Что такое Досуг 10 страницаОни, хотя и занимали уже более широкий временной отрезок, чем просто праздник, устраивались все же таким образом, чтобы обязательно захватить святки. "Урочное время для таких представлений, -- писал И. Е. Забелин, -- бывало всегда на праздник рождества, когда происходили, по всенародному обычаю, всякие действа ряженых" *11. Что касается "Царя Максимильяна" и "Лодки", то они устраивались исключительно на святки даже в XX в. --------------------------------- *11 И. Е. Забелин. Из хроники общественной жизни в Москве в XVIII столетии. -- "Сборник Общества любителей русской словесности на 1891 г.". М., 1891, стр. 558. Из обнаруженных И. Е. Забелиным документов, касающихся представлений театра охочих комедиантов, следует, что начинались они чаще всего 25 декабря. Даты окончания спектаклей всегда разные, самая же поздняя -- 1 марта. Категоричность, с которой мы разграничиваем деятельность походных и оседлых скоморохов, имеет значительную долю условности. В жизни все было сложнее. К медвежьей потехе, "Петрушке", райку и т. д. имели, конечно, определенное отношение и оседлые скоморохи, так же. как к театру, рожденному игрищами, имели отношение скоморохи походные. Не имея ни малейшего желания противопоставлять одни формы народного театра другим, мы все-таки считаем, что основной линией в развитии русского народного театра надо признать ту, которая привела к возникновению устной народной драмы и спектаклей "Царь Максимильян", "Лодка" и др., а также театра охочих комедиантов.
Мысль о том, что корни нашего театра надо искать в народных играх, высказывалась многократно. Кто высказал ее первым -- сказать с точностью трудно. А. Н. Веселовский и П. О. Морозов уже стояли на такой точке зрения, и оба утверждали, что эта зависимость имеет отношение не только к нашему театру, но проявилась всюду. "Как у всех других народов, -- писал П. О. Морозов, -- так и у нас, на Руси первых признаков появления драматического элемента в словесности следует искать в культовом обряде и сопровождающих его песнях, и вместе с тем -- в играх, в которых мимический инстинкт, всякому человеку присущий, находит выражение в действии" *12. --------------------------------- *12 П. О. Морозов. История русского театра, т. I. СПб., 1889, стр. 5. По богатству драматических элементов среди народных игр все исследователи выделяют игры святочные. Тот же П. О. Морозов, например, так пишет об этом: "Как в мире древнеклассическом Дионисии, Врумалии и Сатурналии послужили зародышем народного театра, точно так же и в средневековой Европе, и у нас преимущественно из святочных игр выделились и развились элементы народных драматических зрелищ... В особенности следует это сказать о святочном переряживании и скоморошестве, проявлявшихся повсюду в Европе, и притом с очень древнего времени, почти в одних и тех же формах"*13. Из советских авторов наиболее решительно в этом смысле высказывался В. Н. Всеволодский-Гернгросс *14. Последние исследования ученых подтверждают эту точку зрения. --------------------------------- *13 Там же стр. 7. *14 См., например: В. Н. Всеволодский-Гернгросс. Некоторые вопросы становления русского театра. -- "Театр", 1948, № 11, стр. 34, Для выяснения места скоморохов в процессе становления театра нам, таким образом, можно было бы начинать с выявления их связи с народными играми. Однако мы попытаемся заглянуть несколько глубже, в доигровой этап их деятельности. Таким этапом был этап игрищ. Игрища существовали у славян еще до объединения их племен в государства. Об этом надежно свидетельствует "Повесть временных лет". Мы несколько раз уже сравнивали игрища с драмой. Драма эта состояла из действий, а действия из сцен и явлений; их нельзя было менять местами, они следовали друг за другом в определенном порядке, строго соблюдаемом. Постепенно побуждения, определившие игрище, ослабевали. Ослабевали и содержательные связи между действиями и явлениями игрища-драмы. Отдельные явления выпадали, возникала возможность менять местами сохранившиеся, а потом и просто выносить некоторые из них за рамки игрища. Они, таким образом, получали самостоятельность. Можно предположить, что в XV в. игрища как целостной единицы уже не было. Но праздник продолжал сопровождаться целым рядом действий, комплекс которых был бывшим игрищем и продолжал именоваться игрищем. Народные игры составляли одно из основных звеньев этого комплекса. Несколько упрощая, можно сказать, что вместо игрища остался набор игр, песен и т.