Студопедия — Кризис государственности
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Кризис государственности






 

На пороге XXI века в постиндустриальном мире доминируют федеративные/конфедеративные (ЕС) формы государственности, институты и механизмы которых позволяют разрешать и этнонациональные коллизии, сохраняя устойчивость центральной власти, государства в целом и укрепляя гражданское общество через расширение “поля самоуправления”. Насколько перспективно усвоение ориентиров постиндустриальных государств в сфере государственного строительства в Тропической Африке в условиях глубочайшего кризиса “государства-нации” и в ряде стран превращения его в виртуальную реальность?

О причинах подобной ситуации написано достаточно[163], отметим лишь важнейшие из них. В африканских странах отсутствуют — или же деформированы — многие важнейшие социо- и политико-культурные предпосылки строительства “государств-наций”. Так, конгломераты этносов-племен, произвольно объединенные колонизаторами в единое государство, не обладают общей доколониальной историей, общей системой символов, и компенсировать это искусственно создаваемыми идеологическими конструкциями, присвоением культурных достижений иных цивилизаций и т.п. оказалось невозможным. Африканское государство не смогло стать главным инструментом строительства нации и ее стержнем, как то предполагала идеология национализма. Заимствованные у капиталистически развитых стран Запада национально-государственные формы закономерно адаптировались к реальному состоянию местных обществ с их низким уровнем и специфическим характером формационно-цивилизационного развития, авторитарно-тоталитарной политической культурой и авторитарной политической традицией. Сложившееся под воздействием этих факторов африканское государство представляло собой различные модификации персоналистской власти, олицетворяющей скрытую, реже открытую доминацию сил этнического и/или этнорегионального и/или конфессионального характера, и по определению не могло стать адекватным инструментом формирования нации как согражданства. Значительно ослаб уже к началу 80-х гг. и мобилизационный потенциал антиколониального национализма в результате его эволюции в этатизм самого дурного толка. Не оправдало себя как метод создания национально-политического единства принуждение. Явно снизилась в условиях растущего экономического спада и эффективность клиентелизма как интегратора общества.

Социальные издержки экономической модернизации; политическая либерализация, обернувшаяся институционализацией племенного и/или этнорегионального и/или конфессионального сепаратизма; падение интереса западных патронов к ряду африканских стран как стратегическим партнерам после окончания “холодной войны” и начавшийся передел сфер влияния между США, Францией и Англией способствовали возникновению конфликтов на этнополитической почве. Начало 90-х гг. на континенте, и прежде лидировавшем по уровню конфликтности, было отмечено наибольшим количеством столкновений, вооруженных выступлений, восстаний, а главное — гражданских войн с самыми разрушительными последствиями для молодой, по историческим меркам, африканской государственности. Ангола, Сомали, Судан, Либерия, Руанда, Бурунди, Заир, Мозамбик, Эфиопия являлись самыми “болевыми точками” континента на протяжении многих лет и даже десятилетий. Сейчас в большинстве этих стран боевые действия прекращены. Но ведь гражданские войны оставляют крайне опасный “институционный вакуум” вкупе с полным экономическим упадком и социальным хаосом. Центральная власть перестает осуществлять свои базовые функции в полном объеме, контролирует лишь часть территории и национальных ресурсов и не способна на должном уровне поддерживать экономическую и социальную инфраструктуру, порядок и законность. Межэтническая рознь, бывшая главной либо периферийной составляющей конфликта и обычно увязанная с клановой, региональной, религиозной борьбой, не преодолена. Более того, не выработаны (за исключением Эфиопии и ЮАР) адекватные подходы, механизмы решения этой важнейшей для полиэтничных африканских стран задачи.

Кризис государства, как прогрессирующая с середины 70-х гг. потеря им контроля над обществом, перерос таким образом к началу 90-х гг. в процессы деэтатизации, последствия которых неоднозначны как для общества, так и для государства. Вследствие этих процессов не столько укрепляются элементы гражданского общества, сколько усиливается социальная фрагментация и маргинализация населения. Что же касается государств, то процесс “саморазгрузки” в ряде случаев завершился его распадом. Дело в том, что государство в странах Тропической Африки в целом было ориентировано — под флагом национального строительства — лишь на сохранение территориальной целостности путем достижения временного ограниченного консенсуса этноэлит и использования насилия. Поэтому в большинстве стран региона результатом политических реформ стали либо смена ведущих этнополитических кланов у руля правления (в связи с уходом прежнего президента), либо большее или меньшее расширение доступа оппозиционных элит к власти-собственности и экономическим ресурсам. Новые конституции почти повсеместно узаконивали прежнее унитарное государственное устройство.

Конфликт в районе Великих Озер (1996-1997 гг.) со всей очевидностью выявил следующие моменты. Во-первых, жестко централизованные авторитарные государства доказали свою недееспособность обеспечить национально-политическое единство в полиэтничных странах Африки в силу слабости (или отсутствия) идеологического, регулятивного (законодательство и судебная система) и распределительного (политический патронаж) ресурсов или механизмов. Во-вторых, миллионы беженцев делают границы государств, особенно если в приграничных районах или в регионе в целом проживают разделенные или родственные этносы, крайне условными, а ситуацию в государствах региона крайне взрывоопасной. В-третьих, “игра в суверенную государственность в Тропической Африке”, по выражению канадского политолога Р. Джексона[164], имела два важнейших внешнеполитических измерения — неизменность границ и клиентельные отношения стран континента со сверхдержавами, которые закрепляли межгосударственные отношения в Африке. После окончания “холодной войны”, создания нового государства Эритреи, признанного мировым сообществом, в условиях роста конфликтности в 90-е гг. этой игре, похоже, приходит конец. В-четвертых, среди других вызовов централизованному государству нужно отметить связанные с уже упоминавшимися общемировыми тенденциями ограничения государственного суверенитета во все более взаимосвязанном мире и разрушения монополии государства на насилие при увеличении контрабанды оружия по негосударственным каналам.

В этих условиях смена унитарно этатистской модели на федеративную кажется обоснованной, закономерной и неизбежной. Подход Х. Ассефы — директора “Найробийской мирной инициативы” (Кения) к урегулированию этнонациональных противоречий, снижению их конфликтного потенциала находится именно в этом русле. Он предлагает, в частности, для Африканского Рога (Судан, Эфиопия, Сомали, Джибути) создать механизм, который легитимизировал бы этническую идентичность в рамках большей региональной идентичности[165].

Не вдаваясь в обсуждение сугубо практической стороны и временных перспектив реализации этой идеи, подчеркнем лишь, что “область Африканского Рога отличается (по сравнению с другими районами Африки южнее Сахары — Э.Л.) намного большим этническим и цивилизационным единством, а своеобразная пара Эфиопия и Эритрея издревле образуют самостоятельную суперэтническую и цивилизационную систему”[166]. Подход Ассефы представляется нам в принципе наиболее конструктивным и для преодоления кризиса в районе Великих Озер. Только в рамках конфедеративного (ДРК, Руанда, Бурунди,...), а затем федеративного государства возможно подлинное, реализуемое в мирных формах самоопределение народов с высокоразвитым этническим самосознанием. Это относится в первую очередь к тутси и хуту, чье кровопролитное противостояние чрезвычайно дестабилизирует ситуацию в Центральной и Восточной Африке.

Сместить фокус исследований с модели унитарного “государства-нации”, дискредитировавшей себя в Тропической Африке, к федералистской модели государственности регионального масштаба предлагают и политологи, занятые поисками путей становления в Африке демократии. К. фон Бургсдорф определяет регион как географическую зону, населенную группой этносов, имеющей общие социокультурные ценности, однотипное производство и средства к существованию и приверженность сходной традиционной системе политической самоорганизации. “Федералистская модель в наибольшей степени способна использовать традиционный социокультурный потенциал африканских сообществ. Это не вопрос “модернизации”, а скорее возрождения и мобилизации долго презираемой традиционной жизни сообществ, приспособленной к сегодняшним требованиям политической стабильности и ответственности”[167].

Одновременно невозможно, по мысли немецкого ученого, заложить основы демократии, не используя при формировании и функционировании институтов федеративного государства систему мер и механизмов, предлагаемых “демократией согласия” (“consociational democracy”) А. Лийпхарта[168]. Понятие “регион”, несомненно, требует разработки. Пока же хотелось бы заметить, что оно не может однозначно базироваться только на факторах традиционного плана при всей их важности. До сих пор большое значение имеют “скрепы” колониального прошлого африканских стран, поскольку преимущественно сохраняется не только привязка к экономике бывших метрополий, но и их влияние (культурное, интеллектуальное) на формирование местных политических элит. Это иногда содействует дезинтеграционным тенденциям на государственном уровне при наличии культурно-цивилизационной и этнической общности населения региона и отдельных его частей (отделение Эритреи от Эфиопии, появление самопровозглашенного государства Сомалиленда).

 

Некоторые приверженцы федералистских идей из явных сторонников панафриканизма считают, что “Африке необходим федерализм, если она хочет выжить как цивилизация”, и рассматривают федерализм в качестве подлинной базы африканского единства[169].

