История развития мозговых центров

Вполне закономерно, что «мозговые центры» появились именно в форпосте либерально-демократической мысли – Соединенных Штатах. «Фабрики мысли знаменовали собой два взаимосвязанных процесса. Первый процесс – переход от этатизма (господства государства) в области развития и применения интеллекта к частным структурам гражданского общества (корпорациям), которые не просто организуют, развивают и применяют интеллект, но создают целую индустрию социальной инженерии, где интеллект является инструментом и главной основой всех производимых и используемых технологий. Второй процесс –переход от политики персональной ответственности лидеров к публичной политике, где ответственность берет на себя политически активная часть гражданского общества, и в силу этого выделение публичной политики из аппаратно-государственной, партийной, корпоративной и специальных политик в отдельную область. Фабрики мысли являются узловыми точками именно публичной политики, где политика оказывается открытой не только для влияния со стороны непрофессиональных граждан, а именно экспертного знания. Связка "политик – эксперт-консультант" является не просто эффективным, но абсолютно необходимым компонентом успешной публичной политики, а значит, и политики государства вообще», –пишет российский исследовательСергей Дацюк^[8].

«Мозговые центры» в нынешнем понимании этого слова появились в Соединенных Штатах в начале XX в. Первые десятилетия XX в. стали периодом бурного экономического роста в США и сопутствующих ему изменений социально-экономической жизни страны. Кроме того, это было начало выхода Соединенных Штатов на мировую арену, конец Доктрины Монро – и, соответственно, американским лидерам нужно было всерьез определять свои подходы к международным проблемам общемирового масштаба. В конце 1917 г. советник президента Вудро Вильсона Эдвард Хаус стал проводить регулярные консультации с ведущими американскими учеными, пытаясь выработать новый американский подход к устройству мира после окончания Первой мировой войны. Группа Хауса, ставшая известной как «Исследование», участвовала в работе американской делегации на Парижской мирной конференции в качестве консультантов (Так, разработанный Группой проект Хартии Лиги наций стал одним из базовых при создании этой организации). Группа не прекратила свою работу после окончания Первой мировой войны – наоборот, относительная наивность Вильсона при заключении Версальского мира (по крайней мере, именно этим объясняли американские политологи не совсем удачные для США, прежде всего с точки зрения глобальных институтов регулирования, положения Версальского мира) подтолкнула членов американской делегации лоббировать создание «мозгового центра» по исследованию международной ситуации. В 1921 г. в состав Группы Хауса были включены представители финансовых кругов, известные юристы и профессора. С этого же года она работала как «Совет по международным отношениям» (Council on Foreign Relations, CFR). Создатели «Совета» определяли себя как «группу людей, ставивших задачу распространения знаний о международных отношениях и, в особенности, развитие рациональной американской внешней политики»^[9]. Интересно отметить, что изначально планировалось создать американо-британский центр, однако из-за возросших в конце 1910-х – начале 1920-х гг. антибританских настроений от этой идеи отказались. Так появился «Совет по международным отношениям» (CFR) в его нынешнем виде. В 1922 г. он начал выпускать журнал «Форин эфферс» (Foreign Affairs). И поныне CFR (выросший фактически из клуба, устраивавшего ежемесячные ужины, в один из наиболее уважаемых внешнеполитических институтов в мире) подчеркивает свой внепартийный статус и является классическим представителем первой волны «мозговых центров».

В целом в первые десятилетия XX в. наиболее заметное влияние на американскую политику оказывали три института: Фонд Карнеги за международный мир, учрежденный питтсбургским стальным бароном Эндрю Карнеги (1910 г.), Гуверовский институт войны, революции и мира, созданный бывшим Президентом Гербертом Гувером (1919 г.), и Совет по международным отношениям (1921 г.)^[10]. Тогда на деньги финансово-промышленных групп и отдельных бизнесменов был основан и ряд других «мозговых центров»: Фонд Рассела Сейджа (Russell Sage Foundation, 1907 г.), Институт правительственных исследований (Institute for Government Research, 1916 г.). Последний сыграл решающую роль при образовании в 1921 г. Бюджетного бюро в составе Министерства финансов, а позже объединился с несколькими другими структурами в один из ведущих ныне американских «мозговых центров» – Институт Брукингса.

