Коновалова И.Г. 16 страница

Еще два острова охарактеризованы в 6-й секции VI климата. Их описание находится в заключительной части текста, посвященной рассказу о Черном море: "Поистине мы сообщаем, что в море Нйтас, изображение которого помещено в этой части, есть два острова. Один из них- (А)нб(а)ла, второй - Нун(и)шка. Оба они населены. Из числа прибрежных городов острову (А)нб(а)ла противостоит Матраха: между ними два дня плавания, и между островом (А)нб(а)ла и островом Нун(и)шка [столько же]. Напротив острова Нун(и)шка из числа прибрежных городов стоит город Белая Кумания, между ними расстояние в три дня плавания". (Далее следует рассказ о чудесной рыбе шахрийа, которую ловят близ острова Нунишка ²⁴³.)

Несмотря на то что маршруты плавания к островам, о которых говорится в "Нузхат ал-муштак", связаны с такими известными приморскими городами, как Корсунь (Херсонес), Тмутаракань и Трапезунд, идентифицировать упоминаемые ал-Идриси острова сложно. Хотя словом джазира в арабском языке обозначается не только остров, но и полуостров, и на этом основании можно было бы предположить, что в рассказе географа об островах на самом деле идет речь о каких-либо прибрежных местностях ²⁴⁴, текст и карта ал-Идриси недвусмысленно

говорят о том, что в представлении ал-Идриси все шесть упомянуть, им островов действительно являлись таковыми.

Остров Андисира некоторые исследователи предлагают отождествить с о-вом Березань, опираясь на то, что на карте "Нузхат ал-муштак" этот остров изображен напротив устья Днепра ²⁴⁵. Заметим, что взаимное расположение островов на карте ал-Идриси мало согласовано с данными текста и не может быть надежной основой для локализации островов. Кроме того, принять это предположение мешает не только шаткость самого сопоставления названий Андисира-Березань, но и данные ал-Идриси о другом острове - Саранба, который лежал к востоку от острова Андисира на расстоянии в два дня плавания и одновременно с этим был в одном дне плавания от Тмутаракани. Чтобы не прийти в противоречие с информацией об этих двух островах, остров Андисира следует искать не в Северо-Западном, а, скорее, в Северо-Восточном Причерноморье, к югу от Тмутаракани.

Все остальные острова остаются пока неидентифицированными. Наиболее вероятным районом их расположения является Северо-Восточное Причерноморье, которое было лучше всего известно информаторам ал-Идриси благодаря плаваниям в Тмутаракань. Не случайно три острова (Анбала, Саранба и Азала) были связаны маршрутами плавания с Тмутараканью, а еще один - Гардийа - вместе с островом Саранба лежал на пути в Трапезунд. В связи с сообщением ал-Идриси можно вспомнить, что несколько безымянных островов, расположенных вдоль побережья Зихии, называет и Константин Багрянородный ²⁴⁶.

Сами описания островов, полные конкретных деталей, рисующих хозяйственную жизнь их поселений, не оставляют сомнений в том, что в основе рассказа ал-Идриси о шести островах лежали какие-то реальные впечатления его информаторов. Указание же расстояний между островами и крупными черноморскими центрами (Тмутараканью, Трапезундом, Херсонесом) позволяет заключить, что эти острова лежали на оживленных торговых путях и часто посещались купцами. Однако названия островов дошли до ал-Идриси, по всей вероятности, в сильно искаженном виде, что не позволяет надежно идентифицировать эти острова.

Информацию о маршрутах плавания по Черному морю ал-Идриси получил от своих современников - греческих и итальянских мореплавателей. Об этом можно судить по формам содержащихся в "Нузхат ал-муштак" топонимов Северного Причерноморья - греческим (Карсуна, Гурзуби, Шалуста, Бартанити, Лабада, Матраха) ²⁴⁷ и итальянским (Матрика, Джалита, Султатийа).

По материалам ал-Идриси можно установить основные направления торговых путей в бассейне Черного моря в первой половине ХП в.

Важнейшим районом торговой деятельности являлся, по-видимому, Керченский пролив с городами Тмутараканью и Корчевом. Не случайно они были конечной целью всех указанных ал-Идриси черноморских торговых маршрутов; при этом, судя по данным лоций, Тмутаракань посещали все суда, направлявшиеся в Северо-Восточное Причерноморье, в то время как в Корчев мог заходить и не каждый корабль.

