Студопедия — Как мы ночевали в борделе 13.07.2000
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Как мы ночевали в борделе 13.07.2000






 

От Балтийска до Киля недалеко. Миль, примерно, триста пятьдесят. Сначала нужно дойти до высокого берега мыса Розеве. На нём какие-то польские дома. Не то гостиницы, не то санатории. Потом польский берег понижается и видны пляжи. Если посмотреть в бинокль, то и купальщиц можно увидеть. Прошли Польшу. Показался остров Буян, то есть Рюген. Первым виден мыс Аркона, громадный, широкий утёс.

Мы дважды штилели возле него, так что его-то очертания не спутаю. Первый раз в восемьдесят девятом, на переходе из Любека в Колобжег. Тогда несколько часов на юте играли в карты. Ветра не было совсем, а двигатель не работал. Сломался топливный насос. Солнце сияло. Паромы откуда-то выныривали, пытались нас раздавить, но каждый раз объезжали. А некто, без успеха игравший роль бывалого яхтенного капитана, рычал на нас, что нужно что-то делать, что вот-вот нас очередной паром раздавит. А мы заходили с пик и отвечали, что ртом паруса не надуешь, дизель капут, а грести нечем, вёсел нет.

Второй раз на следующий год, на переходе из Травемюнде в Гданьск. Опять заштилели, чуть западнее, не доходя Арконы. У двигателя барахлили форсунки, и он никак не заводился. Нас несло потихонечку течением на восток, вдоль берега. Тогда ГДР доживала последние денёчки, но пограничники были на посту. Ещё похуже наших. Подошёл корабль, спустил резиновую лодку с мотором. Подошли. Не верят, что двигатель не работает. Мы вывинтили форсунки для подтверждения. Они отвезли их на корабль, механику, чтобы тот уличил нас в симулянтстве. Но через час приехал механик, симпатичный человек с чернотой под ногтями. Привёз наши форсунки, которые, как мы поняли, он пытался реанимировать. Завинтил, попробовал завести, сказал: "Дизель капут!" и уехал.

А ещё через два года мы подходили к Арконе ночью, на шестёрке. Мы шли из Англии в Польшу. За сувенирами. Я тогда матросил на вахте с капитаном. Он наорал на меня за то, что я якобы как-то не так обнёс шкотовый угол стакселя. Мы поругались немного, и капитан в запале сказал, что чёрт с ней с Польшей, пойдём домой. То есть сначала на Борнхольм, выпрямим гик, который у нас слегка погнулся. И пошли в Нексё. Только Аркону и видели. Но это уже отдельная история.

А в девяносто третьем мы шли себе на катамаране. Вдруг что-то произошло. Как-то ветер заходил туда-сюда. Непонятно в какую сторону рулить. Вдруг совсем упал. И вокруг непонятно что. Облачка со стороны Арконы чрезвычайно подозрительные. А сзади погода хорошая. Такое только в море бывает. Среди каменных домов никому дела нет до тонкостей погоды. Как только стихло, капитан быстро среагировал. Хоть и спал внизу. Быстро скинули грот. Тут-то всё и началось. Шквал стал трепать нас как тряпку. Дотащил до соседнего мыса. И кончился. И мы начали лавироваться от буя Штуббенкаммер. Катамаран плохо идёт в лавировку на сильной волне. Всю ночь нас поливало, а маяки Аркона и Дорнбуш всё сверкали в темноте. Только утром погода улучшилась. Мы оказались возле мыса Дарсер-Орт. Там-то и произошла забавная история.

На вахте был капитан. Рулил Андрей. Дуло слабо. Берег был милях в двух. Что их дёрнуло – неизвестно. Но они решили подойти поближе. Выбрали шверты. У катамарана осадка без швертов совсем маленькая – меньше метра. И вот уж видно пирс на сваях, вышку какую-то на берегу. Тут – кряк – и мы сидим. Пером руля, вроде бы левого, сели на мель. Глянули за борт – а там по колено и мелкие волночки на песочке видны отчётливо. Перо, понятно, выломало. Яхтенный конструктор Иголкин, как я думаю, работал раньше на почте. Фанерные ящики сколачивал для посылок. Видно фанеры скопилось много, и он решил и неё сколачивать катамараны. Но не умел. Абсолютно каждая деталь об этом свидетельствовала. Со временем. А перо было просто прикреплено тросиком, который, по идее, кто-то мог потравить и перо поднять. Но если внизу торчит только перо, то и на любую мель напарываешься пером. Стальной тросик рвётся. Его потом надо сращивать. А пока что капитан прыгнул за борт и стал ногой заколачивать выбитое перо на место. Удачно с этим справился. Тут мы и с мели сошли. А у катамарана даже без парусов есть парусность. Мачта – лопата – больше двадцати квадратных метров. Катамаран легонечко понесло. Тормозов у парусников нет. Капитан первые шаги делал по не очень глубокой воде. Потом – по грудь. Катамаран уходит. Он рванулся, он был очень силён, и схватился за что-то. Всё. Спасён. Остаться на мели посреди моря – более глупого положения и не представить.

