Глава пятая. Чудесный эликсир

Зала, великолепно украшенная в прошлом, сегодня навевает грустные ощущения. Дырки в дорогом паркете заколочены обычными досками, вместо разноцветных витражей плазменные, потрескивающие синими электрическими искрами субстанции. Занавески вовсе отсутствуют, а там, где стены прохудились, прямо на старинную шёлковую драпировку строительной пеной приклеены пористые, похожие на губки панели, не пропускающие, по словам Церры, ни единого ветерка. Еду подают на фарфоровой и стеклянной посуде разной степени давности вперемежку с пластиковыми гибкими тарелочками. Чтобы не смущать меня, роботоповара приготовили рыбу, сама же хозяйка обошлась парой пилюлей на жестяном подносике.

До того как попасть в её дом, мы некоторое время шли по улицам Ашрука. Казалось, что лет 30 назад здесь происходили какие-то масштабные военные действия. Стены многих домов поросли серыми колючками, по бокам дорог то и дело попадались завалы из строительного мусора. Но надо отдать должное — дорога, по которой мы передвигались, была идеально ровной. Кое-где попадались совсем свежие груды камней. Их разгребали роботы, похожие на тех, что я встретила вместе с Церрой. Из-под земли то и дело доносились хлопки — работали учёные, единственные жители Ашрука.

Наверное, те люди, что являлись мне в моих снах, да и я сама, не побывав в этом странном месте, могли подумать, что город учёных должен представлять собой эдакую функциональную лабораторию, где всё разложено по полочкам и стерильно, но Церра только удивлённо хмыкнула на моё предположение. Зачем, мол, заботиться о санитарии, если тем немногочисленным детям, которые здесь рождаются, можно сразу сделать прививку от всех болезней, и их никогда не возьмёт ни одна хворь?!

Беспокоились учёные только о тех вещах, которые были им необходимы для исследований. Поэтому дороги были ровными, пробирки чистыми, а приёмы пищи не отнимали драгоценного времени, целиком и полностью посвящаемого научным изысканиям. Механическую работу типа уборки, ремонта и изготовления пищи выполняли роботы, производимые из вторсырья. Их модификациями занимались самые низшие сословия учёных.

К рождению новых жителей и выбору репродуктивных особей подходили очень тщательно, поэтому перед появлением на свет каждого малыша проводили совещание по поводу того, какими генами он должен будет обладать. А, запрограммированную зиготу, операционным путём помещали в организм будущей матери.

Гуманитарных наук Ашрукцы не признавали, а красивейшие произведения искусств, доставшиеся им от предков, использовали только в качестве сырья для химических и физических опытов.

Когда я рассказала Церре о своих снах, она на некоторое время задумалась, а потом, издав глубокий и какой-то неопределённый выдох, позвала меня с собой в лабораторию, которая находились на одном из нижних уровней её дома. Это была небольшая, и относительно других помещений чистая комнатка. Мне даже показалось, что здесь пахнет цветами. На полке дубового шкафчика с облезшей позолотой стояла небольшая бутылочка. Другой мебели или аппаратов, кроме шкафа, не было видно. Я подошла к нему, шаркая по бетонному полу растоптанными сандалиями, и открыла скрипящие стеклянные створки. Флакончик имел форму бутона жёлтой лилии и источал столь непривычное здесь благоухание.

Церра взяла его в свои длинные пальцы и, казалось, что тонкие хрустальные лепестки как-то сразу померкли.

- «Scalpri salubris despicias» - наша самая инновационная разработка. Благодаря этой жидкости ты сможешь жить в воде. Правда, есть один минус — она скосила свои звериные глаза в сторону —после её приёма нельзя будет вернуться в мир обычных людей. Хотя и зачем оно тебе? Ведь в Ашруке ответов не найти!

-Не смогу жить среди обычных людей? Но что это значит?

-Скажем так… Эта микстура добавит твоему телу некоторые способности – уклончиво ответила моя собеседница. – Но многие твои соплеменники даже мечтать не смели о таком. Жители вод гораздо мудрее и древнее нас, возможно именно у них хранятся те знания, что привели тебя сюда, вот только общаться с ними без этого эликсира невозможно. Цена – необратимое превращение. Так что думай сама.

