народов и рас и для низших форм общества. 1 страница

Когда властители Запада сделали феодальную аристократию своими врага-

ми, когда они систематически стали направлять свои усилия на создание

"национальной" централизации, - Франция была первой в этом процессе, -

они начали сами себе рыть могилу. "Общественные власти" - как идущее от

короля абсолютистское нивелирование, сопровождавшееся уничтожением вся-

ких преимуществ и отличий и ведущее к установлению единого закона для

всех классов - погубили в дальнейшем сам королевский принцип, стали воп-

лощением голоса "народа", массы и, следовательно, их тиранией. Всякое

абсолютистское государство есть анти-аристократическое государство. Вся-

кая централизация пролагает путь демагогии, деградации личности до кол-

лективного уровня.

Индивидуальность, различие, разделение, порядок, основывающийся

только на личности и на ясных, чистых, мужественных отношениях между

личностями, - таковы наши идеалы.

 

Национализм - это возврат к тотемизму.

 

Сверхгосударство как воплощение "абсолютного духа" - маска левиафани-

ческой идеи Советов.

 

АНТИ-ИСТОРИЦИЗМ

 

Рассмотрим демократическое учение в его историцистском аспекте. Пред-

метом нашей критики в качестве отправной точки будет служить идеология

итальянца Джузеппе Мадзини. Эти соображения можно было бы применить и ко

всем остальным концепциям, пропитанным тем же духом. Но идеология Мадзи-

ни особенно интересна тем, что она пытается объединить в себе весьма

различные течения, не исключая самой римской идеи.

Воля к демократии, преобладающая в этом направлении, породила "фило-

софию истории", что уже достаточно ясно было показано в предыдущих рас-

суждениях. Она не только вывела "народ" на передний план, но и сделала

из него теоретическую категорию: согласно этому учению, бытие народа -

это мистическое тело, в котором отражается и социализируется должным

образом сама божественность, нисходящая с небес, и в этом бытии - в сог-

ласии с законом прогрессивного развития - эволюция человечества в тече-

ние многих циклов является "откровением" божественного понимания.

Это - убогая современная мифология, которой не поверит ни один

серьезный человек, и ее семитско-протестантский характер сразу бросается

в глаза. Повторим, что бытие народа, если понимать его только в смысле

абстракции, есть ничтожное, иррациональное, "демоническое" бытие, кото-

рое само по себе, без господствующего влияния высшего существа, не может

иметь никакого отношения к божественности. Мы считаем извращением идею

того, что божественное должно открываться каким-либо образом в смешении,

в элементе массы, а не в том, что, собственно, наиболее близко к природе

самой божественности. Мы остаемся верными дорическо-олимпийской идее о

превосходстве "богов" над становлением и называем суеверием, порожденным

низами, анти-аристократический миф о "прогрессе" и об "эволюции челове-

чества"; мы называем фантазией слабых душ идею о провиденческом или во-

обще о каком-либо разумном плане истории, - идею, что все происходящее

разумно, оправдано и подчинено реальности трансцендентных целей, идею,

которую всегда можно найти в основе системы того или иного философа ис-

тории. Как свободные люди мы видим в истории свободу и отказываем в пра-

вомочности идее "философии истории", служащей лишь маской детерминизму,

неспособности видеть и желать живую, индивидуальную, единственную р

еальность исторических событий. Верные аристократическому духу, мы про-

тивопоставляем современному мифу эволюции и развития традиционный идеал

стабильности и традиционный миф инволюции, деградации, который - от Ге-

сиода до иранцев, от халдеев до индусов, от египтян до нордического по-

нимания ragna-rokkr как единственного "смысла истории" - запечатлен в

учениях о "четырех веках".

Но какую действительную цель ставит перед собой философия Маццини?