Хорошо освоенными были торговые маршруты, шедшие вдоль южного берега Крыма. Об этом свидетельствует большое количество упомянутых ал-Идриси стоянок в Крыму - девять населенных пунктов, а также относительная точность приведенных им данных о расстояниях между ними.

Херсонес, Гурзуф, Партенит, Ламбат, Алушта, Судак, Феодосия поддерживали в первой половине XII в. постоянные торговые отношения с Византией. Херсонес, важная роль которого в торговле с Южным Причерноморьем отражена еще в трактате Константина Багрянородного ²⁴⁸, продолжал оставаться торговым центром на пути из Константинополя к северным берегам Черного моря. Согласно данным ал-Идриси, Херсонес был связан прямым морским путем с Трапезундом. Остановками на этом пути являлись острова Саранба и Гардийа, а весь путь занимал четыре с половиной дня, что недалеко от действительности, если, как указано в "Нузхат ал-муштак", проходить задень около 80-100 миль. Участие Херсонеса в торговле с Византией в XII в. подтверждается археологическими материалами ²⁴⁹. Города Гурзуф и Алушта, где с VI в. находились византийские крепости, переросли в приморские торговые центры. Информаторы ал-Идриси отметили даже многолюдность Гурзуфа и большие размеры Алушты. Партенит, связанный торговыми отношениями с Византией еще с IX в. ²⁵⁰, был не только торговым, но и ремесленным центром - ал-Идриси пишет о существовании в этом городе верфи.

Наряду с торговцами-греками в XII в. в Крым начали проникать и итальянские купцы. Они совершали плавания, в частности в Судак, ставший впоследствии военно-стратегическим форпостом генуэзцев в Крыму, а также в Ялту. Арабские наименования этих городов в "Нузхат ал-муштак" восходят к итальянским формам топонимов.

Ал-Идриси отмечает присутствие половцев в Крыму - так, Ялту он называет "куманским" городом. Пребывание половцев на территории Крымского полуострова в XI-XIII вв. засвидетельствовано как археологическими памятниками ²⁵¹, так и целым рядом письменных источников этого времени ²⁵². Последние в основном рисуют половцев как участников международной торговли в различных городах Крыма, в частности в Херсонесе и Солдайе (Судаке). Одной из сфер деятельно-

сти половцев в Крыму была работорговля, в которой партнерами п ловцев были еврейские купцы ²⁵³. В качестве других контрагентов половцев источники называют также русских купцов ²⁵⁴, а судя по составленному в XIII в. "Половецкому словарю" (Codex Cumanicus) половцы вступали в контакт также с восточными и европейскими торговцами ²⁵⁵.

Район Северо-Западного Причерноморья был известен информаторам ал-Идриси несколько хуже Крыма. Об этом говорит незнание ими названия стоянки в устье Днестра, а также отсутствие каких-либо характеристик портовых городов этого региона в "Нузхат ал-муштак" Плавания по открытому морю от Трапезунда до устья Дуная, по-видимому, совершались нечасто. Недаром ал-Идриси не называет конечный пункт этого маршрута в устье Дуная.

Прямые же плавания из Трапезунда в Тмутаракань, должно быть, не являлись редкостью, судя по отсутствию в "Нузхат ал-муштак" описания морского маршрута вдоль восточного берега Черного моря. По Восточному Причерноморью ал-Идриси знал лишь сухопутный маршрут, в котором названия многих городов не поддаются уверенной идентификации, что свидетельствует о недостаточно хорошем знакомстве информаторов ал-Идриси с этими краями.

ТМУТАРАКАНЬ

 

При рассмотрении маршрутов плавания по Черному морю мы уже могли убедиться в том, что в качестве центра, куда сходились ведшие из Византии торговые пути, совершенно отчетливо выделялась Мат-раха (Тмутаракань). Она упоминается несколько раз как конечный пункт плавания из Константинополя. По полноте и точности описания маршрут Константинополь - Тмутаракань ничуть не уступает описанию собственно византийских городов в "Нузхат ал-муштак", а характеристика Тмутаракани не менее подробна, чем сообщение о Константинополе или Трапезунде. Сведения о Тмутаракани ал-Идриси получил от нескольких информаторов. Об этом свидетельствует, как мы уже отмечали, наличие разных вариантов написания названия города, восходящих к греческим и итальянским источникам, а также двукратное описание Тмутаракани в составе различных маршрутов.

