Привидение в зеркале 1 страница

 

— Ты проиграл!

Приглушенный возглас заставил меня под­прыгнуть от неожиданности. Сердце бешено забилось.

Я повернулся и увидел свою смеющуюся се­стру Клодию. Ее темные глаза горели сквозь очки в красной оправе. Рот был широко от­крыт, и в коридорном свете я увидел ее зеле­новатые зубы с красно-голубыми блестящими скобами.

— Клодия, дай мне передохнуть! — взмолил­ся я. — Перестань меня постоянно пугать. Это не смешно.

— Я знаю, — ответила она, распутывая прядь пышных темных волос. — Конечно, это не смешно. Это грустно. Ты даже не стоишь того, чтобы бросать тебе вызов. Тебя слишком легко напугать.

Меня зовут Джейсон Словс, и я самый обык­новенный трус.

Хотя это не совсем правда.

Вы бы тоже постоянно вздрагивали, если бы у вас была сестренка, которая все время что-то вытворяет: например, подкрадется сзади, выс­кочив из какого-то темного закоулка, и поло­жит тебе на шею ледяные руки. Короче, делает все, чтобы напугать вас.

На самом деле я совсем не трус. Я обычный парень, у которого сумасшедшая сестра

Вы знаете слово «псих»? Если вы посмотрите в словаре, то увидите там фотографию моей сестры.

Два года назад, когда мне было десять, а моей сестре двенадцать, она нашла в подвале дох­лую крысу. Сестрица моя привязалаей на шею рыболовную леску и спрятала в моейкомнате, сказав, что у меня под кроватью поселилась живая крыса. Когда я заглянул под кровать, она потянула и леску, и крыса начала двигаться.

Кричал я тогда очень громко. Может быть, громче, чем другие лети. Но ведь все ее выдум­ки — настоящее безумие.

Мой лучший друг Фред полностью со мной согласен. Он тоже не может понять Клодию почему она всегда скалится, показывая лю­дям свои красно-голубые скобы, и клацает зубами.

Она сумасшедшая. Иначе как можно все это объяснить?

Несколько месяцев назад Клодия прокра­лась в мою комнату и спрятала у меня в крова­ти спагетти. Как известно, эти макароны свер­нуты, как клубок. Конечно же я в ужасе закри­чал, когда, забравшись под одеяло, почувство­вал как что-то ползает по моей спине. Конеч­но, я подумал, что это змеи. А что подумали бы вы на моем месте?

Сумасшедшая, да и только.

Но не будем ворошить прошлое.

А теперь она стоит в коридоре, заложив руки за пояс, и, перебрасывая прядь волос из сто­роны в сторону, смеется надо мной.

— Ты проиграл. Джейсон. Я знала, что так будет.

— А что я сделал?

Надо сказать, что Клодия очень большая спорщица. Ее не пои, не корми - только дай поспорить. Она без конца заключает всевоз­можные пари. Но не родился еще человек, ко­торый мог бы все эти пари выиграть.

— Вчера я поспорила с тобой, что ты не смо­жешь пройти мимо зеркала, не посмотревшись в него, — проговорила Клодия, кивая в сторо­ну зеркала, висевшего за моей спиной. — И ты проиграл.

— Я всего лишь проверял, что у меня с во­лосами.

У меня такие же густые черные волосы, как у Клодни. И жесткие, будто тоненькие пру­жинки, поэтому аккуратно причесать их про­сто невозможно.

— Ты, как обычно, любовался собой, — ус­мехнулась Клодия. — Тебе хочется всегда от­лично выглядеть.

— Ничего подобного.

Это действительно не так. Я ненавижу свои пружинистые, торчащие в разные стороны воло­сы. А еще — мою круглую голову и большие, пух­лые, как у младенца, щеки. Даже мама не может удержаться, чтобы не потрепать меня по щечке.

