Применения модели конфликта

 

Модель конфликта открыла много­образные и перспективные возможно­сти применения. Как уже отмечалось, расстояние до цели не обязательно должно быть пространственным Это может быть также временная бли­зость или степень сходства с перво­начальной целью. В последнем слу­чае последовательное уменьшение сходства с переживаемой как конфликтная целью часто играет важную роль в невротических кон­фликтах и их психотерапевтическом лечении. Так, объект агрессивных или сексуальных устремлений может од­новременно вызывать сильный страх негативных последствий, что приво­дит, как заметил Фрейд, к так назы­ваемому смещению. Первоначальный объект в переживании замещается другим, более или менее схожим, но вызывающим меньший страх или тре­вогу. Применительно к сексуальности Кларк [R. Clark, 1952; R. Clark, М. Sensibar, 1955] экспериментально подтвердил наличие смещений в об­разах представлений при возраста­ющем сексуальном возбуждении.

 

Рис. 4.15. Перемещение заторможенной реак­ции вдоль градиента генерализации стимула до точки максимума фактической (Netto) ее силы (пунктирная линия) [Л/. Miller, 1944, р. 434]

 

Смещение первоначального объек­та соответствует генерализации сти­мула. Чем больше тенденция избега­ния превосходит тенденцию стремле­ния, тем меньше сходство между пер­воначальным объектом и разреша­ющим конфликт смещением. Миллер [N. Miller, 1944] разобрал этот случай на своей модели конфликта. Градиен­ты стремления и избегания отражают зависимость силы реакции от степени сходства с порождающим конфликт целевым стимулом, а не от простран­ственной и временной дистанции. Это значит, что речь идет о градиентах генерализации стимулов для заторможенной реакции стремления и тормо­зящей реакции избегания. На рис. 4.15 изображен вариант модели Миллера применительно к проблеме смещения. Согласно этой модели, для смещения предпочтительнее такая степень сходства, при которой факти­ческая сила заторможенной реакции максимальна. На рисунке данная сте­пень сходства находится между С и D.

Было найдено экспериментальное подтверждение этому [Е. Murray, М. Berkun, 1955]. Крысы, обученные находить в конце черного коридора пищу, стали получать там во время еды удар током и начали избегать целевую камеру. После этого коридор был соединен еще с двумя коридора­ми, расположенными параллельно с ним. На различном расстоянии от целевой камеры находились отвер­стия, позволявшие проникать в смеж­ный коридор. Два соседних коридора отличались от первого цветом стен. Они были не черными, а в непосред­ственно примыкающем коридоре — серыми и в следующем — белыми. Тем самым возникал градиент убыва­ния сходства с первым, конфликтогенным, коридором. Предполагалось, что животное, помещенное в первый коридор, должно держаться на при­личном расстоянии от целевой каме­ры, после перехода в соседний кори­дор это расстояние должно умень­шиться и в последнем коридоре стать минимальным. События стабилизиру­ются одновременно по двум незави­симым друг от друга градиентам: про­странственной удаленности от конфликтогенной цели и степени сход­ства с ней. Оба эти параметра были использованы как ортогональные ко­ординатные оси для построения трех­мерной модели конфликта. Градиен­ты выступают здесь не в виде линий, а в виде плоскостей. Их пересечение становится линией пересечения двух плоскостей. Говоря конкретно, живот­ное сможет продвинуться ближе к цели за счет перехода в область большего несходства с изначальным целевым стимулом (и наоборот). Мюррею и Беркану действительно уда­лось это показать. Но они обнаружи­ли еще один факт. Такое смещение оказывает «терапевтическое» воз­действие: градиент избегания стано­вится со временем менее крутым. Животные постепенно возвращаются к условиям, более похожим на перво­начальный целевой стимул. Отсюда можно сделать вывод, что ' при психотерапии нужно не повышать градиент стремления, а понижать гра­диент избегания, в частности, адек­ватной организацией замещения и подстановки объектов, сходных с вы­зывающими конфликт стимулами. При этом пациентом очевидным обра­зом разрешается порожденный конфликт. Напротив, обычные тера­певтические уговоры немедленно раз­делаться с истинной причиной кон­фликта хотя и сместили бы точку пересечения обоих градиентов ближе к подлинному источнику, но одновре­менно и завысили бы ее, что означа­ет большую силу обеих конфликту­ющих тенденций и тем самым боль­шую внутреннюю напряженность.

Впрочем, классическими примерами объяснительных возможностей моде­ли конфликта служат тревожащие субъекта события, которые фиксиро­ваны во времени и поэтому неумоли­мо приближаются: экзамен, необходи­мая операция или роды. С одной стороны, их боятся, с другой — ждут, чтобы пережить и оставить позади. Зависимость конфликтных тенденций от временной близости и степени сходства образа с предстоящим собы­тием изучалась Фишем [R. Fisch, 1970] на материале экзаменов.

Аналогичное исследование провел С. Эпстейн [S. Epstein, 1962] с пара­шютистами-любителями перед их пер­вый прыжком. Помимо всего осталь­ного, он использовал данные оценки испытуемыми обеих конфликтующих тенденций на разных стадиях де­ятельности. При этом тенденции стремления и избегания определя­лись как «предвкушение прыжка, же­лание ускорить события, возбуждение от возможности свершить прыжок» и «желание повернуть назад и отка­заться от прыжка, преследует мысль зачем мне вообще все это понадоби­лось, страх». На рис. 4.16 представ­лены полученные после прыжка ус­редненные самооценки 28 начинающих парашютистов в следующей последовательности событий: (1) пос­ледняя неделя; (2) последняя ночь; (3) утро перед прыжком; (4) после прибытия на взлетное поле; (5) во время разминки перед прыжком; (6) при надевании парашюта; (7) по­садке в самолет; (8) взлете; (9) сиг­нале готовности; 10) выходе наружу (сначала парашютист стоит на кры­ле); (11) в ожидании толчка; (12) в свободном падении; (13) после рас­крытия парашюта; (14) сразу после приземления.

Конечно, самооценки (и к тому же получение задним числом) — сомнительный показатель тенденций стремления и избегания. Будучи не в состоянии разделить эти две тенден­ции, парашютисты переживали, ско­рее, своеобразную равнодейству­ющую смешанных чувств уверенности и беспокойства. На это указывает и зеркальный характер обеих кривых. Примечательно, однако, что тенден­ция избегания (беспокойства) посте­пенно возрастает, но незадолго до критического события (прыжка) вновь снижается (как если бы парашютист уже не видел никакой возможности отступления и приобретал тем самым уверенность).

 

Рис. 4.16. Самооценки тенденций стремления и избегания как функция последовательности со­бытий перед первым парашютным прыжком [S. Epstein, 1962, 179]

 

 

В дальнейших исследованиях Фенц [W. Fenz, 1975] зарегистрировал нейровегетативные показатели актива­ции на протяжении всей цепи собы­тий, составляющих прыжок. При этом оказалось, что частота сердцебиений и дыхания, а также кожно-гальваническая реакция неуклонно возрастают до момента раскрытия парашюта. Однако это относится только к начинающим. Опытные пара­шютисты показывают максимальные значения уже на более ранних этапах прыжка: при посадке в самолет (ча­стота сердечных сокращений), при сигнале готовности (частота дыхания) и во время свободного падения (кожно-гальваническая реакция). Однако все их значения не выходят за 50%-ную отметку общей вариативности, выявленной Фенцом у начинающих по каждому из трех индикаторов. Эти различия, впрочем, обусловлены не только опытом, т. е. количеством прыжков. Если разделить прыгунов на хороших и плохих, то последние и после многих прыжков обнаруживают динамику активации, схожую с дина­микой начинающих. Очевидно, их ус­пехи в прыжках не дают им достаточ­ных оснований для того, чтобы взять под контроль тревожные аспекты си­туации (совладать со стрессом). Мо­жет быть, причинные связи здесь носят, хотя бы отчасти, круговой ха­рактер: парашютисты тревожно-возбуждены, поскольку прыгают ху­же, а поскольку они прыгают хуже, то дольше остаются в состоянии тре­вожного возбуждения.