NAM-BOK THE UNVERACIOUS 4 страница
salt [sLlt], roof [rHf], cloud [klaud]
"And likewise, thou fool, I said money was a thing of which you know nothing. As I say, I rode the monster through the land, and through many villages, until I came to a big village on a salt arm of the sea. And the houses shoved their roofs among the stars in the sky, and the clouds drifted by them, and everywhere was much smoke. And the roar of that village was like the roar of the sea in storm, and the people were so many that I flung away my stick and no longer remembered the I notches upon it."
"Hadst thou made small notches (если бы ты делал маленькие зарубки)," Koogah reproved (упрекнул Куга), "thou mightst have brought report (ты мог бы привести /точный/ отчет)." Nam-Bok whirled upon him in anger (Нам-Бок взвился на него в гневе; to whirl — бросать, кидать, швырять; нестись, мчаться). "Had I made small notches (если бы я делал маленькие зарубки)! Listen, Koogah, thou scratcher of bone (послушай, Куга, ты, косторез; to scratch — царапать; гравировать)! If I had made small notches (если бы я делал маленькие зарубки), neither the stick, nor twenty sticks, could have borne them (ни палка, ни двадцать палок не смогли бы поместить их на себе; to bear — носить; нести на себе, иметь) — nay, not all the driftwood of all the beaches between this village and the next (нет, ни весь плавучий лес на всех берегах между этим поселком и соседним). And if all of you (и если бы вас всех), the women and children as well (женщин и детей тоже), were twenty times as many (было в двадцать раз больше), and if you had twenty hands each (и если бы у вас было по двадцать рук), and in each hand a stick and a knife (а в каждой руке палка и нож), still the notches could not be cut for the people I saw (все равно невозможно было бы сделать зарубки на всех людей, которых я повидал), so many were they (так много их было) and so fast did they come and go (и так быстро они приходили и уходили = сновали во всех направлениях)."
reprove [rI'prHv], small [smLl], saw [sL]
"Hadst thou made small notches," Koogah reproved, "thou mightst have brought report." Nam-Bok whirled upon him in anger. "Had I made small notches! Listen, Koogah, thou scratcher of bone! If I had made small notches, neither the stick, nor twenty sticks, could have borne them — nay, not all the driftwood of all the beaches between this village and the next. And if all of you, the women and children as well, were twenty times as many, and if you had twenty hands each, and in each hand a stick and a knife, still the notches could not be cut for the people I saw, so many were they and so fast did they come and go."
"There cannot be so many people in the world (не может быть столько людей в мире)," Opee-Kwan objected (возразил Опи-Кван), for he was stunned (ибо он был ошеломлен) and his mind could not grasp such magnitude of numbers (и его разум не мог постичь числа такой величины; magnitude — величина; значение /величины/). "What cost thou know of all the world and how large it is (чего стоят твои знания о мире и о том, насколько он велик)?" Nam-Bok demanded (задал вопрос Нам-Бок). "But there cannot be so many people in one place (но не может быть так много людей в одном месте)." "Who art thou to say what can be and what cannot be (кто ты такой, чтобы говорить, что может быть, а чего не может быть)?" "It stands to reason (совершенно очевидно; it stands to reason — само собой разумеется, спору нет, здравый смысл подсказывает) there cannot be so many people in one place (что не может быть так много людей в одном месте). Their canoes would clutter the sea (их каноэ загромоздили бы море; to clutter — загромождать, заполонять, заваливать) till there was no room (пока не осталось бы места). And they could empty the sea each day of its fish (и они могли бы опустошать = они опустошали бы море от рыбы каждый день), and they would not all be fed (и их всех не накормили бы/они бы не насытились все)."
object [qb'Gekt], mind [maInd], magnitude ['mxgnItjHd]
"There cannot be so many people in the world," Opee-Kwan objected, for he was stunned and his mind could not grasp such magnitude of numbers. "What cost thou know of all the world and how large it is?" Nam-Bok demanded. "But there cannot be so many people in one place." "Who art thou to say what can be and what cannot be?" "It stands to reason there cannot be so many people in one place. Their canoes would clutter the sea till there was no room. And they could empty the sea each day of its fish, and they would not all be fed."