Клодия взяла на руки Баззи, нашу малень­кую коричневую собачку, и начала ее гладить

Это крошечное создание наполовину терьер наполовину вообще неизвестно кто. И все это, даже глаза, покрыто густым слоем меха. Не понимаю, как эта собака может хоть что-нибудь видеть.

— Нет, ты не можешь пройти мимо зеркала, не посмотревшись в него, — настаивала Клодия.

— Я же сказал, дай мне передохнуть. Мне совсем не хотелось спорить с ней. Какой смысл? Она же — псих.

Я отвернулся и стал подниматься по лестнице в свою комнату.

Я подумал: может, позвонить Фреду, предложить ему зайти и поиграть немного в компьютерные игры? Но Клодия явно не собиралась отступать. Держа на руках Баззи, она по­шла следом за мной в комнату.

— Оставь меня, — сказал я, пытаясь захлоп­нуть дверь перед ее носом, но она как-никак старше меня да и покрупнее.

— У тебя комната, как у младенца, — заяви­ла она, вновь блеснув своими красно-голубыми скобами.

— Перестань, Клодия.

У меня и правда комната, как у маленького ребенка. Я знаю об этом, но не в моих силах что-нибудь изменить.

Я оклеил стены своими лучшими плакатами, но даже они не смогли скрыть пастельно-голубой цвет стен, и детский голубой шкаф. И маленькую кровать того же цвета.

— А почему бы тебе не спать в твоей старой люльке? — съязвила Клодия и, откинув прядь волос, захохотала так, словно только что отлично пошутила.

— Прекрати, Клодия.

Мы оба обернулись и увидели в дверях маму. Она недовольно посмотрела на Клодию:

Почему ты подшучиваешь над своим братом?

— Поточу что он — большой младенец.

— Неправда! — У меня закапали слезы. Я не хотел давить на жалость, просто так получилось.

— Ты же знаешь, почему у него в комнате все еще стоит кое-что из его детской мебели, — сказала мама Клодии. — Мы не можем позво­лить себе купить новую мебель — твой папа почти целый год без работы.

— Да, я знаю.

Клодия склонила голову, притворившись виноватой, и опустила Баззи на пол. Баззи не любит ссор и даже громких звуков, поэтому он сразу же исчез из комнаты.

— Тогда почему ты постоянно напоминаешь Джейсону, что у него детская мебель?

— А разве нельзя?

— Клодия. я очень надеюсь, что ты постара­ешься быть подобрее со своим братом.

— Хорошо, мамочка. Я исправлюсь. Получив такой ответ, мама вышла из ком­наты и спустилась вниз.

— Берегись! У тебя в комнате огромный шершень! — крикнула Клодия. указав на окно.

— А-а-а! - закричал я. - Где он? Где? Спустя две недели мы с Фредом играли в мяч

у меня перед домом. Хотя, если быть честным, то я кидал мяч, а он просто пытался его поймать. Мой друг явно не в ладах со спортом. Он высокий и тощий. Из-за роста и телосложения его часто включают в баскетбольные команды. Но даже во имя спасения собственной жизни Фред не смог бы бежать и одновременно вести мяч. Он и при ходьбе-то спотыкается о свои собственные кроссовки.

У него маленькие светло-голубые глаза, светлые волосы, подстриженные так коротко, что просвечивает кожа на голове, похожая на кожицу персика. Да еще эта кривая улыбка, как у мультяшного Гуффи. Он хороший парень, умный и очень веселый. Просто спорт — это не для него.

Итак, дело было в пятницу, после школы, в прохладный осенний вечер. Мы катались и скользили на опавших листьях.

Я послал отличный пас прямой наводкой в сторону улицы. Фред подпрыгнул, пытаясь его поймать. Его волосатые руки протянулись к мячу. Вот он уже почти схватил его. Но...

Фред упал на траву и проехал по ней на ко­ленях, а мяч ударился о кончики его пальцев и отскочил в сторону.

