Глава 12. Думаю, пришла пора кое-что объяснить

Думаю, пришла пора кое-что объяснить. Дело в том, что я действительно замужем, мой супруг сейчас живёт и работает в Москве, но, честно говоря, в подробностях мне о нём мало что известно. Было это так. На четвёртом курсе экономику предприятий у нас вела женщина, в которую я была влюблена с третьего курса. А в середине учебного года, в феврале, она вышла замуж, причём так, что на её свадьбе гулял весь педагогический состав факультета. Естественно, я была обижена на весь мир и в первую очередь на себя саму. Мой будущий муж, а в то время просто мой однокурсник (он учился в другой группе и на другой специальности), нуждался в московской прописке, чтобы устроиться на работу и таким образом зацепиться в Москве. Он и предложил мне оформить с ним брак, с помощью коего он получал вожделенную регистрацию, а я возможность отомстить всем, ранее зацепившим моё сердце. От своих родных я не пожелала скрыть реальные мотивы моего замужества, никаких розовых слюней не распускала, и все они, разумеется, принялись дружно меня уговаривать не решать всё сгоряча и не портить себе жизнь. Кроме одного. Юрия Сергеевича Выгодского. Родного брата моего отца, а моего, соответственно, дяди, юриста по профессии и классного специалиста по семейным делам. Именно он, узнав о предстоящем торжестве, и потащил нас к нотариусу составлять брачный договор, которым мы установили, что имущество, приобретенное в браке каждым из нас, является его личной собственностью, которой он в праве владеть, пользоваться и распоряжаться по собственному усмотрению. А также убедил меня составить завещание, по которому я лишила своего супруга права на наследство. Именно благодаря этому я, став обеспеченной женщиной, могла тратить столько, сколько посчитаю нужным, не задумываясь о том, что будет после расторжения брака. Как впоследствии выяснилось, дядя потащил меня к нотариусу отнюдь не с кондачка. Мой двоюродный прадед, от которого нам и досталось столь сказочное богатство, прежде чем составлять завещание, навел справки о своих будущих наследниках и вышел на Юрия Сергеевича. Именно с ним они провернули классную схему обхода американского законодательства, которое дерёт огромные налоги на наследство. Сначала они перевели деньги в швейцарские банки, которые берут вообще смехотворные деньги, а потом вовсе сделали так, что старик отписал нам все свои счета, правда, распоряжаться ими мы могли только после его смерти. Находясь за океаном, он, как вы понимаете, ничем не рисковал…

Далее всё потекло по прежнему алгоритму. В пятницу 11-А написал физический диктант, разумеется, без Юли, в конце занятия я напомнила всем, что на следующем уроке мы пишем четвертную контрольную работу, а после звонка подозвала Ксюшу и попросила её передать своей подруге, что если та не придёт на контрольную без уважительной причины, я просто не смогу поставить ей полугодовую оценку, и она будет долго, очень долго приходить и подробно сдавать мне каждую тему, которую она пропустила.

В следующий вторник, зайдя в кабинет после звонка, я увидела Юлю, сидящую на своей четвертой парте первого ряда. Посадив всех и отметив отсутствующих (оказалось, что присутствуют все), я поднялась из-за стола и сказала:

– Что ж, приятно, очень приятно видеть вас здесь в добром здравии, желающих, можно даже сказать, вожделеющих писать контрольную работу, а то некоторые даже дорогу сюда забыли. Как я уже говорила, у каждого будет свой вариант, в каждом из которых пять задач: две на законы постоянного тока и три на магнитную индукцию. Задачи в каждом варианте разные, я их лично все прорешала, и такого, что условие одно, а только цифирки разные, не будет, – после этого я прошла по классу и раздала всем карточки с заданиями, – ну а я, – произнесла я, вернувшись к доске, – пожалуй, пойду. А то, знаете, как бывает, живёт человек в городе, дышит выхлопными газами, курит, а потом выезжает куда-нибудь на природу, и тут у него как начинается – и голова кружится, и тошнит, и мутит – от непривычки к кислороду. Так и у некоторых из вас, отвыкнувших от присутствия вашего преподавателя физики, вдруг живот заболит, ну или там, – я усмехнулась, – зуб. А мне потом отвечай за вас. Поэтому я лучше пойду, от греха подальше. Как закончите, тетради положите на мой стол, кабинет оставьте открытым.

После чего я, собственно, и вышла из кабинета.

После уроков ко мне зашла Юля.

– Можно?

– Заходи.

– Ирина Владимировна, я зашла извиниться.

– Извиниться за что?

– За то, что прогуливала ваши уроки.

– А почему ты прогуливала?

Юля молчала.

– Ты можешь мне объяснить, почему ты не посещала занятия?

Молчание.

– Ну не просто же так? Себе ты как-то ведь объясняла, почему не ходишь. Ты прилежная ученица и не стала бы просто так прогуливать занятия. Почему ты не хочешь мне объяснить причину, по которой отсутствовала?

– Потому что вы не поймёте.

– Я не понимаю только в одном случае – когда мне ничего не говорят.

Ответа не было.

– Значит, так. Пока я не услышу объяснение твоих прогулов, я отказываюсь принимать твои извинения. И делай что угодно, можешь даже не ходить на мои уроки – контрольную ты написала и оценку за полугодие я тебе поставлю. А у меня нет никакого желания преподавать людям, считающим меня тупым и бездушным механизмом, – после этого я взяла ручку и начала заполнять классный журнал.

Юля продолжала стоять около меня. Оформив одну страницу, я обернулась к ней:

– Что-то ещё? Я же сказала: я тебя больше не задерживаю.

– Вы мне нравитесь.

– Что?

– Вы мне нравитесь.

– Если я нравлюсь тебе как педагог, почему же ты так себя ведёшь?

Юля улыбнулась.

– Ирина Владимировна, вы, конечно, мне очень нравитесь как педагог, но ещё больше вы мне нравитесь как женщина.

– Ты серьёзно?

Юля не ответила.

На некоторое время установилось молчание. Затем я произнесла:

– Юля, ты тоже мне нравишься.

– Вы смеётесь надо мной, да?

– Нет, не смеюсь.

– А… ну в смысле, как прилежная ученица?

– Как молодая и красивая девушка.

– Вы… вы правду сейчас говорите?

– Правду.

– Но… ведь вы замужем.

– У меня фиктивный брак. Моему будущему супругу нужна была московская прописка, чтобы устроиться на работу, а у меня была очередная депрессия по поводу того, что женщина, которую я любила больше года, вышла замуж, причём так, что на её свадьбе гулял весь факультет. Сейчас мой муж живёт и работает в Москве, последний раз я его видела полтора года назад на встрече выпускников, и больше о его судьбе мне ничего не известно.

– А Илья Львович?

– Чтобы отшить его, я и надела так расстроившее тебя обручальное кольцо. Встречный вопрос: а как же твои отношения с Игорем Касьяновым?

– У нас ничего нет. И не было. Мне кажется, я ему нравлюсь, но я… я к нему ничего не чувствую.

На несколько минут разговор замер. Наконец я решилась продолжить:

– Юля… Даже если на самом деле это и так, и мы в действительности… неравнодушны друг другу, ты же понимаешь, между нами ничего не может быть, абсолютно ничего.

– Но почему?

– Потому что ты моя ученица, я твой учитель, и любые личные отношения запрещены этическим кодексом моей профессии.

– Но почему? Кому от этого станет лучше?

– Никому. Пусть даже от этого всем станет хуже, всё равно мы не имеем на это право, я не имею право. Если бы я ещё была мужчиной, это бы можно было, пусть не простить, но понять… да, понять можно было бы… А так… это невозможно понять… и если будет скандал, а скандал, конечно, будет, и ещё какой, меня вышвырнут из школы, и не просто вышвырнут, мне запретят заниматься преподавательской деятельностью, а это… нет, ну, разумеется, это стоило бы сделать, и я, когда устраивалась на работу, да что там, и раньше, задолго до этого, я знала, на что шла…

Юля рассмеялась.

– Господи, Ирина Владимировна, какая же вы…

– Что? Слабая, да? Да, я очень слабая, ты вообще зря связалась со мной.

Она приблизила ко мне своё лицо и устремила взор прямо мне в глаза.

– Нет, вы не слабая. Просто вы всегда хотите быть правильной, кристальной, что ли, а ведь так не бывает…

– Хм, кристальной… Ты видела хоть одного правильного учителя, который бы водку на уроках пил?

– Это не важно. Вы перед собой стараетесь быть правильной, перед один раз и навсегда установленными нормами, которые другим, возможно, кажутся совсем непонятными, а ведь это сложнее всего…

– То, о чём ты говоришь – это совесть, а она есть у каждого.

– Да, но у каждого она – своя…

Я потрясла головой.

– Что-то мы совсем не в ту степь забрели. Иди, Юль, иди с миром, а мне нужно подумать, хорошенько подумать…