Таким образом, федерализм на этнокультурной территориальной или экстерриториальной основе признается важнейшим инструментом — и базой становления демократии на континенте, разрешения внутристрановых и региональных конфликтов этнонационального характера и формирования африканского единства. Однако насколько эти теоретические построения отвечают африканским реалиям? Да и вообще возможен ли в странах Африки южнее Сахары отказ от модели унитарного “государства-нации” и переход к децентрализованной структуре федеративного, конфедеративного и кантонального типа на принципах самоуправления и самоопределения этнокультурных групп, как это предлагали некоторые ученые еще 10 лет назад.

Новые эфиопские власти дают положительный ответ, подчеркивая, что “идея трансформации или развития Африки без реструктурирования колониальных государств не осуществима”. Они провели в 1993 г. референдум в Эритрее и, признав его результаты, пошли на предоставление Эритрее политической независимости. Конституция (1995 г.) провозгласила Эфиопию федеративной республикой парламентского типа. 14 провинций были преобразованы в 9 субъектов федерации, основанных на этно-национально-территориальном принципе и наделенных правом на самоопределение вплоть до отделения. В том же 1995 г. были проведены многопартийные выборы в Учредительное собрание страны и в большинство региональных советов самоуправления.

Становление в Эфиопии государства федеративного типа можно рассматривать (и некоторые африканисты так и делают) как исключительный феномен в масштабах Тропической Африки эпохи политической независимости, обусловленный главным образом высоким духовным потенциалом эфиопов. Еще более уникальным выглядит и опыт формирования федерации в ЮАР. Действительно, многое мешает утверждению федеративной государственности в африканских странах. Среди основных преград — менталитет элит и контрэлит, не готовых поступиться и толикой власти, уже имеющейся или будущей; идентификация носителей федералистских идей с сепаратистами; укорененность формулы “право наций на самоопределение вплоть до отделения” в элитарном и массовом сознании. К тому же из опыта федеративного строительства в Нигерии[170], как, впрочем, и других развивающихся стран, также следует, что федерации в обществах незападного типа качественно отличаются от своего аналога в западноевропейско-североамериканском ареале, где федерализм был важнейшим элементом и условием формирования правового государства и гражданского общества. В Нигерии даже в период второй республики, когда существовал весь институциональный механизм федеративного государства, последнее носило авторитарно-централизованный характер с доминированием центральной исполнительной власти по вертикали и горизонтали при превращении штатов всего лишь в “клиентов” Центра.

Таким образом, на пути становления подлинного федерализма в Африке южнее Сахары с его идеологией самоуправляющегося общества на базе согласования интересов его различных групп, с принципами субсидиарности, равенства субъектов, договорных отношений их с Центром и друг с другом стоит множество препятствий. И тем не менее... Все апокалиптические прогнозы о начале гражданской войны в Нигерии (с последующим ее распадом) после отказа военного режима признать действительными результаты президентских выборов 1993 г. не оправдались. И дело здесь не только в жестком противодействии военных любым проявлениям даже не сепаратизма, а стремления защитить свою среду обитания от хищнической деятельности иностранных монополий (пример — казнь группы правозащитников из штата Огони). Даже такой квазифедерализм (“штатизм”, как весьма справедливо называют его некоторые нигерийские исследователи) лишь с элементами национально-территориальной автономии при отсутствии представительных институтов содействует смягчению этнорегиональных противоречий и препятствует возникновению массовых конфликтов на этой почве. Не отмечены масштабные выступления и в Эфиопии с начала реализации курса на этнонационально-территориальное самоопределение народов.

А вот в других обширных регионах Тропической Африки, как уже отмечалось, наблюдается резкий рост конфликтности этнонационального характера. И с этой разрастающейся угрозой африканцам придется справляться самим. Мировое сообщество в лице ООН и ведущие державы Запада все более ограничивают свое прямое вмешательство в конфликты на африканском континенте после неудач миротворческих операций ООН в Сомали, провала усилий Франции стабилизировать ситуацию в Руанде и Бурунди и предотвратить падение режима Мобуту. Да и невозможно традиционными методами миротворчества ликвидировать или хотя бы подорвать этнонациональную базу противоборства и тем самым предотвратить повторение или разрастание конфликта в будущем.

Механизм урегулирования межэтнических конфликтов, предлагаемый некоторыми российскими учеными, включает такие элементы, как предоставление автономии (территориальной и культурной экстерриториальной) и права на создание партий, других политических организаций, а также оказание социально-экономической помощи в развитии отсталым народам[171]. Несомненно, такой комплексный подход в ряде случаев может стать преградой росту этнонационализма. Однако автономизация унитарных государств не решает или решает частично и временно проблемы разделенных этносов, миллионов беженцев, прозрачности границ, возможности возникновения региональных конфликтов и т.п. Поэтому конструктивное решение национального вопроса в странах субконтинента лежит, на наш взгляд, в укоренении федеративной государственности как попытки приостановить прогрессирующие процессы деэтатизации и срыв этих стран в государственный и социальный коллапс, ставший реальностью в обширных районах Африки южнее Сахары.

 

* * *

 

На пороге XXI века Тропическая Африка предстает как маргинальная часть мирового хозяйства и мирового сообщества, не обладающая потенциями изменить эту ситуацию в обозримом будущем. Ориентиры социально-экономического плана, которые постиндустриальный мир транслирует на незападные общества, такие как качество жизни человека, превращение знания, интеллекта в главный ресурс общественных трансформаций, а высоких технологий — в “локомотив” развития остаются для стран региона за гранью реальности. Реализация различных стратегий модернизации приблизила лишь десяток стран к заветному для них порогу индустриального развития, в обширных же районах наблюдаются экономический упадок, социальная деградация и хаос. Глобализация, многократно усилив демонстрационный эффект достижений экономического и технологического авангарда в лице мировых держав, расколола общественное сознание африканцев. Значительная их часть продолжает испытывать пессимистические настроения в связи с перспективами развития стран субсахарского региона, втянутыми в процессы глобализации, и настаивает на противодействии последним. Лидеры же “новой волны” из бывших левых — популистов, марксистов и т.п., проведшие свои страны через начальные этапы структурной перестройки или еще только приступивших к ним, верят в спасительную силу глобализации. Они требуют от мирового сообщества помощи в создании конкурентной экономики на индустриальной базе, чтобы занять достойное место в современной системе разделения труда. И мировое сообщество, в первую очередь МВФ/МБРР, поддерживает эти иллюзии, толкая африканские страны в прежнее русло имитационного и догоняющего развития. Однако разрушительные последствия попыток модернизации “по-европейски” для подавляющего большинства стран региона свидетельствуют об ограниченных адаптационных возможностях тропикоафриканских цивилизаций в условиях стремительно происходящих перемен в мире, о доминации в регионе архаичной социокультурной среды, которая не может “переварить” нововведения. Отсюда нарастающие процессы деэтатизации, социальной дезорганизации и хаоса. Очевидно, африканским странам, чтобы остановить эти деструктивные процессы, нужна стратегия, ориентированная на поддержание их цивилизационных основ. И именно постиндустриально-глобалистская парадигма общественной эволюции с ее императивом глобальной экологической безопасности и устойчивого развития, как это ни парадоксально звучит, создает возможности, правда, в неопределенном будущем, для реализации странами Тропической Африки своего пути развития, нацеленного на сбережение природной среды и ресурсного сырьевого потенциала в условиях его постепенного исчерпания в других частях планеты. Тем же целям поддержания цивилизационных основ местных обществ, использованию традиционного социокультурного потенциала должна служить федеративная/конфедеративная форма государственности, предоставляющая определенную степень самоуправления этнонациональным группам. Одновременно ей предназначена роль своего рода социально-политической “скрепы” рассыпающихся в ходе кризиса “государств-наций” африканских социумов.

 








Дата добавления: 2015-09-07; просмотров: 479. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Шрифт зодчего Шрифт зодчего состоит из прописных (заглавных), строчных букв и цифр...

Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Дренирование желчных протоков Показаниями к дренированию желчных протоков являются декомпрессия на фоне внутрипротоковой гипертензии, интраоперационная холангиография, контроль за динамикой восстановления пассажа желчи в 12-перстную кишку...

Деятельность сестер милосердия общин Красного Креста ярко проявилась в период Тритоны – интервалы, в которых содержится три тона. К тритонам относятся увеличенная кварта (ув.4) и уменьшенная квинта (ум.5). Их можно построить на ступенях натурального и гармонического мажора и минора.  ...

Понятие о синдроме нарушения бронхиальной проходимости и его клинические проявления Синдром нарушения бронхиальной проходимости (бронхообструктивный синдром) – это патологическое состояние...

Оценка качества Анализ документации. Имеющийся рецепт, паспорт письменного контроля и номер лекарственной формы соответствуют друг другу. Ингредиенты совместимы, расчеты сделаны верно, паспорт письменного контроля выписан верно. Правильность упаковки и оформления....

БИОХИМИЯ ТКАНЕЙ ЗУБА В составе зуба выделяют минерализованные и неминерализованные ткани...

Типология суицида. Феномен суицида (самоубийство или попытка самоубийства) чаще всего связывается с представлением о психологическом кризисе личности...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия