Студопедия — XVIII век. Эпоха Просвещения 9 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

XVIII век. Эпоха Просвещения 9 страница






Отказываясь от насильственных путей достижения свободы, Шиллер видит ключ к разрешению основных социальных проблем в эстетическом воспитании. Грубые животные инстинкты не дают современным людям жить в условиях свободы. Человечество нужно перевоспитать. Решающим средством преобразования общества писатель считает эстетическое воспитание, воспитание людей посредством красоты. «... Путь к свободе ведет только через красоту», — вот главная мысль этой работы.

Большую роль в эстетическом воспитании играет форма, красота и изящество художественных произведений. Отныне поэт уделяет отделке своих произведений большое внимание. На смену прозаическим юношеским драмам приходят стихотворные трагедии зрелого Шиллера.

Значительным шагом в эстетическом развитии Шиллера явилась его работа «О наивной и сентиментальной поэзии» (Übег naive und sentimentalische Dichtung, 1795—1796). В ней впервые делается попытка объяснить связь эстетических проблем с развитием общества. Шиллер отказывается от внеисторических представлений о неизменности эстетических идеалов, что было распространено в XVII—XVIII вв.

Он различает два типа поэзии — «наивную» и «сентиментальную», возникшие в различные периоды человеческой истории. Первая характерна для античного мира, вторая — для современного.

Основной особенностью «наивных» поэтов является беспристрастный, объективный характер их творчества. Современные поэты субъективны, «сентиментальны». Они вкладывают в свои произведения личное отношение к изображаемому миру.

Античная поэзия возникла в неповторимых условиях детства человеческого общества, когда человек был гармонически развит и не чувствовал разлада с окружающим миром.

В совершенно иных условиях развивается современная, или «сентиментальная», поэзия. Поэт нового времени живет в разладе с окружающим миром, и в своих поисках прекрасного он нередко отрывается от современности, не отвечающей его идеалам.

Симпатии Шиллера были на стороне «наивной», античной поэзии.

Увлечение античной литературой нашло свое отражение во многих произведениях Шиллера, в частности в его известном стихотворении «Боги Греции» (Die Götter Griechenland, 1788), в котором с большой силой звучат скорбные мысли по поводу гибели античного мира, идеализируемого поэтом.

 

Да, ушли, и все, что вдохновенно,

Что прекрасно, унесли с собой, —

Все цветы, всю полноту вселенной, —

Нам оставив только звук пустой.

 

(Пер. М. Лозинского)

 

Современная действительность представляется поэту безобразной, лишенной всего прекрасного.

Во второй половине 90-х гг. после долгого перерыва, вызванного духовным кризисом, мучительными раздумьями и поисками новых идеалов, Шиллер возвращается к художественному творчеству. Он пишет ряд стихотворений, посвященных теме искусства и жизни. В них он развивает мысли, затрагиваемые в его эстетических работах. Широкую известность получили такие его стихотворения, как «Идеал и жизнь» (Das Ideal und das Leben), «Власть песнопенья» (Die Macht des Gesanges), «Раздел земли» (Die Teilung der Erde), «Пегас в ярме» (Pegasus im Joche) и др.

Высокое поэтическое мастерство, необычайная выразительность языка характерны для стихотворения «Идеал и жизнь», которое заключает в себе весьма разноречивые тенденции. Поэт выражает и мысли о разладе искусства и жизни и призывает пожертвовать всем для идеала:

 

Перед высшей правдой идеала

Все отринь, что дух твой увлекло.

 

(Пер. В. Левика)

 

И в то же время поэт не может забыть о страданиях человечества, не может спокойно блаженствовать в «державе идеала»;

 

Если в горе стонут люди-братья,

Если к небу крик проклятья,

Корчась в муках, шлет Лаокоон,

Человек, восстань! Пусть эти крики

Сотрясут надменный трон владыки...

 

О трагической судьбе художника в буржуазном мире, не способном понять и оценить искусство, в аллегорической форме повествуется в стихотворении «Пегас в ярме». Крылатый конь Пегас здесь оказывается запряженным в одно ярмо с быком.

В конце 90-х гг. появляются одна за другой блестящие баллады Шиллера — «Кубок» (название дано В. А. Жуковским, у Шиллера — «Водолаз» — Der Taucher), «Перчатка» (Der Handschuh), «Ивиковы журавли» (Die Kxaniche des Ibykus), «Порука» (Die Burgschaft), «Рыцарь Тогенбург» (Ritter Toggenburg), талантливо переведенные на русский язык В. А. Жуковским.

