Игры разума и их правила

Память — не единственный инструмент, необходимый для придания формы содержанию сознания. Бесполезно запоминать факты, если они не встраиваются в общую канву, если между ними не обнаруживается сходство и закономерные связи. Самый простой способ упорядочивать вещи — давать им имена: общие названия превращают отдельные события в универсальные категории. Слово обладает огромной силой. В Библии Бог, создав день, ночь, небо, землю, море и всех живых существ, немедленно дал им имена, тем самым завершив акт творения (Быт.1). Евангелие от Иоанна начинается с фразы: «Вначале было Слово…» Гераклит в своей почти полностью утраченной работе писал: «Это Слово (Логос) было всегда, однако люди, услышав его впервые, понимают его столь же мало, как и прежде…» Отсюда видно, что слова играют чрезвычайно важную роль в управлении опытом. Будучи кирпичиками, из которых складывается большинство символических систем, они делают возможным абстрактное мышление и повышают способность разума хранить в себе информацию. Без таких упорядочивающих систем даже самая ясная память не помогла бы сознанию избежать хаоса.

За именами вещей следуют числа и понятия и базовые правила их сочетаний. Еще в VI столетии до нашей эры Пифагор вместе со своими учениками поставил перед собой задачу описать окружающий мир путем некого универсального числового закона, связывающего между собой геометрию, астрономию, музыку и арифметику. Неудивительно, что результаты его работы носили явно религиозный характер, поскольку религия, по сути, решает ту же задачу: найти способ выразить структуру мироздания. Двумя тысячелетиями позже Кеплер и Ньютон пытались решить ту же проблему.

Теоретическое мышление по-прежнему сохраняет в себе некоторую образность, присущую древним загадкам. Например, философ Архит, в IV веке до н.э. правивший городом-государством Тарентум (ныне южная Италия), доказал, что вселенная не имеет границ, сформулировав такой вопрос: «Предположим, я подошел к границе мира. Если теперь я протяну вперед палку, во что она упрется?» Архит полагал, что палка попадет в пустоту, а следовательно, за границами вселенной есть пространство и она бесконечна. Если доводы Архита кажутся вам примитивными, вспомните интеллектуальные эксперименты с часами, наблюдаемыми из едущих с разной скоростью поездов, которые использовал Эйнштейн, разрабатывая принципы теории относительности.

Начав с простого составления загадок, все цивилизации постепенно создавали все более систематизированные правила структурирования информации — геометрические представления и формализованные доказательства. С помощью формул человек научился описывать движение звезд, точно предсказывать сезонные циклы погоды и строить географические карты. На основе этих правил возникло абстрактное знание, а также то, что мы называем экспериментальной наукой.

Подчеркнем факт, который часто почему-то остается без внимания: философия и наука возникли и расцвели потому, что мышление приносит удовольствие. Если бы мыслители древности не наслаждались порядком, создаваемым в сознании числами и силлогизмами, такие науки, как математика или физика, пожалуй, не возникли бы вовсе.

Подобная аргументация, однако, идет вразрез с большинством современных теорий, объясняющих процесс культурного развития цивилизации. Вдохновляемые логикой материалистического детерминизма, историки считают, что направление мыслительных процессов человека определяется исключительно его материальными запросами. Так, успехи в области арифметики и геометрии объясняются потребностью в точных астрономических знаниях и в технологии ирригации, совершенно необходимой великим цивилизациям, развивавшимся вдоль больших рек, таких как Тигр, Евфрат, Инд, Янцзы и Нил. Для мыслящих таким образом историков каждое творческое открытие является исключительно продуктом действия внешних сил, будь то войны, демографические факторы, территориальные претензии, рыночные условия, технологическая необходимость или классовая борьба.

Внешние факторы играют важную роль в предопределении того, какие новые идеи из множества доступных получат развитие, однако они не могут объяснить их возникновение. Например, не подлежит сомнению, что прогресс в области атомной энергии был в огромной степени обусловлен необходимостью скорейшего создания ядерного оружия в ситуации противостояния Германии с одной стороны и Англии и США с другой. Но научные основы, сделавшие возможным открытие расщепления атомного ядра, были заложены в абсолютно мирных обстоятельствах — в процессе дружеского обмена идеями между европейскими физиками, окружавшими Нильса Бора, в одной из пивных Копенгагена.

Великих мыслителей всегда куда больше мотивировала радость познания, чем материальные награды. К примеру, Демокрит, один из наиболее оригинальных философов античности, пользовался большим уважением своих сограждан, однако они едва ли представляли себе, чем он занимался. Однажды, глядя на то, как он дни напролет сидит под деревом и размышляет, они сочли это неестественным и, решив, что он заболел, послали за великим врачом Гиппократом, чтобы тот исцелил их мудреца. Поговорив с Демокритом о странностях бытия, Гиппократ, также отличавшийся мудростью, успокоил горожан, сказав, что с философом все в порядке: он не потерял разум, а просто потерялся в потоке мыслей.