д., строго "привязанных" к каждому празднику. Однако теперь игры получили автономный смысл, особо популярные можно было устраивать по нескольку раз в течение одного праздника, другие же не устраивались иногда вовсе и т. д. Потом отдельные игры стали устраиваться и в дни других праздников, на протяжении чуть ли не круглого года. Так случилось с игрой в "Кострому" *15. --------------------------------- *15 См. Л. Кулаковский. Искусство села Дорожева. М., 1965. У игрищ была одна чрезвычайно характерная особенность, следы которой сохранились в народном искусстве чуть ли не до нашего времени, -- это их всенародность. Ведь во времена язычества они были частью богослужений и участие в них принимали все присутствовавшие, т. е. все члены рода, впоследствии все жители села, деревни или группы деревень и даже целого города. Отсюда и рождение традиции ходить на игрища всем от мала до велика, что, как мы видели выше, часто особо подчеркивалось в документах. Вот как уже в XVI в. описывает игрище в г. Пскове в ночь на праздник рождества Иоанна Крестителя игумен Памфил: "Во святую ту нощь мало не весь град взмятется и взбесится, бубны и сопели, и гудением струнным, и всякими неподобными играми сотонинскими, плесканием и плясанием... женам же и девам плескание и плясание и главам их накивание, устам их неприязнь клич и вопль, всескверныя песни, бесовская угодия свершахуся, и хребтом их вихляние и ногам их скакание и топтание"*16. --------------------------------- *16 Цит. по кн.: А. Фаминцын. Скоморохи на Руси, СПб., 1889, стр. 80 -- 81. Эта всеобщность игрищ перешла потом к играм, следы ее ощутимо чувствуются и в народном театре. Фольклористы давно подметили эту особенность. Даже в сложнейших играх-спектаклях нет четкого разделения на актеров и зрителей. Здесь все присутствующие -- действующие лица или, по крайней мере, участники. Та же особенность, но уже не так ярко выраженная, прослеживается и в "Царе Максимильяне", отголоски ее чувствуются даже в городском театре охочих комедиантов. О роли скоморохов на игрищах вкратце уже говорилось. В серьезной части праздника -- там, где было богослужение с жертвоприношением, главными действующими лицами были сначала волхвы, потом жрецы. В игрищной же части ведущую роль играли скоморохи. Когда мы говорили, что скоморохи собирают народ на игрища, имелось в виду то время, когда игрище стало уже отдельной, самостоятельной частью бывшего языческого праздника. "Серьезная" часть этого праздника была уже, естественно, невозможна, она была заменена празднованием в честь новых, христианских богов. Игрищная же часть ничем не была заменена и продолжала существовать. Известный знаток старинной церковной литературы В. Жмакин так пишет о месте и роли скоморохов в праздничных народных игрищах: "Народ очень любил смотреть на позорища скоморохов и стекался к ним во множестве. "Аще убо гусельник или плясец или кто ин от сущих на игрище призовет град, -- обличает один ревнитель благочестия, -- со тщанием вси текут и благодать ему звания воздают и дни всецела полчасти изнуряют, одному токмо внимающе". Рвение, какое обнаруживал народ при появлении скоморохов, собираясь вокруг них целыми массами, современные (XVI в. -- А. Б.) моралисты уподобляли быстроте птиц: "народ тек к скоморохам, -- по выражению их, -- аки крылата", и во "мнозе собирался там, куда звал его гусльми и плясци и песньми и свирельми"" *17. --------------------------------- *17 В. И. Жмакин. Русское общество XVI в. СПб., 1880, стр. 51. Конкретное свидетельство о начальном этапе игрищ дает "Слово о русалиях" Нифонта. Здесь говорится о том, как некий человек двигался по улице, "скача с сопелями и с ним идяще множества народа, послушающе его, инии же плясаху и пояху" *18. --------------------------------- *18 "Памятники старинной русской литературы", вып. 1. СПб., 1860, стр. 207. Прямых описаний роли скоморохов на самих игрищах мы не знаем, многочисленные же косвенные данные позволяют утверждать, что скоморох был на игрищах центральной фигурой. Существенную роль имело здесь, по-видимому, его умение играть на том или ином музыкальном инструменте. Важным являлось и доскональное знание скоморохами сценария игрища; но основной была, конечно, их способность быть тем, что в народе часто определяют словом "заводила". О скоморохе -- главном лице на игрище, ведущем его, -- говорили многие исследователи. В частности, А. Фаминцын называл скоморохов "непременными участниками и вдохновителями всяких народных игрищ" *19. --------------------------------- *19 А. С. Фаминцын. Указ, соч., стр. 91. Из советских ученых Н. Воронин указывает, что "скоморохи собирали вокруг себя огромные толпы "неве-гласей", зажигали их общей пляской, пением и игрой" *20. --------------------------------- *20 Н. Н. Воронин. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. -- "Гос. Ярославо-Ростовский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Краеведческие записи", вып. 4. Ярославль, 1960, стр. 89. Главными участниками народных игрищ называет скоморохов В. Крупянская*21. Б. Асеев пишет, что скоморохи являлись "постоянными участниками, а часто и затейщиками народных гуляний и игр" *22. --------------------------------- *21 В. Ю. Крупянская. Народный театр. -- "Русское народное поэтическое творчество". М., 1954, стр. 464. *22 Б. Н. Асеев. Русский драматический театр XVII -- XVIII вв. М., 1958, стр. 20. Одним из указаний на роль скоморохов как затейщиков или вдохновителей веселья является свидетельство Стоглава, которое мы раньше уже цитировали. Имеется в виду один из вопросов 41-й главы, где говорится о поминальном обряде в троицкую субботу. Люди, собравшись на кладбище у могил своих родственников, "плачутся" "великим воем", но стоит появиться скоморохам и начать "играти во всякие бесовские игры и они от плача престаше начнуть скакати и плясати и в долони бити и песни сатанинские пети на тех же жальниках обманщики и мошенники"*23. Здесь песни и пляски на кладбище стоят в прямой зависимости от появления скоморохов; начатое скоморохами веселье сразу становится общим. --------------------------------- *23 "Стоглав", изд. Кожанчикова. СПб., 1863, стр. 140. Чтобы нагляднее показать роль и место скоморохов на древнерусском игрище, мы сравним их с местом и ролью дружки в свадебном обряде. Сравнение это имеет под собой весьма прочную почву. По форме, да во многом и по-содержанию, русский свадебный обряд представлял собой явление, очень сходное с народным праздничным игрищем, и включал в себя все его основные элементы. Так же, как и развитые игрища, он длился несколько дней и развивался по заранее всем известному, строго соблюдаемому чину. Одной из главных особенностей игрища была массовость, и на свадьбе мы видим то же самое. Музыка, песни, пляски, шутки и смех свойственны и свадьбе и игрищу в равной степени. Но важнее всего, пожалуй, их генетическая связь. Как явствует еще из "Повести временных лет", мужчины именно на игрищах выбирали себе жен. В более позднее время почти повсеместными стали игры в свадьбу или в женитьбу на святочных игрищах *24, и, наконец, известно, что свадьбы на Руси устраивались, как правило, в определенный период времени. В некоторых местах они приурочивались, например, к весеннему празднику Красная Горка. Праздничные игрища и свадьбы при этом сливались, так сказать, в одно "мероприятие". Что касается сближения дружки со скоморохом, то оно и до нас делалось многократно *25. --------------------------------- *24 См. В. И. Чичеров. Зимний период русского земледельческого календаря. М., 1957, стр. 166-213. *25 См., например: П. О. Морозов. История русского театра, т. I. СПб., 1889, стр. 19; В. Н. Всевояодский-Гернгросс. Русская устная народная драма М., 1959, стр. 28. Существует по меньшей мере с десяток документальных свидетельств того, что скоморохи были постоянными и активными участниками свадеб. Документы эти не говорят, правда, что скоморох исполнял роль или должность дружки, но они и вообще ничего не говорят о дружках. Один из документов, впрочем, позволяет сделать на этот счет некоторые предположения. Это все те же материалы Стоглавого собора, ответ на 16-й вопрос 41-й главы. Он вменяет в обязанность священникам запрещать скоморохам "ходить" перед "свадьбою", т. е. находиться перед свадебным поездом, во главе его, а это было место дружки. Итак, свадебный обряд был близок игрищу, а дружка -- скомороху. Каковы же обязанности дружки на свадьбе? Вновь обращаемся к П. О. Морозову: "В числе бытовых обрядов... первое место, по богатству драматического содержания, занимает народная