До чего же мне хотелось крикнуть ему: «Как ты мог упустить такой мяч? Ты просто неук­люжий пень!» Но он мой лучший друг, и вместо этого я сказал:

— Неплохая попытка!

Потом я повернулся в сторону дома и увидел родителей, которые махали мне руками, стоя в дверях.

— Джейсон, иди сюда! Посмотри, что у нас есть, — звал меня отец. — Мы приготовили тебе сюрприз.

Вот с этого-то момента и начались все неприятности.

 

Фреду все равно было пора идти домой. Поэтому я попрощался с ним и побежал к дому. На родительских лицах светились улыбки, и вообще они выглядели немного возбужденными.

— В чем дело? — спросил я.

— Иди за нами.

Мы поднялись по лестнице и направились в мою комнату. Дойдя до двери, родители остались стоять в коридоре, а меня подтолкнули в комнату.

— Вау! — закричал я.

— Мы немного усовершенствовали твою комнату, — пояснил отец, поглаживая меня по голове.

— Вау! — снова закричал я от радости. Мой детский шкафчик куда-то исчез. На его месте стоял теперь огромный деревянный шкаф, немного потрескавшийся и облезлый. Возможно, старинный, подумал я.

Рядом со шкафом высилось огромное, от пола до самого потолка, зеркало.

— Я думаю, этот шкаф — настоящая разва­лина, — сказал отец. — Но знаешь, если оттащить его в подвал и провести небольшой косметический ремонт, он будет как новенький.

— Мы нашли его на распродаже, — объяс­нила мама. — Неплохая покупка. К тому же он большой, в него влезут все твои вещи. Так что больше — никаких залежей на полу.

— Нижние ящики не открываются, но я по­чиню их, как только у меня появится свобод­ное время, — добавил отец.

Говоря так, я имел в виду не шкаф, а высо­кое старое зеркало. Я стоял прямо перед ним и пристально разглядывал свое отражение.

Поверхность зеркала была чистой, удиви­тельно гладкой, без единого дефекта. Мое от­ражение казалось необыкновенно ярким, по­жалуй, более ярким и четким, чем все, что на­ходилось в комнате.

Вдруг я почувствовал, как холодок пробежал у меня по спине...

Что-то здесь не так, внезапно подумал я.

Почему я не могу отвести глаз от этого зеркала?

Почему мне кажется, что оно удерживает мой взгляд? Заставляет меня смотреться в него?

Почему я чувствую, что зеркало затягивает меня в себя?

 

Тем же вечером ко мне зашел Фред. Я пока­зал ему мой новый шкаф и конечно же зерка­ло. Но они не произвели на него впечатления.

— Наконец-то ты избавился от своего дет­ского шкафчика. Но, если по правде, то вся эта мебель — настоящий хлам.

— Ну... не совсем. Некоторые ящики, конеч­но, не выдвигаются, но в остальном — все в порядке. Мы с отцом собираемся спустить этот шкаф в подвал и покрасить его.

Я не мог удержаться, чтобы снова не посмот­реться в зеркало. Я улыбнулся своему отраже­нию и увидел что-то зеленое, прилипшее к моим передним зубам. Я стер это что-то.

— Классное зеркало, правда? — не утерпел я. Мне очень нравилось, как в нем отражались постеры, висевшие на стенах. Это зеркало де­лало мою комнату в два раза больше, и плака­ты теперь были повсюду.

— Ты смотрел вчера борьбу по кабельно­му? — спросил меня Фред.

— Конечно. Было немного страшновато, когда борцы начали драться среди зрителей.

— Особенно, когда двое из зрителей попы­тались ввязаться в борьбу! — Фред засмеялся, точнее, захихикал тоненьким голоском. Когда он так смеется, то всегда закрывает глаза, а во­лосы у него на голове начинают подпрыгивать.

