Степные империи и земледельческий мир.

Для реализации своих замыслов кочевники использовали несколько пограничных стратегий, которые могли на протяжении истории одного общества сменить одна другую: 1) стратегия набегов и грабежей (сяньби, монголы XV-XVI вв. по отношению к Китаю, Крымское ханство по отношениюк России и др.); 2) подчинение земледельческого общества и взимание с него дани (Скифия и сколоты, Хазария и славяне, Золотая Орда и Русь), а также контроль над трансконтинентальной торговлей шелком; 3) завоевание оседло-городского государства, размещение на его территории гарнизонов, седентеризация и обложение крестьян налогами в пользу новой элиты (тоба, кидани и чжурчжэни в Китае, монголы в Китае и Иране); 4) политика чередования набегов и вымогания дани в отношении более крупного общества (хунну, тюрки, уйгуры и пр.).

Как правило, на протяжении длительного периода кочевники могли использовать несколько разных стратегий. Так, например, во взаимоотношениях между Хуннской державой, возникшей на рубеже III-II вв. до н.э., и династией Хань можно выделить четыре этапа. В первые 70 лет номады практиковали стратегию чередования набегов и вымогания дани. После опустошительного набега, как правило, направлял послов в Китай с предложением заключения мирного договора. После получения даров набеги на какое-то время прекращались. Через определенный промежуток времени, когда награбленная простыми номадами добыча заканчивалась или приходила в негодность, скотоводы снова начинали требовать от вождей и шаньюя удовлетворения их интересов. Второй этап – это время резкого противостояния Китая и Великой степи, период кровопролитных войн. После гражданской войны в Халха-Монголии часть хунну приняла официальный вассалитет от Хань. За это китайский император обеспечивал номадам свое небесное покровительство и дарил ответные подарки. Понятно, что "дань" кочевников имела только идеологическое значение, ответные "благотворительные" дары были несоизмеримо больше. Такое положение продолжалось более 60 лет. Последние 40 лет существования Хуннской империи номады пытались возобновить старую стратегию “войны и мира”, однако в силу ряда обстоятельств они проводили более агрессивную политику в отношении Хань. Возможно, это было опосредовано кризисом Китая, ослаблением охраны границ, невозможностью посылать как прежде богатые подарки в Халху.

Вопреки обыденному мнению, номады вовсе не стремились к непосредственному завоеванию земледельческих территорий. Им это было совсем не нужно. Чтобы управлять аграрным обществом кочевникам пришлось бы "слезть с коней". А так они вполне удовлетворялись доходами от неэквивалентной торговли с земледельцами и многочисленными "подарками" от китайских императоров. Вся внешнеэксплуататорская политика номадов была направлена на то, чтобы эксплуатировать соседей земледельцев исключительно на расстоянии. Уйгуры даже направляли войска в Тан для подавления внутренних восстаний, чтобы стабилизировать политическую ситуацию в Китае и следовательно не прерывать цепь "подарков" в Степь. И только в периоды кризисов и распада оседлых обществ скотоводы волей неволей были вынуждены вступать в более тесные связи с земледельцами и горожанами (по образному замечанию Р.Груссэ "вакуум засасывал их внутрь аграрного общества". Но это было для кочевников началом их конца.

 

5. Причины упадка и гибели кочевых империй.

Исследователями неоднократно выделялось много факторов, которые приводили к упадку и распаду империй номадов. Среди них: 1) природные явление (усыхание степи, кратковременные климатические стрессы и эпидемии); 2) внешнеполитические факторы (нашествия врагов, затяжные войны, прекращение внешних доходов, кризисы соседних земледельческих цивилизаций); 3) внутренние причины (демографический взрыв, потеря внутреннего единства и сепаратизм, гигантские размеры и слабость административной инфраструктуры, классовая борьба, усобицы ханов и гражданская война, бездарные политические правители).

Значение некоторых факторов оказалось преувеличенным. Так современные палеогеографические данные не подтверждают жесткой корреляции глобальных периодов усыхания/увлажнения степи с временами упадка/расцвета кочевых империй. Оказался ошибочным тезис о "классовой борьбе" у кочевников. Не совсем ясна роль демографии, поскольку рост поголовья скота происходил быстрее увеличения народонаселения и, как правило, раньше приводил к стравливанию травостоя и к кризису экосистемы.

Однако большинство вышеперечисленных факторов оказало реальное воздействие на судьбы тех или иных степных держав. Правда, сравнительно-исторический анализ показывает, что чаще влияние на гибель кочевых империй оказывала не одна, а сразу несколько причин. Внутренние усобицы могли, например, сопровождаться экологическими катастрофами (хунну, уйгуры) или нашествиями врага (жужани, уйгуры) и т.д.

В то же время имелись причины, которые потенциально способствовали структурной неустойчивости кочевых империй: 1) внешние источники поступления прибавочного продукта, которые объединяли экономически независимые племена в единую имперскую конфедерацию; 2) мобильность и вооруженность кочевников, вынуждавшая верховную власть империй балансировать в поисках консенсуса между различными политическими группами; 3) специфическая (так называемая “удельно-лествичная”) система наследования власти, согласно которой каждый из представителей правящего линиджа от главных жен имел право в соответствии с очередью по возрасту право на повышение административного статуса и в том числе права на престол; 4) полигамия в среде высшей элиты кочевников, которая в геометрической прогрессии приводила к переизбытку потенциальных наследников, усилению конкуренции между ними за наследство и, в конечном счете, к гражданским войнам в степи (у Чингисхана, например, было около 500 жен и наложниц, у Джучи 114 сыновей, у Хубилая около 50 сыновей и т.д.). В конечном счете, судьба кочевого общества зависела от того, насколько правитель степной державы был способен решить эти проблемы, направить их вовне своего собственного социума. Если это не удавалось, империя номадов, как писал Ибн-Хальдун, редко переживала три-четыре поколения и оставалась обреченной на забвение “подобно огню в светильнике, когда кончается масло и гаснет светильник”.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. Спб., 1994.

Крадин Н.Н. Кочевые общества. Владивосток, 1992.

Крадин Н.Н. Империя Хунну. Владивосток, 1996.

Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997.

Плетнева С.А. Кочевники средневековья. М.: Наука, 1982.

Хазанов А.М. Социальная история скифов. М., 1975.

Barfield T. The Perilous Frontier: Nomadic Empires and China, 221 BC to AD 1757. Cambridge, 1989.

The Cambridge History of Early Inner Asia. Ed. by D.Sinor. Cambridge, 1990.

Grousset R. L’empire des steppes. Attila, Gengis-Khan, Tamerlan. Paris, 1939.

Jagchid S., Symons V.J. Peace, War and Trade along the Great Wall: Nomadic-Chinese Interaction through two Millennia. Bloomington, 1989.

Khazanov A.M. Nomads and the Outside World. Cambridge, 1984.

Kwanten L. Imperial nomads: A history of Central Asia, 500-1500. Philadelphia,1979.

Lattimore O. Inner Asian Frontiers of China.. New York and London, 1940.