Великая депрессия дала новый толчок деятельности «мозговых центров». Для разработки программ в рамках «Нового курса» президент Франклин Рузвельт создал свои собственные «мозговые центры», где были собраны специалисты в области общественных наук. «Хотя аналитики из этих институтов во время их становления порой давали советы политикам, главной их целью было не прямое влияние на принятие политических решений, а просвещение и информирование политиков и общественности о потенциальных последствиях реализации различных внешнеполитических решений. Отчасти готовность ориентированных на политологические исследования "мозговых центров" держаться в стороне от политического процесса проистекала из их приверженности сохранению своей интеллектуальной и организационной независимости, которой многие современные аналитические центры готовы пожертвовать», – пишет о первом поколении «мозговых центров» Дональд Абельсон^[11]. Таким образом, можно сделать вывод, что в целом задачей первого поколения «мозговых центров» было создание стимулирующей среды для политических решений, а не влияние на них.

В 1940-е гг. начала появляться вторая волна «мозговых центров». Они создавались уже в несколько иной среде. «После Второй мировой войны Соединенным Штатам – впервые за всю историю их существования – нужна была полностью разработанная, всесторонняя и понятная глобальная стратегия. И на помощь пришли «мозговые центры»^[12]. Во время и после Второй мировой войны, в изменившихся реалиях международных отношений правительство США решило воспользоваться научным потенциалом «мозговых центров», и стало выделять им финансовые средства на исследования.

Впрочем, это же были Соединенные Штаты – поэтому ведущую роль в «мозговых центрах» играл все же американский бизнес. Так, в 1942 г. группа бизнесменов создала Комитет экономического развития (Committee for Economic Development) – «мозговой центр», основной задачей которого стала разработка программы обеспечения занятости после окончания войны. «Комитет экономического развития» играл ведущую роль в разработке «Закона о занятости» 1946 г., направленного на обеспечение занятости населения в послевоенный период. В 1943 г. при поддержке делового сообщества был учрежден еще один «мозговой центр» — Американская ассоциация предпринимательства (American Enterprise Association, в 1960 г. эта организация была переименована в American Enterprise Institute). Однако наиболее четко признаки второй волны проявились в созданной в 1946 г. Корпорации РЭНД (RAND Corporation). «Для того, чтобы созданная структура не стала очередным отражением бюрократического типа мышления, ее разместили как можно дальше от Вашингтона – в Санта Монике, штат Калифорния (даже на сегодняшний день американские «мозговые центры» имеют высокую степень децентрализации по сравнению с их европейскими а уж тем более российскими коллегами – лишь 20% всех “фабрик мысли” расположены в Вашингтоне)»^[13]. Тем не менее, с самого своего рождения эта структура была тесно аффилирована с американской оборонкой (она появилась как подразделение внутри концерна «Дуглас Эркрафт», (Douglas Aircraft)), и поэтому сразу же стала проводить стратегические аналитические исследования по широкому кругу вопросов для Министерства обороны США. Именно в недрах Корпорации РЭНД были разработаны основы «доктрины сдерживания». Корпорация РЭНД не только заполнила вакуум в сообществе исследователей внешней политики, но и возвестила о приходе нового поколения "мозговых центров"– государственных подрядчиков – политологических институтов, в большой степени финансируемых правительственными учреждениями и ведомствами и выполняющих исследования, предназначенные для решения конкретных политических проблем»^[14]. Проблемы экономики также исследовались в мозговых центрах. В послевоенный период «в дискуссиях, где вырабатывались практические политические шаги, часто звучали аргументы, опиравшиеся на сложную экономическую теорию — главным образом кейнсианство и антикейнсианство. Экономистов начали привлекать к управлению государством, язык обсуждения политических вопросов усложнился, и все, кто желал участвовать в дебатах, нуждались в помощи экономистов», — писал американский экономист Герберт Стейн^[15].

Именно условия противостояния двух систем, постоянная необходимость приспосабливаться к изменению мировой среды и обосновывать превосходство американской модели породили значительный рост числа «мозговых центров» в США. 90,5% американских мозговых центров были основаны с 1951 г. «мозговые центры» оказали колоссальное влияние на формирование политико-экономических доктрин «американского мира» в биполярную эру.

По всей видимости, именно серьезная работа мозговых центров над принципами существования западного мира фактически предопределила серьезную трансформацию самих «мозговых центров» и привнесла в их собственные принципы то, от чего они ранее твердо и недвусмысленно отказывались – идеологию. В конце 1960-х – начале 1970-х гг. в «мозговых центрах» наметилось укрепление консервативной составляющей. В силу целого ряда причин (поражение во Вьетнаме, чрезмерно раздутые социальные программы) консервативная идеология стала восприниматься рядом американских аналитиков и экспертов как основа устройства Соединенных Штатов. Именно тогда был создан один из основных на сегодняшний день консервативных мозговых центров, типичный пример третьей волны этих институтов – Фонд наследия. Он стал первым «мозговым центром» нового образца, сочетавшим в себе «открытую приверженность определенной политике, партии или идеологии с агрессивной пропагандой и стремлением оказывать влияние на обсуждение вопросов текущей политики»^[16]. К концу 1970-х гг. «Фонд наследия, обретавший все большую уверенность в своих силах, поставил перед собой дерзкую цель: закрепить свое существенное участие в формировании политического курса и содействовать созданию новой консервативной коалиции, призванной заменить коалицию “Нового курса”, которая определяла американскую политику и доминировала в политических кругах в течение полувека»^[17]. Вслед за Фондом Наследия был создан целый ряд других консервативных «мозговых центров».

«Пожалуй, наиболее важной тенденцией в развитии «мозговых центров» за последние годы стало увеличение числа исследовательских организаций, открыто заявляющих о своей приверженности конкретной идеологии, по большей части консервативной. «Мозговые центры», особенно из числа наиболее идеологизированных, принимают активное участие в жарких и острых дебатах практически по всем проблемам современной политики — от общенациональной полемики вокруг реформы системы социального обеспечения до дискуссий регионального значения по вопросам финансирования и качества учебных заведений. Участники этих политических битв нередко сознательно используют специальные знания как орудие партийной и идеологической борьбы. Они вовсе не стремятся предоставить взвешенную и объективную информацию, которой мог бы воспользоваться широкий круг тех, кто занят формированием государственной политики. Все это приводит к тому, что стираются традиционные различия между «мозговыми центрами» и группами интересов, что подрывает репутацию «мозговых центров» как источника нейтральных экспертных знаний», – писали накануне начала «Эры Буша» американские исследователи^[18]. На сегодняшний день дело обстоит примерно так же – идеологическое содержание в американской внешней политике до сих пор сильно.

Таким образом, если сравнивать «мозговые центры», созданные в начале XX в. (Институт Брукингса, Совет по международным отношениям, Гуверовский Институт) с теми, которые были созданы во время или после Второй мировой войны (Американский институт предпринимательства, Фонд Наследия) можно проследить трансформацию мозговых центров от беспартийных исследовательских институтов до откровенно заидеологизированных организаций, ставящих своей целью влияние на содержание политической повестки дня Вашингтона^[19]. Таким образом можно заключить, что весь нынешний спектр «мозговых центров» (а в какой-то степени именно большим их разнообразием объясняется потрясающая эффективность всей индустрии “фабрик мысли”) является следствием их почти столетней эволюции. Уникальной эволюции, которая могла пройти лишь в таком типе общественно-политической структуры, как американское государство.