Глава 29. Четырьмя-пятью часовыми поясами позже мы в Северной Калифорнии.

Четырьмя-пятью часовыми поясами позже мы в Северной Калифорнии.

Ближе к концу поездки Шон за рулем, и мы слушаем тот тип медленных, чувственных песен, который мог бы легко усыпить тебя, если бы ты не был озабочен потенциальной свободой, будучи в нескольких минутах езды от неё. Ну ладно, нескольких часах.

— Расскажи мне ещё раз, почему ты думаешь, что он поможет нам, — спокойно говорит Шон. Мне нравится, что он использует слово «нам», даже если это совершенно не его проблема.

— Он помог нам ранее. По крайней мере, я думаю, что он это сделал.

— Что ты имеешь в виду?

— Этот человек помог нам, когда мы переехали — он дал нам новый паспорт на имя Элизабет Бест и помог маме с её работой и прочей чепухой, — говорю я медленно. — Он работает в правительстве или где-то там, а мы раньше звали его Волшебником, потому что он может достать новые личности из воздуха. По крайней мере, он сделал это один раз.

— И это он? Человек, с которым мы собираемся увидеться, и есть Волшебник?

Я поворачиваю голову, чтобы убедиться, что Элла и Бет всё ещё спят.

— Я думаю, да.

— То есть, ты не уверена? — спрашивает Шон, удивленно глядя на меня.

— Он единственный в маминой адресной книге, кого я не знаю.

— Ты серьёзно сейчас? — спокойно спрашивает Шон. — Мы проделали весь этот путь, чтобы встретиться с человеком, который может быть кем угодно? — Его голос не звучит разозленным, только усталым.

— Да, но когда я увидела его имя, я просто знала, что это он. — Я взглянула на Шона, и он посмотрел на меня, затем перевел взгляд обратно на дорогу. — Я знаю, это он.

— Думаю, скоро мы узнаем, — говорит он с едва заметной улыбкой.— Но у тебя хорошо развита интуиция: я уверен, ты права. По крайней мере, я надеюсь, что ты права.

— Я права, — говорю я, также надеясь, что это правда. Затем я зеваю. — Эй, мы можем остановиться где-нибудь до утра. Сейчас середина ночи, мы не можем заявиться к нему в такой час.

— Звучит прекрасно, — говорит Шон, тоже зевая, чем заставляет меня зевнуть снова.

Мы двигаемся через туннель, берущий начало в Оклахоме и выбрасывающий нас недалеко от городка под названием Аламеда. Он выглядит неплохо, но в темноте мои глаза неясно видят, когда пытаются читать, используя освещение магазинных табличек, так что я оставляю весь здравый смысл дожидаться утра. Шон находит для нас отель, где мы спим несколько часов. Затем, когда только забрезжил свет калифорнийского солнца, мы съезжаем на подъездную дорожку огромного викторианского дома; мы полны нервозности, но также в нас присутствует и частичка невысказанной надежды.

Вчетвером мы выходим из машины и поднимаемся по ступенькам. Дневной свет атакует мои сонные глаза; я щурюсь, протягивая руки к звонку и нажимая на него. Это один из тех звонков, после которых вы ожидаете, что дверь откроет дворецкий. Вместо него на пороге появляется мужчина, примерно маминых лет. Не показаться бы грубой, но он очень горяч.

— Здравствуйте, — говорю я, нервничая и думая, что, возможно, мы должны первыми себя назвать, как предложила Бет. Я заставляю себя говорить. — Вы мистер Веллер?

— Да, это я. — Солнце находится прямо за нами, так что он немного щурится, смотря в нашу сторону. — Чем могу помочь?

На долю секунды мне кажется, что мы проделали весь этот путь зря. Что, если мы стоим перед одним из маминых коллег или её первой школьной любовью? Но затем облака закрывают солнце, и я вижу это в его глазах: узнавание. Я была права.

— Мы здесь, чтобы узнать, можем ли мы получить новые личности? — напрямик спрашиваю я. Я слышу, как Элла нервно втягивает воздух, возможно, она бы всё сделала немного по-другому.

— Это хороший вопрос, — тепло говорит он. — Заходите, и мы сможем поговорить об этом.

Он держит дверь открытой, приглашая нас в дом, как будто мы старые знакомые. Его лицо дружелюбно, но я не пропустила его серьёзный взгляд, брошенный на дорогу, когда он закрывал дверь.

Кого или что он высматривал?

— Я Лиззи, — говорю я, как только захожу внутрь. — Это Элла и Бетси.

— А я водитель, — говорит Шон, протягивая руку.

— Извини. Я устала. Это мой парень, Шон. — Шон тихонько смеется, когда наши взгляды встречаются.

— Приятно наконец-то встретиться со всеми вами, — говорит мужчина с улыбкой. Он закрывает входную дверь, в доме тихо и очень просторно. — Ваша мама мой старый друг, что делает и нас друзьями. Пожалуйста, зовите меня Мейсоном.

После долгих объяснений с нашей стороны мы ждем в удобной гостиной, пока Мейсон звонит маме из кухни. Он сказал, что хочет рассказать ей, что с нами всё в порядке, но я думаю, что он также хочет спросить у неё разрешения для помощи нам.

— Ваша мама сказала перезвонить ей позже, — сообщает Мейсон, возвращаясь с кухни с миской кренделей с одной руке и подносом с содовой в другой. — Вот, я подумал, что вы голодны.

Шон, не тратя времени, принялся за добычу, но Бетси, Элла и я смотрели на Мейсона выжидательно.

— И? — спросила я, когда ждать было уже совсем невыносимо.

— И всё в порядке, — сказал он с полуулыбкой. — Я сделаю это. — Он замолк, затем продолжил. — Это займет около дня, так что вы можете расположиться здесь на ночь. На самом деле я настаиваю, чтобы вы остались.

— Спасибо, — вместе произнесли я и Элла. Он легонько рассмеялся.

— Давайте начнем с фотографий для ваших водительских прав и паспортов.

Элла нахмурилась.

— Могу я расчесать волосы и почистить зубы для начала? Я имею в виду, я же буду носить эти вещи всегда при себе.

Мейсон кивнул.

— Конечно. Ванная комната по ступенькам вверх в конце коридора. Вы, девочки, можете закинуть свои вещи в зеленую комнату. — Он посмотрел на Шона. — Ты можешь примоститься в голубой комнате.

Я останавливаюсь в дверном проеме такой классной комнаты, что я хочу её украсть и забрать её с собой домой. Там броский винтаж перемешивается с чистыми линиями, и девчачья одежда разбросана тут и там. Я улыбаюсь, цитатам над кроватью и несочетаемым, но таким гармоничным плакатам на стене. Я ещё раз киваю, когда вижу несколько фотографий парня, который хоть и не такой горячий, как Шон, но по-прежнему вдвойне достойный. Комната представляет собой организованный хаос.

— Я хочу спать здесь, — говорю я Элле, когда она входит в комнату позади меня.

— Милости прошу. Я выберу милую, аккуратную гостевую комнату в другом конце коридора и предпочту её, даже если придется делить кровать с Бетси. Кто бы мог жить в этой комнате?

— Я, — тихо говорю я, но Элла уже вышла.

Захожу и кидаю свою сумку на стул в цветочек, затем подхожу поближе к большой пробковой доске, чтобы получше рассмотреть фотографии. Легко сказать, что улыбающееся лицо является хозяйкой этой комнаты: милая девушка, с вызывающими зависть светлыми волосами и по-настоящему голубыми глазами, она общий знаменатель на всех фотографиях.

Тут она с симпатичным парнем; вот она в окружении подруг в парке аттракционов, запечатлена смеющейся. На следующей она с девушкой с супер классными двухцветными черно-белыми волосами. Мои глаза задерживаются на мгновение на волосах девушки, и внезапно вдохновение посещает меня.

— Эй, девчонки! — кричу я, выскочив из комнаты.

— Что случилось? — спрашивает Элла, поворачиваясь ко мне. У неё зубная щетка во рту, так что получилось что-то вроде: Шо шучилось.

— Да, где пожар? — спрашивает Бетси. Она больше похожа на себя сейчас, когда мы далеко от Колорадо и от мамы.

— У меня просто блестящая идея, — уверенно говорю я. — Нам просто надо задержать Мейсона на несколько часов. И найти аптеку, немедленно.

После того как мы атакуем аллею красоты в местной аптеке и секцию подростковой одежды в дисконт-магазине одежды, Шон и я возвращаемся в кофейню, в то время как Бетси и Элла проверяют ещё одно место. Мы только сели за стол, когда его телефон зазвонил; он нахмурился и ответил на звонок. Я слушаю, как он отвечает со своей стороны; когда он кладёт трубку, он не выглядит счастливым.

— Моя мама хочет видеть меня дома.

— Сегодня? — спрашиваю я, чувствуя, как болит моё сердце.

— Да. Она была спокойна до этого момента, но теперь, когда ты в безопасности...

— Я всё понимаю. Я была удивлена, что она не заставила тебя развернуться и приехать обратно ещё два дня назад.

— Она знала, что ты нуждалась во мне, и она доверяет мне. Но я пропустил День благодарения и... ты знаешь. Мамы.

На самом деле я не знала, но говорить об этом не стала.

— Ты должен подбросить нас к Мейсону и поехать домой, — говорю я, в то время как каждая частичка меня хочет затолкать все эти слова обратно в мой рот.

— Как вы вернетесь домой? — спрашивает он. Я на секунду задумываюсь.

— Я думаю, мы полетим. Мы можем заставить маму купить нам билеты, но я уверена, что с этим проблем не возникнет, если принимать во внимание, что мы возвращаемся в Сан-Диего. — Я отпиваю немного своего латте. — Я имею в виду, мы получим свои новые паспорта, это будет хороший шанс их протестировать.

Мой желудок делает сальто от этой мысли.

Шон и я не устраиваем представления из прощания (но все всё равно смотрят), я могу почувствовать рывок, когда его машина поворачивает за угол и исчезает. Я не могу ничего с собой поделать: я пишу ему.

УВИДИМСЯ ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ, НЕ БОЛЬШЕ.

Он пишет в ответ:

НАДЕЮСЬ, МЕНЬШЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ ДВА.

Зная, что он за рулем, я не отвечаю.

Несколькими часами позже невозмутимый Мейсон берет наши фотографии, звонит маме по поводу билетов на самолет и оставляет нас в гостиной с пультом и свободным доступом к холодильнику, чтобы мы могли что-нибудь поесть, пока он идет на работу за нашими документами.

Элла, Бетси и я не много разговариваем во второй половине дня, мы просто сидим вместе. Мы рано отправляемся в кровать, и утром мы собираемся и ждем такси, заранее оплаченное Мейсоном, которое доставит нас в аэропорт Оклахомы.

На выходе Мейсон вручает каждой из нас по желтому конверту с застежкой сверху. Я заглядываю в свой и нахожу новенькие водительские права, паспорт, свидетельство о рождении, аттестат, медицинскую историю и карточку социального страхования. Как истинный волшебник, Мейсон вручил мне новую жизнь.

— Спасибо, — искренне говорю я.

— Всегда пожалуйста. И не забудьте записать мой номер.

— Не забудем.

Элла вторит моему спасибо, а Бетси практически обнимает Мейсона. Он кажется удивленным, но не отталкивает её. Он наполовину улыбается, когда понимает, что происходит, и обнимает её в ответ. В нескольких шагах останавливается такси, но я вспоминаю, что кое-что забыла наверху. Я вбегаю в девчачью комнату и хватаю мел из лотка на тумбочке. Мелким шрифтом в самом уголке я пишу короткую записку.

«Я люблю твою комнату. Надеюсь, мы встретимся в один прекрасный день. Лиззи Бест».

Не знаю почему, но я чувствую связь с этой девушкой. Может быть, это из-за того, что мне нравятся её вещи, и я хочу завести новых друзей теперь, когда я могу. Или, возможно, это из-за того, что у нас обеих абсолютно странные родители. Мы одинаковые, в любом случае.

Я присоединяюсь к другим в машине, и меньше чем через двадцать минут мы останавливаемся перед линией безопасности в аэропорту. Она двигается быстрее, чем я к этому готова, но работник сверяет мой посадочный талон с паспортом, затем смотрит на моё лицо, ставит печать и возвращает документы мне.

Мама ждет нас в зоне получения багажа. Я держу свой подбородок высоко и вглядываюсь в мамино лицо, когда она замечает различия.

Бетси в длинном платье, развевающемся сзади неё при движении, так же как и её недавно окрашенная огненно-красная грива. Элла в милом кардигане, с выглядывающим из-под него опрятным воротничком, юбке и лодочках; обрезанные Бет волосы собраны Эллой в натуральный хвост, демонстрирующий её скулы.

Что касается меня, я иду в короткой юбке на талии, черной с длинными рукавами кофте и зашнурованными ботинками на толстых, узорчатых колготках. Бет во всей красе продемонстрировала свои парикмахерские способности, когда химически выпрямила мои волосы, а затем сделала идеальную ярко-синюю полосу по всей длине волос.

Мы идем через пространство, чувствуя себя столь же отличающимися изнутри, как и снаружи. Я могу видеть, как глаза мамы принимают это: она наконец-то видит нас. Я вижу по её глазам, что она понимает, что мы никогда не будем теми же самыми. Что сколько бы она ни хотела пытаться вычистить наши вещи и заставить нас жить так, как мы жили, никакое количество уговоров или принуждение не помогут.

Постоянное окрашивание — наш страховой полис.