Глава шестая. Водяные
Вечер медленно доедал на западе прорвавшуюся сквозь смог красноту. Совсем скоро должно было погаснуть солнце, и от моря веяло солоновато-железистой прохладой. Кое-где из мутной воды торчали покрывшиеся плесенью и водорослями шпили затопленных зданий. Мы стояли за остовом старого, покрытого ржавчиной, грязью и птичьим помётом судна. Корабль навечно закопался носом в песок в небольшой бухте.
Кот явился в тот вечер внезапно. Я жила в Ашруке уже неделю и успела осмотреть все его «достопримечательности»: несколько сотен лабораторий, развалины тысячелетней давности, достроенные новыми нелепыми урбанистическими элементами, да бескрайнее море, простиравшееся к югу.
По утрам я любовалась необычайно нежными тонами, расцветавшими там, куда пыль и грязь добраться не могли. На востоке, прозрачные облака почти совсем не двигались, и казалось, что небо там вовсе не небо, а крышечка от клубничного йогурта, с налипшими на ней тополиными пушинками. Когда я впервые оказалась на берегу, сердце сжало щемящее и радостное ощущение. Нет, я не влюбилась в него с первого взгляда, я любила его всегда, просто теперь мы снова встретились после долгой разлуки.
Кот вернулся вечером. Весь в паутине и пыли он вылез из-под картины в моей комнате и объявил, что нужно немедленно спешить. Я была очень обрадована таким визитом. Хотелось его прямо расцеловать. Но Кот ловко увернулся и, стащив с зачехлённого кресла мою походную сумку, вновь юркнул за картину. За дверью раздались шаги, и я, 5 минут попритворявшись спящей, вскочила с кровати и, наскоро надев новые брюки и рубашку, юркнула вслед за другом. Кот ждал меня в заброшенном коридоре. Здесь пахло пылью и мышами. Половицы сгнили и скрипели, но нас так никто и не заметил вплоть до прибытия на морской пляж.
Вдруг поверхность воды задрожала, и из её глубины появилось нечто. Фигура существа более или менее напоминала фигуру худощавого высокого человека с удлиненным туловищем. Ноги ступали по песку неуверенно, видимо из-за непривычного давления и положения тела. Между руками и ногами издалека было видно натянутые наподобие плаща гигантские перепонки.
-Кто это? – обратилась я озадаченно к Коту, который то и дело ёжился, шипел и переминался с ноги на ногу. Что ни говори, а близость воды, сырость и удушливый запах, исходящие от корабля явно ему не нравились. А теперь ещё и эта гигантская человекообразная рыба. Но он взял себя в лапы и кивнул в сторону пришельца:
-Они называли себя аква омини, когда уходили в воду. Лучшие из лучших философов и биологов Ашрука решили вернуться в среду, породившую, по их мнению, всё живое на Земле, и изобрели средство, превращающее людей в амфибий. Они считали, что возвращение к предкам спасёт их от духовного разложения. Размеренность течения вод мирового океана и красоты подводного мира должны были восстановить их и заново научить любить окружающий мир.

Они сохранили способность выходить на сушу, но постепенно стали делать это всё реже и реже. Забросили свои дома и поселились в подводных пещерах, затопленных кораблях и зданиях. От поисков истины отвернулись в сторону проплывающих мимо косяков рыб. Постепенно их потомки вовсе отказались от знаний и речи. Теперь, пожалуй, эти бывшие умники будут даже поглупее дельфинов. А на суше восторжествовали предки нынешних жителей города. Они с ужасом видели падение своих коллег и пришли к выводу, что к деградации их привели художественные книги, картины и прочие выходцы мира искусства. К ним не подпускали детей и использовали лишь в бытовых целях. Так и родился местный миф и бесполезности ненаучного творчества.
Тем временем фигура кое-как доковыляла до темневшего на берегу предмета, и, неловко и не с первого раза ухватив его руками, отправилось в обратный путь.
-А что она там унесла с собой?
-Хм, падаль… - фыркнул кот. Совсем стыд потеряли и желание работать.
-Так вот во что хотела превратить меня Церра? Ловко, ловко. Прямо как она и сказала, древние, были умными, и вернуться обратно я бы не смогла. Не капли лжи, а под ногами путаться уже некому.
-И я к тому же. Ну ладно вставай, хватятся тебя, скорее всего лишь к утру, но поспешить стоит.
-А куда нам теперь спешить? Разве есть ещё что-то, куда мне можно было бы податься?
-Есть ещё много всяких мест. Но я бы предложил действовать более конструктивно и пойти туда, где вероятнее всего есть хоть что-то, что способно нам помочь.
Я ничего не ответила, но покорно зашагала за Котом. Несмотря на то, что сандалии, хлебнув изрядное количество песка, натирали ноги, моё настроение даже немного приподнялось. В конце концов, я снова под его защитой и хоть кто-то из нас знает, что делать дальше.