Мы уселись у старого телевизора, к которому была подключена моя приставка для видеоигр. Я повернулся к зеркалу спиной, чтобы оно меня не отвлекало. Мы участвовали в матче Националь­ной баскетбольной ассоциации. Но в видеобас­кетбол Фред, увы, играл так же плохо, как и в на­стоящий. Мне нравилось с ним играть, но это не было соревнованием. Я всегда выигрывал. Мы с усердием били по своим пультам обеими руками.

— Бей! Бей! — кричал я Фреду.

Его большой палец атаковал одну из кнопок на пульте. На экране его игрок перекинул мя­чик через корзину и отправил его в зону вне игрового поля.

— Воздушный мяч! — воскликнул Фред. — Прямо как в настоящем баскетболе.

— Иди за подачей, — сказал ему я. — Дви­гайся в ту сторону, беги туда!

Я всегда старался помочь Фреду. Мне очень хотелось научить его играть, чтобы наши игры стали больше похожи на настоящие.

Я бешено нажал на кнопку, отбивая мяч одно­го из игроков Фреда. Потом сделал небольшую проводку и передал мяч. Зрительские трибуны на экране закричали, и счет на табло изменился.

— Фред, это был твой мяч, — сказал я.

Но Фред поверх моей головы смотрел в сто­рону зеркала.

— Что-то случилось? — спросил я.

— Извини. — Фред вновь повернулся к эк­рану телевизора и начал нажимать кнопки.

Но я-то видел, что он все время бегло посмат­ривает в сторону зеркала. В конце концов мне это надоело, и я нажал на паузу. Игра и так уже была закончена. Не трудно догадаться, кто выиграл.

— Фред, в чем дело?

— Это зеркало... — тихо сказал он. — Я ви­дел там что-то шевельнулось.

— Ты имеешь в виду наши отражения? — спросил я.

Фред отрицательно тряхнул головой:

— Нет, что-то другое, что-то очень странное. Я уставился на зеркало. Мое отражение тоже пристально смотрело на меня. Рядом со мной на ковре сидел Фред, и в зеркале я видел его испуганные голубые глаза.

— Ты свихнулся. Это наши отражения. Что еще может двигаться в зеркале?

— Ущипни меня, — сказал Фред. Зазвонил телефон. Это звали домой Фреда. Я спустился вместе с ним вниз, попрощался и закрыл дверь. На улице начинался дождь, но идти ему было недалеко — Фред жил в соседнем доме. Я отправился на кухню, взял баночку колы решил устроить себе небольшой перекус. Мне захотелось сыграть в баскетбол еще разок. На этот раз с машиной. Она играла гораздо луч­ше Фреда. Я бы даже сказал — слишком хоро­шо. Мне редко удавалось выиграть.

Я поставил печенье и банку колы на ковер и заметил, что на полу, рядом с зеркалом, что-то лежит. Оказалось — сложенный лист бумаги. Он был желтый, немного запачканный и на удивление хрупкий, по-видимому, очень старый. Я развернул его. На нем черными черни­лами витиеватым почерком что-то было напи­сано. Поднеся лист ближе к глазам, я прочи­тал вслух: «Берегись! Принеся это в свой дом, ты принес смерть!»

Я несколько раз перечитал записку.

Как эта записка могла оказаться на полу в моей комнате? Я посмотрел в зеркало, и оно от­разило мое покрасневшее от злости лицо.

И тут я понял.

— Клодия! — закричал я.

Я услышал в коридоре шаги. Они доноси­лись с той стороны, где была комната Клодии.

Сестра вошла в комнату с круглыми от удив­ления глазами, изображая полную невинность.

— Ты звал меня, Джейсон?

Я помахал запиской перед ее носом:

— Ха-ха-ха. Очень смешно, Клодия!

— Ты про что? — удивленно спросила она.

— Про эту записку, которую ты написала, чтобы напугать меня.

Она уставилась на желтоватую бумажку.

— Ты что, свихнулся? Ничего я не писала!

— Не писала? Тогда что же, она выпала из-за зеркала? — недоуменно сказал я.

— Ну-ка покажи. — Сестра выхватила лис­ток у меня из рук и быстро прочитала его. Ее рот приоткрылся, а глаза за очками в красной оправе расширились от изумления.

— Джейсон, — прошептала она, — зеркало... Эта записка появилась из самого зеркала.

— Ты ведь опять шутишь, правда?

— Н-нет-т, — прошептала она. Потом повер­нулась в сторону зеркала. — Вот он, призрак!..

 

Я громко вскрикнул, отступил назад и неча­янно толкнул банку с колой. Ее содержимое пролилось на ковер. Я наклонился и быстро подхватил банку.

— Какой же ты доверчивый, Джейсон! Тебя напугать — легче легкого!

Клодия рассмеялась. Я еще долго слышал смех Клодии, пока она шла по коридору в свою комнату.

— Это совсем не смешно! — со злобой крикнул я. — Я думал, ты сдержишь свое обещание: будешь относиться ко мне лучше. Дашь мне немного передохнуть.

Она не ответила, и я услышал только, как закрылась дверь в ее комнату.

Я вытер пролитую на ковер колу. Вытирая ковер, я то и дело оглядывался на зеркало. В нем и вправду не было ничего страшного. Только мое собственное яркое отражение. Как и в первый раз, удивительно четкое, и такое же реаль­ное, как я сам.

Я снова взял записку и прочитал ее. Действительно, вряд ли ее написала Клодия. Конечно, она обожала проворачивать всякие трюки, но почерк был явно не ее. К тому же Клодия все­гда гордится своими выдумками и любит видетьрезультаты своих штучек-дрючек. Она бы ни за что не ушла к себе.

Тогда откуда же появилась эта пугающая записка?

Я очень аккуратно сложил ее и спустился вниз по лестнице. В гостиной я увидел отца. Он стоял на коленях на полу и пытался почи­нить электрическую розетку. Я подождал, пока он положит на пол все инструменты, и пере­дал ему записку.

— Пап, посмотри-ка на это.

Он быстро прочитал записку и медленно поднялся. Потом сложил руки рупором и за­кричал:

— Клодия! Клодия! Сейчас же спускайся вниз! Немедленно!

— Конечно же Клодия сказала, что не писала эту записку, — рассказывал я Фреду. — И мне кажется, на этот раз она не соврала.

Я стукнул по мячу, и он медленно покатился по траве. Но Фред поскользнулся и перелетел через мяч, вместо того чтобы отбить его. Это было на следующий день. Стоял холодный, серый полдень. Воздух был тяжелый и влаж­ный. Мы пасовали друг другу мяч, пытаясь иг­рать в футбол, во дворике перед домом.

Я играю в школьной футбольной команде. Командой юниоров ее, пожалуй, не назо­вешь — не тот у нас состав, но я все равно люб­лю играть. Футбол — одна из моих любимых спортивных игр. Я все время говорю Фреду, что ему стоит войти в нашу команду. Там все равно много плохих и неуклюжих игроков.

Но, к сожалению, его не убедишь.

— Может, записка была приколота с внутрен­ней стороны зеркала? — спросил Фред, стара­тельно пнув мячик боковой стороной ботинка.

Мяч высоко подлетел и, ударившись один раз о землю, застрял в изгороди, ограждающей наш дом.

— Но кому могло прийти в голову написать такое странное послание? — спросил я, на­правляясь к мячу.

— Может, это просто чья-то шутка? — вы­сказал предположение Фред.

Я подошел к изгороди, осторожно вытащил мячик и уже собирался бросить его Фреду, как вдруг услышал какой-то странный звук.

Лай. Громкий собачий лай, который доно­сился из дома.

Баззи? Что с ним могло случиться? Он же никогда не лает.

Я все-таки кинул мячик Фреду, и, на мое удивление, он сразу его поймал.

Где-то в доме заливался неистовым лаем наш пес Баззи.

