Часть 1 ЗОНА ЛЮБИТ ТЕБЯ 20 страница— Я первый. Хип, за мной. Пенка… гм… тоже поглядывай. Мутант посмотрел на меня как будто даже с иронией, кого, мол, учишь, но скорее всего мне это просто почудилось. На её лице не было никаких эмоций… да, может, и были, только нам непонятные. Да, кстати, а можно ли называть это лицом? Один глаз громадный, другой раза в два меньше, бугры по бокам высокого белого лба, заострённый, крошечный подбородок, нос тоже очень маленький, рот миниатюрный, хотя зубы я видел, то ещё, скажу я вам, зрелище. Может, всё-таки морда, как и у всех мутантов? Вот у контролёра точно морда, хоть и много в ней человеческого. У бюреров тоже совершенно точно не лица, а что-то плоское, гноящееся, и не поймёшь, где у него глаза или нос, а где язвы… ух и страхолюдные тварюги, если видел такого и выжил при этом, то уже не забудешь. У изломов совсем уж похоже, считай один в один с человеком, только что скулы очень узкие и голову словно с боков сплюснули. Неопытный сталкер излома от человека отличить не может, чем тварь и пользуется… бывали случаи, что целый вечер у костра за жизнь перетирали мутант и новичок. До тех пор, пока… ну, в общем, ясно, что после бывает. Так вот, морды у них или всё-таки лица? В принципе и у людей морды бывают… вон, бывший владелец одной такой отвратительной хари сзади чапает, мычит изредка да размягчившимися лёгкими похрипывает. Саранча его звали… даже сейчас так называемая жизнь этого существа навряд ли отличается от прошлой. Только что подлости и злобы поубавилось, а всё остальное на месте. Нет, лицо у Пенки. Да, чужое, нечеловеческое, жутковатое, но всё-таки лицо. Уродливым его назвать язык не поворачивался. Просто чужое, но не отталкивающее. А ведь, по идее, должен ты, Лунь, испытывать и страх, и отвращение к мутанту. Закон у человечества такой — жёсткая ксенофобия ко всем чужим. Глубоко он в нас въелся, закон этот, с первобытных ещё времён. Только похоже, что такому товарищу, как я, и в самом деле законы не писаны… Гайка нагрелась от долгого пребывания в руке, забыл я про неё, тщательно высматривая любые ненормальности в окружающем пейзаже. Если можно назвать его нормальным… деревья эти мёртвые, безобразно раскоряченные Зоной, пни уродливые, изломанные арки корней, выпирающих из бесплодной, выжженной почвы. Почти не гниют в постоянной сырости, потому как ни грибов тут нет, ни насекомых. Долго ещё будут стоять эти белые скелеты деревьев, этакие памятники погибшему лесу. Мёртвое место… пустое. Я сверился с картой в ПМК. Правильно идём, по моему маршруту, вон приметную «плешь» миновали, аномалию-долгожителя — не один год прошёл, а она со своего места так и не сползла. Впереди здоровенный пень, расщеплённый на две части, в моей карте обозначен как «рога»… от него двигаться по краю оврага, аномалий там раньше не было, а сейчас, после нескольких Выбросов, вполне могли появиться. Проверим… Гайка, прошелестев полосками магнитофонной ленты, клюнула в плотную чёрную почву, к ней прыгнул тушкан, обнюхал, поскакал дальше. В принципе гайки можно и не кидать, вон какой авангард у меня, лучше всяких детекторов и болтов, но старая привычка даёт о себе знать, и потому швырял я гаечки, следил за их полётом, подбирал, опять швырял… спокойнее так. Привычнее, что ли. Подходим к старой просеке, за ней — развалины турбазы, деревянные домики уже давно сровняло с землёй, одна труха осталась, и только щит у входа сохранился, большой такой, добротно сделанный, но что на нём было написано, уже не поймёшь, краски дождями смыло. И над трухой, остатками летней кухни и поваленным забором едва заметно подрагивает воздух, отсвечивая изредка малахитовой зеленью. Значит, нам