Только одну: показать, что то, что должно быть, в согласии с "целенап-

равленностью" самого исторического прогресса и воплощаясь в символе про-

роческой миссии "третьего Рима", есть Анти-империя, т.е. идеал единства

человечества, осуществленного через братство разных народов, через без-

личное объединение и анти-монархическую федерацию, враждебную любой ие-

рархии; идеал, сопровождающийся иллюзией того, что мифическая "воля на-

рода" есть выражени е "божественной воли". Очистите эту идеологию ото

всех мифологических аспектов, присмотритесь к ней внимательней, выделяя

все скрытые и бессознательные импульсы, которыми она инспирируется, и вы

увидите все те же софизмы демократии и анархии, все те же оптимистичес-

кие иллюзии в отношении разумности масс и истории; вы увидите все тот же

двусмысленный идеал "экклезии", который семитско-плебейское восстание

противопоставило римскому идеалу; и поэтому вы увидите дух Реформации,

все тот же дух Реформации, лежащий в основе современной организации:

анти-имперской, анти-аристократической, анти-религиозной - так как она

ограничивает религию простой социальностью - и анти-качественной органи-

зации, соответствующей англо-саксонским обществам. Идеал Маццини в

действительности тождественен демократическому и лютеранскому идеалу,

воплотившемуся в "Лиге Наций", т.е. в интернациональной конфедерации,

превыше всего ставящей не могущество и индивидуума, не сверкающую

рельность одного единственного с ущества - Императора во вселенско-ги-

беллинском понимании Данте, - который, "обдумывая различные проблемы ми-

ра, управляя различными необходимыми службами, имеет абсолютное, универ-

сальное неоспоримое право приказывать" (Conv.IV, 4), - а народ, да, на-

род, "человечество". В сущности, "избранный народ" (избранный народ! -

еще одно еврейское изобретение: мы не знаем никаких "избранных народов",

мы знаем лишь народы,превзошедшие других или вступившие в борьбу за пре-

восходство), согласно Маццини, сам должен от казаться от своей миссии и

принудить всех к принятию Нового Евангелия: Евангелия свободы и братства

всех народов. Националистические поползновения Маццини утвердить за каж-

дым народом особую функцию и миссию сводятся на "нет" дальнейшим утверж-

дением, что эта миссия с необходимостью должна осуществляться во имя об-

щих интересов человечества. И так как при этом во всем политико-религи-

озном Евангелии Маццини основным пунктом является конфедерация, основан-

ная на системе анти-монархической и анти-католической революции, то мы

можем ясно увидеть в нем предвозвестие различных современных анти-арис-

тократических, пацифистских и демократических направлений, вплоть до так

называемой "Пан-Европы".

 

Последователи Маццини не стыдятся даже истинный Рим, "римский" Рим,

рассматривать как нечто преодоленное "прогрессом". Их слепой эволюцио-

нистский априоризм делает их жертвами того суеверия, согласно которому

римское язычество исчерпало свою чисто юридиче скую и материальную

действительность и уступило христианству все привилегии в отношении ду-

ховных ценностей. "Миссия" языческого Рима, согласно их учению, исчерпы-

валась созданием юридического единства и материальной, основанной на на-

сильственной власти Империи. Второй, католический Рим создал духовную

Империю. И синтезом должен явиться третий Рим, который устан овит соци-

альное единство, и в котором осуществятся идеалы бесцветного объединения

и федерализма, упомянутые нами выше. Последователи Маццини считают, что

римское право ввело фактор "свободы" и подготовило на материальном уров-

не почву для равенства, которое впоследствии в христианстве распростра-

нилось и на духовную область. Они предрекают приближение новой эпохи,

когда оба понятия - свобода и равенство - объединятся в нерушимом синт

езе через идею единого человечества.

Как непреклонные защитники ценностей языческой традиции мы отбрасыва-

ем все эти исторические софизмы. Нет! Рим одновременно был и матери-

альной и духовной реальностью, идеальным, сверкающим целым, которое либо

утверждается, либо нет, и которое по самой сво ей сути противоречит по-

пыткам спекуляции им в игре произвольной, прогрессистской диалектики.

Рим был августейшим могуществом, установленным "для покорения земного

царства народов высшей властью, для соблюдения дисциплины в мире, для

мягкости к побежденным и неумолимости к сопротивляющимся" (Виргилий Эн.

VI, 852-854), и вместе с этим он являлся сакральной культурной формой, в

которой не сущес твовало ни одного жизненного поступка, как в обществен-

ном, так и в личном, как в войне, так и в мире, не направляемого обрядом

или символом, - культурной формой тайного происхождения, в которой были

свои полубоги, свои божественные короли, в которой существовали арийские

культы Огня и Победы, и эта форма была кульминацией pax augusta et

profunda ("августейший и глубокий мир" - лат.), где даже материально ре-

лизовалось универсальное отражение вечности (aeternitas), благоговейно

почитавшейся в самой имперской функции.

Нет! Новая азиатская вера не была "продолжением" Рима, она была иска-

жением Рима, - и сама она ничуть не стеснялась отождествлять город Цеза-

ря со Зверем еврейского Апокалипсиса и с Вавилонской Блудницей. Рим не

знал "равенства" таким, каким его понимает современная чернь. Равенство

(aequitas) римского права было аристократическим поня тием: оно соот-

ветствовало классической идее справедливости, вытесненной христианскими

идеалами сострадания, прощения, раскаяния, жалости и любви. И только

сведение этих земных ценностей к земным порокам и идея равенства всех

существ по отношению к "Творц у", к "первородному греху", к произволу

благодати еврейской веры привели Запад к принципам уравнивания, которые

были совершенно неизвестны в высших формах языческой культуры. И этот

принцип, даже на материальном уровне иерархической организации, пол-

ностью прот иворечит воинственным отношениям, наличию господ и рабов,

элитарным привилегиям.

Риму совершенно не нужен был приток семитов для того, чтобы призна-

вать и осуществлять свой универсальный идеал. То, что осталось великого

в последующие времена, принадлежит ему. Как мы уже говорили, Великий

Рим, выросший из сил нордических ариев, создал последнюю вселенскую эпо-

ху Запада, феодальную культуру Средневековья. То, что еще оставалось при

этом непосредственно от темной палестинской секты, смогло на одно мгно-

вение в форме Церкви причаститься к нашим универсальным ценностям. Но

наша универсально сть - это не универсальность Маццини: последняя есть

только интернационализм, только расцвет того нивелирующего, социалисти-

ческого, фратернистского, демократического направления, в котором нет

ничего римского, чья свобода не есть наша свобода, и чьим последн им

словом является не организм, а агрегат, не универсальность, а коллектив-

ность.

Члены псевдо-синтеза Маццини: Рим и социализм - это два несовместимых

понятия. Между ними возможен выбор - но не синтез или компромисс.

В "смысле истории" ищет свое оправдание чернь, разрушившая все цепи,

перелившаяся через все дамбы, отравившая все колодцы, замарав своей без-

духовностью всю науку, политику, религию и культуру, создав мир, в кото-

ром нет больше царей и пастырей. И она все более способствует убыстрению

ритма истории, адской эволюции, приближению к сияющей цели своего "прог-

ресса" - к "солнцу будущего", и вместе с достижением этой цели разразит-

ся последняя катастрофа, которая погребет ее под развалинами.

Но мы принадлежим к иному миру, к миру, который незыблем и постоянен,

как само бытие. У нас есть истина, а не только риторика.

У нас есть традиция. Рим остается для нас тем неизменным, наполнен-

ным, сверх-историческим символом, о котором даже Галилеец сказал, что

"пока Рим стоит твердо, не надо бояться судорог последнего века - но

когда Рим падет, человечество приблизится к своем у концу".

 

ИНДИВИДУУМ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

 

Другая форма оправдания скорееэволюционистского, нежели исторического

характера, которую может взять на щит демократия, вытекает непос-

редственно из воззрений герцога Г.Колонна ди Чезаро. Эта форма имеет

преимущество в том, что ее можно рассматривать не т олько на основании

условных подтверждений ad usum delphini, но и как возможное законченное

мировоззрение само по себе. Она безусловно поэтична, но как раз поэтому

в ней легче выявить стремление приблизиться к тому, что принадлежит к

идеалу иерархии.

Эта теория утверждает, что социальность является отнюдь не конечной

точкой идеального развития, а напротив, его исходной точкой. Согласно

этой теории, она есть состояние примитивных народов, где отдельные люди

еще не осознают себя в качестве особых сущес тв и живут как части нераз-

дельного коллективного бытия своего племени или народа.