В балладах поэт воспевает благородные идеи дружбы, верности, чести, героизма, самопожертвования, величие человеческого духа. Так, в балладе «Порука» он прославляет дружбу, ради которой не останавливаются ни перед какими жертвами; о смелости и мужестве рассказано в балладах «Перчатка», «Кубок».

Баллады Шиллера отличаются острым драматическим сюжетом. С большой выразительностью и живостью в них переданы типичные черты обстановки и человеческих характеров. Дух отвлеченности отступает на задний план. Как справедливо отметил один из известных знатоков немецкого поэта в нашей стране Франц Петрович Шиллер, нетрудно почувствовать, что «во всех балладах ощущается рука гениального драматурга».

На исходе XVIII в. Шиллер создает известную поэму «Песнь о колоколе» (Das Lied von der Glocke, 1799), поразительно противоречивую по своему идейному содержанию. Содержание поэмы составляет раздумье поэта о труде, о счастье людей, о путях переустройства жизни. В начале ее автор поет гимн труду, украшающему человека, являющемуся основой человеческой жизни:

 

Труд — народов украшенье

И ограда от нужды.

 

(Пер. И. Миримского)

 

Неустанные руки тружеников отливают колокол, который возвестит о счастье, единстве и мирном труде:

 

Пусть раздается громче, шире

Первый звон его о мире.

 

Но счастье рисуется поэтом в виде тихой бюргерской идиллии.

 

По контрасту с ней изображается картина вспыхнувшего пожара, все уничтожающего на своем пути. В этой довольно прозрачной аллегории автор намекал на французскую революцию, которая трактуется им как разгул опасных страстей, диких животных инстинктов. Поэт с тревогой говорит о временах, когда колокол «призыв к насилью подает». Он не одобряет такого положения, при котором

 

Сам народ крушит темницы

И цепи разбивает в прах.

 

Шиллер не всегда проявлял такую политическую робость и сам неоднократно призывал угнетенных разбивать свои оковы.

С 1787 г. Шиллер живет в Веймаре, куда он по совету Гете приглашен веймарским герцогом. Дружба двух немецких гениев, оставившая исключительно глубокий след в душе каждого из них, укрепилась далеко не сразу. Слишком многое отделяло их друг от друга, на многое они смотрели по-разному. Поэтому в первые годы жизни в Веймаре между ними устанавливаются натянутые и недоверчивые отношения. Гете несколько раньше отошел от идей «Бури и натиска», и ему не нравились штюрмерские драмы Шиллера. Позже он также неодобрительно относится к увлечению Шиллера философией Канта, абстрактно-спекулятивный характер которой, по мнению Гете, мешал поэтическому творчеству. У самого Тете преобладало стихийно-материалистическое восприятие жизни. В дальнейшем эти расхождения постепенно уменьшаются, вместо отчужденности приходит горячая дружба, которая помогала творческим поискам поэтов. Особенно многим обязан этой дружбе Шиллер, которого Гете тактично и неустанно призывал к творчеству, более тесно связанному с жизнью.

Следы этого воздействия ощутимы и на балладах, которые пишутся Шиллером в дружеском соревновании с Гете, и на возобновившемся драматическом творчестве, и прежде всего на трилогии «Валленштейн». «Поразительно, как много реалистического принес мне этот недавно закончившийся год, как много развилось во мне от постоянного общения с Гете и от работы над древними», — сообщал поэт в 1796 году в письме к В. Гумбольдту.

Трилогия «Валленштейн» (Wallenstein, 1797—1799) является одним из самых замечательных произведений Шиллера. Он работал над ней значительно дольше, чем над другими своими произведениями. Весьма длительным был процесс вынашивания и обдумывания замысла. Однако этому не приходится удивляться, если учесть, что «Валленштейн» открывал новый этап в творчестве драматурга, что трилогия написана в основном в новой художественной манере.