— Дома никого нет, — сказал я. — Надо посмотреть, что это Баззи так разволновался?

Я бегом обогнул дом, вошел через заднюю дверь и сразу же позвал пса.

— Баззи! Эй, Баззи! Ты где?

Баззи лает крайне редко — когда очень силь­но напуган или чем-то возбужден. И вдруг его лай поднялся до такой высокой ноты, стал та­ким тонким и пронзительным, что больше по­ходил на мышиный писк.

— Баззи! Где ты, Баззи?

Я стал подниматься по лестнице, направля­ясь на звук собачьего визга. Как выяснилось, вся эта какофония доносилась из моей комнаты.

Пес, фыркая, стоял против моего нового зер­кала и усердно обнюхивал стекло. Потом вдруг отступил на несколько шагов назад, и, к мое­му удивлению, шерсть на его холке встала ды­бом. Потом он снова громко залаял.

— Баззи, прекрати немедленно! — крикнул я, торопливо подходя к нему.

Но собачка подошла к зеркалу, остановилась перед ним, пронзительно залаяла и уставилась на свое отражение, явно ошеломленная.

— Что случилось, Баззи? Что ты там увидел? Я нагнулся и взял маленького песика на руки:

— Успокойся, давай уйдем отсюда.

Но пес все время дергался, тянулся в сторо­ну зеркала, и из его маленькой пушистой пас­ти доносился озлобленный рыкающий лай. Я взял его поудобнее и постарался успокоить несчастное животное.

Что он мог там увидеть? Что его так встре­вожило?

А может, он просто лаял на свое собствен­ное отражение в зеркале?

Фред заметил, как в зеркале что-то шевель­нулось.

Может быть, Баззи увидел то же самое?

 

За обедом я рассказал родителем о том, что произошло с Баззи, но они только посмеялись. Все, что вытворяет наш пес, они считают очень смешным.

Папа с мамой были в прекрасном настрое­нии — папа нашел работу, которую он искал несколько месяцев.

— Это всего лишь в двадцати минутах езды отсюда, — говорил он. — Значит, нам не придется снова переезжать.

Последняя фраза очень понравилась Клодии.

С того самого момента, как отец потерял свою старую работу, она очень беспокоилась, что, как только он найдет новое место, нам придется переезжать, а значит, ей надо будет ходить в новую школу. Клодия очень популяр­на в школе, у нее много хороших друзей, и она отчаянно не хотела уезжать отсюда. К счастью для Клодии, все закончилось хорошо.

Я был очень рад за отца, но за общими разговорами договорить о Баззи и зеркале мне так и не удалось.

— Неужели никого не удивляет, что Баззи облаял зеркало? — только и спросил я.

— Собаки очень часто лают на зеркала, — ответила мама, передавая блюдо с жареной ку­рицей.

— Собаки очень глупы, — влезла Клодия. — Я читала в одном журнале, что показатель ум­ственного развития у самых умных собак не превышает десяти.

Я зачерпнул немного картофельного пюре и положил себе на тарелку.

— Но он вел себя очень странно, — настаи­вал я. — Ведь обычно он не лает и ничего тако­го не вытворяет. Я думаю, он что-то увидел в зеркале и...

— Послушай, — перебила меня мама, — я уже тебе говорила: кто-то хочет подшутить над то­бой, вот и все.

— А на меня можешь не смотреть! — вос­кликнула Клодия. Она только что проглотила кусок курицы и теперь через стол смотрела на меня. — Сегодня я написала рассказ о твоем зеркале.

— Прости, что ты сделала? — переспросил я, прищурившись.

— На уроке английского нам надо было на­писать какой-нибудь фантастический рассказ. Все равно о чем. Ну я и написала о твоем зер­кале. Получилось очень даже неплохо. Я назва­ла его «Являющее зеркало».

— Являющее зеркало? А почему являю­щее? — спросил я, открыв от удивления рот.