По сохранившимся фрагментам записей Демокрита можно судить о том, сколько радости приносили ему размышления: «Размышления о прекрасном и новом поистине божественны»; «Счастье заключено не в могуществе или богатстве, счастье — в правоте и многосторонности»; «Одно верное доказательство для меня ценнее всего персидского царства». Не удивительно, что наиболее просвещенные современники считали, что Демокрит никогда не унывает. Сам он называл величайшим благом «разум, свободный от страха». Иными словами, он получал от жизни удовольствие, потому что научился контролировать свое сознание.

Демокрит был не первым и не последним философом, потерявшимся в потоке мыслей. Мыслителей часто считают рассеянными, подразумевая, что они на время выключаются из повседневной реальности и целиком сосредоточиваются на абстрактных понятиях. Когда Кант, как рассказывают, положил свои часы в кастрюлю с кипящей водой и попытался засечь по сжимаемому в другой руке яйцу необходимое для варки время, вся его психическая энергия была, вероятно, направлена на приведение в гармонию абстрактных мыслей, и у него просто не оставалось ресурсов внимания для того, чтобы контролировать свои действия в реальном мире.

Игра идеями представляет собой чрезвычайно увлекательное занятие. Не только философия, но и другие области науки движутся вперед благодаря тому, что человек испытывает сильнейшее удовольствие, создавая новые способы описания реальности. Инструменты, запускающие поток мысли, доступны любому — это знания, хранящиеся в книгах, которые можно найти в школах и библиотеках. Человек, познакомившийся с собранием стихотворений или с основами математического анализа, сделал шаг к независимости от внешних стимулов. Он может рождать упорядоченные цепочки мыслей, что бы ни происходило вокруг. Когда индивид осваивает систему символов достаточно хорошо, чтобы начать ей пользоваться, он создает в своем сознании собственный портативный мир.

В некоторых случаях возможность такого контроля над внутренним миром своих мыслей может спасти человеку жизнь. Считается, например, что в Исландии на душу населения приходится больше поэтов, чем в любой другой стране мира, именно потому, что саги для исландцев стали способом сохранить порядок в сознании в крайне враждебных человеку условиях. Столетиями они не только помнили эпические поэмы, описывающие подвиги их предков, но и добавляли к ним новые стихи. Холодными ночами жители занесенных снегом селений собирались перед очагом, чтобы вместе заняться пением баллад или послушать старинные сказания. Если бы они проводили это время в молчании, слушая завывания ветра, их разум скоро наполнился бы страхом и отчаянием. Овладев стихосложением, они получили контроль над своими переживаниями. Перед лицом снежного хаоса они создавали красивые и осмысленные песни. Насколько саги помогли исландцам выжить? Справились бы они без своего фольклора? На этот вопрос нет точного ответа, и никто не рискнет на эксперимент.

То же самое происходило с людьми, внезапно вырванными из привычной цивилизации и оказавшимися в экстремальных ситуациях, о которых мы уже говорили ранее, таких как концентрационные лагеря или полярные экспедиции. Когда внешний мир не знает жалости, спасение приходит из мира внутреннего. Любой, кто владеет способностью упорядочивать сознание, получает огромное преимущество. В условиях жесточайших лишений поэты, математики, музыканты, историки, специалисты по библии спасали себя и других, оставаясь островками здравого смысла в море хаоса. Фермеры, понимающие жизнь полей, и лесорубы, знающие «язык» леса, в некоторой степени также наделены такой внутренней поддержкой, однако поскольку их знание менее абстрактно, им необходим контакт с реальным миром для того, чтобы ощущать контроль.

Будем надеяться, что никому из нас не понадобится прибегать к помощи абстрактных знаний, чтобы выжить в концлагере или в арктическом плену. Но и в нормальной жизни достаточно ситуаций, когда знание того или иного символического языка оборачивается для человека целым рядом преимуществ, например, не позволит ему подпасть под гипноз средств массовой информации. Те, кто этого лишены, становятся жертвами: демагоги манипулируют ими, мастера развлечений их усмиряют, а любой, кто хочет что-то продать, наживается на них. Если мы впадаем в зависимость от телевидения, наркотиков или веры в политическое либо религиозное спасение, то это происходит в первую очередь потому, что нам не на что опереться, у нас недостаточно внутренних правил, которые уберегли бы наше сознание от тех, кто якобы знает все ответы. Не имея способности самостоятельно генерировать информацию, разум погружается в хаос. Каждый должен сам решить, будет ли порядок восстановлен внешней силой, над которой мы не властны, или ему удастся справиться своими силами, благодаря собственным знаниям и умениям.