Мораль: ни шагу за борт не привязавшись. Даже в штиль купальщикам – конец с беседочным узлом. А капитан никогда не привязывался и не пристёгивался. А мне говорил: "Старик! Пусть они. А мы то с тобой – опытные яхтсмены!"

Дальше всё было просто. Справа Дания, Фальстер, потом Лолланн. Слева Германия, вдалеке остров Фемарн. Пересекали судовой ход, по которому друг за другом шпарили разнообразные железные гиганты. Шли они в обе стороны, так, что никак не выбрать момента, чтобы и слева и справа никого не было. Подгадали, чтобы слева не было и повлачились пересекать. Мы три-четыре узла едва выжимаем, а они узлов пятнадцать, как пить дать идут. Добрались да середины, а тут справа какой-то монстр прётся. А с монстрами лучше не связываться. Неизвестно, трезвы ли там на мостике. Да и есть ли там вообще кто-либо. Может и на автопилоте. И вот тут-то проявилось второе достоинство катамарана. Я привёлся и стал, как вкопанный. Чуть подождал, вернулся задним ходом на прежний галс и благополучно прошёл за кормой, которая была выше нашей мачты.

А первое достоинство катамарана в сравнении с килевыми яхтами – это то, что рюмки не падают. Те, кто много повидал, знает, что как только рюмку пристроишь совершенно безопасно, тут-то нехороший человек за рулём кричит: "Поворот!" А то и вовсе поворачивает молча. И всё разливается, рюмка бьётся, а бычки в томате размазываются по самой чистой одежде на борту. Бывалые, конечно, полных рюмок долго не держат.

Больше у катамаранов достоинств нет. Не считать же достоинствам сумасшедшую скорость в самые неподходящие моменты.

Пересекли линию паромной переправы из Германии в Данию. Справа и слева – крутят крыльями ветряки. Весёлое место. Киль близко. Скоро по земле походим. Как показались шпили германских церквей, я говорю, что вот тебе и фатерланд. А Игорь приобиделся. Он немец по паспорту. Говорит по-немецки. Правда ещё на нескольких языках говорит. Это нам ещё пригодится пару раз. А я не его имел в виду. Просто нас всегда в Германии очень дружелюбно встречали.

В Хольтенау вошли очень поздно. Бортовые огни у нас не горели. Лампочки промокли. Подошли к яхтенной гавани уже в полной темноте. Выискали место у стенки. Вроде бы пустое. И уже в нескольких метрах обнаружили, что над этим местом нависает бушприт какого-то большого парусника. Едва уклонились. Утром завели с грехом пополам свой подвесной мотор и вошли в шлюз Хольтенау, а из него в Кильский канал. Я уже бывал там, а кто не был, дивились. Сначала – гигантской высоты мосты. Потом – паромные переправы одна за другой. Бесплатные. Круглосуточные. И столбики вдоль канала через полкилометра. Сияют фонари на вышках. Много белых и много красных. Восемь раз проходил канал, но так и не разобрался. После второго раза уверил себя, что фонари – для больших кораблей, а мы идём себе вдоль правого бережка и никому не мешаем.

Через восемь километров двигатель перестал работать. Никакими силами не удалось его заставить. А стоять в канале нельзя. Во-первых, большие корабли в момент раздавят. А во-вторых, даже если ты стоишь там, где не раздавят – всё равно нельзя, у них тут дойче орднунг. Но, если отказаться от азиатских привычек, в Германии хорошо. Там каждый поможет. Там вам не тут. Правда, первым мимо нас проходил не немецкий, а голландский катер. Подошёл и взял на буксир до Рендсбурга. А до него ещё километров тридцать – сорок. Идём медленно. Против ветра. А парусность у катамарана из-за мачты такая, что один раз из-за этого мы чуть не пропали. Но это – отдельная история.