— Джейсон, успокойся, — сказала мама. — Просто Клодия снова тебя разыгрывает.

— А вот и нет! — возразила Клодия. — Я и прав­да написала этот рассказ. О девочке, которая умерла сто лет назад. И с тех пор ее призрак поселился в зеркале. Но ей там было очень скучно, поэтому однажды ночью она явилась из зеркала и в полной тишине прошлась по комнате. Потом подошла к кровати, в которой спал мальчик, и склонилась над ним.

Клодия понизила голос до шепота и продолжила:

— Эта девочка, явившаяся из зеркала, соеди­нила свой призрачный дух с мальчиком и за­владела его телом.

Клодия с усмешкой посмотрела в мою сто­рону.

— Отлично звучит, — отметил папа.

— Клодия, у тебя богатое воображение, — добавила мама. — А что произошло дальше?

— Не знаю, — ответила Клодия. — Это все, что я успела написать. Потом прозвенел звонок. — Она взяла куриную ножку и принялась усиленно ее жевать.

— Очень глупый рассказ, — сказал я. — К тому же ни капельки не страшный.

— А может быть, это правдивая история, — возразила Клодия, пристально посмотрев на меня. — Может быть, записку написал тоже он, призрак девочки, запертой внутри зеркала.

— Клодия, немедленно перестань пугать Джейсона, — строго сказала мама.

— Не переживай, я ее совсем не боюсь, — успокоил я маму.

— Бу!!! — пронзительно крикнула вдруг моя сестра и громко расхохоталась. — Ха, ты даже подпрыгнул от страха!

— Неправда!

— Вы прекратите это хоть когда-нибудь? — спросила мама, переводя взгляд с Клодии на меня и обратно. — По-моему, вы даже забыли, что сегодня у нас есть повод кое-что отпразд­новать. Ваш отец получил работу!

— Может быть, мне будет позволено поднять тост? — спросил отец, поднимая стакан с во­дой. — Давайте выпьем за меня!

Мы все со смехом подняли свои стаканы. Но мы еще не успели опустить бокалы, ког­да услышали озлобленное рычание собаки.

— Это Баззи? — спросил я, чуть не выронив от неожиданности свой стакан.

И тут раздался еще один раскат свирепого

рычания.

Мама вскочила на ноги:

— Не может быть! Баззи никогда раньше так не рычал!

Отец поставил свой стакан на стол:

— Может, в дом попала еще какая-нибудь собака?

Я встал и отодвинул свой стул, и в этот са­мый момент снова раздался бешеный рык.

— Это доносится сверху, — сказал я. — Пой­ду посмотрю, что там случилось.

Звериные вопли были по-настоящему страшными. Но мне очень не хотелось, чтобы Клодия подумала, будто у меня трясутся под­жилки. Поэтому я побежал по лестнице вверх.

Я стремительно распахнул дверь своей ком­наты и влетел внутрь.

— Баззи, дружище, это ты?

Ощетинившийся Баззи стоял около зерка­ла, спиной к нему.

— Р-р-р...

Завидев меня, мой песик угрожающе оскалился. Из его маленького тельца вырывались раскаты по-настоящему злобного рычания.

— Баззи!

Я внимательно смотрел на него.

Что произошло? Почему он так изменился?

Почему собака выглядит так, будто готовит­ся к нападению?

Почему его обычно пушистая и мягкая персть на загривке топорщится дыбом?

— Баззи!

Я медленно опустился на колени и поманил к себе собачку.

— Все хорошо. Все в порядке, дружище, — попытался я успокоить ее.

Баззи снова зарычал.

Когда он чуть наклонил ко мне свою голову, мне удалось разглядеть его глаза, прятавшиеся нависавшими мохнатыми бровями. Глаза были очень темные и холодные.

У Баззи глаза не такие.

— Баззи, все хорошо. Песик Баззи, что с то­бой случилось?