свадьба, которая является, можно сказать, сплошным драматическим представлением, непрерывным рядом заученных, традиционных сцен, разыгрываемых в известном, определенном порядке, под руководством опытных, бывалых людей... Обширная и сложная свадебная драма в разных местностях разыгрывается различно, но основное ее содержание, несмотря на все разнообразие вариантов, остается всегда одно и то же... Жених играет роль чисто пассивную: за него все говорит и делает его руководитель, дружко, отлично знающий все тонкости свадебного дела и притом -- балагур и острословец... говорун, который за словом в карман не полезет и даст ответ на всевозможные вопросы, какие, согласно обряду, постоянно ему предлагаются. Невестою руководит дружка, тоже опытная и ловкая, знающая, когда и что следует делать... Дружко и заводница (так иногда именуют дружку со стороны невесты. -- А. Б.) являются, таким образом, режиссерами свадебной драмы и хранителями ее неписаного текста"*26. --------------------------------- *26 П. О. Морозов. Указ, соч., т. I, стр. 17-18. Любопытно, что появляется "дружко" не в начале свадебного обряда, а в кульминационный момент, в день, назначенный для венчанья и пира. Он сразу забирает праздничный распорядок в свои руки. В некоторых местах (например, в Устюжском у. б. Новгородской губ.) "дружко" даже производит назначение на все "должности" окружения жениха: тысяцкого, большого барина, меньшого барина, поддружья и т. д. Теперь все делается под его руководством. Но главная его функция отнюдь не сводится к руководству, поэтому хотя мы соглашаемся с П. О. Морозовым, назвавшим дружку режиссером, но подчеркнем, что его функции шире. Он не только руководитель, но одновременно и исполнитель одной из главных ролей. Основная его задача -- создать и поддерживать на свадьбе атмосферу веселья. Со слов П. В. Киреевского мы знаем, что на одной свадьбе может быть и несколько дружек -- в зависимости от желания и "кармана" жениха. Опытный дружка пользуется большим уважением. В период свадеб у него не бывает ни дня "простоя". Посмотреть, как ведет свадьбу опытный дружка, собираются даже люди из соседних сел и деревень. Дружка -- центральная фигура на свадьбе, так же как скоморох -- центральная фигура на игрище. Точно так же и все основные функции дружки соответствуют функциям скомороха на игрище, главная же из них -- создавать и поддерживать атмосферу всеобщего веселья. Сейчас нет никакой возможности установить точные временные границы начала бытования народных игр. Да они вряд ли существовали. Разложение игрищ было постепенным и осуществлялось в разных районах государства неодинаково. Вдали от крупных городов, например на Севере, игрища разложились значительно позже, чем в центре, но, видимо, можно все-таки сказать, что в XV в. игрища как целостного явления уже не существовало. Во второй главе мы говорили, что в XV -- XVI вв. скоморохи перемещались из деревни в город. Здесь они легче могли обеспечить себе заработок в течение круглого года. Игрищная традиция в городе, вообще более слабая, чем в сельской местности, особенно ослабла с началом активного процесса роста городов. Заметную роль сыграла в этом миграция населения, приток людей из различных мест с различиями в укладе быта. В результате коренные игрищные формы разложились здесь быстрее, чем в деревне, и превратились в набор разнообразных игр. В святочных игрищах ведущей чертой стало ряженье. Освобождаясь постепенно от порожденных еще язычеством связей с обрядовостью, в основе которой лежала забота о плодородии и изобилии, ряженье приобрело почти полную самостоятельность. Поскольку именно с играми ряженых связывают процесс зарождения русского театра, остановимся на них подробнее. Материал по ряженью на Руси, которым мы располагаем, в основе своей очень поздний, преимущественно XIX -- начала XX в., корни же ряженья уходят в глубочайшую древность. Так, В. И. Чичеров, один из знатоков праздничной обрядовости, пишет, что в основе ряженья лежали: тема грядущего плодородия и тема преодолеваемого мертвенного начала, выражаемая в символах брачных и покойничьих игр *27. Ряженье включало в себя первоначально как серьезную, так и смеховую части. После принятия христианства, когда серьезные части обряда были заменены служением новым богам и постепенно забылись, а игрищные части остались и даже продолжали развиваться (хотя, конечно, и в несколько ином направлении), в ряженье преобладающее значение приобрело смеховое начало, выливавшееся чаще всего в формы пародии и фарса *28. --------------------------------- *27 См. В. И. Чичеров. Зимний период..., стр. 211. *28 О взаимоотношении серьезного и смехового начал в древних обрядах и праздниках интересно пишет М. Бахтин: "Двойной аспект восприятия мира и человеческой жизни существовал уже на самых ранних стадиях развития культуры. В фольклоре первобытных народов рядом с серьезными (по организации и тону) культами существовали и смеховые культы, высмеивавшие и срамословившие божество ("ритуальный смех"), рядом с серьезными мифами -- мифы смеховые и бранные, рядом с героями -- их пародийные двойники-дублеры... Но на ранних этапах, в условиях доклассового и догосударственного общественного строя, серьезный и смеховой аспекты божества, мира и человека были, по-видимому, одинаково священными, одинаково, так сказать, "официальными". Это сохраняется иногда в отношении отдельных обрядов и в более поздние периоды. Так, например, в Риме и на государственном этапе церемониал триумфа почти на равных правах включал в себя и прославление и осмеяние победителя, а похоронный чин -- и оплакивание (прославляющее) и осмеяние покойника. Но в условиях сложившегося классового и государственного строя полное равноправие двух аспектов становится невозможным и все смеховые формы -- одни раньше, другие позже -- переходят на положение неофициального аспекта, подвергаются известному переосмысливанию, осложнению, углублению и становятся формами выражения народного мироощущения, народной культуры..." "...Смех, вытесненный в средние века из официального культа и мировоззрения, свил себе неофициальное, но почти легальное гнездо под кровлей каждого праздника. Поэтому каждый праздник рядом со своей официальной -- церковной и государственной -- стороной имел еще вторую, народно-карнавальную, площадную сторону, организующим началом которой был смех... Эта сторона праздника была по-своему оформлена, имела свою тематику, свою образность, свой особый ритуал. Происхождение отдельных элементов этого ритуала разнообразно ...Существенным источником был и местный фольклор" (М. Бахтин. Творчество Франсуа Рабле, стр. 8 -- 9, 92). Все это в значительной мере может быть применено и к нашей обрядовости и праздничности, однако конкретные формы бытования смеховой и серьезной частей во многом не совпадали. Пародия появилась на Руси очень рано, это подтверждает одна древняя рукопись (рукопись XIV -- XV вв., сам же памятник датируется XII в.), цитируемая С. Смирновым в его книге "Древнерусский духовник" и содержащая перечень грехов и церковных наказаний за них: "...ли преложил еси книжная словеса на хулное слово или на кощунно, опитимьи В лет (т. е. два года)"*29. В этом самом раннем из известных сейчас свидетельств о пародировании на Руси говорится, между прочим, даже о двух его видах. Первое -- это переложение церковных текстов на "хулное слово", т. е., по-видимому, составление текстов пародийных служб, пародий на молитвы или проповеди, а второе -- переложение "на кощунно", т. е., по всей видимости, пародирование самих церковных служб, обрядов и т. д., пародирование не читавшееся или певшееся, а разыгрывавшееся, показывавшееся. Не пародирование ли в границах игрища имел в виду древнерусский проповедник, автор "Поучения к детям душевным" (XII в.), когда упрекал своих прихожан в равнодушии к церкви: "А хотя бы естя приняли сучение святое в неделю, но вы не хощете послушати. Аще приидете в неделю к церкви только на кощуны, на свары и на клеветы, на игры, на величанье, на укоренье друг друга, брат брата"*30. --------------------------------- *29 См. С. Смирнов. Древнерусский духовник. М., 1914, стр. 142. *30 С. Смирнов. Древнерусский духовник. М., 1914, стр. 200. Замечательно точно и тонко писал о стихии пародийности и комизма в жизни русского народа И. Е. Забелин: "Вообще должно заметить, что шутовство, ирония, сатира, комическое или карикатурное представление всего чинного, степенного и важного в жизни составляли в нашем допетровском обществе как бы особую стихию веселости. Но, разумеется, этот старый допетровской смех над жизнью не включал в себя никакой высшей цели и высшей идеи. Он являлся простым кощунным смехом над теми или другими порядками и правилами быта, являлся просто игрою тогдашнего ума, воспитанного во всяком отрицании и потому вообще ума кошунного. Никакого чистого идеала впереди у него не было; никакой борьбы во имя такого идеала он не проводил. Это было на самом деле наивное или же отчасти лукавое глумление жизни, выражавшее лишь другую крайнюю сторону того же глубокого и широкого ее отрицания, на котором духовно она развивалась в течение столетий. Вот почему кощунное шутовство так было любимо нашим старым обществом и представляло в его удовольствиях такую потребную и совершенно неизбежную статью веселости" (И. Е. Забелин. Домашний быт русского народа, т. I, ч. II, М., 1915, стр. 268). Думается, нет нужды опровергать И. Е. Забелина в той части, где он говорит об отсутствии идеала в пародиях и сатире. Его опровергают многочисленные разобранные выше документы, рассказывающие о борьбе государства и церкви с народными игрищами и играми, скоморохами, кощунами и т. д. По всей вероятности, на причастность к пародированию церковных служб скоморохов указывает пословица: "Где поп с крестом, там и скоморох с дудою". Связь искусства скоморохов с пародией, а затем и с сатирой давно доказана и не требует дополнительных обоснований. Укажем для иллюстрации на авторитетное мнение В. П. Адриановой-Перетц. Она пишет: "Особая наклонность к рифмованной речи, характерная почти для всех сохранившихся сатир-пародий, сближает их с профессиональным стилем скоморохов, до сих пор известным в устной традиции под именем "скоморошьего ясака"... звучит она и в свадебных приговорах дружек, в небылицах, шутливых поговорках. Веселое наследие скоморохов жило в посаде долго и после изгнания их из Москвы и других городов. Можно даже поставить вопрос, не влиянием ли этого веселого наследия объясняется и пристрастие сатиры XVII в. к жанру пародии и не участию ли скоморохов обязаны своим появлением челобитные-небылицы, пародирующие форму челобитных, но по содержанию целиком совпадающие с устными сказочными небылицами, сохранившимися в списке первой четверти XVIII века..."*31. ---------------------------------*31 В. П. Адрианова-Перетц. Сатирическая литература (1640-е -- 1690-е годы). -- История русской литературы", т. II. М. -- Л., 1948, стр. 205. Чрезвычайно ценное высказывание о чертах пародийности в народном творчестве принадлежит А. С. Пушкину: "Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображения, потрясаемые драматическим волшебством. Но смех скоро ослабевает, и на нем одном невозможно основать полного драматического действия. Древние трагики пренебрегали сею пружиною. Народная сатира овладела ею исключительно и приняла форму драматическую, более как пародию. Таким образом родилась комедия, со временем столь усовершенствованная" *32. Нам эти слова особенно важны, ибо здесь подчеркивается, как пародийные формы органически вплетены в процесс становления театра, пародия же как бы знаменует собой отдельный этап его жизни, этап, предшествовавший рождению комедии. Пародия и фарс в играх ряженых отмечались многократно. В. Я. Пропп, например, обратил внимание на то, что характер пародии и фарса носят многочисленные разновидности похоронного обряда, наличествующие почти во всех праздниках аграрно-календарного цикла: "Одна из особенностей состоит в том, что похороны обставляются не трагически, а, наоборот, комически. Имитация горя носит характер пародии и фарса, а похороны иногда кончаются бурным весельем" *33. --------------------------------- *32 А. С. Пушкин. О народной драме и драме "Марфа Посадница". -- "Пушкин и театр". М., 1953, стр. 393. *33 В. Я. Пропп. Исторические основы некоторых русских религиозных празднеств. -- "Ежегодник Музея религии и атеизма", вып. V. М.-Л., 1961, стр. 274. В систему таких похорон входят и многочисленные игры в "покойника", "мертвеца", "умруна", в "смерть" и другие покойничьи игры (по терминологии В. И. Чичерова). Вот описание одной из них. "Состоит она в том, что ребята уговаривают самого простоватого парня или мужика быть покойником, потом наряжают его во все белое, натирают овсяной мукой лицо, вставляют в рот длинные зубы из брюквы, чтобы страшнее казался, и кладут на скамейку или в гроб, предварительно привязав накрепко веревками, чтобы в случае чего не упал или не убежал. Покойника вносят в избу на посиделки четыре человека, сзади идет поп в рогожной рясе, в камилавке из синей
|