"So it would seem (казалось бы)," Nam-Bok made final answer (Нам-Бок дал окончательный ответ); "yet it was so (тем не менее, это было так). With my own eyes I saw (я увидел собственными глазами), and flung my stick away (и выбросил свою палку)." He yawned heavily and rose to his feet (он сильно зевнул и встал на ноги). "I have paddled far (я далеко = много греб). The day has been long (день был длинный), and I am tired (и я устал). Now I will sleep (сейчас я посплю), and to-morrow we will have further talk upon the things I have seen (а завтра мы еще побеседуем о том, что я видел)." Bask-Wah-Wan, hobbling fearfully in advance (Баск-Уа-Уан, хромавшая испуганно впереди), proud indeed (несомненно гордая), yet awed by her wonderful son (и все-таки испуганная своим удивительным сыном; to awe — внушать страх, благоговение), led him to her igloo (повела его к своему иглу; igloo — иглу /эскимосская хижина из затвердевшего снега/) and stowed him away among the greasy, ill-smelling furs (и спрятала его среди засаленных, вонючих мехов; to stow away — прятать). But the men lingered by the fire (но мужчины задержались у костра; to linger — засиживаться, задерживаться), and a council was held (и был проведен совет; to hold — держать; проводить, устраивать) wherein was there much whispering and low voiced discussion (на котором много шептались и обсуждали, понизив голос).
answer ['Rnsq], talk [tLk], council [kaunsl]
"So it would seem," Nam-Bok made final answer; "yet it was so. With my own eyes I saw, and flung my stick away." He yawned heavily and rose to his feet. "I have paddled far. The day has been long, and I am tired. Now I will sleep, and to-morrow we will have further talk upon the things I have seen." Bask-Wah-Wan, hobbling fearfully in advance, proud indeed, yet awed by her wonderful son, led him to her igloo and stowed him away among the greasy, ill-smelling furs. But the men lingered by the fire, and a council was held wherein was there much whispering and low voiced discussion.
An hour passed, and a second (прошел один час и другой), and Nam-Bok slept (и Нам-Бок спал), and the talk went on (а разговор продолжался). The evening sun dipped toward the northwest (вечернее солнце склонилось к северо-западу; to dip — опускаться, спускаться; наклоняться), and at eleven at night was nearly due north (а в одиннадцать ночи почти прибыло на север; due — должный, обязанный; ожидаемый). Then it was that the head man and the bone-scratcher separated themselves from the council and aroused Nam-Bok (именно тогда старейшина и косторез отделились от совета и разбудили Нам-Бока). He blinked up into their faces and turned on his side to sleep again (он помигал = взглянул, мигая, в их лица и повернулся на бок, чтобы снова заснуть). Opee-Kwan gripped him by the arm (Опи-Кван схватил его за руку = плечо; arm — рука /от кисти до плеча, в мед. терминах плечо с предплечьем/) and kindly but firmly shook his senses back into him (и доброжелательно, но твердо встряхнул его, чтобы привести снова в сознание; senses — разум, сознание; to shake — трясти, встряхивать).
hour ['auq], evening ['JvnIN], arouse [q'rauz]
An hour passed, and a second, and Nam-Bok slept, and the talk went on. The evening sun dipped toward the northwest, and at eleven at night was nearly due north. Then it was that the head man and the bone-scratcher separated themselves from the council and aroused Nam-Bok. He blinked up into their faces and turned on his side to sleep again. Opee-Kwan gripped him by the arm and kindly but firmly shook his senses back into him.
"Come, Nam-Bok, arise (давай, Нам-Бок, вставай)!" he commanded (скомандовал он). "It be time (пора)." "Another feast (еще один пир)?" Nam-Bok cried (воскликнул Нам-Бок). "Nay, I am not hungry (нет, я не голоден). Go on with the eating and let me sleep (продолжайте есть и дайте мне поспать)." "Time to be gone (пора уходить)!" Koogah thundered (проговорил громогласно Куга; to thunder — говорить громогласно, громко; thunder — гром).
command [kq'mRnd], hungry ['hANgrI], thunder ['TAndq]
"Come, Nam-Bok, arise!" he commanded. "It be time." "Another feast?" Nam-Bok cried. "Nay, I am not hungry. Go on with the eating and let me sleep." "Time to be gone!" Koogah thundered.
But Opee-Kwan spoke more softly (но Опи-Кван заговорил более мягко). "Thou west bidarka-mate with me when we were boys (ты был напарником по байдарке со мной = моим напарником в байдарке, когда мы были мальчиками)," he said. "Together we first chased the seal and drew the salmon from the traps (вместе мы впервые охотились на тюленя и вытаскивали лососей из ловушек). And thou didst drag me back to life, Nam-Bok (и ты, Нам-Бок, вытащил меня назад = вернул меня к жизни), when the sea closed over me and I was sucked down to the black rocks (когда море сомкнулось надо мной, и меня затянуло вниз к черным скалам; to suck — сосать; всасывать, втягивать). Together we hungered and bore the chill of the frost (мы вместе голодали и переносили холодную морозную погоду; chill — холод; холодная погода), and together we crawled beneath the one fur and lay close to each other (и вместе мы заползали под одну меховую шкуру и лежали рядом друг с другом; to lie — лежать). And because of these things, and the kindness in which I stood to thee (и из-за этого и доброты, в которой я пребывал = которую я испытывал /по отношению/ к тебе; to stand to — держаться чего-либо; поддерживать что-либо), it grieves me sore (я до боли огорчен; to grieve — огорчать, глубоко опечаливать; sore — страдающий, испытывающий душевную боль; страдающий духовно и душевно; вызывающий боль, страдание; мучительный) that thou shouldst return such a remarkable liar (что ты вернулся таким поразительным лгуном; to lie — лгать). We cannot understand (мы не можем понять), and our heads be dizzy with the things thou hast spoken (и у нас головы идут кругом от того, что ты наговорил; dizzy — испытывающий/чувствующий головокружение; to speak — говорить, сказать). It is not good (это нехорошо), and there has been much talk in the council (и на совете много говорили). Wherefore we send thee away (оттого мы прогоняем тебя; to send away — высылать; прогонять), that our heads may remain clear and strong and be not troubled by the unaccountable things (чтобы наши головы остались ясными и сильными, и необеспокоенными необъяснимыми вещами = и чтобы их не беспокоили необъяснимые вещи; to account — давать отчет; объяснять; account — счет; отчет)."
chase [CeIs], troubled [trAbld], unaccountable ["Anq'kauntqbl]
But Opee-Kwan spoke more softly. "Thou west bidarka-mate with me when we were boys," he said. "Together we first chased the seal and drew the salmon from the traps. And thou didst drag me back to life, Nam-Bok, when the sea closed over me and I was sucked down to the black rocks. Together we hungered and bore the chill of the frost, and together we crawled beneath the one fur and lay close to each other. And because of these things, and the kindness in which I stood to thee, it grieves me sore that thou shouldst return such a remarkable liar. We cannot understand, and our heads be dizzy with the things thou hast spoken. It is not good, and there has been much talk in the council. Wherefore we send thee away, that our heads may remain clear and strong and be not troubled by the unaccountable things."
"These things thou speakest of be shadows (эти вещи, о которых ты говорил, призраки)," Koogah took up the strain (Куга подхватил тон речи; to take up — принять, подхватить). "From the shadow-world thou hast brought them (ты привез их из мира призраков), and to the shadow-world thou must return them (и в мир призраков ты должен вернуть их). Thy bidarka be ready (твоя байдарка готова), and the tribespeople wait (а соплеменники ждут). They may not sleep until thou art gone (они не могут спать, пока ты не уедешь)." Nam-Bok was perplexed (Нам-Бок растерялся; perplexed — озадаченный, растерянный), but hearkened to the voice of the head man (но прислушался к голосу старейшины). "If thou art Nam-Bok (если ты Нам-Бок)," Opee-Kwan was saying (говорил Опи-Кван), "thou art a fearful and most wonderful liar (ты ужасный и очень удивительный лжец; fearful — вселяющий страх, страшный, ужасный); if thou art the shadow of Nam-Bok (если ты призрак Нам-Бока), then thou speakest of shadows (тогда ты говоришь о призраках), concerning which it is not good that living men have knowledge (о которых не годится знать живым людям). This great village thou hast spoken of (этот громадный поселок, о котором ты рассказывал) we deem the village of shadows (мы считаем поселком призраков). Therein flutter the souls of the dead (в нем витают души мертвых; to flutter — махать или бить крыльями; перепархивать); for the dead be many and the living few (ибо мертвых много, а живых мало). The dead do not come back (мертвые не возвращаются). Never have the dead come back (никогда мертвые не возвращались) — save thou with thy wonder-tales (кроме тебя с твоими рассказами о чудесах). It is not met (не годится; to meet — встречать/ся/; удовлетворять, соответствовать) that the dead come back (чтобы мертвые возвращались), and should we permit it (и если мы позволим это), great trouble may be our portion (большая беда может стать нашей участью)."