Широкий исторический замысел, связанный с событиями Тридцатилетней войны, требовал объективного изображения характеров и обстановки. Субъективный подход к делу мог лишь повредить замыслу. Длительное занятие Шиллера историей, его большие исторические работы «История отпадения Соединенных Нидерландов» (Die Geschichte des Abfalls der vereinigten Niederlande, 1788), «История Тридцатилетней войны» (Die Geschichte des Dreissigjährigen Krieges, 1792) были неплохой подготовительной школой для создания «Валленштейна». Занятия историей вырабатывали привычку держаться конкретных фактов, давать реальную мотивировку событий.

Первая часть трилогии «Лагерь Валленштейна» (Wallensteins Lager) вышла в 1798 г. Знаменательно, что она начинается сценой, в которой выведен крестьянин со своим сыном. Шиллер с большим сочувствием изображал судьбу немецкого крестьянина, доведенного войной до полного разорения. Крестьянин наблюдает за пьяным разгулом солдат, которые вели себя в Германии, как в завоеванной стране. Он полон ненависти к военщине, разорившей простого землепашца:

 

Ишь расходились! Боже ты мой!

За счет мужика небось брюхо отъели.

 

(Пер. Л. Гинзбурга)

 

Такая беда — прямо в петлю лезь,

Нечего жрать, хоть гложи свои кости.

 

В первой части трилогии драматург правдиво, ярко, поистине в шекспировской манере воссоздает пестрый фон военной эпохи, рисует колоритные образы солдат. Героем «Лагеря» является солдатская масса. Массовые сцены можно было встретить и в ранних драмах Шиллера, например в «Разбойниках», но поэту не хватало уменья оживить эту массу, выступающую порой статичной и безликой. Иначе дело обстояло в «Лагере».

Армия — основа могущества и влияния Валленштейна, видного полководца Тридцатилетней войны. С ней связаны все его тайные замыслы и проекты. Поэтому, прежде чем изображать Валленштейна, поэт показывает солдат лагеря. Сам полководец в первой части трилогии не появляется. Перед зрителями проходят ярко очерченные, запоминающиеся образы: тут и искатели легкой наживы и приключений, и своеобразные мятежники.

Валленштейн предоставляет солдатам большую свободу действий и сквозь пальцы смотрит на их проступки и факты мародерства. Он любой ценой хочет удержать за собой армию, так как, пока солдаты идут за ним, австрийский двор бессилен против него.

В «Лагере» перед нами не безликая солдатская масса, а ряд метко схваченных реалистических образов. Весьма колоритна фигура Первого егеря, человека молодого, но много повидавшего. Ему безразлично, кому служить. Отыскивая, где лучше платят, он побывал в различных армиях, в том числе и в шведской. Не похож на этого солдата с авантюристическими замашками Первый кирасир. Это — широкая натура, солдатская жизнь привлекает его сравнительной свободой и волей. Он довольно равнодушен к богатству, почестям. Первый кирасир сочувственно относится к простому люду, сам он не бесчинствует и не мародерствует. «Ближних не граблю, наследства не жду», — с достоинством заявляет он. Среди солдат запоминается образ Вахмистра, для которого война стала ремеслом, не принесшим ему, однако, удачи. Он развращен войной и презрительно смотрит на простого человека, именуя его «тупым рылом».

Шиллер — прежде всего трагедийный поэт, но в «Лагере» им создан ряд ярких комических образов. Незабываемое впечатление оставляет образ Капуцина, особенно его известная речь, в которой он в очень своеобразной манере обличает бесшабашный разгул солдатни. Не уступает Капуцину в живости и жизненности маркитантка Густель, женщина бывалая, разбитная и в то же время расчетливая.

Изменения в творческом методе писателя, стремление изображать эпоху в более объективной, реалистической манере нашли свое отражение и в языке. Для «Лагеря» характерна простота, ясность речи. Автор находит характерные слова для воссоздания самых различных персонажей — крестьян, солдат, горожан, маркитантки. Еще ни в одном своем произведении Шиллер не достигал такого мастерства в использовании всех богатств национального языка. Нигде с такой силой не ощущалась самобытная, свежая, выразительная народная речь и народный юмор.

Не случайно Томас Манн в своем известном «Слове о Шиллере» отмечал изумительное искусство «Лагеря Валленштейна», его «виртуозно легкие, игривые сцены, в которых необычайно ярко раскрывается историческая обстановка, словно невзначай вспыхивают огоньки, освещающие эпоху, и где каждое слово характерно, за каждым образом во весь рост встает целое»3.