туда не надо, в обход… благо, просека дальше продолжается, как раз до линии. Нормальная такая просека, нравится она мне, не чувствую тут никакой гадости. Пройдём, как по бульвару… тьфу три раза через плечо. Но что-то не нравилось мне впереди, какое-то нехорошее ощущение. Впрочем, тушканы довольно уверенно поскакали в прогал между сухими стволами. Значит, чисто там, можно идти… И тут запиликало. Хрипловато так, с переливами. Я обернулся на звук. Хип сняла с пояса старый детектор, купленный в «Шанхае». На нём даже не было экрана, только три крошечных светодиода — жёлтый, зелёный и красный. Этакий миниатюрный светофор, перемотанный изолентой. Детектор заливался вовсю, и «светофор» на нём чётко показывал — стой, путь закрыт. — Не поняла… — Хип перевела взгляд с орущего «старичка» на свой сверхсовременный научный сканирующий детектор, способный даже в фоновом режиме засекать любую известную «ботаникам» аномалию. Ну, по крайней мере так заявлял изготовитель… — Как это? — Наверное, глюк у прибора. — Я с сомнением покосился на древнюю машинку, но всё же предельно внимательно осмотрел окружающее пространство. — Пенка? — Плохой лес. Ну, это мы уже слышали… и вдруг я увидел. Впереди, прямо перед носом у тушканов, воздух был другим. Не то чтобы мутным, не дрожало там и не светилось. Другой воздух. Не такой. И земля под ним другая, чуть-чуть, едва заметно светлее она. Не знаю, что там. Может быть, прошли бы и не заметили, а может, и накрыло бы здесь всех нас. Это Зона, Лунь… и не нужно больше надеяться на чутьё тушканов или предупреждение Пенки. Смерть только и ждёт, чтоб отвлёкся сталкер, расслабился или понадеялся на кого-нибудь. Повезло нам сейчас. Крупно повезло. Значит, в скором времени можно ожидать большущей пакости. Закон маятника работал в Зоне безотказно. — Обходим, друзья мои. Дай-ка глянуть. — И я забрал у Хип детектор. Да, действительно счастливый… на задней крышке между полосами изоленты были видны аккуратно выцарапанные буквы: «Шк…рень». Шкворня, значит, машинка. Наверняка с ней он к Монолиту ходил. И вернулся. А вот каким он вернулся, это уже другой вопрос. — Счастлива наша судьба, Хип. — Впереди смерть. Да, — подтвердила Пенка. — В следующий раз чуть пораньше предупреждай. Просьба такая. — Хорошо. Я рано предупреждать буду, — кивнул мутант. Так… вот и высоковольтная линия. Бывшая, конечно, как и почти всё в Зоне, что было когда-то сделано человеческими руками. Анкер покосившийся, рыжий и весь в мелких буграх ржавчины, но изоляторы ещё висят, а на них вместо оборванных проводов почти до земли тянутся чёрные лохмы. И жужжит еле слышно, потрескивает в них, искорки синие мерцают. Это просто ветра нет… иначе такая иллюминация начинается, что в глазах потом долго пятна фиолетовые плавают. Да и сейчас лучше не смотреть наверх, а то мало ли, полыхнёт, не отморгаешься потом… — На высоковольтку не смотреть, зайцев в глаза наловить можно на раз. И к самой линии не подходить, шарахнет — мало не покажется. — «Электры»? — Хип, прищурясь, всё же быстро взглянула на анкер. — Они самые. Считай, на каждом столбе поселились. — Я размотал колечко из обрезков тонкой проволоки, распушил их веером. — До лесничества придётся вдоль высоковольтки идти, другой дороги нет. Я первый, вы по следам. Угу, первый… когда год назад этой дорогой ходил, космы эти на столбах совсем маленькие были и не на всех изоляторах висели. А теперь вон как вымахали и искрят очень нехорошо. М-да, ситуёвина… хоть возвращайся и через Армейские дуй. Но туда теперь нельзя. И под опорами тоже никак не пройти. Думай, Лунь… — Синий блеск вверху. Плохо. Опасный, — добавила Пенка. — Есть варианты? — Нет, — подумав, ответила она. — Слева тяжёлые места, не пройти. Справа совсем плохая дорога, мясо рвёт, наоборот мясо делает. Кожа внутри, мясо наружу. — То есть наизнанку. «Выворотень», — догадалась Хип. — Верно, — вздохнул я. Ох и поганая эта аномалия… гайки брошенные или волной летят, или сразу в мелкую пудру разваливаются, а человека просто выворачивает, словно свитер, который через голову снимают. Видел я такое… и потом много раз пытался забыть и страшный хруст костей, и влажный треск рвущихся тканей, и то, что от человека потом остаётся. — Могу вести, — предложила Пенка. — Доктор сказал, я проводник. Или мёртвый вперед идёт. — Но тушканы… — Тушкан маленький. Низкий. Синий блеск не достанет. Зомби выше, наш рост. Синий блеск мёртвому не сильно страшный, только мало горит, потом гаснет, и мёртвый поднимется, дальше идёт, — объяснила Пенка. А что, логично, и не поспоришь. — Действуй, абориген. Пенка повернулась к зомби, хрипнула коротко, мгновенный, на долю секунды, свист в ушах… И зомби безропотно пошёл вперёд… чтобы вскоре разрядить на себя первую «электру». Ослепительно яркая синяя лента протянулась от изолятора до сутулой фигуры, подожгла редкие, вылезающие волосы на голове, и трескучий удар высоковольтного разряда неприятно ударил по барабанным перепонкам. Сильно запахло озоном и палёным мясом. Зомби упал на колени, взвыл и начал бить себя по голове. От замызганной камуфляжки пошёл дым, остатки волос и редкие красные искры посыпались на землю. Зомби жалобно гнусавил и раскачивался. Пенка рыкнула, и мертвец тут же замолчал, поднялся и потопал дальше. Да, действительно — «мало горит, потом гаснет, а мёртвый дальше идёт»… но ещё пару таких попаданий, и даже зомби ласты склеит, несмотря на всю свою живучесть. А нам теперь можно пройти по его следам — «электра» разрядилась на некоторое время… После четвёртого удара молнии у бывшего Саранчи отлетела рука — пар из вскипевших в месте попадания тканей просто взорвал сустав, но зомби снова встал и, уже заметно прихрамывая, продолжил прокладывать нам дорогу. На спине его весело отплясывал огонёк, и дымился он уже весь, начиная от ботинок и заканчивая обуглившейся макушкой, но исправно топал к последней опоре. И, как оказалось, к последней своей «электре». На решётчатой лапе анкера зажёгся синий светоч, под ногами зомби взлетели струйки пыли, а потом шарахнуло так, что запищало в ушах, и отгоревший от креплений изолятор тяжело грохнулся на землю. И мертвецу хватило: он мешком рухнул на землю, медленно перевернулся на спину, подогнул к животу ноги и замер. — Готов, — прокомментировала Пенка. Я подошёл к умершему своей второй смертью Саранче. Узнать его уже было невозможно — круглое пухлое лицо спеклось в чёрную маску. — Сволочью ты был, парень. — Я ещё хорошо помнил, что именно Саранча предлагал выколоть Хип глаза иглой от шприц-тюбика, поэтому других слов к нему у меня просто не было. — Но вот за то, что провёл, благодарствую. Хоть какая-то от тебя польза получилась. Бывай. — Вышли, Лунь. — Хип немного улыбнулась и указала на три больших дома с двухскатными крышами. — Вон лесничество. Так понимаю, на ночёвку там остановимся? — Проверим сначала. А так да, всё равно до темноты из Сухостоя не выйдем. Дома, хоть и деревянные, сохранились неплохо. Даже шифер на крышах ещё держится, хотя и просвечивает небо в большие дыры кровли, а брёвна стен потемнели почти до черноты. Трактор стоит под навесом, сараи видны, покатые холмики угадываются на месте бывших грядок. Дома почти не гнилые, крепкие ещё, и если в погреб на случай Выброса залезть, то пол на голову не обвалится. На невысоком холме лесничество, а вокруг даже сухостоя нет — сухие деревья почти