дееспособности несовершеннолетних по сравнению с дееспособностью совершеннолетних граждан[35].

В дееспособности несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет имеются: способность к совершению юридических действий и ее разновидность - сделкоспособность, способность нести договорную и внедоговорную ответственность, т.е. все элементы дееспособности. Однако это не означает, что несовершеннолетние указанной группы обладают полной дееспособностью. Некоторые элементы дееспособности несовершеннолетнего, такие, как сделкоспособность и деликтоспособность, дополняются содееспособностью родителе