Я не успел шевельнуться. Я даже не успел подняться на ноги. Собака быстро понеслась мне навстречу, высоко подпрыгнула и вцепилась своими мелкими зубами в мое горло.

 

— Н-н-е-е-е-т-т!

Я испуганно закричал и упал на спину. Пес бросился на меня. Я боролся с ним, пытаясь стащить его с себя и отбросить в сторону.

Но злобный рычащий Баззи все сильнее сжимал свои челюсти на моем горле, а его ма­ленькие пушистые лапки царапали мое лицо.

— Фу, Баззи! Фу!

Я чувствовал, как теплая кровь потекла у меня по шее. В горле появилась острая боль, отдававшаяся в груди.

Пес пытался укусить меня за ухо, и его лапа оставила болезненный след на моей челюсти.

— На помощь! Ко мне! — закричал я.

Я ухватил Баззи поперек живота и попытал­ся оторвать от себя. Но он продолжал сжимать свои челюсти — все также злобно, ожесточен­но и неистово.

Мое лицо пульсировало от боли.

— На помощь! — кричал я.

Наконец, я услышал на лестнице тяжелые шаги.

— Джейсон!

На лице отца, на мгновение застывшего в дверях, появилось выражение ужаса.

Потом он влетел в комнату и схватил огры­зающегося, царапающегося и кусающегося пса. Отцу не сразу удалось справиться с собакой: Баззи стал почему-то очень сильным. В конце концов отец отцепил его от моей шеи и поднял его в воздух. Но и в воздухе Баззи брыкался, извивался, как червяк, открывая пасть и щелкая зубами, как настоящий алли­гатор.

— Что произошло? Что здесь случилось? — кричал отец, с трудом удерживая разбушевавшееся животное.

Я простонал в ответ. Затем, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Он напал на меня! — вскричал я. Собака извивалась, складывалась пополам, пытаясь дотянуться до рук, удерживающих ее.

— Ты сильно поцарапан, Джейсон, — сказал отец, перекрывая собачье рычание, и посмотрел на меня оценивающим взглядом. — Иди умой­ся, а я пока как-нибудь утихомирю этого пса.

Я на нетвердых ногах направился в ванную комнату и опустил голову прямо в раковину.

Потом включил холодную воду и позволил ей свободно стекать по пульсирующей болью щеке. Даже журчание воды не могло заглушить неистового лая Баззи, пока отец спускался по лестнице.

Я умылся. Царапины оказались неглубоки­ми. Довольно глубокий порез на шее уже перестал кровоточить.

Я почувствовал ужасную слабость, меня трясло, как в лихорадке. Ноги мои подкаши­вались, и мне пришлось опереться на раковину, чтобы не упасть на пол.

 

— Что же стряслось с Баззи? — спросил я, обращаясь к своему отражению в зеркале аптечного шкафчика.

Баззи — это пес, который всегда был таким тихим и кротким, который почти никогда не лаял и обожал всех членов семьи. Он не мог бы обидеть даже птичку!

Я еще раз осмотрел свои раны, причесался и, таким образом, немного придя в себя, вер­нулся в столовую.

Мама и Клодия до сих пор сидели за столом.

— Где отец? — спросил я.

— Он понес Баззи на улицу, — ответила мама, поджав свои губы. — И собирается за­переть его в гараже до тех пор, пока тот не ус­покоится.

— Ты же не думаешь, что он заразился от кого-нибудь бешенством? — спросил я у мамы. Я знал, что бешеные собаки ведут себя точно так же, как Баззи.

— Нет, дорогой, я так не думаю, — ответила мама. — Основной признак заболевания бешенством у собак — это появление пены из пасти. У Баззи я такого не заметила.

— Тогда я просто ничего не понимаю, — не­доуменно проговорил я. — Что же все-таки могло случиться?

Клодия, перегнулась через стол в мою сто­рону. Ее глаза за стеклами очков сверкали от возбуждения.