Centre for Conflict Resolutions (Исследовательский центр по разрешению конфликтов) оказываетвластям Южной Африки поистине огромную помощь. Центр взял на себя разработку программ для большинства ключевых национальных проектов, таких как: транспорт и сообщение, исправительные заведения, техническое оснащение экономически неблагоприятных регионов, распространение достижений в сфере экономики и здравоохранения на весь континент, защита прав граждан, разрешение локальных конфликтов. Поставленные цели Центр помогает государству решать, проводя совместно с властями семинары и форумы, записывая и распространяя информационные аудио-файлы, подготавливая гуманитарные грузы и организуя благотворительные акции. В структуре центра, помимо экспертной группы, есть и специальная группа волонтеров, берущих на себя часть работы по реализации созданных центром проектов.
Фабрики мысли в Латинской Америке В течение последнего десятилетия активно стали развиваться фабрики мысли на территории Латинской Америки. В настоящий момент наибольшего уровня развития достигли think tank’и Аргентины. Абсолютным лидером среди них считается Instituto de Estudios sobre la Realidad Argentina (Аргентинский институт исследований в области реальной политики). Институт был образован по инициативе Средиземноморского исследовательского центра (Ieral dе Mediterránea) — некоммерческого независимого «мозгового треста», имеющего наднациональный статус. Аргентинский институт исследований реальной политики занят в первую очередь анализом основных экономических вопросов, имеющих значение для многих стран, включая Латинскую Америку. Текущие проекты, работу над которыми ведет институт:маркетинговые технологии и проблемы экспорта;механизмы сбережения пресноводных ресурсов;контроль над деятельностью государственных и частных больниц;развитие некоммерческого сектора экономики;решение проблемы азартных игр;регулирование предпринимательской деятельности; увеличение уровня безопасности труда;продовольственная безопасность.
Фабрики мысли в Израиле Сильно идеологизированный характер деятельности фабрики мысли демонстрирует израильский Shalem Centre (Исследовательский центр ШАЛЕМ). Создатели центра свои интеллектуальные усилия направляют на то, чтобы способствовать защите и сохранению суверенитета, стабильности, целостности и порядка в государстве Израиль. Организация старается осуществить развитие современных политических концепций на базе и с учетом традиций израильского общества. Израильская фабрика мысли занимается не только анализом и созданием различных политических конструкций, но и старается создать концепции защиты интересов представителей сфер науки и искусства (философия, история, археология, и др.). Однако и сугубо политическими вопросами центр тоже занимается весьма успешно — активно ведется разработка проектов по трем направлениям: экономическая политика, социальная политика, правовые основы государства. Помимо исследовательского центра ШАЛЕМ в Израиле активно работают еще 10 достаточно крупных фабрик мысли. Все они созданы под конкретные цели, о чем свидетельствуют их названия — Исследовательский центр по борьбе с терроризмом, Аналитический центр по вопросам обороны государства, Экономический информационно-аналитический центр, Исследовательский институт социальной политики и др. Новички на международном рынке think tank’овМеждународная организация стратегических исследований (USAK) — первая крупная фабрика мысли, открытая около полугода назад в Турции. Во время церемонии открытия, президент страны взял на себя обязанность прочитать первую лекцию, посвященную важнейшим вопросам турецкой внешней и оборонной политики. Именно в этой сфере и работает недавно созданный турецкий аналитический центр. USAK действует как неправительственная организация и включает команду из 34 исследователей, работающих в рамках восьми исследовательских центров. В последующем организация планирует провести кадровое и тематическое расширение. Инициативные творческие коллективы в Турции и ранее предпринимали попытки создания фабрик мысли, но их существование было недолгим, так как турецкие власти, а в частности бывшая правящая Демократическая левая партия, оказались явно не готовы прислушиваться к
С центрами интеллектуального обеспечения мировой политики связаны в первую очередь «мозговые тресты» или «мозговые центры» (think tanks)1. Идейная продукция «мозговых центров» – прикладная политическая экспертиза, аналитические статьи, фундаментальные теоретические труды. Но ее, как правило, отличает стратегическое целеполагание, основанное на определенных представлениях о желаемых социально-экономических и политических результатах. В этом отличие продукции мозговых центров от собственно академической исследований. Политическая направленность работ сознательно афишируется или камуфлируется. Зачастую настоящие научные теории действительно создаются аналитиками из «мозговых трестов». Но нередко они являются скорее побочным результатом их работы, потому что могут соответствовать, но могут и не соответствовать политическим задачам заказчика.