Катер нас тащит, а все нас обгоняют и сочувствуют. Наконец, с одной большой яхты спросили, докуда мы собираемся дойти. Я сказал, что до паромной переправы Брайхольц. Они предложили нас отбуксировать туда. У них двигатель помощнее, чем у катера. Мы стали знаками объяснять голландцу, что хотим сменить буксировщика. А он на нас за эту неверность обиделся. Отдал конец и скрылся за поворотом. Большая яхта, название уже забыл, дотянула нас до паромной переправы и распрощалась. А мы пришвартовались к некому пирсу, построенному для аварийной швартовки парома. Мы уже стояли у этого пирса за год до того, на другой лодке, в другой кампании и в другой компании.

Телефона на переправе нет. Я решил поехать к своему другу, который живёт километрах в пяти от Брайхольца, на попутке. Капитан удивился моей уверенности в том, что нас возьмут бесплатно. И послал со мной жену. Я думаю, не совсем доверял. Мы подошли к первой же машине на пароме. Я тогда ещё не знал по-немецки. А хозяева не знали по-английски. Пришлось объясняться жестом с добавлением "фройнд", тыканьем в направлении деревни, где он жил и добавлением "фюнф километр". Хозяин машины и его фрау дружно сказали: "Я, я", открыли нам заднюю дверцу и мы поехали. В двух словах пришлось объяснить, что мы " аус Руссланд" и у нас "зегельшифф, яхт". Больше подходящих слов не удалось найти. Показалась деревня, и я указал дом, куда нам нужно было ехать. Дружелюбие наших благодетелей сразу потускнело. А когда я сказал, что моего друга зовут Клаус, разговор совсем прекратился. Мы вышли и сказали "данке".

Я думаю, тут дело в том, что старые люди, которые нас подвозили, были местными жителями. Да ещё, может, и в церковь ходили. А у этого дома особая слава. Да и церкви в этой деревне нет. В деревне всего пять домов. Два дома – банки. Один – Snack-bar. В одном доме живет крестьянин с коровами. А дом нуммер фюнф – Night Club. C красным фонарём при входе. С персоналом внутри. С баром и андреевским флагом на стене. Флаг – подарок яхты из Петербурга, которую хозяин приютил и помог починить год назад.

Клауса не было дома, а девушки нас окружили заботой. Мы уж почти неделю не мылись. Первой предложили сходить в душ жене капитана. Она отказалась. Говорит, что полотенце с собой не захватила. Девушки повели её в бадециммер и продемонстрировали просто-таки гору махровых полотенец. В подошве горы самые большие. А на самой вершине малюсенькие, пушистые, с ладонь величиной.

Тут и Клаус откуда-то появился. Говорит, что соберём де старых знакомых и устроим little party. Он прилично говорил по-английски. Правда, с ужасным немецким акцентом. Говорил, что учился в тюрьме. Времени было много, вот и учил.

Привезли остальной экипаж катамарана. Хозяин позвонил в ближайший ресторан, и вскоре нам привезли разных кушаний, состоявших, в основном, из мяса. Нас всё это тогда удивляло. Удивляло и то, что хозяин не смешивал кассу заведения с собственной. Все напитки, которые он нам спаивал, учитывались. Или он сразу предлагал пить коньяк из отдельной бутылки, стоящей под прилавком, не для всех.

За стойкой работала очень приятная русская девушка Лена, дослужившаяся до должности "мадам". Остальной персонал был пошл до безобразия. Русскоязычные девицы практически не говорили по-немецки, только хихикали гнусно и косились на нас подозрительно. Мы были без денег. Никакого интереса мы для них не представляли.

Было много выпивки и закуски. Были и танцы. Две девицы были родом из Бразилии. Кофе с молоком. И наш Игорь отплясывал с ними по очереди модную тогда ламбаду и приговаривал: "Как пляшут! И ведь ещё, стервы, слова знают!"

Рабочий день там заканчивается около четырёх утра. Вредное производство. Разложили спать нас по нумерам. Капитан с женой получил отдельный номер. Обитательницы его ночевали во дворе, в автомобильном фургончике-даче на колёсах. А нам на троих мужиков досталась комната с хозяйкой по имени Наташа Ной. Так что плавали – знаем!

