Подходах

 

В нашей стране преодоление картезианского детерминизма во взглядах на психику традиционно связывают с именами психофизиологов, в первую очередь Н. А. Бернштейна и П. К. Анохина. Однако было бы правильнее считать родоначальником функционального телеологического подхода У. Джемса. Вот что он писал в своей «Психологии» в 1890 году: «Великая ошибка старинной рациональной психологии заключалась в том, что душа представлялась абсолютно духовным существом, одаренным некоторыми исключительно ему принадлежащими духовными способностями.... Но более сведующая в этом вопросе современная наука рассматривает наши внутренние способности как заранее приноровленные к свойствам того мира, в котором мы живем; я хочу сказать, так приноровленными, чтобы обеспечить нам безопасность и счастье в окружающей обстановке...» [Джемс У., 1991. С. 19]. И далее: «Главным результатом этого нового воззрения было все более и более укрепляющееся убеждение, что развитие духовной жизни есть явление по преимуществу телеологического характера, т. е. различные виды наших чувств и способы мышления достигли теперешнего состояния благодаря своей полезности для регулирования наших воздействий на внешний мир» (с. 20).

Нет сомнения в том, что рассматривать психику изолированно от внешнего мира невозможно, но следует ли из этого, что регулятивной функции достаточно для объяснения свойств и развития психики? Другими словами: если речь идет о человеческой психике, только ли в регуляции индивидуального поведения она проявляется, всегда ли служит душевное движение достижению какой-либо внешней цели?

Пытаясь ответить на этот вопрос, мы вступаем в область догадок, более или менее правдоподобных рассуждений. Однако, ввиду отсутствия других возможностей, можно попытаться выдвинуть некоторые аргументы, исходя как из предметного содержания, так и методических предпосылок.

Во-первых, традиционный подход, полагающий, что психика неотделима от регуляции индивидуального поведения, исходит из принципа биологической целесообразности ее как некоторого новообразования, возникшего в ходе эволюции живых организмов [Леонтьев А. Н., 1965]. Следствием такого подхода является более жесткая позиция, заключающаяся в том, что все психологические состояния рано или поздно проявляются в индивидуальном поведении, в его особенностях, в разных формах внешней активности субъекта и ее результатах. Эта точка зрения характерна не только для представителей бихевиоризма, необихевиоризма, сторонников так называемого деятельного подхода в его различных модификациях, но и в целом для современной экспериментальной психологии.

В начале XX в. для представителей интроспективной психологии проблема отношения содержания сознания и внешне наблюдаемого поведения не стояла, так как поведение другого не считалось предметом (или проявлением предмета) психологического исследования.

Глубинная психология предполагает, что не все поведение детерминировано сознанием, и отводит важнейшую роль в детерминации поведения бессознательному. Однако и в этом случае бессознательное поведение другого человека проявляется в содержательно интерпретируемых и наблюдаемых исследователем поведенческих актах.

Несколько иная точка зрения у П. Я. Гальперина [Гальперин П. Я., 1971], который связывает психическую регуляцию с ориентировочной фазой деятельности (или же поведения). Автоматизированное выполнение действия, исполнительская часть действия, не детерминируется психикой и тем самым является содержанием не психологического исследования, а скорее нейрофизиологического, биомеханического и т. д. Если принять эту точку зрения, то множество психических состояний «менее мощно», чем множество поведенческих актов. Однако такая позиция может быть редуцирована к позиции глубинных психологов. Для этого в схеме П. Я. Гальперина достаточно заменить словом «сознание» слово «психика», а автоматизированную часть действия подчинить бессознательной психической регуляции.

Наконец, возможен совершенно иной методологический подход. Можно предположить, что даже не все содержание сознания реализуется в поведенческих проявлениях. Более того, «мощность» множества состояний психики гораздо «больше» мощности множества качественно различных форм индивидуального поведения, которое испытуемый реализует в своей жизни. Из этого предположения вытекает ряд следствий. Во-первых, одному поведенческому акту могут соответствовать (или его детерминировать) разные психические состояния. Во-вторых, многие психические состояния, образования и прочее никогда не реализуются в поведении. Проще говоря, богатство душевной, психической жизни индивида гораздо больше богатства его поведенческих проявлений. Именно этот вариант отношения поведения к психике вытекает из принципа относительной автономии и независимости душевной жизни человека. При этом под независимостью понимается независимость от функции регуляции поведения

Можно допустить, что зависимость поведения от психической регуляции абсолютна, точнее, человеческое действие порождается его психикой, но психика человека обладает «самодвижением», одно из проявлений которого — творчество — порождает в ходе жизни множество «субъективных миров», лишь немногие из которых будут реализованы, т. е. определимы. Психика порождает многие варианты поведения. Более того, потенциальное множество личностных свойств и состояний психики значительно шире, чем те свойства, которые человек реализует в повседневном поведении. Можно считать, что психика животных подчинена «железной» логике биологической необходимости и выполняет только регуляторную функцию (хотя и здесь есть выход за рамки принципа функциональности — игра высших животных), а психика человека относительно свободна от этой функции, и поэтому возможна человеческая «душевная» жизнь, которая не направлена на регуляцию человеческого индивидуального поведения. Может быть, у душевной жизни и нет внешней функции. Человек получает новую степень свободы и, с другой стороны, перестает быть объектом, свойства которого можно изучить по его внешне наблюдаемому поведению. В конце концов, не были ли мы все в XX в. свидетелями, как с целью наказать индивида и манипулировать им различные «вожди» и «прорабы» растаптывали в человеке человека, а именно — индивидуальную духовную жизнь, низводили его на уровень биологического существа. И когда биологические потребности прямо детерминируют психическое состояние, а оно, в свою очередь, — поведение, только тогда человеком можно с абсолютным успехом манипулировать. Да и то не каждым человеком.

Такое решение поставленной выше проблемы имеет ряд методических следствий.

Во-первых, поскольку множество психических состояний мощнее множества поведенческих состояний, то никакой идеальный эксперимент не может дать полной информации о психике индивида, не говоря уже о реальном эксперименте.

Во-вторых, совершенно очевидной становится необходимость методов понимания и тем более интроспекции для познания психики человека. При этом «понимающий психолог» может лишь отчасти понять психическую жизнь другого человека, так как он, во-первых, ограничен своим сознанием (не способен моделировать бессознательные процессы другого), а во-вторых, он ограничен множеством своих собственных индивидуально-психических отличий.

В какой-то мере творчество, свободное от функциональности и служения полезному результату, является производным от автономии человеческой душевной жизни, но и в этом случае «мысль изреченная есть ложь». То есть остается принципиальная неполнота воплощения душевной жизни во внешних проявлениях.

Взаимоотношение между различными состояниями психики, внешне наблюдаемым поведением и субъективной реальностью можно проиллюстрировать с помощью простейшей схемы.

Представим себе таблицу, где по вертикали отмечены два возможных отношения психики и поведения, а именно: проявляется или не проявляется содержание психики в поведении; по горизонтали отмечены два варианта отношения психики и субъективной реальности: содержание психики может проявиться в субъективной реальности (в интроспекции) или не проявиться (в подсознании).

Тем самым получаются 4 варианта психологического описания. Разумеется, любимый автором прием — построение таблиц 2x2, — используется сугубо в дидактических целях, так как число категорий, превышающее четыре, вызывает затруднение при понимании.

Получаем таблицу (табл. 3.1).

Таблица 3.1

 

 

Проявление в субъективной реальности	Проявление в поведении
Да	Нет
Да	Сознание, регулирующее поведение	Внутренний духовный мир субъекта
Нет	Подсознание, регулирующее поведение	4 Бессознательное

 

Рассмотрим выделенные модусы психического.

1) Сознание, регулирующее поведение, является предметом любого экспериментального исследования. Классический вариант: эксперимент с интроспекцией по В. Вундту.

Здесь смыкаются естественнонаучный и понимающий подходы (на последнем остановимся в следующих разделах).

6.Внутренний (не проявляющийся непосредственно в поведении) субъективный мир — это все богатство мыслей, образов, чувств, грез, сновидений, которые даны только переживающему их индивиду. Единственный источник и получатель знаний о них — сам человек. Другие должны принимать на веру его самоотчет.

7.Содержание подсознания, проявляющееся в поведении, — это предметная область традиционной глубинной психологии. Исследователь строит смысловые модели подсознания другого человека, чтобы объяснить и предсказать его по ступки, мотивы, законы порождения которых сам человек объяснить не может. Модели подсознания, проявляющегося в поведении, можно строить и на основе экспериментальных фактов путем привлечения моделей из других областей знания (например, из физики, как это делал К. Левин).

8.Бессознательное. Его следует понимать в том значении, какое ему придавал изначально 3. Фрейд, — это источник и регулятор поведения. Возможно, что многое из содержания бессознательного никогда не проявится в субъективной реальности и/или в поведении, но именно оно является тем «котлом», где варится содержание психики, где возникают виртуальные образы, эмоции и влечения, которые потенциально могут стать регуляторами поведения или содержаниями сновидений, грез, но могут и исчезнуть бесследно. Это своеобразный «психический вакуум» (по аналогии с физическим вакуумом), в котором возникают и гибнут психические образования, но о их существовании можно лишь косвенно судить по общим особенностям протекания душевной жизни и регуляции поведения.

В конце концов, наличие не проявляющихся в поведении «потенциальных» психических образований и ограничивает возможности «естественнонаучного» подхода к психологическому исследованию.

И в качестве дополнения естественнонаучного подхода выступает герменевтика, или «метод понимания».