Лидером в сфере создания структур, занятых разработкой международно-политических идей являются Соединенные Штаты. Однако было бы упрощением говорить о том, что они проводят целенаправленную линию по формированию механизмов, осуществляющих идейное влияние на принятие политических решений в других странах или на международном уровне. Скорее, США пользуются новыми средствами воздействия – вбрасывания идей в мирополитический оборот. Государственная система влияет на работу «мозговых трестов». Но часто она сама оказывается объектом их деятельности, направленность которой определяется целями не только американских, но и глобальных политико-экономических сил – в первую очередь транснациональных корпораций и банков.
Первый этап становления негосударственных структур организации научно-идеологического сообщества начался в США в первые годы ХХ века. Именно тогда сформировались принципы их взаимодействия с внешнеполитическими органами государства. Администрация Т. Рузвельта (1901-1908) сформировала свой курс на внешнеэкономическую и внешнеполитическую экспансию под сильным влиянием близких к ней интеллектуалов – политических, экономических и военных теоретиков, которых она начала на постоянной основе привлекать к подготовке государственных решений2. Экономический бум в США в начале ХХ в. был стимулом такой политики. Картелизация и трестификация национальной экономики привели к появлению транснациональных корпораций (ТНК) первого поколения, что способствовало развитию отношений неформального симбиоза между крупными компаниями и государством. Эксперты, привлеченные к разработке идейных основ политического курса, должны были формулировать концепции, не противоречащие задачам бизнеса и государства. В этих условиях и возникли первые государственные и негосударственные структуры организации экспертно-идеологического сообщества3.
В 1910-1920-х годах полутеневые отношения прямого лоббирования интересов бизнеса в сфере американской внешней политики через систему неформальных контактов в конгрессе, сенате и администрации дополнились формированием официальных институционализированных элементов системы экспертно-идеологического воздействия. Это взаимодействие расширилось после Первой мировой войны. Требовались новые концепции, обосновывающие расширение государственной нешнеполитической поддержки интересов американского бизнеса, и структуры, способные формулировать соответствующие идеи, распространяя их среди элит и в общественном сознании. При этом такие организации должны были обладать формальной независимостью от государства. Сложилось два типа негосударственных структур экспертного сопровождения внешнеполитического процесса.
Первый – негосударственные аналитические центры (именно их обычно называют «мозговыми трестами»), деятельность которых направлена на идейное обоснование, экспертную оценку и пропагандистское сопровождение внешней политики4. Они основывались по частной инициативе и на частные средства. Главным спонсором деятельности «мозговых трестов» выступил крупный бизнес, действовавший через благотворительные фонды. Часто и сами подобные центры назывались фондами. Некоторые из них соединили в работе выполнение научно-аналитических задач и функции финансового донорства – поддержки целевых политических разработок и фундаментальных научных исследований независимых экспертов, университетов и т.д.
В 1910 г. в качестве исследовательской организации был основан Фонд Карнеги за международный мир (Carnegie Endowment for International Peace), одним из важнейших направлений деятельности которого стала организация исследований по вопросам внешней политики США и международных отношений5. В 1916 г. был создан Институт Брукингса (Brookings Institution)6. Оба эти центра до сегодняшнего дня остались в ряду наиболее влиятельных научно-аналитических центров Соединенных Штатов.