А утром мы отремонтировали свой мотор, дали интервью корреспондентке "Рендсбургер Цайтунг", которая брала у нас интервью и в прошлом году. Клаус защитил нас от приехавшей полиции, которая вежливо указала нам, что здесь швартоваться нельзя. В прошлом году я был на другой лодке, на "шестёрке". Поэтому, они хоть и заподозрили, что мы не случайно здесь, но улик не имели. И отпустили с миром. И мы пошли своим ходом в Брунсбюттель с Клаусом и Леной на борту. У них рабочий день начинается поздно вечером, можно и прогуляться на яхте.

Вторая половина канала гораздо менее живописная, чем первая. Везде сидят рыболовы с удочками, на стульчике сидят, под зонтиком. Рядом, за кустами стоят их машины. Кто-то едет вдоль канала на велосипеде. Все машут рукой. Со встречных яхт тоже почти все приветствуют, хотя их столько, что всем махать рука отсохнет.

Наконец, показывается громадный мост, пересекающий канал наискосок. Значит скоро Брунсбюттель. Канал расширяется. Трубы заводов, нефтеналивной терминал. Швартуемся в неразрешённом месте, рядом с ещё бо́льшим катамараном. Тут-то и становится заметно то, о чём я давно догадывался. Мачта на нашем катамаране стоит куда как дальше к корме, чем у соседа. И шверты у нас впереди мачты. К чему это расположение швертов приводит, я ещё расскажу. Потом. Ссаживаем пассажиров, говорим подошедшему служащему, что это вынужденная швартовка и уходим в Брунсбюттель, на яхтенную стоянку.

Для Игоря это первая возможность понюхать германского воздуха. В Киле и у Клауса мы по улицам не гуляли. А здесь вышли из яхт-клуба на площадь. А она называется фамилией нашего Игоря. Звучание точно совпадает. Конечно, сфотографировал его под табличкой. Потом он заговорил с девушками, торгующими книгами. Они прислушались к его произношению и подарили ему какую-то книжку. Один херр обиделся на него. Говорит, что ты, мол, датчанин, да и только. У вас де у всех такой акцент. А Игорь говорит, что он немец. Только русский немец. Так-то. Теперь-то он уже германский.

Поели слив и яблок с деревьев вдоль речки. Уровень речки ниже уровня моря. Забавно смотреть на неё с плотины в яхт-клубе. Посмотрели на яхты стоящие с другой стороны. Гавань яхт-клуба выходит на Эльбу и, во время отлива, яхты в нём имеют жалкий вид. Стоят, влипнув в грязь, с покосившимися в разные стороны мачтами.

Хлеба не купили – магазины в тот день работали только до двух. Так без хлеба и пошли в шлюз, а там и в Эльбу. В Северное море. Nordsee – Mortsee! Мы это и раньше знали, но об этом – отдельная история.

 







Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 417. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

Гальванического элемента При контакте двух любых фаз на границе их раздела возникает двойной электрический слой (ДЭС), состоящий из равных по величине, но противоположных по знаку электрических зарядов...

Сущность, виды и функции маркетинга персонала Перснал-маркетинг является новым понятием. В мировой практике маркетинга и управления персоналом он выделился в отдельное направление лишь в начале 90-х гг.XX века...

Разработка товарной и ценовой стратегии фирмы на российском рынке хлебопродуктов В начале 1994 г. английская фирма МОНО совместно с бельгийской ПЮРАТОС приняла решение о начале совместного проекта на российском рынке. Эти фирмы ведут деятельность в сопредельных сферах производства хлебопродуктов. МОНО – крупнейший в Великобритании...

Условия приобретения статуса индивидуального предпринимателя. В соответствии с п. 1 ст. 23 ГК РФ гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Каковы же условия такой регистрации и...

Седалищно-прямокишечная ямка Седалищно-прямокишечная (анальная) ямка, fossa ischiorectalis (ischioanalis) – это парное углубление в области промежности, находящееся по бокам от конечного отдела прямой кишки и седалищных бугров, заполненное жировой клетчаткой, сосудами, нервами и...

Основные структурные физиотерапевтические подразделения Физиотерапевтическое подразделение является одним из структурных подразделений лечебно-профилактического учреждения, которое предназначено для оказания физиотерапевтической помощи...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия