Блаженная Наталья, юродивая Христа ради

Вырицкие старожилы еще помнят, как по улицам поселка из конца в конец ходила странная женщина с корзинкой, в которой у нее сидели кот, петух и маленькая собачка. Ве­рующие и внимательные толковали это так: матушка показывает, что тварь Божия живет в мире друг с другом, а людям надо у них учиться. Это была блаженная Наталья.

Вспоминали, что ее появление в Вырице предсказывал сам преподобный Серафим, гово­рил, что к ней будут ходить за помощью и молитвой, говорил о ее духовной высоте.

У матушки Натальи были особо приближенные духовные чада, они и сейчас постоянно приезжают на ее могилку на вырицком кладбище и рассказывают о духовных дарованиях матушки.

Сведения о ее жизни крайне скудны: как и все юродивые Христа ради, матушка скрывала свое происхождение и обстоятельства жизни, приведшие к подвигу юродства.

Неизвестна фамилия матушки, хотя все, кто встречался с ней, были уверены, что проис­ходила она из высокого звания, об этом говорило благородство ее внешности, речи и манер и то, что она в совершенстве знала французский язык – язык русской аристократии. Матушка говорила, что родилась в 1890 году; вероятно, в юности она приняла постриг. По некоторым сведениям, в молодости матушка подвизалась на горах Кавказа в тайных пустыньках, кото­рые потом были разгромлены гонителями.

В 1955 году мать Наталья появилась в Печорах и по благословению преподобного старца Симеона, направилась на вырицкую землю, где до 1976 года несла подвиг утешения, вра­зумления, молитвы за людей. Некоторые из них оставили свои благодарные воспоминания о матушке.

Из воспоминаний архиепископа Симбирского и Мелекесского Прокла:

Я познакомился с матушкой Натальей, благодаря Екатерине Владимировне, которая сообщила, что матушка желает видеть меня. Пришел я к ней в первый раз уже наслышанный о ее прозорливости, а она мне в ноги кланяется. Я очень удивился:

– Мать Наталья, что вы кланяетесь?

– Я не тебе, а твоему сану кланяюсь. Зайди, зайди в мою келью, побеседуем.

Вот как я живу скромненько.

Меня поразила обстановка в ее доме. Это было настоящее царство зверей и птиц: кролики, козы, собаки, куры, утки. Матушка очень хорошо ко мне относилась, называла «птичкой», может быть, потому, что в армии я служил в авиации, а может быть, по другой причине. Она предсказала мне священство, монашество и архиерейство.

Я учился в духовной семинарии, и мне предстоял трудный экзамен. Как раз приехал отец Василий Швец и предложил поехать в Вырицу. Я сказал, что у меня экзамен по Ветхому Завету, надо готовиться, но батюшка ответил:

– Ничего, навестим мать Наталью, она помолится, и сдашь экзамен.

Подошли к ее дому, постучали. Собаки, конечно, заливаются. Мать Наталья сидит в бане и кричит оттуда:

– Юлька, замолчи. Кто там, мы никого не принимаем!

– Да свои, матушка.

– Никаких у меня своих. Кто это?

– Да я, матушка, отец Василий с птичкой.

– С птичкой принимаю.

Не успел я ни о чем рассказать, как матушка говорит:

– Как хорошо, что батюшка пришел, сейчас молебен послужим.

Отец Василий достал епитрахиль, поручи и начал по обычаю: «Благословен Бог наш...» Когда он пел обращения к святым, матушка перебивала его и громко повторяла: «Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас! Святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас».

Очень длинный молебен получился, служили больше двух часов. Наконец закончили, после чего мать Наталья достала пачку денег и подала отцу Василию:

– Вот тебе за молебен, ручки на свечке греешь, бери.

Отец Василий денег не взял. После этого матушка сказала:

– Вы мои гости, сейчас буду вас угощать.

Засуетилась, достала селедку, лук и подсолнечное масло, нарезала и смешала все вместе.

– Сколько блюд приготовила, – говорит матушка, – как архиерею!

Хлеба не было. Я подумал: «Если бы консервы, хотя бы сайру, а то обопьешься от селед­ки». Матушка мгновенно отреагировала на мою мысль, достала откуда-то банку сайры и спросила:

– А чем открывать будешь?

Нашли нож, кое-как открыли. После этого мать Наталья взяла полстакана подсолнечного масла и будто случайно вылила его на мое новое, только что купленное пальто. Я подумал про себя: «Конец, пропало пальто, не отчистишь».

