Численность студентов [в США] и их доля в населении соответствующей возрастной группы 11 страница

Другим столь же очевидным примером является положение с преступностью. Любой грамотный человек сознает вопиющие недостатки в “индексе” преступности, публикуемом ФБР. С од­ной стороны, он не учитывает изменения цен (кража пятидесяти долларов двадцать дет назад и кража пятидесяти долларов сегод­ня учитываются по статье “серьезные преступления”, несмотря на то, что украденная ныне вещь стоимостью в пятьдесят долла­ров двадцать дет тому назад стоила всего тридцать и подобные правонарушения тогда не учитывались статистикой; таким ооб-разом, инфляционная спираль, встроенная в систему, делает со­поставления невозможными); точно так же ФБР не соотносит преступность с возрастной спецификой (около 70 процентов всех преступлений совершается молодежью, и если ее доля в населе­нии растет, как это происходит сейчас, то и число преступлений автоматически увеличится). Помимо таких недостатков, суще­ствует еще один фактор, резко снижающий значение “индекса” ФБР: в нем смешиваются убийства, изнасилования, оскорбления, грабежи со взломом, кражи, угоны автомобилей и т.д., что в со­вокупности дает общее число преступлений, которое неизбежно, учитывая, например, участившиеся угоны автомашин, создает картину более значительной преступности, чем когда бы то ни было ранее. По существу, такие данные не говорят ничего конк­ретного, а при попытке понять, что же происходит в действи­тельности, просто вводят нас в заблуждение.

Необходимость создания реалистичного индекса высвечивает общую проблему разработки социальных индикаторов. Основ­ная ценность статистики национального дохода, например, зак­лючается в том, что она является агрегированной. В течение оп­ределенного периода времени выпуск одних товаров увеличива­ется, других — сокращается, но данные по национальному дохо­ду суммируют эти различия в общем показателе и сообщают нам, в конечном счете, росла или деградировала экономика в тот или иной период времени. Так происходит потому, что имеется еди­ная единица измерения — деньги, в которой могут быть выраже­ны все эти изменения, причем различные хозяйственные блага “взвешиваются” на основе сравнительных цен. Но как можно сравнить убийства (а их количество в Соединенных Штатах до последнего времени сокращалось) с угонами автомашин (число которых стремительно растет)? Как можно объединять их в еди­ную достоверно значимую цифру? Необходима общая единица измерения, и в этом отношении рабочая группа (используя тру­ды М.Вольфганга из Университета штата Пенсильвания) пыта­лись осуществить такой план, “взвешивая” каждое преступление на основе сравнения предусмотренного за него наказания, а так­же при помощи мнения общественности относительно сравни­тельной тяжести различных преступлений. (Любопытно, что об­щественное мнение коррелирует с реально вынесенными приговорами с коэффициентом 0,97). Таким образом, изнасилование было оценено в 30 “единиц”, а угон автомашины — в 2; продол­жительность срока наказания становится линейной основой для общего индекса. Если он окажется обоснованным, то со време­нем можно будет сказать, повысилась ли реально преступность в стране иди сократилась, и насколько.

Но в настоящее время далеко не все вопросы могут быть ре­шены, пусть даже таким примитивным способом. В ежегоднике Министерства внутренних дел за 1968 год С.Юдадл писал: “Ва­ловой национальный продукт — это наш священный Грааль... Однако у нас нет индекса окружающей среды, нет статистиче­ских данных, позволяющих определить, становится ли страна из года в год все более пригодной для жизни”. С.Юдалд предлагает цвести “индекс спокойствия, индекс чистоты, индекс защищен­ности частной жизни”. К таким вещам легко призывать, но как можно определить спокойствие (отсутствие ли это шума иди ду­шевное благоденствие) и как его измерить? Группа, занимающа­яся вопросом социальных показателей, разработала “основы ба­ланса материалов” для установления общего индекса загрязне­ния воздуха (охватывающего пять различных видов отходов), индекса загрязнения воды и показателя загрязнения окружаю­щей среды твердыми отходами. И они стали, причем впервые, основой для будущих сравнений. Но у нас нет возможности оп­ределить, является ди загрязнение воздуха сегодня большим, чем оно было вчера, когда в городах промышленные предприятия отап­ливались углем, а дома — дровами, когда железнодорожные дви­гатели выбрасывали дым прямо в воздух. Точно так же обстоит дело в вопросе участия [в общественной жизни] (растет или сни­жается членство в добровольных ассоциациях?) или отчуждения (как можно сравнить возмущение некоторой части обеспечен­ной молодежи с материальной удовлетворенностью имеющего собственный дом рабочего?), где мы по-прежнему не имеем легких ответов на вопрос, лучше ли обстоят деда сейчас, чем раньше, иди хуже.