Во второй части трилогии «Пикколомини» (Piccolomini, 1799) изображается Валленштейн и его ближайшее окружение— генералы, офицеры и члены его семьи.

Драматург проявил большое искусство в развертывании действия. Оно развивается быстро и целеустремленно, ясно и четко. Несмотря на большое количество образов, сложность и богатство содержания, в трилогии нет ничего лишнего. За четыре дня, на протяжении которых происходит действие, в трилогии происходит множество больших событий. Напряженность действия достигается благодаря тому, что автор изображает последний кульминационный момент в развитии событий. Кризис назрел, и автор в первых сценах дает ясно почувствовать приближение развязки.

В центре этих стремительно развивающихся событий стоит образ Валленштейна, натуры сложной и противоречивой. Он выдающийся полководец и политик, способный трезво оценивать обстановку. За короткое время он смог создать большую армию, готовую идти за ним в любое сражение. Армия одержала много побед, смогла противостоять сильной шведской армии. В руках Валленштейиа сосредоточена большая власть. Ему дано даже право заключать перемирие и мир.

В освещении этих событий Шиллер расходился с современной ему исторической наукой. Буржуазные литературоведы давно выяснили отдельные расхождения драматурга с историей, но они прошли мимо некоторых важнейших особенностей этой трилогии. В ней автор проявил больше исторического чутья, чем современная ему наука. В деятельности Валленштейна он смог уловить важную прогрессивную тенденцию эпохи. Независимо от того, какими мотивами руководствовался полководец, он, по мысли Шиллера, хотел положить конец национальному бедствию. Он стремился к заключению мира, к созданию сильного централизованного государства, которое помешало бы всеобщему развалу, анархии и беззаконию.

 

О всеобщем благе

Лишь думаю. Ведь я не бессердечен;

Народа нашего беду и горе

Мне больно видеть...

Пятнадцать лет уже война пылает

Без устали и все нейдет к концу.

 

(Пер. К. Павловой)

 

Однако Шиллер был далек от мысли изобразить Валленштейна благородным и бескорыстным борцом за объединение Германии, за прекращение войны. В одном из писем он совершенно ясно говорит на этот счет: «Я должен умалить в ваших глазах самого Валленштейна как личность историческую. Исторический Валлеиштейи не был велик, поэтический тоже не должен стать великим».

Шиллер показал Валленштейиа со всеми его противоречиями, сделал его типичным сыном своей эпохи. К благородным помыслам у него примешиваются честолюбивые, авантюристические намерения. Он шел на обман и вероломство, вступив в тайные переговоры со шведами, рассчитывая с их помощью стать королем Богемии.

Трагическая развязка наступает в последней части «Смерть Валленштейна» (Wallensteins Tod, 1799). При всей своей хитрости, Валленштейн не заметил того, что Октавио, которого он ошибочно считал своим лучшим другом, постепенно подрывал его влияние.

Довольно много места в трилогии уделено Максу и Тэкле, но если большинство образов было написано в живой, реалистнческой манере, то образы Макса и Тэклы нельзя отнести к числу авторских удач. Присутствие их в трилогии объяснялось в основном субъективными авторскими намерениями.

В «Валленштейне» наряду с социально-историческими конфликтами автор ставит. морально-философские, навеянные современностью, а также кантовской философией. Этим и объясняется появление идеальных образов Макса и Тэклы, которые противопоставлены миру лжи, лицемерия, жестокости и безнравственности.

Трилогия явилась ярким свидетельством возросшего художественного мастерства поэта. Гете, читавший трилогию по частям, по мере ее написания, высказал свое мнение о первых актах в таких выразительных словах: «Два акта «Валленштейна» превосходны и так на меня подействовали при первом чтении, что не оставили решительно никаких сомнений».

«Мария Стюарт» (Maria Stüart, 1800)—социально-психологическая трагедия. В ней нет широких социальных картин, изображаемый Шиллером мир ограничен в основном придворными кругами.

Трагедия начинается в тот момент, когда судьба Марии уже решена. Ей вынесен смертный приговор. Марии осталось жить считанные часы.

Шиллер вывел за пределы трагедии судебный процесс, всю предысторию шотландской королевы. Лишь со слов действующих лиц мы узнаем о ее блестящем, но скандальном прошлом, когда она была замешана в убийстве своего мужа, за что лишилась шотландского престола.