Очень хотелось пить после матушкиного угощения, и тогда она поставила на стол лимо­над. Отец Василий отказался, а я выпил.

Во все время угощения мать Наталья продолжала напевать:

– Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас; святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас.

Так много-много раз повторяла. Потом обратилась к нам

– Птичка, пойдем с тобой, а батюшка пусть отдыхает.

– Матушка, – спросил я, – а почему вы поете «молите Бога о нас», они же не прославлены еще?

– Прославленных святых можно не перечислять, а их нужно. Знаешь, ты будешь откры­вать мощи отца Иоанна Кронштадтского и участвовать в прославлении блаженной Ксении... Ну, пора спать, надо укладываться. Куда же вас поместить, таких людей надо на второй этаж, там сено лежит, там покои для владыки.

Это она предсказала мне епископство и то, что в епархии покои архиерея действительно будут на втором этаже.

Наверху я хотел полистать конспекты, но папка с тетрадями вывалилась из рук, и я не смог ее найти. Всю ночь мы так и не сомкнули глаз и видели, как мать Наталья коленопреклоненно молилась. Мы делали вид, что спим, а она молилась всю ночь. В пять часов утра мы с отцом Василием спустились вниз и сказали матушке, что хотим пойти к батюшке Серафиму на могилку. Она дала нам булку со словами:

– Помолитесь, помолитесь и хлебушка положите на могилку.

Калитка во двор Казанского храма оказалась закрытой. Тогда мы перелезли через забор, подошли к могиле старца и долго молились. Вырицкий сторож удивился, почему мы здесь в такую рань и как вошли при закрытых воротах.

Когда мы вернулись и пришли попрощаться с матушкой, она подошла ко мне со словами:

– Так, экзамен на «пять»! – и перекрестила, после чего добавила: – а это твое хозяйство, – и вручила мне папку с конспектами.

Этот трудный экзамен я сдал на «отлично». Но самое удивительное было то, что на пальто, которое матушка облила маслом, ничего не осталось. Жирного пятна как не бывало.

Однажды я раздробил палец, который долго не заживал. Решил поехать к матушке. За­хожу во двор и вижу: сидит она у дома, а рядом с ней транзисторный приемник.

– Птичка приехал. Тишина, прежде всего. Лукавый! Замолчи! – и приемник выключился сам. – Ничего, сейчас промоем палец марганцовкой и перевяжем на два часа.

Когда я вернулся к себе, боль прошла. Палец был в порядке.

После хиротонии я служил священником в храме на Смоленском кладбище. Пришла ту­да мать Наталья и говорит:

– Я так не хочу, чтобы тебя в Выборг перевели. Там даже иконы нерусские.

Было это весной, а осенью перевели меня настоятелем выборгского собора.

За несколько лет до самих событий мать Наталья предсказала смерть папы Римского, митрополита Никодима, Брежнева. Помнится, когда она говорила об их смерти, спрашивала вслух:

– Господи, я правильно говорю?

И сама же отвечала:

– Правильно...

Она очень просила передать владыке Никодиму, чтобы он не ездил на похороны папы Римского. Он все же поехал и скончался в Риме.

Из воспоминаний протоиерея Василия Швеца:

Отношение матери Натальи с животными и ее подарки – это был особый язык, который лишь через много лет общения становился понятным. Она вразумляла людей через животных. Как не вспомнить здесь библейскую ослицу, вразумившую пророка!

Случилось, что я сильно заболел и вызвал двоюродного брата, он приехал немедленно. Он был ученый, заведующий кафедрой, человек верующий, но не любивший юродивых, так как считал их шарлатанами. Когда мы с братом беседовали, зашла ко мне в дом мать Ната­лья. Видно, она духом знала, что я болею, и почти сразу после ее прихода мне полегчало. Вдруг матушка схватилась за бок, согнулась и запричитала:

– Ой, ой, болит!

– Что старушка дурит? – спросил брат.

Я тогда служил в храме на Смоленском кладбище и подумал, что она предсказывает что-то, что должно произойти там. Прошло несколько дней, а в субботу, когда брат был во Вла­димирском соборе (где хранится знаменитая чудотворная Казанская икона Божией Матери), у него началась сильная боль в правом боку.

Оказалось, что обострился аппендицит. Пришлось идти к знакомым договариваться, так как брат был иногородним. На Вербное воскресенье его отправили на операцию. Все случилось так, как предсказала матушка.