Ди Чезаро видит прогресс в преодолении этого "социального" прасостоя-

ния и считает необходимым утверждение себя как отдельного и сознательно-

го центра вопреки человеческому человечеству. Но от людей в дальнейшем

потребуется, как нечто третье, новое объединение в универсальный союз

человечества, который более не будет данностью, как в природе, где от-

дельные существа ощущают себя непосредственно связанными со всем ос-

тальным, а, напротив, явится тем, что установят сами люди - спонтанно,

посредством свободного волевого действия. Эта третья фаза соответствует

демократии, т.к. в ней утверждается идеал социальности, основанной на

отношениях равных, свободных и автономных существ.

Для критики этой теории, в первую очередь, необходимо выяснить: в чем

конкретно состоит различие между социальностью как конечной точкой и со-

циальностью как исходной точкой всего развития.

Ди Чезаро связывает свою теорию с законом прогрессивной индивидуалиа-

ции, который представляет вещи совсем в ином свете. Согласно этому зако-

ну, низшие уровни реальности отличаются от высших тем, что, если разде-

лить индивидуума низшего уровня на части, то каждая из них сохранит свои

качества (к примеру, как это происходит у минералов; и нечто похожее

можно также обнаружить у некоторых видов растений и в партеногенезе низ-

ших животных), тогда как на высшем уровне это более невозможно потому,

что в этом случ ае индивидуум представляет собой высшее органичное

единство, разделение которого на части разрушит его, и эти части пол-

ностью потеряют живое и специфическое значение, качество, которым они

обладали до сих пор. Природа показывает нам ход прогрессивной ин дивиду-

ализации, направленной от минерально -физической системы к высшей инди-

видуальности, которая есть нерушимая простота отдельного человеческого

сознания.

Согласно ди Чезаро можно все же представить себе и последующую фазу

этого процесса, когда закон прогрессивной индивидуализации приведет к

преодолению человеческого индивидуума во всеобъемлющей форме организа-

ции, являющейся социальным индивидуумом, социал ьным и духовным

единством человечества; единством, отличающимся от всего того, что отно-

сится к примитивной социальности как к исходной точке, тем, что оно есть

завершение процесса индивидуализации.

В общем, всего этого вполне достаточно для того, чтобы поставить де-

мократическую позицию с ног на голову. В чем состоит в этом случае ис-

тинное бытие индивидуума? Это уже было сказано: в том, что простой агре-

гат, состоящий из отдельных частей (стадная фор ма минеральной индивиду-

ализации), прекращает существовать, и устанавливается высший принцип,

подчиняющий себе все части этого агрегата и организующий их в согласии с

определенным законом. И чем дальше зашел процесс индивидуализации, тем

совершеннее госпо дство этого высшего принципа. Подобно тому, как мы

наблюдаем тот факт, что единство химических компонентов означает гос-

подство над различными элементами и над чисто физической силой (низшего

уровня), а вегетативное единство, соответственно, означает госп одство

над различными химическими соединениями и установление закона, высшего

по сравнению с химическими законами и т.д. - мы можем заметить, что, в

согласии с этим развитием, единство "социального индивидуума" есть гос-

подство над отдельными индивидуумам и - не демократическое единство

представителей многих, а имперское единство властелинов над многими, Им-

перия, аналог гегемонии сверкающей живой души, госпожи как себя самой,

так и тела.

Если мы предположим, что закон прогрессивной индивидуализации исти-

нен, то станет очевидным, при четком разделении исходной и конечной то-

чек развития и при допущении того, что само это развитие есть нечто

большее, нежели гигантский circulus vitiosus ("пор очный круг" - лат.),

это разделение может состоять только в следующем: в начале каждое "Я"

само по себе являлось ничем и было тождественно всему остальному, как

некий медиум, в котором отражается коллективная жизнь общества - и тогда

человечество существовало; а в конце, при возрастании дистанции между

"Я" и "Я", при отделении высших уровн ей самосознания и человеческого

могущества от низших, и при создании иерархии, должно возникнуть то, что

более нельзя будет назвать человечеством, и что будет Господином челове-

чества.

Только таким образом следует понимать закон или, вернее, волю к прог-

рессивной индивидуализации в отношении единственно возможного развития

вне формы, принадлежащей к обычному человеческому сознанию. Надо заме-

тить, что идея "Господина человечества" никоим образом не изобретена на-

ми самими. Она точно соответствует древне-арийской идее Чакраварти, ко-

торая в символических описаниях саг и мифов всегда тесно связана с ре-

альными или легендарными образами великих властителей: от Александра Ве-

ликого до короля Ар тура и императора Фридриха Второго.