В области социальной мобильности — благодаря работе О.Дун­кана и П.Блау, опубликовавших недавно исследование “Об аме­риканской профессиональной структуре”, основанное на впер­вые собранных по стране оценках межгенерационной мобильно­сти, — мы можем, несмотря на определенные опасения, с некото­рой долей уверенности утверждать, что американская классовая структура не стала более подвижной и что профессиональные успехи детей в незначительной степени (зависимость составляет около 16 процентов) объясняются социально-экономическим положением их родителей. Таким образом, в Соединенных Шта­тах существует значительное равенство возможностей, но глав­ным образом для белого населения. На основании приводимых О.Дунканом данных можно также определить “разрыв в уровне мобильности” между черным и белым населением и установить роль дискриминации в его поддержании.

Итак, документ “К докладу о социальном положении” — а предлог “К” был избран вполне осознанно — не является ни про­тотипом Социального доклада, ни оценкой общества. Он лишь показывает, какие необходимые данные уже имеются для того, чтобы приступить к подобной оценке, кладет начало разработке социальных индикаторов, которое в будущем может дать нам воз­можность провести соответствующее сравнение происходящих с течением времени изменений.

ВРЕМЕННЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

Американцам в большей степени, чем иным нациям (это именно национальный стиль, а не индивидуальная особенность), прису­ща нетерпеливость. Возникает проблема — и народ хочет скорее подучить.ответ. Американский характер отличают два упрощен­ческих убеждения: что все проблемы разрешимы и что для их решения нужны только люди и деньги. Хотите полететь на Ауну? Создайте НАСА. Хотите уничтожить трущобы? Начните широ­кую программу жилищного строительства. Тот факт, что не все проблемы одинаковы, что в одном случае имеет место техниче­ское “взаимодействие с природой”, а в другом — “игра между людьми с их различными целями”, не всегда принимается во вни­мание.

В свете множества стоящих перед нами социальных проблем заметен необычный факт, заключающийся в простоте наших под­ходов к их решению. Комитет экономических советников при президенте, имеющий общенациональное значение как исследо­вательский, аналитический и политический институт, был создан нсеги двадцать пять дет назад, и только двенадцать дет, как он стал функционировать в тех пределах, как то было задумано. Метод “затраты-выпуск” и техника линейного программирова­ния возникли столь недавно, что лишь сегодня мы имеем возмож­ность создать адекватную tableau economique и сформировать различные комбинации ресурсов и потребностей в соответствии с различными предпочтениями. И только при наличии подобных инструментов модель экономического планирования становится практически возможной. У нас все еще нет средств экономичес­кого прогнозирования, как краткосрочного, так и долгосрочно­го. Попытки применить эконометрические модели, (предприни­маемые в Институте Брукингса, к квартальным экономическим прогнозам еще только начались; от попыток создать математи­ческую модель для долгосрочного прогнозирования, как предла­гали Дж.Тобин и Р.Солоу, пришлось отказаться как от слишком сложных.

В области социального планирования мы удручающе отстали. Экономические данные, собираемые и распространяемые феде­ральным правительством, как и основанные на них модели, отно­сятся исключительно к экономической политике. К сожалению, они менее применимы к новым проблемам социальных измене­ний. Национальная экономическая статистика и переписи насе­ления в существующем их виде мало говорят о проблемах бедно­сти, о сообществах, находящихся в состоянии депрессии, о боль­ных отраслях промышленности, об обездоленных социальных группах. Усредненные национальные данные слабо раскрывают региональные и локальные проблемы. В ходе неудач программ 60-х годов по борьбе с нищетой федеральное правительство об­наружило отсутствие необходимой информации для принятия эффективных решений, отвечающих возникающим социальным проблемам. Необходимость в получении подобного рода инфор мации весьма назрела. Социально-экономический кризис 30-х годов вынудил правительство создать систему счетов националь­ного дохода и продукта с целью облегчить проведение макроэко­номического анализа и построение экономических моделей на национальном уровне. Принятое несколько десятилетий тому назад решение правительства о характере собираемых сведений, решение, ставшее результатом возникшей необходимости в оп­ределенном типе информации, в значительной мере определило направление развития экономической теории и практики. Но­вый тип сбора социальных данных, так насущно необходимый сейчас, несомненно, повлияет на развитие социальной науки для следующего поколения.

Однако проблемы коммунального и постиндустриального об­щества — это не технические, а политические проблемы; хотя в новых социальных образованиях и занимают важное место эле­менты социальной инженерии, важнейшими вопросами остают­ся вопросы ценностей. Только когда люди поймут, чего именно они хотят, можно будет приступить к решению вопроса о том, каким образом этого достичь. Поэтому основной проблемой постиндустриального общества является отношение технокра­тического решения к политике, и это составляет тему следую­щей главы.