У одной вырицкой жительницы муж выпивал. Пошла она к матери Наталье. Вдруг подошел козел и ударил гостью лбом. Матушка вышла и начала ругаться:

– Ах, ты такой пьяница, да еще дерешься. Я такого козла убила бы. Пошли в милицию. Надо заявить на козла!

Матушка отправилась в милицию, где долго не могли понять, чего она хочет. Когда разобрались, что заявляют на козла, который ударил кого-то, то с раздражением сказали:

– Сами разбирайтесь!

Все это в точности повторилось с той женщиной. Пьяный муж (то бишь козел) избил ее, и когда она пошла заявлять в милицию, ей ответили:

– Сами разбирайтесь!

Матушка Наталья нередко прикидывалась пьяной. Нальет в бутылку воды, пьет, будто водку. Это она проделывала, когда приходили к ней пьяницы. Замечательно, что после того, как она давала им выпить воды из своей бутылки, они отвращались от привычки.

По молитвам матушки люди исцелялись от самых тяжелых болезней. Часто она давала кагор: выпьет человек – и исцелится.

Почти каждому из приходивших к ней мать Наталья делала какие-то подарки, и все со значением: кому кусок хлеба, сахара, просфору, кому козьего молока или какую-то вещь. Все, что ей приносили, раздавала приходящим и еще добавляла от своих припасов.

В трудные моменты жизни, особенно во время духовной брани, матушка часто оказывалась рядом. Она видела духовным оком состояние человека и спешила на помощь. Придет, принесет хлеб, яйца – и скорбь куда-то отходит, становится светло и радостно. Это был див­ный дар ее – через маленькие подарки утешать человека. Но когда нужно было, то она и вразумляла.

Она несколько лет брала у меня сено для коз и часто приходила. Для меня это всегда было радостью и утешением.

Задолго до моего священства она предсказала мой путь, подойдя ко мне с просьбой:

– Благослови.

В Ленинграде был юродивый Петр. И вот однажды матушка сказала мне:

– Как там дурачок Петр живет? Передай ему привет от дурочки Натальи.

У нее было удивительное и такое доброе чувство юмора, согревающее душу, успокаиваю­щее и утешающее. Бывало скажет:

– Дашь обет, что придешь на обед? Приходи, я тебе перину из сена сделаю.

Или возьмет за уши потаскает – и головная боль проходит. Бывало нередко и такое: только начну кому-то рассказывать о матушке, как и она сама появляется, откуда ни возьмись. Если кто-то приходил из любопытства и спрашивал, она отвечала уклончиво, вроде:

– Может, что-нибудь и выйдет...

Очень много людей приходило к матушке за благословением на учебу, перед уходом в армию, перед важными событиями в личной жизни. Кому устроиться на работу, поступить в институт, с жильем трудность – сразу отвечала, как и что нужно сделать и будет ли успех.

Вместе с ласковостью и добротой в ней всегда чувствовалась духовная сила. Никакой расслабленности, она всегда была собранной, как воин на поле брани.

Внешне ничего не показывая, мать Наталья была молитвенницей. Как-то я ночевал в ее доме, проснулся ночью и не мог уснуть. И вот все это время до утра матушка стояла на коле­нях и молилась. Молилась за всех знаемых и незнаемых, за всех, кто приходил к ней и соби­рался прийти. Ночами ходила она молиться к часовне блаженной Ксении.

Удивительный дар прозорливости дал ей Господь: она знала людские помыслы. Однажды матушка что-то записала на листке бумаги и отдала знакомой со словами:

– Завтра прочтешь.

На листке было в точности записано, о чем думала эта знакомая.

Мать Наталья была очень мудрой и образованной, сохраняя удивительную простоту и ласковость в общении.

Перед кончиной матушки ей явился святитель Николай, возвестивший о предстоящем уходе. Мать Наталья отошла ко Господу в возрасте восьмидесяти шести лет. Произошло это накануне Богоявления в 1976 году. Похоронили ее на вырицком кладбище в самый праздник Богоявления.

К могиле матушки ходят и до сего дня те, кто почитал ее при жизни.

Из воспоминаний Екатерины Владимировны:

Батюшка Серафим Вырицкий еще при жизни благословил меня строить дом в Вырице, и все вышло удачно: построила дом, ходила на могилку старца. С 1949 года стала ездить в Пе­чоры к старцу Симеону, который стал моим духовным отцом. Тогда к батюшке приходило не очень много народа, и можно было находиться у него подолгу. Он рассказывал о своей жизни в монастыре, о замечательных людях, встреченных за долгие годы.

По благословению старца я познакомилась в Печорах с матушкой Натальей. Произошло это как раз после моего исключения из партии.

Однажды отец Симеон спросил меня:

– А ты мать Наталью знаешь?

– Нет.

– Скоро встретишь, она уже близко ходит.

– Но как я ее узнаю?

– А ты помолись: «Господи, помоги мне увидеть мать Наталью», – и встретитесь, она все слышит.

Целую неделю думала я о словах старца и внутренне повторяла: «Господи, помоги мне увидеть мать Наталью».

И вот, выходя однажды из монастыря, увидела сидящую на земле очень странно одетую пожилую женщину. Она раскачивалась взад и вперед, обняв руками колени, и тихо повторяла:

– Катя, Катя, а я тебя целую неделю жду.

Рядом с матушкой стояла корзина, а в ней – кошка и курица. Больше никаких вещей у нее не было. Помнится, меня очень удивило такое соседство. Я сказала:

– Меня выгнали из партии и с работы.

– Какая комната шикарная!

И матушка назвала площадь моей комнаты в Ленинграде, затем перечислила многие вещи, которые там находились, и продолжала, отвечая на невысказанную часть моего во­проса. Меня очень волновало, на что буду жить, так как после исключения из партии никуда не брали на работу.

Так вот, матушка продолжала:

– А ты картину продай – и год проживешь. Ковер продай – и еще проживем.

Я удивилась, почему она сказала «проживем». Значит, вместе, что ли, будем жить? Но поняла, почему мать Наталья перечисляла вещи в моей комнате. У меня были ценные кар­тины, хорошие старинные вещи, и впоследствии действительно несколько лет я жила за счет их продажи.

После этой встречи и беседы пошла к батюшке, а он говорит:

– Возьми мать Наталью с собой, она должна жить в Вырице. Это великая угодница Божия.

Так мать Наталья оказалась в Вырице.

После того, как удалось устроить мать Наталью в Вырице, приехала я к отцу Симеону. Он меня и спрашивает:

– Ну как там у вас мать Наталья?

– Хорошо, устроились.

– Берегите ее, – сказал старец.

Вспоминается еще одна история. Отец Симеон был братским духовником, а отец Савва (будущий знаменитый схиигумен) захотел принять схиму и обратился за благословением к старцу. Тот ответил:

– Ты знаешь, я бы тебя благословил принять схиму, но сейчас есть мать Наталья, она выше меня на две ступени. Если она благословит, то и я благословлю. Поезжай в Вырицу, там ее найдешь.

Дважды ездил отец Савва в Вырицу, но не заставал мать Наталью. Пришел к отцу Симеону:

– Два раза ездил, но не нашел мать Наталью.

– А ты духом попроси, чтобы она тебе показалась.

Снова собрался отец Савва в Вырицу, усердно помолившись перед отъездом. Идет по Вы­рице к дому, где жила мать Наталья, а она сама выходит навстречу из кустов со словами:

– Схимник, схимник. Схиму твою козы съели, а ты сам помогай другим, чтобы они спасались. Знаешь, что я тебе скажу, отец Савва. Ты и так наследуешь Царство Небесное. Ты лучше со мной дружи. А схиму твою козы съели.

Дело в том, что отец Савва был очень популярен у женщин, и они буквально не давали ему прохода. Это и имела в виду мать Наталья, сказав, что козы съели его схиму. Передал отец Савва старцу Симеону эти слова, и тот подтвердил, что рано принимать схиму. Отец Савва принял схиму значительно позже.

Была у меня комната в Ленинграде, но жила я большую часть года в Вырице. Мать На­талья не знала моего адреса, так как все равно я очень редко появлялась в городе. В Рожде­ственский сочельник приехала на квартиру, а соседка мне и говорит:

– Вас больная спрашивала, видно, ненормальная, в детском чепчике, шляпе, совершенно невероятно одетая.

Тут и сама мать Наталья появилась. Я подтвердила соседке, что это ко мне, и спросила у матушки, как она нашла меня.

– А я иду по городу и спрашиваю: «Где живет Катя – большая шляпа?», и мне все указывают.

Пришла она ко мне предупредить, что серьезно заболела родственница. А «большая шляпа» – это свидетельство прозорливости матушки. Когда я работала директором торга, то действительно носила большую и очень дорогую шляпу, по нескольку раз в день поправляла прическу, часто ходила в парикмахерскую.

Матушка могла проходить через закрытые двери. Потом я уже привыкла к этому, но в первый раз очень испугалась. Было это так. Проснулась я ночью от какого-то шороха, в ужа­се вскочила с постели и увидела, что в комнате на полу лежит мать Наталья.

– Матушка, как же ты вошла?

– А мне Ангел открыл.

Спросила утром у соседей, не приходил ли кто-нибудь ночью. Они ответили, что никого не видели.

Одна из вырицких жительниц, близкая матушке, рассказывала, как услышала ночью какой-то шорох в комнате. Она была одна в доме, дверь была заперта. Решила, что какое-то наваждение. Зажгла свет – и увидела мать Наталью, стоявшую на коленях перед иконами.

– Матушка, как вы здесь оказались?

– А я под воротами пролезла.

В дальнейшей моей жизни все происходило так, как предсказала мать Наталья. После того, как меня за веру уволили с работы и исключили из партии, я долго не могла никуда устроиться. Пять лет жила тем, что продавала свои вещи. Наконец, нашла место буфетчицы в научно-исследовательском институте. И вот однажды охранник с вахты (у нас был пропускной режим) зашел в буфет и сказал мне:

– К вам бабушка пришла, очень странная.

Я сразу поняла, что это мать Наталья, и попросила, если возможно, пропустить ее, сказав, что приехала моя родственница. Как раз был обеденный перерыв, буфет был полон, и я не могла отлучиться, с волнением ожидая появления матушки.

Когда она вошла в буфет, то, кажется, все, кто там находился, перестали есть и изумленно уставились на это диво. Матушка с огромной корзиной в руках была в драповом пальто, на котором не было живого места, а из под него виднелись голые ноги. Мне стало очень неуютно: что скажут сотрудники? Такого странного человека привела! Но я подумала: «Наверное, матушка меня проверяет, смогу ли я преодолеть чувство неловкости и принять ее».

Я усадила матушку за стол и предложила поесть. Она села на стул и громко сказала:

– Екатерина Владимировна, пойдем к Марии Ивановне в больницу, отнесем ей 90-й псалом и мою снедь.

Мне было очень стыдно, неловко, все удивленно смотрели на нас. Видимо, и в этом матушка испытывала меня: побоюсь я уйти с ней или нет? Но я решила быть до конца с матушкой, отпросилась с работы, взяла мать Наталью под руку, и пошли мы вместе по Большому проспекту в больницу. Пожалуй, не было ни одного человека, встретившего нас, который бы не оглянулся вслед.

А какие лица были у прохожих! Зрелище, действительно достойное внимания: матушка в своем невероятном наряде, рядом с ней по ручку иду я с большой корзиной, из которой торчат головы курицы, кошки и маленькой собачки с цепью. Думаю, что матушка меня смиряла таким образом. В пути я думала: «Вот все говорю о Боге, а когда надо показать свою веру, то стыдно, неудобно. Так тебе и надо! Спасибо матушке!»

Я ведь не знала о болезни Марии, и когда она увидела нас в больнице, какое было для нее утешение и радость!

Моя знакомая услышала о матушке от старца Симеона из Печор и попросила:

– Батюшка Симеон ее так любит, она такая благодатная, попроси, чтобы зашла и освятила наш дом своим присутствием.

Мать Наталья согласилась и, войдя в дом моей знакомой, сразу принялась «хозяйничать»: вытащила кастрюлю борща и начала вынимать куски мяса со словами:

– Это кошке. Это собачкам...

Хозяйке не понравились действия матушки.

– Матушка, ты к нам приходи, но не хозяйничай.

– Да замерзнете вы скоро, – ответила мать Наталья.

Не поняла хозяйка дома, о чем идет речь, но буквально через несколько дней поднялась сильная буря, сорвавшая крышу дома и вырвавшая фрамугу.

Крышу кое-как залатали, окно забили, но в доме было очень холодно, и зять хозяйки сильно простудился. Болел он долго, врачи никак не могли понять, в чем дело, и дали направление в больницу. Тогда вспомнили слова матушки и попросили передать ей о беде с просьбой помолиться. Матушка ответила:

– Ничего, ничего, пусть поболеет.

Зять все лежал в больнице, улучшения не было. Снова передали матушке просьбу о помощи болящему. Тогда мать Наталья пришла к ним в дом и попросила:

– Принесите утюг и его белье.

Белье она прогладила горячим утюгом и сказала:

– Вот и согрела, а теперь отнесите белье в больницу, пусть наденет.

Почти сразу после этого зять выписался из больницы.

Еще одна моя знакомая, Мария, много слышавшая о матушке Наталье, попросила привести ее в свой дом, чтобы познакомиться. Матушка все отказывалась, но неожиданно согласилась. Пришли мы к Марии, она накрыла хороший стол, пообедали. Вдруг мать Наталья вскочила на стол, взяла со стены икону и закричала:

– Это моя икона!

– Нет, моя! – гневно возразила хозяйка дома.

– Моя, моя икона. Караул, убивают! – Разгорелся скандал, вызвали милицию. Икону у матушки отняли и передали хозяйке, которая возмущалась:

– Кого ты привела ко мне? Она же сумасшедшая!

Но очень скоро все выяснилось. Мария была разведена с мужем, и тот, видимо, в пьяном виде, пришел в дом и стал требовать:

– Отдавай иконы, будем делить имущество, или возвращай деньги.

Мария не соглашалась. Тогда бывший муж ее забрался на стол и стал снимать икону со стены (ту же, что и мать Наталья перед этим) с криками:

– Это моя икона!

– Нет, моя, – отвечала хозяйка.

И когда начали они драться, Мария закричала:

– Караул, убивают!

Вызвали милицию – и все повторилось из того, что пророчески показала мать Наталья. После этого Мария просила прощения у матушки, приглашала к себе в дом, но мать Наталья ответила:

– Нет уж, лучше сама приходи.

Был у меня племянник, который постоянно брал взаймы деньги и не отдавал. Я прятала от него деньги, так как он мог и сам взять без спроса. Пришел он как-то, а мать Наталья говорит:

– Володя, хочешь, я тебе скажу, где у Кати деньги лежат?

А в другой раз сказала:

– Я дала Володе твоих денег, только немного.

Помню еще один замечательный случай прозорливости матушки. Встретила мать Наталья мужчину и обратилась к нему по имени-отчеству (а он ее впервые видит):

– Вы не знаете, где здесь Женя живет? У нее есть сын Саша, который с дерева упал, но не разбился, его Матерь Божия спасла.

Мужчина удивился такому обращению и повел ее к Евгении. Матушка вошла в дом и сказала хозяйке:

– Женя, поставь ему бутылку за то, что он меня привел.

Этот мужчина сам не пил вовсе, но постоянно держал в доме водку для угощения приходящих к нему гостей, и его это очень тяготило. Вот матушка и обличила его.

С тех пор мать Наталья часто заходила к Евгении. У той было много красивой одежды, и матушка пользовалась ее гардеробом для своих нужд. Об одном случае хочется вспомнить особо.

Зашла мать Наталья по обычаю к Жене и сказала:

– Мне сегодня нужно бальное платье.

– Бери любое, – ответила Евгения. Матушка выбрала платье с большим декольте. Дома надела это платье, завилась, накрасила губы до ушей яркой помадой.

Оказывается, она готовилась к приему «гостей». К ней пришли с проверкой из органов госбезопасности: кто-то написал донос, что она из царского рода, живет не по средствам, ходит к ней много подозрительных людей.

Когда вошли два сотрудника КГБ, мать Наталья появилась перед ними «во всей красе» и обратилась со словами:

– Миленькие, вы только не задерживайте меня, а то я на свадьбу тороплюсь, видите, даже нарядилась.

– Ты откуда?

– Я – царица.

– Расскажите, как и чем живете?

– Молоком торгую, у меня козел есть, живность всякую держу, птицу. Отодвиньте тумбочку. Видите, там три козленка.

В это время подошел козел и толкнул лбом одного из пришедших. Матушка сразу заговорила:

– Козлы не дают пройти. Вы как представители власти должны разобраться. Видите, нападают даже на милицию.

– Говорят что ты из царской семьи.

– Да не верьте. Хотите молока?

И снова козел ткнул лбом сотрудника.

– Ох, эти козлы не дают пройти. Один из «гостей» говорит другому:

– Какая царская семья? Козлы, собаки, кошки. Да она просто сумасшедшая!

Когда собрались они уходить, матушка обратилась к одному из визитеров:

– Ты торопись домой, у тебя жена тяжело заболела. Если задержишься, то худо будет.

Другому сказала:

– А ты помирись с женой, а любовницу брось!

Очень скоро один из них снова приехал к старице и просил помолиться о больной жене, просил прощения и благодарил за вразумление.

– Так тебя Бог послал ко мне, чтобы ты обратился к Нему, – ответила мать Наталья.

Шла я как-то в церковь на службу и увидела, как мать Наталья заталкивала в трамвай мешок с сухарями и икону из моего дома. Я подумала про себя: «Только бы не Нерукотворный образ Спасителя» (я очень любила его).

– Нет, не тот, другой образ, – сразу ответила на мои мысли матушка.

Была еще одна совершено потрясающая история с трамваем. Ехала я со знакомой в Никольский собор на службу. Вдруг трамвай резко остановился (хотя до остановки было еще далеко), двери открылись и в них появилась сияющая мать Наталья, подошла к нам и сказала:

– Иду я по своим делам, вижу, что знакомые люди в храм на службу едут, и сказала: «Извозчик! Остановись!», – и трамвай остановился.

Ничего не понимающий водитель изумленно смотрел на происходящее: он даже не прикасался к рычагам управления.

Сидим мы с кумой. Мать Наталья взяла бумажку в руки, встала в углу: сама в шляпе, в руках веер. Приняла торжественную позу и закричала:

– Извозчик, извозчик!

– Матушка, так вы из «бывших»?

– А что, разве я голь перекатная?

Поехали мы с матушкой в храм на Смоленском кладбище к акафисту. У самого кладбища увидели пьяницу, просившего милостыни. Мать Наталья хотела ему дать целых сто рублей. Я выхватила у нее деньги, положила в сумку, решив, что лучше отдам их в церкви. Когда пришли в храм, открыла сумочку – сторублевой купюры там не было, а мать Наталья загадочно улыбалась. Но я точно помню, что положила деньги в сумочку, закрыла ее и постоянно держала в руках. Сидим мы с матушкой, она и говорит:

– Катерина, у тебя сколько денег на книжке – три тысячи?

– А ты откуда узнала?

– Ты как помрешь, сестры первыми побегут делить твое наследство.

– Так значит, сестры переживут меня?

– Нет, ты их всех переживешь и похоронишь.

И точно, все сестры умерли одна за другой, и я похоронила их.

В день выборов мать Наталья подъехала к избирательному участку на санках, которые тащил козел. Когда ее спросили, что это значит, матушка ответила:

– Я за советскую власть голосую, пусть она еще поживет.

Шли мы с матушкой по рынку и увидели мужчину, ведущего на поводке собаку. Мать Наталья подошла к нему:

– Это моя собака, отдай!

– Нет, моя!

Начали они спорить. Матушка не отступалась. На разгоревшийся скандал подошел милиционер. Начали разбираться. Мужчина в ярости кричал, что старуха хочет отнять его собаку. Тогда матушка сказала:

– Давайте проверим: с кем пойдет собачка – тот и хозяин.

Как только собаку отпустили с поводка, она сразу подбежала к матушке, прижалась к ней, виляя хвостом и не обращая внимания на крики бывшего хозяина. Милиционер сказал мужчине:

– Зачем обижаете бабушку?

Затем обратился к матушке:

– А она у вас зарегистрирована?

– Нет. А сколько нужно заплатить?

Мать Наталья дала милиционеру три рубля, а мужчине сказала:

– Нахал, у бабушки хотел собачку отнять.

Эта собачка стала любимицей матушки, и она нередко носила ее с собой в корзине.

Один человек много слышал о матушке и решил съездить к ней в Вырицу. Адреса не знал, но ему говорили опытные люди, что если нужно, мать Наталья обязательно каким-то образом найдет того, кто к ней направляется.

Доехал он до Вырицы и прямо у станции увидел плачущую старушку, которая причитала:

– Ох, молюсь: Илья пророк, пошли человека-печника, печка совсем развалилась, надо починить.

Приехавший подошел к ней и спросил:

– Матушка, а я ведь печник, может быть, чем помогу?

– Ох, Илья пророк, благодарю тебя: послал мне печника.

Так познакомился он с матушкой и доброе дело для нее сделал.

Однажды матушка сказала пришедшей к ней женщине:

– Дай-ка мне руку посмотреть. Ой, денег-то сколько, и еще заработаю. А дорога ватою устлана прямо в ад.