При поверхностном рассмотрении может показаться, что все это нес-

колько односторонне - так, как если бы какая-нибудь отдельно взятая

часть тела присвоила право подчинить себе все остальные его части. Одна-

ко эта односторонность полностью исчезнет, если понять, что властелина

над людьми нельзя более назвать "человеком"; что он является сущ еством

высшего уровня, - если даже внешне он и сохраняет некоторое подобие че-

ловека, - если понять, что иерархия, чьим единственным элементом являет-

ся сознание, не материальна и не характеризуется никакими физически наб-

людаемым признаком. Властелина над людьми нельзя сравниват ь, к примеру,

с рукой, возомнившей себя госпожой всего тела - напротив, он подобен ор-

ганичному единству самого тела, объединяющему в высшем сверх-телесном

синтезе как руку, так и все остальное.

Как унифицирующая и организующая функция природы, соответствующая ми-

неральному соединению, изменяется и (в идеальном, а не в историческом

смысле) восходит к своей высшей потенции, в которой минеральные элементы

и законы становятся подчиненными средствами вегетативного индивидуума, и

т.д. - так же следует понимать и восхождение потенции, связывающей сово-

купность свойств и элементов, соответствующих личности обычного челове-

ка, к высшей потенции, в которой этими элементами, находящимися в анало-

гичном соотношении становятся уже законы и воля отдельного человеческого

или расового сознания.

При этом - надо заметить - отнюдь не должен уничтожиться "человек",

т.е. то сознание свободы, индивидуальности, автономии единиц, которое

подавило примитивную, неразделенную социальность посредственностей. Ис-

тинный король хочет иметь подчиненных, являющи хся не тенями, не марио-

нетками, не автоматами, а личностями, воинами, живыми и могущественными

существами; и его гордость заключается в том, чтобы чувствовать себя ко-

ролем королей.

В другом месте мы уже говорили, что мы являемся непреклонными побор-

никами необходимости установления иерархии, и мы утверждаем, что такая

иерархия должна свободно и динамично строиться на естественном соотноше-

нии индивидуальной интенсивности. Так создава лась ранняя аристократия -

даже там, где она не основывалась непосредственно на сверхъестественном

принципе, - не через выборы и признание низов, а через прямое самоут-

верждение индивидуумов, способных к сопротивлению, к ответственности, к

героической, му жественной, разносторонней и опасной жизни, недоступной

для других, вступивших в борьбу. Они оставались вождями, которым массы

поклоняются и повинуются вполне естественно и добровольно, пока не поя-

вятся другие, еще более сильные, и предыдущие вожди сами передадут им

права и полномочия, без злобы и зависти, а честно, по-военному. Только

при таком понимании иерархии наилучшим образом сохраняется ценность ин-

дивидуума. В демократическом решении этой проблемы индивидууму грозит

исчезновение за безличной дейс твительностью нивелирующего всех закона,

который ни в чем не индивидуализируется, ничем не оправдывается и служит

взаимной поддержкой, взаимной защитой и взаимным рабством существам, ни

одному из которых не достаточно самого себя.

 

ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ РАВЕНСТВА

 

Возвращаясь к тому, о чем говорилось в начале этой главы, мы за де-

мократическим понятием "народ" снова встречаем неявно выраженную идею

"многих" - понимаемую (и в этом состоит отличие) в смысле "многих рав-

ных", т.к. в ней вожди определяются не качественным, а количественным

образом (большее число голосов, большинство, выборная система). Но коли-

чество только тогда может быть критерием, когда признается равенство от-

дельных людей, которое делает о динаково значимым голос каждого из них.

Именно этот вечный закон равенства и следует опровергнуть в первую

очередь. Неравенство людей - это настолько очевидная вещь, что не хочет-

ся тратить слова на ее доказательство: для того, чтобы понять это, надо

лишь раскрыть глаза. Но те из наших противников, которые согласятся с

этим, могут поставить, однако, принципиальный вопрос: хорошо, люди н е

равны, но они могут быть равны. Неравенство несправедливо, и не призна-

вать его, не следовать ему - в этом и состоит ценность и преимущество

демократических идеалов.

Однако это - только пустые слова: дело в том, что понятие "многие"

логически противоречит понятию "многие равные".

Во-первых, согласно закону Лейбница об идентичности неотличимого, ко-

торый гласит: существо, абсолютно идентичное другому, является с ним од-

ним и тем же существом. Кант старался опровергнуть этот закон, указывая

на то, что в пространстве, по его мнению, могут находиться две одинако-

вые, но все же отличающиеся друг от друга вещи: но даже если отбросить

абсурдность перенесения в духовную область того, что касается только фи-

зического мира, современное представление о пространстве полностью

вскрывает заблуждение Канта, так как согласно этому представлению, каж-

дая точка имеет различное каче ство при принятии функции 4-мерного

пространственного континуума Минковского. Понятие "многие" уже заключает

в себе принципиальное различие: так как "многие равные", абсолютно рав-

ные, были бы не многими, а только одним. Желать равенства многих- это

чистое противоречие.

Во-вторых, согласно закону достаточного основания, который гласит: в

каждой вещи должно быть основание тому, что она есть именно эта вещь, а

никакая другая. Если бы и существовало нечто, абсолютно тождественное

чему-нибудь без "достаточного основания", т о это нечто было бы в

действительности лишь бессмысленным дублем.

Из этих законов вполне последовательно вытекает идея того, что "мно-

гие" не только не равны, но и что они должны являться таковыми, и что

неравенство de facto истинно только потому, что оно является нера-

венством de jure. Оно существует только потому, что оно необходимо.

Но установление неравенства означает переход от количества к качест-

ву. При этом оно оправдывает возможность и необходимость иерархии и до-

казывает, что критерий "большинства" бессмысленен, и что всякий закон и

всякая мораль, основывающиеся на допущении равенства, неестественны и

насильственны.

Повторим еще раз, что только вышестоящие должны судить о нижестоящих,

а никак не наоборот. Как отличительной чертой заблуждения является неп-

ризнание самого себя заблуждением, а отличительной чертой истины - оче-

видное самообнаружение себя самой как истины, и одновременно признание

заблуждения заблуждением, так и отличительной чертой того, что является

вышестоящим, служит непосредственное, очевидное самообнаружение себя как

вышестоящего по отношению к нижестоящему, которое становится нижестоящим

именно за счет проявления этого вышестоящего. Вышестоящее не может ни у

кого испрашивать санкций или признания, оно должно основываться

единственно на прямом превосходстве сознания тех, кто обладает превос-

ходством, и кто утверждает свое превосходство вопреки любым доводам.

С этой точки зрения так называемый критерий "пользы" полностью теряет

смысл. В первую очередь, надо спросить: не что полезно, а для кого или

для чего это полезно. К примеру, при демократической системе продолжает

существовать некоторое подобие власти - власти, ограниченной установлен-

ными рамками, следствием чего является ее подотчетность государственной

казне, гражданским и уголовным законам. Такую власть нельзя называть

властью, т.к. она существует для принесения пользы большинству. Но кто

определяе т и оправдывает эту пользу, кто проводит эту знаменитую линию

раздела между "легальным" и "нелегальным"? То, что масса не может сде-

лать этого в соответствии с разумным порядком вещей из-за недостаточнос-

ти и непостоянства своих рациональных, рассудочных в озможностей, мы уже

показали. И если не удастся перенести центр в сферу качества, то все

уничтожится в ужасающей тирании, при которой большинство подавит качест-

венно превосходящее меньшинство и безжалостно вовлечет его в ставший за-

коном передаточный меха низм, в детерминизм ничтожной жизни и организо-

ванного "общества", как это происходит на современном Западе.

Конечно, и в самом принципе "пользы" гораздо меньше абсолютного, чем

обычно думают, даже если взять этот принцип сам в себе. Из-за вышеупомя-

нутого иррационального характера массовой психологии, то, что совершает

масса, очень редко является правомочно "полезным", и еще реже это проис-

ходит в соответствии с автономной волей многих. Намного чаще она лишь

подчиняется могуществу и гипнотизирующей силе отдельных личностей, и ес-

ли последователи таковых составляют большинство, то это является лишь

следствием. Обладающие могуществом индивидуумы могут вести массы, туда,