Мария в изображении Шиллера отнюдь не безвинна. На ее совести есть преступления. Но она столько перестрадала за долгие годы заточения в английской тюрьме, что во многом искупила свою вину. Она о многом передумала, критически оглянулась на свое прошлое. Мария изменилась к лучшему, страдания облагородили ее. Она не лишена душевной красоты. У нее есть искренность, чистосердечие, чего так не хватает Елизавете.

Против Марии выдвинуто ложное обвинение, для подтверждения которого использованы лжесвидетели. По выражению одного из тюремщиков Марии, «не с полною пристойностью велось дознанье это».

Демократизм позиции Шиллера проявлялся прежде всего в беспощадном обличении несправедливости и жестокости абсолютной монархии, которая открывала неограниченные возможности для произвола. Это не только обличение английской королевы, но и развенчание самого принципа монархического правления.

С большим искусством и психологической глубиной изобразил автор Марию и Елизавету. Каждый шаг, каждое душевное движение в поведении этих сложных характеров мотивировано. Никогда Шиллеру не удавалось так тонко и убедительно передать диалектику женской души.

Психологически сложен и образ Елизаветы. Она не просто лицемерна, у нее есть качества, необходимые для большого государственного деятеля,— сильная воля, энергия, проницательный ум. Сложна гамма ее внутренних переживаний: тут и заботы, связанные с ее государственными делами, и чисто женские чувства зависти и неприязни к более красивой и молодой сопернице.

Большой победой реализма в трагедии является и то, что в конфликте Елизаветы и Марии Шиллеру удалось отразить острые социально-политические противоречия, борьбу сил реформации и контрреформации. Елизавета и Мария представляют две противоборствующие тенденции эпохи. Конфликт между ними неизбежен. Даже находясь под строжайшей охраной в заточении, Мария связана с Ватиканом, с иезуитами, стремящимися освободить ее из тюрьмы и возвести на английский престол. Точно так же за плечами Елизаветы стоит протестантская Англия, которая не питает симпатий к католичке Марии и опасается,

 

что лишь воцарится Стюарт,

Под иго папы снова подпадет.

 

(Пер. Н, Вильмонта)

 

Хотя в этой камерной трагедии тема народа и не является главной, но намечена она достаточно ясно. Автор затрагивает вопрос о народе в наиболее острый момент, когда в Англии разгорелась борьба за королевскую власть, обострилось соперничество двух королев.

«Мария Стюарт» — одна из наиболее совершенных трагедий Шиллера, написанная в годы расцвета его драматургического гения. После завершения ее поэт не без гордости заявлял, что теперь он «овладел ремеслом драматурга».

Ни в одном из своих произведений он не достигал такого мастерства в композиции, в психологическом раскрытии характеров, нигде ему не удавалось создать столь целеустремленное и напряженное драматическое действие. Задача была тем более трудной, что автор не прибегал к особым драматическим эффектам, не стремился поразить необычайностью интриги и сложностью действия.

В романтической трагедии «Орлеанская дева» (Die Jungfrau von Orleans, 1801) показана национально-освободительная борьба французского народа против иноземных захватчиков-англичан в эпоху Столетней войны. Национальной героиней этой войны стала крестьянская девушка Жанна д'Арк. Шиллер показал, что спасение Франции принесли не король и дворянская знать, а простые люди.

Образ Жанны д'Арк вызывал самые различные истолкования. Церковники сначала сожгли ее как колдунью на костре, а позднее объявили святой. Вольтер, борясь с мракобесием и фанатизмом церковников, впал в другую крайность и изобразил Жанну в подчеркнуто фривольных тонах.

Шиллер поставил своей целью реабилитировать Жанну, показать все величие ее подвига, ее патриотизм.

В трагедии все время дается противопоставление героизма и самоотверженности простых людей трусливости и эгоизму французской аристократии. Автор показал полную деморализацию, охватившую придворные круги начиная с самого короля. Безвольный и незадачливый Карл VII бросил на произвол судьбы армию, страну, решив, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Он ушел от дел, отдавая свое время галантным похождениям. Следуя его примеру, разбегается придворная знать, а некоторые ее представители, в их числе герцог Бургундский, воюют уже против Франции, на стороне ее врагов-англичан.