Уже в работе первого поколения американских «мозговых трестов» обозначились идеологические ориентации. Их позиции тяготели к различным версиям либерального универсализма. Многие из первых «трестов» стали поборниками наднационального регулирования международных отношений как способа поддержания мира. Некоторые, как, например, созданный в 1924 г. Институт мировых отношений (Institute of World Affairs), выступавший за расширение полномочий Лиги Наций, даже объявили разработку мер по предотвращению применения силы в международных отношениях приоритетным направлением своей деятельности7.
С одной стороны, негосударственные «мозговые тресты» дублировали деятельность государственных аналитических структур, обеспечивая разработку альтернативных вариантов внешней политики США. С другой – аналитические центры формировали новые направления поиска. Они создавали систему координат, в которой развивались и позиции официальных экспертов, а также выражали мнения, которые не могли быть сформулированы на правительственном уровне.
Второй тип структур организации экспертного сообщества – советы и ассоциации. Эти негосударственные организации созданы для согласования при содействии ученых внешнеэкономических и внешнеполитических интересов бизнеса и государства. Как правило, они сочетают эти функции с работой в качестве собственно «мозговых центров» или создают аналитические центры как свои дочерние подразделения. Советы и ассоциации проводят публичные и закрытые дискуссии среди экспертов, политиков, крупных государственных чиновников и бизнесменов. Они организуют исследования по актуальным вопросам и ведут издательскую деятельность. Первыми и наиболее влиятельными структурами такого рода стали созданная в 1918 г. Американская внешнеполитическая ассоциация (Foreign Policy Association)8 и сформированный в 1921 г. Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations)9.
В отличие от обычных «мозговых центров» советы и ассоциации не только вырабатывают концепции, закладывая их в издаваемую ими продукцию и периодическую печать, но и стремятся использовать свою структуру для их внедрения в политическую практику. Советы и ассоциации можно считать своего рода биржами идейно-аналитической продукции – они обеспечивают взаимодействие «заказчика», «производителя» идей и «потребителя» (политического истеблишмента).
За прошедшие годы сложилось несколько механизмов финансирования «мозговых центров»: (1) деньги на исследовательские проекты, (2) доходы от публикаций и периодических изданий, (3) поступления от другого рода мероприятий. Первую группу средств образовывали пожертвования крупных компаний, банков и частных лиц, осуществлявшиеся как напрямую, так и через ассоциированные с ними благотворительные фонды. Этот путь был менее прозрачен, и его предпочитали чаще. Вторая часть денег могла поступать из государственного бюджета США – если речь шла о плате за аналитические разработки, подготовленные по заказам Администрации, Госдепартамента или Конгресса, Министерства обороны, разведывательных структур. Наконец, третья наименее значимая составляющая образовывалась благодаря редакционно-издательской деятельности соответствующей организации.
Уже на ранних этапах развития системы экспертно-аналитических центров в Соединенных Штатов «мозговые центры» зачастую выказали способность выдвигать концепции, отличные от реализуемых государством. Они фактически стали создавать спектр альтернатив текущему курсу государства на случай, если таковой оказывался в какой-то момент неудачным. Таким образом, создавался своего рода ресурс «запасных вариантов» политики, который можно было пустить в ход при смене администрации или попадании в явный тупик действующей президентской команды. С 1920-х годов ни одна серьезная внешнеполитическая линия США не отрабатывалась на безальтернативной основе – и именно «мозговые центры» готовили альтернативные варианты.
После Второй мировой войны американское лидерство в сфере политической аналитики сохранилось и многократно укрепилось. Для этого имелись серьезные политико-экономические основания. Во-первых, США превратились в главного экономического и военного гиганта Запада. Вступив в конфронтацию с СССР, они объявили себя всемирным защитником либерально-демократических ценностей и принципов рыночной экономики. Во-вторых, в конце 1940-х – начале 1950-х годов ведущие американские корпорации и банки начали новую волну внедрения на европейский рынок, став важными участниками восстановления экономики Западной Европы. Этот процесс сопровождался превращением многих американских корпораций и банков в транснациональные – развитием зарубежных филиалов, направлением прямых инвестиций.
В-третьих, возникшая система военно-политических связей в рамках НАТО и экономического сотрудничества стала гарантией устойчивости связей США с Западной Европой, затем – с Японией, а позже и с немалой частью несоциалистической части мира. Новая ситуация определила запрос на разработку новой внешней политики и стратегии внешнеэкономических связей для Соединенных Штатов. Конъюнктура благоприятствовала «мозговым центрам» – Институт Брукингса, например, сумел выступить в роли одного из главных разработчиков «плана Маршала» (1947)10.
Организации, призванные анализировать и освещать внешнюю политику и международные процессы, начали возникать по всему миру и в первую очередь – в странах Западной Европы, переживавших глубокие политико-экономические трансформации. Так же, как это происходило в начале прошлого века в США, европейские негосударственные «мозговые тресты» развивались параллельно с государственными, активно создававшимися в послевоенный период. Большинство западноевропейских государственных экспертно-аналитических центров копировали по форме и принципам работы Британский королевский институт международных отношений (Royal Institute of International Affairs – RIIA, более известный как «Чэтэм-хаус»)11, а негосударственные – американские образцы. Многие из «мозговых центров» в Западной Европе и Японии находились в отношениях ассоциированного партнерства с ведущими американскими центрами. Последние принимали западноевропейских и японских специалистов на стажировки или сами поставляли им кадры и литературу. Практиковались совместные проекты.
В 1940-е и 1950-е годы в самих США появилось много новых «мозговых центров». Продолжало расти влияние экспертов на формирование внешнеполитической линии и подготовку решений в экономической, политической и военной сфере. Одновременно американские центры стали влиять на разработку политики и направленность интеллектуальных поисков международно-политического профиля в других странах. Идеи, сформулированные специалистами из американских экспертно-идеологических центров, умело вбрасывались в интеллектуальный оборот других стран, а затем проникали и оборот политический. В ряде случаев американские идеи по сути становились элементами официальных доктрин союзников США и многих развивающихся стран. Иногда такие результаты оказывались достижимыми без явной государственной поддержки со стороны администрации Соединенных Штатов.
США обладали достаточными ресурсами для развития национального экспертного сообщества. Кроме того, американские специалисты участвовали в формировании данного сообщества в странах, в стабильных отношениях с которыми американцы были особенно заинтересованы. Публикации американских аналитиков нередко задавали набор идей, их политическую ориентацию, понятийный аппарат, с помощью которого осмыслялись международно-политические реалии большинством их коллег из Западной Европы, Японии, Канады и других стран.
Исключение отчасти составляли Франция и Великобритания. Первая – в силу специфики системы подготовки и принятия внешнеполитических решений, в которой ученые и идеологи, осуществляющие экспертизу, фактически являлись государственными служащими. Они работали штатными консультантами в правительстве и внешнеполитических органах или занимали преподавательские и исследовательские должности в наиболее влиятельных государственных университетах и связанных с ними научных центрах.
Вторая – в силу того, что как и США, но не в таких масштабах, уделяла значительное внимание разработкам в сфере международных отношений и развитию научно-политического сообщества. Великобритания располагала для этого достаточным количеством кадров, а также хотя и не очень многочисленными, но достаточно сильными собственными экспертно-аналитическими структурами. Их костяк составляли такие государственные аналитические центры, как Чэтэм-хаус, Королевский институт объединенных служб по исследованиям в области обороны и безопасности (Royal United Services Institute for Defense and Security Studies – RUSI), а также некоторые исследовательские структуры, не имеющие статуса государственных, но тесно связанные с разработкой британской политики. В этом качестве выступает работающий в Лондоне с 1958 г. Международный институт стратегических исследований (International Institute for Strategic Studies – IISS).
Соответственно, помимо США, только во Франции и Великобритании (точнее, в рамках англоговорящих стран Содружества) во второй половине ХХ в. смогли сложиться и выжить сколько-нибудь значимые школы международных исследований и теории международных отношений.
В рамках американских исследовательских центров тем временем развивалась специализация. Прежде всего среди них выделилась созданная в 1949 г. Корпорация «РЭНД» (RAND Corporation – сокр. от Research and Development). Эта организация быстро стала одной из ключевых аналитических структур по вопросам международной безопасности и военно-политическим проблемам США. Оставаясь формально частной, корпорация работала в тесном контакте с государством, выполняя крупные заказы администрации, конгресса и министерства обороны США12.
Другие центры, возникшие для совсем иных целей, принимали на себя экспертно-научные и идеологически функции, связанные с различными направлениями «сдерживания коммунизма». Тематика, прямо или косвенно связанная с этой задачей, составляла до середины 1980-х годов значительную часть всех экспертных разработок в сфере внешней политики Соединенных Штатов. Она была востребована, имела постоянных и щедрых государственных и частных заказчиков, например, в лице военно-промышленных корпораций и частных фондов, специализировавшихся уже в те годы на содействии распространению демократии во всемирном масштабе.
Для интеллектуального обеспечения целей внешней политики США в зависимости от конкретных ситуаций привлекались как центры, решавшие сугубо прикладные аналитико-пропагандистские задачи, так и организации, имевшие солидную вполне академическую репутацию.
С конца 1960-х годов стала заметна транснационализация экспертно-идеологической работы – прежде всего и главным образом в рамках Запада. Уже в 1950-х годах специалисты из США принимали участие в работе научно-идеологических центров других стран Запада, а к разработкам американских «мозговых трестов» привлекались эксперты из Великобритании и других стран Западной Европы. Во второй половине 1960-х появились негосударственные политико-аналитические структуры, не только объединившие в себе экспертов и идеологов из различных стран Запада, но и не привязанные в своей работе к какому-либо одному государству. Их целью была разработка прогнозов и стратегий развития всего человечества – именно так интерпретировали свои разработки их авторы.
Одним из первых и наиболее знаменитым транснациональным «мозговым центром» стал созданный в 1968 г. Римский клуб13. Он объединил экспертов из США и Западной Европы и сочетал в себе многие черты международного «мозгового центра», ассоциации, неправительственной организации. По сути, он стал первым вненациональным научно-аналитическим центром, смысл работы которого состоял в разработке глобального политико-экономического и социально-демографического прогноза. Организаторы Римского клуба претендовали на идеологическую независимость выносимых им суждений, хотя фактически деятельность клуба с момента создания отличалась либерально-реформистской направленностью.
Римский клуб стал своего рода лабораторией научно-идеологического поиска решений глобальных проблем14. Под таковыми в тот период понимались наиболее крупные препятствия на пути стабильного развития мировой экономики и международных отношений в соответствии с представлениями западной части международного сообщества.
Руководители Римского клуба проявили достаточно прозорливости, здравого смысла и политической корректности, чтобы привлечь внимание западных политиков, руководителей социалистического лагеря и элит развивающихся стран к самой теме поиска средств управления процессами мирового развития. Эта задача с самого начала признавалась организаторами Римского клуба в качестве ключевой. Они определяли свою организацию как в значительной степени просветительскую – «невидимый колледж», ставящий целью «ускорить осмысление различных, но взаимозависимых составляющих глобальной системы нашего обитания (экономических, политических, природной и социальной), стимулировать внимание политиков и общественности к необходимости выработки такого нового понимания во всем мире при помощи выдвижения новых политических инициатив и ведения конкретной деятельности»15. В условиях «холодной войны» клуб провозглашал независимость от идеологических штампов обеих сторон.
Работы Римского клуба были изданы огромными тиражами, рассчитанными на научное и политическое сообщество, переведены на многие языки, широко освещались в СМИ. Члены клуба были в 1970-х годах едва ли не самыми известными экспертами в мире.
Еще более влиятельным транснациональным «мозговым центром» первого поколения стала Трехсторонняя комиссия, созданная в 1973 г. по инициативе директора «Чейз Манхэттэн банка» Д. Рокфеллера и американского политолога З. Бжезинского. Этот неофициальный международный институт совмещал в себе черты политической ассоциации, «мозгового треста», и элитного дискуссионного клуба. Он объединил не только экспертов, но и политиков, влиятельных бизнесменов, руководителей крупнейших корпораций из США, Западной Европы и Японии16.
В документах комиссии ее участники обозначались как представители не стран, а регионов – Северной Америки, Западной Европы и Дальнего Востока. Трехсторонняя комиссия стала неофициальным, но чрезвычайно влиятельным органом согласования интересов элит развитых стран и транснационального бизнеса, а также выработки при содействии научно-экспертного сообщества общих позиций по глобальным политико-экономическим вопросам.
Круг вопросов был широк: мировой энергетический кризис и отношения развитых стран с ОПЕК, политические проблемы Ближнего Востока, нераспространение ядерного оружия, военно-политическая разрядка, отношения с СССР, странами социалистического лагеря, Китаем, развивающимися странами. Значительное внимание уделялось вопросам использования ресурсов Мирового океана, развития мировой финансовой системы, деятельности транснациональных корпораций и регулирования международной торговли, а также вопросам формирования глобальных политических институтов17. Комиссия вела работу аналитического и идеологического характера, а также занималась пропагандистской деятельностью.
Трехсторонняя комиссия стала разработчиком и распространителем доктрины «трехсторонности» (трилатерализма) – по сути концепции «олигархического подхода» к проблеме управления глобальным политическим и экономическим развитием, основанного на объединении действий элит трех географических центров индустриально развитых демократий18. По мнению идеологов комиссии, «глобальная ответственность» налагала на Западный мир в целом обязанность соблюдать единство в «общем политическом планировании по вопросам, представляющим взаимный интерес с целью выработки представлений о политической перспективе, разделяемых всеми правительственными кругами трех составляющих сообщества»19.
Транснациональные центры отличались не только направленностью аналитической работы, но и организационными особенностями. Зачастую они имели несколько штаб-квартир в разных странах. В отличие от национальных экспертных структур, деятельность которых финансировалась капиталом стран происхождения, спонсорами транснациональных центров стали только ТНК.
С появлением транснациональных центров произошли изменения в политике фондов, финансирующих исследовательские проекты в области экономических и политических наук. Они стали активнее выделять средства на разработки не только в государствах своего базирования, но и в других странах, причем не только западных.
На пороге 1980-х годов в западном научно-экспертном сообществе стали заметнее «мозговых центры» нового типа. Они в отличие от своих предшественников «первого поколения» (национальных и транснациональных) не слишком сильно настаивали на научной объективности своей аналитической продукции и не отрицали собственных идеологических предпочтений. В литературе центры такого типа называются – «пропагандистскими мозговыми центрами» (advocacy think tanks20), хотя в действительности работа всех аналитических центров неизбежно в большей или меньшей степени окрашена идеологией.
Новые центры открыто ориентировались на воплощение своих разработок на практике. Крупные центры такого типа – появившийся в 1970-х годах в США Фонд наследия (Heritage Foundation) и британский Институт Адама Смита (Adam Smith Institute). К ним примкнула целая группа меньших неоконсервативных центров. К началу 1980-х годов они приобрели известность и влияние. Их работа опиралась на крупные финансовые пожертвования от фондов, корпораций и частных лиц. С приходом к власти кабинета М. Тэтчер в Великобритании (1979) и администрации Р. Рейгана в США (1981) эти центры стали получать государственные заказы, по сути превратившись в интеллектуальные центы американского и британского неоконсерватизма.
Правда, «неоконсервативная волна» коснулась и других центров. В 1980-х годах в США некоторые умеренные и академичные «мозговые тресты» – Американский предпринимательский институт общественных политических исследований (American Enterprise Institute for Public Policy Research), Институт Гувера (Hoover Institution), Гудзонский институт (Hudson Institute) и даже в некоторой степени Нью-Йоркское отделение упомянутого Совета по международным отношениям – приблизились к неоконсервативным позициям21. Экономические идеи неоконсерваторов проникли в публикации «мозговых трестов» ФРГ, Франции, Нидерландов, Канады, Японии и других государств.
Завершение «холодной войны» и распад СССР оказали заметное влияние на мировой рынок политической экспертизы. Наметившийся в 1990-х годах кризис западной политической мысли особенно проявился в деятельности тех центров, работа которых была сильнее окрашена идеологией. В основе этого кризиса лежала психологическая неготовность большинства экспертов к самостоятельному и творческому осмыслению принципиально новой мировой ситуации.
Большинство американских консервативных центров ударились в массированную пропаганду универсальной значимости американских версий понимания либеральных ценностей и принципов свободного рынка. Но и либеральные центры в такой ситуации не проявили ни склонности, ни способности осмыслить ситуацию принципиально по-новому. Фактически они вступили в конкуренцию с консерваторами за первенство в восторженной пропаганде могущества американской «волшебницы-демократии».
Посыпались «проекты» преобразований для бывших республик СССР и социалистических стран, программа «расширения демократии» и формирования на ее основе нового миропорядка. От американских коллег старались не отставать и европейские аналитики. «Увлечение пропагандой» не могло обогатить крупными интеллектуальными новациями и замедлило развитие теории международных отношений.
В целом аналитические центры попали в сложное положение. С прекращением биполярной конфронтации они утратили самый надежный источник финансирования в форме прямых или опосредованных запросов власти на изучение проблематики безопасности и борьбы с коммунизмом. Требовалось осваивать новую тематику и искать под нее другие источники денег. Прекращение конфронтации в известном смысле нанесло удар науке о международных отношениях не только в России, но также в США и других западных странах.
Корпорация «РЭНД» в 1990-х годах стала уделять значительное внимание таким прежде второстепенным для нее темам, как проблемы окружающей среды, демография, развитие системы образования, здравоохранение22. Правда, в целом для нее эти изменения означали скорее перепрофилирование исследований по военной и оборонной тематике, чем их свертывание. Аналитики стали меньше заниматься военным потенциалом России, но гораздо больше – вопросами нераспространения, международным терроризмом, торговлей наркотиками, невоенными аспектами международной безопасности.
В 2000-х годах американское аналитическое сообщество в целом остается скорее под преобладающим влиянием консервативных идей, чем либеральных, что объясняется рядом причин.
Во-первых, финансовыми: центры консервативной ориентации спонсируются более богатыми благотворительными фондами, получающими средства от транснационального капитала23.
Во-вторых, организационными: консерваторы оказывают большое влияние на ведущие СМИ (специализированные журналы, газеты – в том числе издания, распространяющиеся в глобальных масштабах).
В-третьих, высокой эффективностью работы консервативных центров. Разрабатываемые ими идеи, как правило, упаковываются в легко читаемую форму брошюр, благодаря чему удается оперативно реагировать на новые международно-политические явления. Поверхностность анализа компенсируются широтой тематики, которая вынуждает политические элиты принимать во внимание вбрасываемые таким образом оценки и мнения. На деле оказывается, что по некоторым вопросам никаких других позиций, кроме консервативных, не бывает оглашено вовсе.
Но финансовый аспект все-таки остается определяющим. Например, по официальным данным, в 2001 г. финансовые поступления в самый влиятельный неоконсервативный центр мира – американский Фонд наследия (Heritage Foundation) – были вторыми по размерам среди аналитических структур, работающих по международно-политической тематике, и третьими среди всех «мозговых трестов» – 33,5 млн. долларов24. Другой консервативный центр – Институт Катона (Cato Institute) – по поступлениям средств (более 14 млн. долл.) в 2001 г. вошел в десятку самых крупных «мозговых трестов» мира25. В 2004 г. вливания в Фонд наследия выросли до 37,4 млн. долларов26, а в Институт Катона до 16,9 млн. долларов27. Официальная статистика при этом зачастую не учитывает средства, поступающие в проекты, которые осуществляются несколькими центрами или при участии общественных и международных организаций: формально такие проекты имеют отдельный бюджет.
Многие идеи неоконсервативных центров оказались востребованы и стали реализовываться при администрациях Дж. Буша-младшего. Несмотря на тревогу, которую вызывает консервативная интеллектуальная волна у американских и западноевропейских либерал-реформистов, они пока не в состоянии переломить ситуацию в свою пользу, в чем, по их мнению, и состоит сегодня «идеологический кризис оппозиции как политического явления» в США28.
В принципе на рубеже веков происходил настоящий бумом «мозговых центров» – во всем мире их количество значительно выросло. К 2004 г. их общее число составило 4,5 тысячи29. При этом рост шел в основном за счет возникновения структур двух видов: пропагандистских центров различной идеологической ориентации и структур с высокой степенью тематической специализации.
При этом, правда, в группе лидеров существенного перераспределения ролей не произошло. Старое ядро аналитики (по крайней мере, в США) остается в основном прежним. Его представители по-прежнему создают основную часть значимых политико-теоретических концепций, получают доступ к ведущим изданиям и телевидению, оказывают решающее воздействие на идеологические процессы, принятие политических решений в США и многих других странах.
Наметились и новые направления транснационализации мировой политико-аналитической сферы. Вненациональные центры первого поколения, о которых говорилось выше, продолжают действовать, но они утратили значение, которое они имели в 1970-х годах. Интеллектуальная транснационализация ХХ века развивалась через создание исходно многонациональных интеллектуальных институтов. Тот же процесс сегодня идет по линии транснационализации аналитической деятельности тех центров, которые прежде были преимущественно национальными. Многие крупные организации стали работать вне привязки к национальной тематике и заказам, получая финансирование непосредственно от ТНК и иностранных фондов под разработку тем, в которых заинтересованы соответствующие спонсоры. Создаются исследовательские представительства и полноценно действующие филиалы исследовательских центров одних стран в других государствах. К их работе часто привлекаются эксперты со всего мира. Американский Фонд Карнеги (Carnegie Endowment) в 1993 г. создал таким образом свой крупный исследовательский центр в России. Британский Международный институт стратегических исследований образовал в 2001 г. филиалы в США и Сингапуре, а Корпорация «РЭНД» создала отделения и исследовательские группы в Германии, Великобритании, Нидерландах и даже Катаре.
Совершенно новой тенденцией интеллектуальной транснационализации в 2000-е годы стало возникновение национальных, региональных и глобальных структур в форме сетевых объединений «мозговых центров». На базе сетей осуществляется обмен информацией, совместное выполнение политических заказов, создание коллективных пропагандистских ресурсов, тематическое разделение труда, координация работы, согласование идейно-политических позиций по тем или иным вопросам. Значительно расширило возможности для подобного партнерства развитие Интернета.
Интеграция «мозговых центров» в сетевые структуры развивается преимущественно на двух основах. Они возникают, когда объединяются усилия центров близкой идеологической ориентации30, а также когда небольшие экспертные институты, работающие по узкой тематике, соединяют усилия для формирования общих позиций по более широким, зачастую – глобальным политико-экономическим вопросам, или же когда взаимодействуют центры, исследующие близкую проблематику31. Обычно имеет место сочетание обеих основ сетевой интеграции.
В подобных объединениях всегда есть группа ведущих «мозговых центров», как правило, из наиболее развитых стран, которые являются главными генераторами идей для всего сообщества. Факт