С первым описанием Тмутаракани мы встречаемся в 5-й секций VI климата, где после характеристики маршрута Константинополь - Матраха следует рассказ об этом городе: "Матраха - это вечный город, существующий с незапамятных времен, и неизвестно, кто его построил. Там есть виноградники и обработанные поля. Его владыки очень сильны, мужественны, благоразумны и решительны. Их почи-

за смелость и господство над соседями. Это большой город с множеством жителей, с процветающими областями; там имеются рынки и [устраиваются] ярмарки, на которые съезжаются люди из самых отдаленных соседних стран и близлежащих округов" ²⁵⁶. Еще одно описание Тмутаракани помещено в 6-й секции VI климата в связи с характеристикой маршрута, шедшего от Трапезунда вдоль Восточного Причерноморья: "Город Матраха - это большой, цветущий город, имеющий множество областей, обширные земли, благоустроенные селения, посевы, следующие один за другим. Он стоит на большой реке, именуемой Сакир. Она представляет собой рукав, который подходит к городу от реки Исил, а главное русло последней идет к городу Исил, что на море Табаристана. От города Матраха до города Русийа двадцать семь миль. Между жителями Матрахи и жителями Русийа идет постоянная война" ²⁵⁷.

К какому времени могут относиться эти сообщения ал-Идриси о Тмутаракани? Как нетрудно заметить, оба описания города составлены из данных разного характера, восходящих к различным источникам. Прежде всего, обращает на себя внимание небольшой фрагмент, касающийся реки Сакир, на которой стоит Тмутаракань. При характеристике этой реки, являвшейся, согласно ал-Идриси, рукавом Атила, географ упоминает о главном русле Атила, в низовьях которого стоит город Итиль. Данные о городе Итиле, имеющиеся в "Нузхат ал-муштак", ал-Идриси явно позаимствовал у географов X-XI вв., так как после разрушения города во второй половине X в. он не был восстановлен. На месте Итиля (или неподалеку от него) был построен другой город - Саксин, хорошо известный арабским купцам и путешественникам XII в. Подробное описание этого города сохранилось в сочинении младшего современника ал-Идриси, испано-арабского проповедника и путешественника Абу Хамида ал-Гарнати, прожившего в Саксине много лет ²⁵⁸. Слова ал-Идриси о войне между жителями Тмутаракани и Корчева (Русийа), возможно, отражают какой-то эпизод из жизни Тмутаракани, связанный с деятельностью в этом районе Олега Святославича в конце XI в. ²⁵⁹. Все же остальные сведения о Тмутаракани, касающиеся экономического состояния города, скорее всего, восходят к сообщениям современных ал-Идриси информаторов, бывавших в городе по торговым делам.

Ал-Идриси пишет о Тмутаракани как о древнем городе, крупном, процветающем торговом центре, на ярмарки которого съезжаются купцы из разных стран. Из сообщений ал-Идриси следует, что в подчинении у владык Тмутаракани была большая округа. Причины такой экпансии достаточно очевидны: в ее основе лежало стремление захватить приморские города, чтобы осуществлять контроль над торго-

выми путями, которыми Тмутаракань была связана с Европой, Кавказом и Закавказьем, Малой и Средней Азией. Возможно, что именно борьба за право контроля над торговыми путями приводила к постоянным войнам с соседним городом Корневом (Русийа).

В связи с сообщением ал-Идриси о Тмутаракани надо остановитьс на одной историографической традиции, начало которой положил Б.А.Рыбаков в своей статье 1952г. "Русские земли по карте Идриси 1154 г.". Рыбаков утверждает, что в рассказе о владыках Тмутаракани ал-Идриси называет их "Олуабас", и высказывает предположение ₀ том, что представители этой "загадочной династии" - не кто иные, как русские Ольговичи, потомки Олега Святославича, княжившего в Тмутаракани в 70-90-х годах XI в. ²⁶⁰. На этом предположении, в свою очередь, основывается гипотеза о возможной связи Ольговичей с Тмутараканью и в XII в., которую вслед за Б.А.Рыбаковым развивают и некоторые другие ученые ²⁶¹.

К сожалению, весьма распространенное в литературе утверждение о том, что в сочинении ал-Идриси упоминаются правящие Тмутараканью князья из "династии Олуабас", является результатом недоразумения, возникшего вследствие того, что Б.А.Рыбаков опирался не на арабский текст "Нузхат ал-муштак", а на его французский перевод, в котором переводчик допустил в данном случае ошибку. Выражение улу ба'с шадид, начало которого П.А.Жобер принял за название династии, на самом деле является сказуемым именного предложения, где в качестве подлежащего выступает слово "владыки" (мулук), а предложение в целом буквально означает: "Его (города. -И.К.) владыки - обладатели силы, мужества, благоразумия и решительности". Ошибка П.А.Жобера была исправлена Б.Недковым, давшим верный болгарский перевод отрывка еще в 1960 г. ²⁶², однако даже те, кто ссылается на издание Б.Недкова, продолжают и по сей день пользоваться неправильным переводом П.А.Жобера и Б.А.Рыбакова.

Кого конкретно имел в виду ал-Идриси, говоря о владыках Тмутаракани, неясно. О политической принадлежности этого города в середине XII в. имеется целый ряд мнений. Многие исследователи считают, что верховную власть над приазовскими городами в это время осуществляла Византия ²⁶³. Другие вслед за П.А.Жобером полагают, что речь может идти о касожских или ясских правителях, получивших здесь власть благодаря бракам с русскими князьями Тмутаракани ²⁶⁴. Некоторые считают возможным говорить о том, что Тмутаракань к середине XII в. перешла в руки половцев ²⁶⁵.

Данные ал-Идриси о Тмутаракани сами по себе не позволяют дать точный ответ на вопрос о том, кому принадлежала власть над городом в середине XII в. Из сообщений ал-Идриси можно заключить, что

владыки Тмутаракани проводили самостоятельную политику, обеспечивавшую экономическое процветание города и его господство над, ближайшей округой. Постоянные войны между Тмутараканью и Корчевом, причиной которых, по всей вероятности, было стремление обеих сторон добиться единоличного контроля над Керченским проливом, свидетельствуют о том, что Корчев и Тмутаракань были независимы друг от друга ²⁶⁶.

Известно, что в целом ряде византийских источников, близких по времени к сочинению ал-Идриси, содержатся сведения, говорящие о том, что Византия в середине XII в. считала города Матраху и Русийа ("Росия" византийских источников) своими владениями. Можно сослаться в этой связи на сообщение византийского поэта Иоанна Цеца и работавшего в Палермо в одно время с ал-Идриси византийского ученого Нила Доксопатра ²⁶⁷. Во второй половине XII в. на берегах Боспора Киммерийского собирал подати византийский чиновник ²⁶⁸.

В сообщениях ал-Идриси о Тмутаракани и Корчеве прямо не говорится о принадлежности этих городов Византии, но вместе с тем они и не противоречат предположению о верховной власти Византии над городами Керченского пролива. Напротив, если судить по имеющимся в "Нузхат ал-муштак" маршрутам плавания по Черному морю, крупнейшие города Византии - Константинополь и Трапезунд - поддерживали тесные связи с Тмутараканью и Корчевом. Города Керченского пролива были даже связаны с Трапезундом прямым морским путем. Если сведения о Тмутаракани, полученные ал-Идриси от информатора-итальянца, касались лишь экономического состояния города ²⁶⁹, то информатор-грек не только сообщил географу о процветающем городском хозяйстве, но и привел данные о правителях Тмутаракани и их могуществе ²⁷⁰. Тот факт, что в распоряжении ал-Идриси не было никаких данных об акватории Азовского моря, может означать, что известный по эдиктам византийских императоров 1169 и 1192 гг. запрет на проход кораблей через Керченский пролив ²⁷¹ существовал уже в середине XII в.

СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ И СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ

 

Описание Северо-Восточного Причерноморья помещено в 6-й секции VI климата "Нузхат ал-муштак", в составе маршрута, шедшего от Трапезунда к северному берегу Черного моря: "От него (Трапезунда. - И.К.) по берегу моря в восточном направлении до устья реки Русийу семьдесят пять миль. Это большая река, берущая начало с вершины горы ал-Кабк (Кавказ ²⁷²). Далее она течет на север и пересекает страну

ал-Ланийа (Алания). На ней нет известных городов, но по обоим берегам имеются населенные деревни и обильные посевы. Затем эта река течет на запад до тех пор, пока не впадает [в море] в этом, [упомянутом] месте. По ней плавают небольшие лодки, которые используют для перевозки легких вещей - товаров и припасов, переправляемых из одного места в другое. От устья этой реки до города Аскасийа сто пятьдесят миль. Это красивый город из [числа] городов страны ал-Ланийа и одна из ее пограничных областей. От города Аскасийа до города Ашкала из страны ал-Ланийа двадцать миль. Между городом Ашкала и морем около шести миль. Это город небольшой, но оживленный, его округа имеет всего вдоволь для пропитания его жителей. От него по берегу моря до города Астабрийа двадцать миль. Этот город стоит у моря. Это цветущий, населенный город с оживленными рынками, обширной округой и искусно возведенными постройками. Большая часть его жителей - купцы, их имущество изобильно. От города Астабрийа до города ал-Ланийа двадцать четыре мили. По этому городу его народ назван аланами. Этот город построен в древности, и неизвестно, кто его построил. От города ал-Ланийа до города Хазарийа, по которому именуются хазары, сорок пять миль. Это большой, цветущий город, обильно орошаемый водами. Он стоит на реке. От города ал-Хазарийа до города Кира двадцать пять миль" ²⁷³. (Далее следует описание Кумании.)

Приведенный маршрут явно относится к числу сухопутных. Судя по описанию, он пролегал в основном по прибрежным районам Восточного Причерноморья. Б.А.Рыбаков полагает, что в исходном сообщении информатора ал-Идриси подразумевались не города, а страны - Иберия, Алания, Хазария ²⁷⁴. Однако и ал-Ланийа, и ал-Хазарийа охарактеризованы ал-Идриси именно как города. Алания как страна упомянута им в этом же отрывке отдельно, и даже названы еще два других ее города - Аскасийа и Ашкала. Описанию же страны Хазарии ал-Идриси уделил много внимания в иных секциях сочинения, материал которых будет рассмотрен ниже (см. раздел "Поволжье").

По мнению большинства исследователей, в рассматриваемом фрагменте только исходный пункт маршрута - Трапезунд - представляет собой известный город, а все остальные географические названия, за исключением горы ал-Кабк, сопоставляемой с Кавказскими горами, трудно отождествить с какими-либо конкретными объектами Восточного Причерноморья и Северного Кавказа.

Под рекой Русийу (другие варианты чтения: Рушийу, Русибу), по мнению Б.А.Рыбакова, следует подразумевать р. Риони ²⁷⁵. Основанием для такого отождествления послужило, вероятно, указанное в источнике небольшое расстояние до этой реки от Трапезунда. Однако опи-

сание течения реки Русийу, а также утверждение ал-Идриси о том, что она протекает через землю алан, заставляет отказаться от сопоставления этой реки с р. Риони. В.М.Бейлис справедливо заметил, что описание реки Русийу соответствует течению р. Кубани, и, кроме того, Кубань действительно пересекает землю алан, чего нельзя сказать о р. Риони ²⁷⁶. В.В.Грицков, отмечая, что в описании реки Русийу отразились реалии нескольких кавказских рек, в том числе Кубани, вместе с тем пытается отождествить реку Русийу с конкретным объектом - небольшой рекой Бзыбь, впадающей в Черное море к западу от г. Пицунды ²⁷⁷. Последнее предположение совершенно невероятно, так как оно противоречит всем деталям сообщения ал-Идриси, не говоря уже о том, что такие гидрографические объекты местного значения, каковым является р. Бзыбь, могли попасть в поле зрения ал-Идриси лишь для мусульманских территорий, хорошо известных его информаторам.

Сведения, которыми располагал ал-Идриси о реке Русийу, несомненно, основаны на реальных впечатлениях его информаторов, о чем говорит живое, полное конкретных деталей описание реки, однако географическая точность данных ал-Идриси кажется весьма сомнительной. Это видно из указанного в "Нузхат ал-муштак" расстояния от Трапезунда до устья реки Русийу в 75 миль (ок. 120 км), в то время как к востоку от Трапезунда на таком расстоянии нет сколько-нибудь значительной реки. Хотя информатор ал-Идриси и имел представление о течении реки Русийу, но сам он был знаком с ее бассейном довольно поверхностно - не случайно его признание о том, что "на ней нет известных городов". По всей вероятности, единственным участком реки, который мог быть знаком самому информатору, было ее устье. О том, что подобные плавания - от Трапезунда напрямик до устья реки Русийа, т.е. до Керченского пролива, - совершались в XII в., ал-Идриси упоминал в 5-й секции VI климата "Нузхат ал-муштак". Следует согласиться с Б.А.Рыбаковым и В.М.Бейлисом, полагающими, что в основе приводимого ал-Идриси маршрута от Трапезунда вдоль Восточного Причерноморья лежала информация от лиц, совершавших плавания от Трапезунда до устья реки Русийу ²⁷⁸. Тогда становится понятным появление названия Русийу, которое информатор ал-Идриси дал этой реке. Под устьем реки Русийу должен был подразумеваться Керченский пролив (река Русийа), бывший конечным пунктом плавания от Трапезунда. Буква вав в конце слова "Русийу", вероятно, отражает особенности произношения информатора ал-Идриси ²⁷⁹.

Если признать, что в описании реки Русийу отразилось представление о р. Кубани и расстояние в 75 миль от Трапезунда до устья этой

реки считать ошибкой, тогда следует полагать, что в рассматриваемом маршруте оказался неосвещенным значительный участок пути, охватывающий все черноморское побережье Закавказья, поскольку сразу же после упоминания Трапезунда говорится о территории Северного Кавказа. На это обстоятельство обратил внимание А.В.Подосинов предложивший иное толкование топонимики данного отрывка. По мнению А.В.Подосинова, при описании маршрута Трапезунд - устье р. Русийу ал-Идриси оказался в плену характерной для ряда латинских источников традиции помещения Трапезунда в Северном Причерноморье. По его наблюдениям, такая локализация Трапезунда прослеживается на Певтингеровой карте, где город помещен на северо-восточном побережье Черного моря; у Иордана (VI в.), перечисляющего Трапезунд среди пунктов Северного Причерноморья; у Равеннского Анонима (VII в.), который наряду с "настоящим" Трапезундом в Малой Азии отмечает и одноименный город в Северном Причерноморье ²⁸⁰.

К сожалению, в нашем распоряжении нет никаких фактов, которые бы свидетельствовали о том, что ал-Идриси был знаком с Певтингеровой картой, с сочинениями Иордана и Равеннского Анонима или с каким-либо иным источником, сообщающим о Трапезунде в Северном Причерноморье. На секционных картах "Нузхат ал-муштак" помечен только один Трапезунд - на южном берегу Черного моря. Все упоминания о Трапезунде в тексте сочинения показывают, что собранные им на этот счет сведения ал-Идриси безусловно относил к Южному Причерноморью. В пользу того, что ал-Идриси в принципе мог иметь представление об указанной традиции, говорит лишь самое общее соображение о длительном пребывании нашего географа в пределах Западной Европы, где латиноязычные труды были наиболее ему доступны. Тем не менее сама идея помещения Трапезунда, о котором идет речь в рассматриваемом фрагменте ал-Идриси, не в Южном, а в Северном Причерноморье заслуживает внимания, ибо снимает подозрения в наличии большой лакуны в источнике.

Хотя ал-Идриси и сопровождает упоминание о Трапезунде указанием на принадлежность города Византии, состав сообщений всей 6-й секции VI климата ясно показывает, что она целиком посвящена описанию Северного Кавказа, Северного Причерноморья, Руси, Поволжья, т.е. территорий, лежавших сравнительно далеко от Византийской империи. Во вводной части к 6-й секции, где вкратце обрисовывается географический ареал последующего описания, ал-Идриси пишет, что далее собирается вести речь о Кумании, Руси, Булгарии. Алании и Хазарии. В основной части текста 6-й секции он строго придерживается намеченного плана и не называет ни одного пункта за

пределами Восточной Европы. Исключение составляет лишь единожды отмеченный Константинополь, да и то в заимствованном у более ранних арабских географов общем описании размеров Черного моря ²⁸¹. Таким образом, в 6-й секции VI климата Трапезунд фигурирует среди топонимики, относящейся не к Малой Азии, а к Восточной Европе, что является косвенным аргументом в пользу его локализации в Северном Причерноморье.

Что касается возможности существования Трапезунда в Северном Причерноморье, то А.В.Подосинов сомневается в реальности такого лункта, поскольку о нем молчат хорошо информированные греческие источники. Северная локализация Трапезунда, как считает А.В.Подосинов, является чисто книжной традицией и восходит еще к картографии времен Римской империи, где географические объекты, расположенные на периферии империи, нередко получали ошибочную локализацию ²⁸². Сообщение же ал-Идриси о маршруте Трапезунд - устье р. Русийу, скорее, получено от информатора, чьи данные должны были бы отражать положение вполне реальных географических объектов.

Е.Ч.Скржинская, комментируя сообщение Иордана о северопричерноморском Трапезунде, приводит в параллель к нему известие Страбона о горе Трапезунт (**********) в "гористой области тавров", т.е. в Крыму ²⁸³. На территории полуострова также могла сохраниться и какая-то топонимика местного значения, связанная с пребыванием в Крыму и на Тамани готов-трапезитов (тетракситов), о которых в VI в. пишет Прокопий Кесарийский ²⁸⁴. Упоминаемую Страбоном гору с достаточной вероятностью отождествляют с Чатырдагом, на основании чего Е.Ч.Скржинская полагает, что одноименный город мог находиться близ нее, в окрестностях Алушты ²⁸⁵. Если связывать Трапезунд ал-Идриси с этим районом Крыма, то тогда окажется, что указанное географом расстояние от города до р. Русийу весьма близко к действительности.

Как мы уже говорили, в сообщении ал-Идриси о маршруте Трапезунд - р. Русийу в гидрониме "Русийу" запечатлелась какая-то местная особенность произношения наименования реки. Возможно, что и второе географическое название из данного маршрута - Трапезунд - также попало к ал-Идриси (или к его информатору) в виде местного варианта произношения, который уже сам географ принял за обозначение южнопонтийского города, ибо никакого другого Трапезунда ал-Идриси не знал.

Таким образом, мы разделяем высказанное А.В.Подосиновым мнение относительно того, что в 6-й секции VI климата "Нузхат ал-муштак" под названием "Трапезунд" на самом деле может подразумеваться не известный малоазийский город, а некий пункт Северного

Причерноморья. Правда, в отличие от А.В.Подосинова, мы не склонны возводить северную локализацию Трапезунда у ал-Идриси к латинской картографической традиции, поскольку нет никаких доказательств знакомства с нею нашего географа ²⁸⁶. На наш взгляд, информация ал-Идриси о северопричерноморском Трапезунде, во-первых восходит к устному источнику и, во-вторых, относится к реально существовавшему географическому объекту Крыма - городу или, может быть, горе. Скорее всего, наименование этого объекта входило в круг топонимики местного значения, связанной с готами-трапезитами или с приводимым Страбоном греческим оронимом "Трапезус", и было уже самостоятельно отождествлено ал-Идриси с Трапезундом, расположенным в Южном Причерноморье.

Следующий топоним маршрута, Аскасийа, имеет варианты чтения Ашк(а)сийа, Ашкашийа и Ашкисийа. Учитывая то, что буквы шин и син имеют одинаковую графику, отличаясь друг от друга лишь наличием или отсутствием точек над ними, название этого пункта обычно читают как Аскасийа. К.Миллер отождествил город Аскасийа с античной Диоскурией ²⁸⁷. А.П.Новосельцев, считая невозможным установить местонахождение этого пункта, предложил сопоставить его с аланским городом Касак, упоминаемым в "Худуд ал-'алам" ²⁸⁸. В.М.Бейлис обратил внимание на то, что название "Аскасийа" можно было бы трактовать как передачу местного, северокавказского наименования, поскольку в слове "Аскасийа" начальный слог ас- представляет собой племенное название алан ²⁸⁹. Несмотря на то что в описании города Аскасийа имеются следы реальных впечатлений от знакомства с городом, все же информация об этом пункте и о связанных с ним других городах недостаточно конкретна.

А.П.Новосельцев отмечает, что маршруты ал-Идриси по Восточному Причерноморью "едва ли заслуживают полного доверия" ²⁹⁰. В.М.Бейлис полагает, что данные о населенных пунктах этого региона попали к ал-Идриси "из вторых рук" ²⁹¹. Вместе с тем, как заметил В.М.Бейлис, для названия "Аскасийа" существует аналогия в сочинениях ал-Хваризми и Птолемея, где рассматриваемое наименование служит для обозначения горы-Асписия (**********) у Птолемея и Аскасийа у ал-Хваризми ²⁹². Таким образом, заимствование названия "Аскасийа" с какой-либо карты, восходящей к сочинению Птолемея, представляется наиболее вероятным. Предложенное В.В.Грицковым сопоставление топонима "Аскасийа" с Искусийа (Скифия) ал-Хваризми и локализация города в Крыму ²⁹³ основано лишь на графическом сходстве (в русском написании) двух наименований, но противоречит составу рассматриваемого дорожника: ал-Идриси описывает северокавказскую Аланию, а алан в Крыму он не знает.