ready ['redI], hearken ['hRkqn], liar ['laIq]
"These things thou speakest of be shadows," Koogah took up the strain. "From the shadow-world thou hast brought them, and to the shadow-world thou must return them. Thy bidarka be ready, and the tribespeople wait. They may not sleep until thou art gone." Nam-Bok was perplexed, but hearkened to the voice of the head man. "If thou art Nam-Bok," Opee-Kwan was saying, '`thou art a fearful and most wonderful liar; if thou art the shadow of Nam-Bok, then thou speakest of shadows, concerning which it is not good that living men have knowledge. This great village thou hast spoken of we deem the village of shadows. Therein flutter the souls of the dead; for the dead be many and the living few. The dead do not come back. Never have the dead come back — save thou with thy wonder-tales. It is not meet that the dead come back, and should we permit it, great trouble may be our portion."
Nam-Bok knew his people well and was aware (Нам-Бок хорошо знал свой народ и понимал) that the voice of the council was supreme (что голос совета высший = обладал высшей властью). So he allowed himself to be led down to the water's edge (поэтому он позволил провести себя к границе воды = берегу), where he was put aboard his bidarka and a paddle thrust into his hand (где его посадили на борт байдарки и впихнули ему в руку весло). A stray wild-fowl honked somewhere to seaward (отбившийся /от стаи/ дикий гусь кричал где-то в сторону моря; wild-fowl — пернатая дичь; to honk — кричать /о диких гусях/), and the surf broke limply and hollowly on the sand (а прибой бился слабо и глухо о песчаный пляж). A dim twilight brooded over land and water (унылые сумерки нависли над сушей и водой; to brood — нависать /об облаках, тьме/), and in the north the sun smouldered (а на севере тлело солнце), vague and troubled (бесформенное и предвещающее бурю; troubled — беспокойный; штормовой, предвещающий бурю), and draped about with blood-red mists (и задрапированное = окутанное кроваво-красной дымкой; to drape — украшать тканями, занавесами; драпировать). The gulls were flying low (низко летали чайки). The off-shore wind blew keen and chill (дул резкий и холодный ветер с берега), and the black-massed clouds behind it gave promise of bitter weather (а тучи /нависшие/ черной массой позади /него/ предвещали промозглую погоду; bitter — горький; резкий, сильный /обычно о морозе, промозглой погоде/).
supreme [sjH'prJm], blood [blAd], behind [bI'haInd]
Nam-Bok knew his people well and was aware that the voice of the council was supreme. So he allowed himself to be led down to the water's edge, where he was put aboard his bidarka and a paddle thrust into his hand. A stray wild-fowl honked somewhere to seaward, and the surf broke limply and hollowly on the sand. A dim twilight brooded over land and water, and in the north the sun smouldered, vague and troubled, and draped about with blood-red mists. The gulls were flying low. The off-shore wind blew keen and chill, and the black-massed clouds behind it gave promise of bitter weather.
"Out of the sea thou camest (из моря ты пришел)," Opee-Kwan chanted oracularly (заговорил пророчески нараспев Опи-Кван), "and back into the sea thou goest (и обратно в море ты уходишь). Thus is balance achieved and all things brought to law (таким образом достигнуто равновесие, и все приведено в соответствие закону)." Bask-Wah-Wan limped to the froth-mark and cried (Баск-Уа-Уан медленно двинулась к границе пены и крикнула; to limp — хромать; медленно двигаться, с трудом передвигаться), "I bless thee, Nam-Bok (я благословляю тебя, Нам-Бок), for that thou remembered me (за то, что ты помнил меня)." But Koogah, shoving Nam-Bok clear of the beach (но Куга, отталкивая Нам-Бока от берега), tore the shawl from her shoulders and flung it into the bidarka (сорвал шаль с ее плеч и швырнул ее в байдарку). "It is cold in the long nights (долгими ночами холодно)," she wailed (запричитала она); "and the frost is prone to nip old bones (а мороз норовит ущипнуть старые кости; prone — склонный /к чему-либо/, подверженный /чему-либо/; to nip — ущипнуть, щипать, кусать; морозить, холодить)."
chant [CRnt], oracular [O'rxkjulq], balance ['bxlqns]
"Out of the sea thou camest," Opee-Kwan chanted oracularly, "and back into the sea thou goest. Thus is balance achieved and all things brought to law." Bask-Wah-Wan limped to the froth-mark and cried, "I bless thee, Nam-Bok, for that thou remembered me." But Koogah, shoving Nam-Bok clear of the beach, tore the shawl from her shoulders and flung it into the bidarka. "It is cold in the long nights," she wailed; "and the frost is prone to nip old bones."
"The thing is a shadow (эта вещь — тень)," the bone-scratcher answered (ответил косторез), ''and shadows cannot keep thee warm (а тени не могут согреть тебя: «сохранить тебя теплой»)." Nam-Bok stood up that his voice might carry (Нам-Бок встал, чтобы его голос мог донестись; to carry — нести; доходить, доноситься, долетать /о звуке/). ''Ho, Bask-Wah-Wan, mother that bore me (эй, Баск-Уа-Уан, мать, которая родила меня)!" he called (позвал он). "Listen to the words of Nam-Bok, thy son (услышь слова Нам-Бока, твоего сына). There be room in his bidarka for two (в его байдарке есть место для двоих), and he would that thou camest with him (и он хотел бы, чтобы ты поплыла с ним). For his journey is to where there are fish and oil in plenty (ибо его путешествие туда, где полно рыбы и жира). There the frost comes not (туда не добирается мороз), and life is easy (а жизнь легка), and the things of iron do the work of men (и железные твари делают работу людей). Wilt thou come, O Bask-Wah-Wan (ты хочешь поехать, о Баск-Уа-Уан)?"
warm [wLm], mother ['mADq], work [wWk]
"The thing is a shadow," the bone-scratcher answered, ''and shadows cannot keep thee warm." Nam-Bok stood up that his voice might carry. ''Ho, Bask-Wah-Wan, mother that bore me!" he called. "Listen to the words of Nam-Bok, thy son. There be room in his bidarka for two, and he would that thou camest with him. For his journey is to where there are fish and oil in plenty. There the frost comes not, and life is easy, and the things of iron do the work of men. Wilt thou come, O Bask-Wah-Wan?"
She debated a moment (она размышляла минуту), while the bidarka drifted swiftly from her (пока байдарка проворно уносилась от нее), then raised her voice to a quavering treble (потом повысила голос до дрожащего сопрано). "I am old, Nam-Bok (я стара, Нам-Бок), and soon I shall pass down among the shadows (и скоро я перейду к теням). But I have no wish to go before my time (но у меня нет желания уходить прежде моего срока). I am old, Nam-Bok, and I am afraid (я стара, Нам-Бок, и я боюсь)." A shaft of light shot across the dim-lit sea and wrapped boat and man in a splendor of red and gold (луч света озарил слабо освещенное море и окутал лодку и человека блеском красного и золотого цвета; shaft — вспышка света, луч /света/, вспышка молнии; to shoot — пронестись, промелькнуть, промчаться; осенить, озарить). Then a hush fell upon the fisherfolk (затем тишина опустилась на рыбачий народ), and only was heard the moan of the off-shore wind and the cries of the gulls flying low in the air (и был слышен лишь стон ветра с берега и крики чаек, низко летящих в воздухе).
quaver ['kweIvq], light [laIt], wrap [rxp]
She debated a moment, while the bidarka drifted swiftly from her, then raised her voice to a quavering treble. "I am old, Nam-Bok, and soon I shall pass down among the shadows. But I have no wish to go before my time. I am old, Nam-Bok, and I am afraid." A shaft of light shot across the dim-lit sea and wrapped boat and man in a splendor of red and gold. Then a hush fell upon the fisherfolk, and only was heard the moan of the off-shore wind and the cries of the gulls flying low in the air.
|