Эта женщина работала в церкви и воровала из кассы.

– Ой, простите, матушка, – воскликнула она.

– Если не покаешься, – ответила мать Наталья, – в ад пойдешь!

Как-то мать Наталья сказала одному из своих подопечных:

– Сходи к Н.В. и скажи, что мне тысячу рублей надо на сено.

Пришел он к Н.В., который работал директором магазина, и передал просьбу матушки. Тот ответил:

– Возьми две тысячи и отнеси ей. Вот мы теперь узнали, что оба ходим к ней.

До этого случая они были знакомы, но скрывали друг от друга, что оба верующие и бывают у матушки. Случилось так, что вскоре в их судьбе приняла самое близкое участие мать Наталья.

Этот директор магазина вместе со своим обретенным другом часто уединялись в подвальчике магазина, молились там, беседовали о духовном.

Мать Наталья предупреждала:

– Передайте Н.В., они там до того Богу домолятся, что весь магазин у них разворуют.

И действительно, недобросовестные продавцы тащили товар из магазина, пока директор отсутствовал. Кто-то из них и доложил начальству торга, что директор верит в Бога. То было время хрущевских гонений на Церковь, и вскоре на общем собрании сотрудников был устроен товарищеский суд над Н.В., его другом и еще одним молодым специалистом, присоединившимся к ним. На суде продавцы свидетельствовали, что их директор верует в Бога, собирает «богомолов», которые молятся прямо на работе. У них будто бы составилась целая секта, которая развращает молодежь, затягивает в свои сети новых людей. Выступали многие сотрудники торга, клеймили «отщепенцев», требовали сурового наказания.

Наконец председатель суда сказал:

– У кого есть вопросы?

Из первого ряда в зале поднялась никому неизвестная старушка в аккуратной шляпке и сказала:

– Разрешите вопрос. Вы кого судите? – и сама ответила: – Вы ангелов судите! Посмотрите на них, это же лица ангелов. А посмотрите на лица сидящих в президиуме, – обратилась она к залу, – это пьяницы, блудники, табакокуры. У каждого по любовнице, а у того жена ушла от разврата супруга своего. Какое вы имеете право судить их? Поднялся шум.

– Это сектантка, вывести ее из зала! – закричал кто-то из президиума.

Старушка с достоинством отвечала:

– Ничего подобного, я не сектантка. Я мать первого Героя Советского Союза летчика Ляпидевского и обещаю, что завтра же поеду в Москву и сообщу, какие беззакония здесь творятся.

Обсуждение на этом закончилось. Видимо, испугавшись обличения и возможного разбирательства, суд решил понизить директора в должности, а остальных отпустить без последствий, строго предупредив.

Один из подсудимых разыскал адрес матери Ляпидевского и зашел к ней, чтобы поблагодарить за помощь. Выслушав гостя, она с удивлением сказала:

– Я не была ни на каком суде и вообще никуда не уходила из дома в тот день.

Тогда спасенные догадались, что это чудо совершилось не без участия матери Натальи. Когда они вместе приехали к матушке, та встретила их словами:

– Ну, как я вас выручила!

– Матушка, так это вы были в суде?

– Просто я вас в обиду не дала.

Один из знакомых матушки, фотограф-любитель, попросил разрешения сфотографировать мать Наталью. Она с удовольствием позировала, причем сделали немало снимков матушки вместе с козами, собаками, кошками, курами. Фотограф напечатал дома фотокарточки, а негативы решил сжечь, думая, что они уже не понадобятся. Когда через несколько дней он зашел к матушке, чтобы передать фотографии, та встретила его словами:

– Ты зачем сжег мои негативы? Они еще пригодились бы. Давай, фотографируй меня еще раз, – и приняла «торжественную» позу, как будто красуясь перед объективом...

В Вербное воскресенье после Литургии возвращаюсь к себе на ленинградскую квартиру, дохожу по довольно узкой лестнице до двери – и вдруг с лестничной площадки голос матушки:

– Катя! Я тебя жду.

– Матушка, Как же я тебя не увидела?

– А я вербочкой прикрылась: видишь, у меня целых три веточки.

Такой и осталась в моей памяти матушка Наталья: ликующе-радостной, с пушистой вербой в руках.

 

Опубликовано Наталья Пискунова в Втр, 25/11/2008 - 15:12