везде повалены, только высокие пни да валежник… обзор отсюда хороший. Тумана не было, и хотя день перевалил за половину, а невидимое за облаками солнце уже клонилось к закату, я хорошо разглядел узкую полосу грязно-рыжего цвета — Красный Лес. А за ним, далеко-далеко, на самом краю окоёма, полосатую трубу и серые коробочки домов Припяти… — Слушай, Хип… а когда перестрелка была, ты помнишь, кричала… — Кричала? Я? — удивилась девушка. — Нет, не было такого… — «За Че! Свободу не остановить!» — напомнил я. Хип удивлённо подняла брови. Покачала головой. — Не, правда не припоминаю… как в тумане всё. В самом деле, да? Я кивнул. — Значит, сработал рефлекс… — Хип грустно усмехнулась. — Просто «долганы» в тот момент наших били. Наших, понимаешь? Я тогда и не думала ни о чём… словно отрубило. Только одна мысль: сохатые стреляют по тебе. И всё. Я Хип, Лунь, и я из «Свободы», даже если нашивки давно с комбеза спорола. Это, наверное, навсегда… И Хип расстегнула молнию нагрудного кармана, вытащила сложенный вчетверо платок. Развернула. Эмблема «Свободы» и нарукавная нашивка. — Извини… знаю, ты говорил выкинуть. Но я оставила. Это мой последний маленький секрет был от тебя. Не сердишься? — Нет, стажёр. Нисколько. Если хочешь, на привале опять их можешь на комбинезон приделать. Возражений не будет. Анархистка ты моя. Хип благодарно улыбнулась, а я приложил к глазам бинокль. Электроника тихонько зажужжала, наводя резкость, и я уже различал чёрные точки окон в домах Припяти, полоски на трубе ЧАЭС. А слева, у самой границы поваленных деревьев и мелкого гнилого болотца, увидел людей. Шесть… восемь… девять человек. Чёрно-красные комбинезоны. Долговцы нас, похоже, пока ещё не замечали, так как направлялись в Сухостой. Наверное, возвращается из рейда пара патрулей… Странно, значит, есть у них свои разведанные маршруты через мёртвый лес, о которых я не знал и через линию пёрся. «Долганы» свои тропинки имеют и хрен с кем этим знанием поделятся… — Хип, Пенка, прячьтесь! — Я уже прикидывал возможные укрытия… ровное всё, как стол, а за пень не укроешься — псевдогигант с нами. Такую тушу разве что за сараем спрятать можно, а до лесничества можно и не успеть… Долговны нас заметили. Один из них махнул рукой, судя по коротким, резким жестам, отдал приказы. Их отряд разделился на две группы и направился в нашу сторону. Щёлкнул выстрел, судя по сухому, резкому звуку, стреляли из СВД. «1030 м», — отсчитал встроенный в бинокль дальномер. Не близко «долги», но и не достаточно далеко. Есть шанс уйти, а за лесничеством я вас, ребята, в такие места заведу, забудете даже, как нас преследовать. Есть там парочка аномальных полей, да таких полей, что сам чёрт ногу сломит. Хорошие вы сталкеры, товарищи долговцы, спору нет, но против одиночки с семилетним стажем да мутанта, что в Зоне родился и вырос, навряд ли сдюжите. Не пройдёте вы там. А если и пройдёте, то крепко пожалеете. Я вдруг почувствовал злость. Вот пристали… ходили бы вы по своим делам, парни, воевали с Зоной, это дело всё равно трудное и бесполезное, так что работы вам надолго хватит. На пару лет точно. Или на пять. Достали вы, честное слово. Ишь бегут, дались мы им… — Так, уходим через лесничество. Пенка, выгоняй вперед второго зомби, Хип, ты за мной. Уйдём. Должны уйти. Хлестнул второй выстрел. Для СВД дистанция великовата… но всё же попал долговец. Пенка вздрогнула, схватилась за бок. Между белыми пальцами просочилась длинная капля красновато-серой крови. Пенка тихо застонала, жалобно как-то… И вдруг люто оскалилась. А потом стремительно развернулась к врагам. — XXА-ГРРРР! — Громовой рёв метнулся к небу, а длинная рука со свистом рассекла воздух. Псевдогигант рванул когтистой лапищей землю, зарокотал и начал набирать скорость. Под тяжёлыми ударами лап рвалась и высоко взлетала чёрными комьями земля… полтонны мышц и костей с грохотом понеслись к ближайшему к нам отряду. Следом с пронзительным злобным визгом мчались два тушкана. Расстояние между мутантами и отрядом быстро сокращалось. Затрещали автоматы. На туше псевдогиганта появились красные пятна, но он только наподдал, разгоняясь до скорости экспресса… а затем вдруг подпрыгнул в воздух и с силой ударил в землю здоровенными ногами. Вначале я не понял, что произошло. Просто мир вдруг раздвоился в глазах, а с крыш лесничества бесшумно посыпался шифер. Огоньки автоматных выстрелов были видны, но треска очередей я тоже не слышал. А я-то думал, что всё это сказки… слишком невероятна была для меня такая способность самого крупного существа Зоны. Ударная волна, широким конусом разбежавшаяся от псевдогиганта, в секунду покрыла расстояние до долговцев, подняла пыль и грязь с земли и посшибала людей с ног, как игрушечных солдатиков. Но автоматы второго отряда продолжали плеваться смертью, и псевдогигант бежал всё медленнее… споткнулся раз, другой, упал, с трудом поднялся, и в его яростном рёве отчётливо зазвучали нотки боли. Как он погиб, я уже не видел… мы уходили. Уходили к лесничеству. Спасибо тебе, дикий зверь Зоны. Ты позволил нам уйти, ты задержал их… дал время приготовиться к последнему бою на страшных аномальных полях перед Красным Лесом. Только там у нас оставался шанс выстоять в неравной схватке. А из домов уже выходили другие люди. В серых комбинезонах, с автоматами наперевес, а в чердачном окошке тускло блеснул зрачок оптического прицела. И отрешённые взгляды, какое-то благостное и от этого ещё более страшное выражение лиц. «Монолит». Почему они не стреляли раньше? Чего ждали?.. — Бледный ангел… — И рослый монолитовец улыбнулся, падая на одно колено. — Вестник, прости нам наши сомнения. Посланник Мудрого. Братья, это она. — Бледный ангел… бледный ангел… — послышались восхищённые голоса, и радость в ясных, как у младенца, глазах, блуждающие улыбки на лицах. — Мы слушаем тебя, посланник. — Остановите их, чётко произнесла Пенка. — Они преследуют нас. — Братья! — торжественно воскликнул рослый. — Вы слышали! Сегодня мы можем удостоиться великой чести умереть за Него! Он послал нам бледного ангела! Славься, Великий и Мудрый! — Славься! — хором крикнули остальные. Сбитые ударной волной долговцы уже поднялись с земли, но на крыше лесничества щелчком кнута прозвучал выстрел, и один из людей в красно-чёрном комбинезоне словно налетел на невидимую стену. Я отвернулся. Нам нужно было идти дальше… туда, где над кромкой Красного Леса видны были серые дома, туда, где на краю горизонта поднималась полосатая труба… Пенка, не спрашивая, повела нас за дом. Мы уходили… а сзади уже грохотали автоматы, рвались гранаты, кричали раненые. Нас ждал мёртвый, серый Город, и я почему-то знал, что мы дойдём, что мы должны дойти. Я нащупал в кармане маленький листок засвеченной фотобумаги. Вот, Доктор, видишь, мы всё-таки выполняем твоё задание… Что-то ткнулось в ногу, я опустил взгляд. Тушкан, последний… надо же, всё-таки выжил. Я, повинуясь внезапному порыву, опустил руку, и зверёк проворно забрался мне на плечо. Как его, однако, колотит… испугался, бедолага. — Тебе верит. — Пенка даже не обернулась. Рана, похоже, совсем её не беспокоила, хотя пуля явно прошла через печень… если, конечно, у неё печень именно там. — Вы другие. Вы странные люди. Как Доктор. — Ну, что, странный ангел, — усмехнулся я. — Веди странных людей. — Да. Время. Скоро будет время, — согласилась Пенка. — Мы должны успеть.
Они шли по Зоне. Не старый ещё, но совершенно седой сталкер с сумрачным взглядом, юная девушка и мутант в длиннополом тёмном плаще. Шли, чтобы выполнить последнее желание Доктора, и уступил им дорогу матёрый контролёр, увидев оскал мутанта в тёмном плаще, и не посмела напасть химера, сама смерть, урча от злости, следила за ними из пустых окон припятских домов. Они шли, потому что впереди их ждал лазоревый свет гигантского кристалла в отравленном радиацией воздухе Саркофага, потому что мысль Доктора, записанная на кусочке испорченной фотобумаги, должна была дойти до Монолита. И они дошли, и услышал Монолит: «ПОСМОТРИ НА ТЕХ, КТО ПРИШЁЛ К ТЕБЕ. ЗАГЛЯНИ В ИХ ДУШИ И ДАЙ НАМ ЕЩЁ ОДИН ШАНС» И никто, кроме странного белокожего мутанта, не видел, как, взявшись за руки, шагнули вперёд и растворились в мягком сиянии Монолита два человека, и никому не известно, в каких мирах теперь лежат их дороги…
«По данным автоматических зондов, сброшенных в квадратах AR18 „Красного лес“ и TK21 г. Принять, замечена необычная активность жизненных форм. Мутанты и псевдоживые организмы по каким-то причинам покидают центр АЗ. Также отмечается резкое снижение динамики мутаций у большинства жизненных форм, в частности, у растений. Спрогнозированный на 29.08.2015. локальный Выброс в районе озера Янтарь не состоялся, также не подтвердились прогнозы на два предыдущих Выброса. На мой взгляд, это очень тревожные признаки. Вероятно, следует ожидать повторения событий ноября 2007 года. Профессор Зотов В. И.»
«Изменения, отмеченные проф. Зотовым В. И., действительно имеют место быть. Но вышеупомянутые изменения никоим образом не несут в себе тревожных признаков, а достаточно легко вписываются в цикл Жарова-Энгельмана, и посему я настоятельно рекомендую уважаемому профессору Зотову В. И. прекратить истерику, иначе мне придётся ходатайствовать в научный совет о снятии Зотова В. И. с занимаемой должности. После скандала на заседании научного совета я не потерплю подобных заявлений. Из-за вас, профессор, мы уже потеряли европейский грант. Занимайтесь своей работой! Действительный член РАН, руководитель научно-исследовательского института АЗ, академик Смирнов Д. Я.»
«Замеры аномальной активности, проведённые на территории Чернобыльской АЗ, показали серьёзное снижение интенсивности пси-поля, деградацию гравиконцентратных аномалий, полное либо частичное исчезновение локальных участков послойных напряжений в структуре электромагнитного поля. Частота появления новых мутаций также заметно снизилась, а в некоторых квадратах (DD-44, DE-44, DE-45, DF-45-46 и TR-12) отмечено вымирание аномально измененной флоры. Цикл аномальных энергетических вспышек нарушен и имеет тенденцию к сглаживанию, что видно на представленном в приложениях графике. Зафиксированные изменения проходят тщательный анализ, но и теперь понятно, что Чернобыльская АЗ по каким-то причинам теряет энергетическую подпитку. Смею также заверить уважаемый научный совет в том, что подобные изменения не похожи на цикличность Жарова-Энгельмана, так как затрагивают не только биологические формы, но и физические явления. В качестве дополнительных аргументов против заявления уважаемого академика Д. Я. Смирнова могу привести отчёты исследовательских групп и выводы аналитического центра. Ситуация и в самом деле напоминает картину, сложившуюся перед катастрофой 2007 года. Заведующая лабораторией физики АЗ профессор Михайлова С. Г.»
«Полностью согласен с выводами Михайловой С. Г. Профессор Зотов».
«Прошу учёный совет удовлетворить мою просьбу об отстранении Михайловой и Зотова от научной работы в НИИАЗ. Действительный член РАН, руководитель научно-исследовательского института АЗ, академик Смирнов Д. Я.»
«Понимая возросший интерес наших граждан к проблеме Невадской Бездны, считаем своим долгом в последующих выпусках „Нью-Йорк тайме“ знакомить читателей со всеми новостями, поступающими как от наших учёных, так и от тех, кто занимается частным исследованием Зоны, людей, называющих себя сталкерами. На сегодняшний день все наши респонденты утверждают, что Невадская Бездна, по всем признакам, сдаёт завоёванные территории…»
«Здравствуйте! Здравствуйте, уважаемые радиослушатели, и спасибо за то, что выбрали нашу волну! Сегодня ночью мы будем транслировать для вас лучшие композиции английских рок-музыкантов, а в качестве великолепной декорации к музыке вы сможете наблюдать самое настоящее северное сияние! Откройте окна, взгляните на небо! Уже пылают в небе складки одежд древних богов, а ночь сегодня безоблачна и тиха. Загадочный свет уже озаряет нашу студию. Советуем и вам насладиться этим зрелищем под следующую нашу музыкальную композицию…»
Ветер, холодный сырой ветер пробежал по серым метёлкам тростника, вздохнул в ветвях искорёженной, битой молниями липы и тихонько застонал, насквозь продувая подвал древнего, практически полностью разрушившегося здания. За долгие годы бетон потемнел, растрескался, морозы и дожди сгладили углы выступающих из земли плит, в трещинах буйно разросся ядовито-зелёный бархатный мох. Весна только началась, было ещё холодно, а накидки из шкур слепых собак согревали плохо. Ветер и не думал униматься. — Подождём здесь, — сказал одноглазый, высохший от прожитых лет и постоянного недоедания старик. У него болели простуженные суставы, кружилась голова, но до стойбища племени идти было ещё очень далеко. Старику хотелось отдохнуть возле костра, просушить накидку и заново перемотать вокруг поясницы ленту из мягких и тёплых, но таких непрочных шкур тушканов. Старик очень устал от короткого перехода, а ведь когда-то лучшего, чем он, охотника не было ни в племени Трёх Костей, ни во враждебной им шайке дикаря Лютака. Его спутник, подросток лет тринадцати, сноровисто собрал охапку прошлогодних стеблей полыни, высек огонь, закрывая ладонями слабый язычок пламени от порывов холодного ветра. — Есть хочешь, дед? Взгляд старика потеплел. Злой дух Зонаа забрал у него сына и внуков, сгинул сын в Порченых Землях, а внуки не пережили голодную зиму. Кориш, которого он взял на воспитание, заменил ему потерянную семью. Способный малец этот Кориш. В десять лет паренёк уже добывал тушканов с мягкими шкурками и вкусным мясом, умел выследить одинокого слепыша и даже уйти от Того, Кто Бродит Невидимым. Знатный охотник из него вырастет, и всё благодаря знаниям Каа-Чея. Не зря, ох, не зря взял старый Каа-Чей на воспитание этого парнишку. — Попозже. — Старик потрепал паренька по непослушным вихрам. — Отдохнём сначала, погреемся. — Это тоже строили Древние? — Да, Кориш. — Старик отложил посох с примотанной к древку «ночной звездой». — Здесь были высокие каменные шалаши, и в них жили столько людей, сколько звёзд на небе. — Много… как же Зонаа их всех победил? — Он испортил всю землю. Сотворил Больших, Кто Бродит На Двух Ногах, Тех, Кто Бродит Невидимым, и Тех, Кто Ворует Разум. — Как наша Белая Жрица? «Внимательный паренёк», — подумал Каа-Чей. — Пен-Каа может воровать разум, верно. Но она добрая, она враг Зонаа и бережёт наше племя. Она берегла его, когда ещё мой прадед не появился на свет. Говорят, она даже знала Сталакеров. Глаза паренька загорелись. — Дед! Расскажи мне ещё про них… ну, пожалуйста… Каа-Чей протянул к огню худые, узловатые руки, задумался. — Сталакеры были великие охотники. Они одни могли сражаться с Зонаа. Это были смелые, сильные люди, и в руках у них были Огненные Копья с Дюжиной Жал. — Вот бы мне такое копьё… — мечтательно прошептал Кориш. — Они приносили в свое племя много мяса и шкур, — продолжал Каа-Чей. — И ещё они добывали священные камни. Даже Те, Кто Ходит Невидимым, боялись Сталакеров, защищавших мир от Зонаа. Мы верим, что однажды Сталакеры вернутся, потому что Порченые Земли уходят на север. Наверное, Зонаа чувствует их приближение. Ну, всё, ложись спать. Завтра нам предстоит долгий переход… Но Кориш долго не мог заснуть. Ему грезились Огненные Копья, высокие, сильные Сталакеры, приглашающие его, Кориша, к своему костру как равного, как брата по оружию, и что он, новый Сталакер, принесёт в свое племя много шкур, мяса и священных камней. «Я обязательно стану Сталакером, — думал он, засыпая. — Я смогу защитить мир от Зонаа…» Порыв холодного ветра зашумел в бетонных плитах, в костре громко щёлкнул уголёк. Кориш спал. Старик, задумавшись, смотрел на огонь.
20.11.2009
Оглавление · Часть 1 ЗОНА ЛЮБИТ ТЕБЯ · Часть 2 ЗВЕЗДА «ПОЛЫНЬ» · Заключение · Вместо эпилога
o Реклама на сайте
закрыть
|