В этот трудный для Франции момент и появляется Иоанна. Шиллер подчеркивает ее близость к народу, неразрывную связь с ним. Иоанна считает себя представителем простых людей. Благо народа для нее превыше всего. Ради него она готова на любые жертвы. «Пускай умру — народ мой победит», — говорит она.

Но тема народа, его влияния на ход исторических событий нашла в трагедии противоречивое выражение. Иоанна чрезмерно приподнята над народом, который нередко является безликим фоном. Народ не показан в действии. Связь с ним героини ощущается слабо. Иоанна выступает в одиночестве, как избранница небес. Она совершенно утрачивает черты реального, живого человека. Только пройдя через трудные испытания, страдания, Иоанна становится более человечной.

Противоречивость в обрисовке Иоанны, в истолковании роли народа объяснялась рядом обстоятельств. Нельзя при этом не учитывать и особенностей замысла драматурга, который стремился романтически приподнять героиню, возвысить ее, оторвать от всего обыденного. Автору было бы труднее добиться этого, изобразив героиню в обыденной обстановке.

Но это обстоятельство не объясняет всех особенностей истолкования образа Иоанны. Идейное развитие Шиллера носило сложный, противоречивый характер, и путь к правильному уяснению роли народа был не легким и не прямым, особенно в условиях отсталой Германии. К тому же современная ему социально-философская мысль уводила поэта в сторону от правильного решения этого вопроса.

Известная противоречивость в осуществлении замысла «Орлеанской девы» нашла свое выражение и в композиции трагедии. В ней развивается два конфликта, два действия: конфликт социально-исторический и нравственный, происходящий в душе Иоанны. Решающим конфликтом является социалыю-исторический, он раскрывается в основном в двух первых актах трагедии, рисующих события национально-освободительной войны.

В последних двух актах на первом плане —внутренний конфликт между долгом и личным чувством — любовью Иоанны к английскому военачальнику Лионелю, разрешаемый в духе кантовской философии.

Параллельное развитие в трагедии двух конфликтов нанесло ущерб идейно-художественной целостности произведения. Хотя нравственный конфликт в душе Иоанны не заслонил основного, социально-исторического, но последний раскрылся недостаточно полно и конкретно.

«Орлеанская дева» появилась вслед за «Валленштейном» и «Марией Стюарт», но написана она в совершенно отличной от них художественной манере. В «Орлеанской деве» автор во многом отошел от реалистических принципов, в духе которых созданы две предшествующие трагедии. Объяснение этого факта следует искать и в своеобразии идейно-художественного замысла трагедии, и в продолжающихся поисках драматурга, в эволюции его мировоззрения.

Сам Шиллер назвал «Орлеанскую деву» романтической трагедией, но отношение поэта к романтическому течению, современником которого он был в зрелые годы своего творчества, было сложным и противоречивым. Для Шиллера была во многом неприемлема сама манера романтиков, их творческий метод. Как просветитель он был сторонником ясности, четкости, определенности. Он порицал расплывчатость, запутанность и бесформенность романтиков. Однако Шиллер не остался глухим к романтическим веяниям своей эпохи, он отдает им известную дань, особенно в «Орлеанской деве».

В трагедии немало чудесного, волшебного. В известной мере это соответствовало духу средневековья. В религиозности Иоанны, в ее вере в чудеса отразились представления людей той эпохи. В пьесе есть мистические сцены, не поддающиеся объяснению (появление Черного принца, пророчество Иоанны и др.).

Романтическое начало проявляется не только в мистическом колорите, но и в субъективно-лирическом духе, господствующем в трагедии. Поэт нередко вкладывает в уста героини свои мысли и переживания, не гармонирующие с психологией крестьянской девушки. Но, как справедливо отметил С. В. Тураев, «опыт создания романтической трагедии несомненно обогатил Шиллера, но не сделал его романтиком»4.

В трагедии довольно ясно проявляется отпечаток «веймарского классицизма» с характерной для него тенденцией к созданию идеальных характеров, лишенных всего частного, будничного, житейского.

«Вильгельм Телль» (Wilhelm Tell, 1804)—последняя законченная драма, достойно завершающая творческий путь Шиллера. В ней писатель подводит итог своих многолетних раздумий над судьбами народа, родины. Произведение явилось своего рода поэтическим завещанием драматурга.

«Вильгельм Телль» с самого начала задуман как народная драма. О характере своего замысла в письме от 18 августа 1803 г. поэт сообщал: «Вильгельм Телль» очень занимает меня сейчас... Тема вообще очень привлекательная и своей народностью очень подходит театру». Народным было само содержание драмы, в основу которой положена легенда о метком стрелке Телле, широко распространенная среди некоторых европейских народов. Сказания о нем часто встречались в Швейцарии, Германии, Франции.

Вильгельм Телль был прежде всего излюбленным героем народного творчества швейцарцев, связывающих с его именем дело освобождения своей родины от австрийского господства. Именно в Швейцарии больше всего были распространены всевозможные истории, легенды и песни о Телле.

Основные вопросы, поставленные в драме,— завоевание свободы для народа, национального единства и независимости — имели первостепенное значение и для современной Германии, и для будущего всех народов. Подлинным героем ее является швейцарский народ: землепашцы и пастухи, рыбаки и охотники, каменотесы и чернорабочие. Телль — один из рядовых представителей простого люда. В драме он выдвинут на первый план, но не отделен от народа, не противопоставлен ему, не возведен на пьедестал, как Иоанна в «Орлеанской деве». Здесь Шиллер сделал большой шаг вперед в более правильном понимании исторической роли народа.

В «Вильгельме Телле» выявилось в полной мере мастерство Шиллера в создании массовых сцен. Одна из центральных и наиболее ярких — сцена на Рютли, куда собрались представители трех швейцарских кантонов. Драматург с большим искусством сумел оживить эту сцену, привести в движение большое количество людей.

Среди собравшихся выделяются народные вожаки Штауффахер, Фюрст, Мельхталь. Этим крестьянам принадлежит инициатива в объединении жителей кантонов для борьбы против австрийского ига. Одним из зачинателей этого движения стал Штауффахер, человек умный и достаточно смелый.

С наибольшей полнотой и художественной завершенностью обрисован образ Телля. Он типичный представитель своего народа. В нем, как в зеркале, отразились сильные и слабые черты народного характера, которые можно понять исходя из конкретных социальных условий.

Телль — человек большой души, твердый и мужественный. Занятия охотой, постоянный риск и опасность закалили его характер. Подвергая себя большой опасности, он спасает от расправы Баумгартена, за которым гнались рейтары наместника. Телль, не задумываясь, приходит на помощь преследуемому, ибо, по его словам, «мысль о себе — последняя у храбрых».

Драматург изобразил и слабые стороны характера своего героя. Длительное подчинение деспотической власти не прошло бесследно и для такой сильной натуры, как Телль. Вначале он высказывает мысли, которые не вяжутся с обликом мужественного человека. В разговоре со Штауффахером он заявляет: «Терпеть, молчать — весь подвиг ныне в этом». Или: «Пусть дома каждый в тишине живет: кто мирен сам, того оставят в мире».

Шиллер с большой проницательностью показал индивидуалистическую обособленность крестьянской психологии Телля. Он привык трудиться в одиночестве, рассчитывать лишь на свои силы. У него слабо развито чувство коллективизма. Не случайно он отсутствовал на Рютли, где приняты важнейшие решения. По убеждению Телля, «тот, кто силен, всего сильней один».







Дата добавления: 2015-09-07; просмотров: 441. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Психолого-педагогическая характеристика студенческой группы   Характеристика группы составляется по 407 группе очного отделения зооинженерного факультета, бакалавриата по направлению «Биология» РГАУ-МСХА имени К...

Общая и профессиональная культура педагога: сущность, специфика, взаимосвязь Педагогическая культура- часть общечеловеческих культуры, в которой запечатлил духовные и материальные ценности образования и воспитания, осуществляя образовательно-воспитательный процесс...

Устройство рабочих органов мясорубки Независимо от марки мясорубки и её технических характеристик, все они имеют принципиально одинаковые устройства...

Краткая психологическая характеристика возрастных периодов.Первый критический период развития ребенка — период новорожденности Психоаналитики говорят, что это первая травма, которую переживает ребенок, и она настолько сильна, что вся последую­щая жизнь проходит под знаком этой травмы...

РЕВМАТИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ Ревматические болезни(или диффузные болезни соединительно ткани(ДБСТ))— это группа заболеваний, характеризующихся первичным системным поражением соединительной ткани в связи с нарушением иммунного гомеостаза...

Решение Постоянные издержки (FC) не зависят от изменения объёма производства, существуют постоянно...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия