КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 39 страницаРомка подошел ближе к дивану, глядя недоуменно на красноволосого знакомца с сияющей гитарой в руках и не зная, пора ли начинать радоваться или стоит, все же, насторожиться. - Здравствуй, - произнес Мйар, откидывая за плечо тяжелые красные пряди и опирая гитару на бархатную спинку. - О Варе не волнуйся. Я закрутил ту дорогу в петлю - она будет ходить здесь, пока мне не надоест. Меня она не видит. Мы можем поговорить. - Поговорить? - тихо повторил за ним Ромка. Мальчик понял, что манера выражаться у красноволосого крайне не похожа на оную у Мйара. Что-то в нем было не так. Кроме волос. Совсем не так. - Меня зовут Мартин Майн, - представился мужчина, поднимаясь с дивана и прихватив с собой гитару. Протянул руку Ромке: - Давно не виделись. - А вы... кто? - недоверчиво спросил Роман, руку, все-таки, принимая: непривычный он был ко всем этим магическим условностям и еще не до конца верил в опасность, которую представляют собой рукопожатия для магов. - Ну, как бы так быстро разъяснить-то, - Мартин постучал пальцем по подбородку. - Я... У меня, вообще-то, много имен. Я - хранитель непройденных дорог и последний хозяин Духа Огня. Но это все чепуха, конечно же. В общем и целом, я - тот, для кого твой уважаемый предок создал вот это тело, которое ты знаешь под именем Мйара Вирамайна. Ты только не пугайся: личность Мйара никуда не исчезла, никто не "убил" прошлого хозяина. Просто я, наконец, вспомнил свое настоящее имя и предназначение. Когда-то, давным-давно, меня называли исключительным чародеем, и это почти что правда. «Почти что» - потому что я, по сути, сильнее всех когда-либо живших исключительных чародеев. Хвастливо звучит, не спорю, но уж… как есть. - То есть ты, типа, наш местный бог? - Ромка склонил голову набок. - Но позабытый, хоть и не Потерянный, как Потерянный? Или ты - как множество мелких восточных божков, один из? Мартин очевидно расстроился. - Если проговаривать вслух, то любое определение типа этого звучит невероятно криво, - поморщившись, он покачал головой. - Я отнюдь не всемогущ. И не вездесущ. И не бессмертен. Но мне очень, очень много лет, и я кое-что могу. - Что, например? - неуверенно спросил мальчик, оглядываясь. "Бабки" нигде видно не было, и это почему-то нервировало. - Например, я знаю, как убить Варамиру, - ответил Майн. Он снял гитару с плеча и взял за гриф. Гитара мигнула, вспыхнула чуть светлее и обратилась в золотистый клинок - вытянутый, слегка изогнутый. - Что это? - спросил Ромка, кивнув на меч. - Это - ключ от всех дверей, кроме одной. - Вы его нашли? - Да. Он всегда был у меня под рукой. Просто я, наконец, вспомнил всё. И вот я здесь. И ты тоже здесь. И Варамира. Момент, понимаешь ли, истины. - Так и... - Ромка снова оглянулся. Но в красном рваном тумане никого не увидел. Где же Варамира, если дорога и правда свилась петлей?.. Ромка глянул на Мйара, назвавшегося Мартином: - Это что выходит... Дед послал меня к Мйару, зная, что он - это вы? И зная, что, рано или поздно, мы вместе сможем избавиться от судьбоеда? - Всё так, - кивнул Мартин. - И... каков план? - Все просто, - Мартин Майн сдержанно улыбнулся. - В нашем мире и в мороке Варамира бессмертна. Но через Игольное Ушко можно пройти в один из других миров... - Бессмертна? - Ромка недоверчиво нахмурился. - Но она говорит, что в мороке она на шаг ближе к смерти, чем в реальности... - Ну, как "бессмертна". Странное это бессмертие. Умирая в реальности, она становится вечным спящим морока и может воплотиться, как ты, наверное, имел радость наблюдать, в новом теле в настоящем мире, полностью по своей воле, неограниченное число раз. Умирая в мороке, она развоплощается. Но, в отличие от человека, который исчезает навсегда, Варамира перерождается где-то снова, в новом теле, в виде совершенно обыкновенного (на вид) человеческого младенца. В определенный момент, как тот, когда у тебя порезалась сила судьбоплета, Варамира вспомнит себя и свою прошлую жизнь. И ее игра в обретение всемогущества начнется заново. - Вот как, - Ромка кивнул. - То есть, вы предлагаете вывести ее за пределы нашего мира?.. - Да, - Мартин покосился на раздвоенную вершину Антарг. - Она говорила тебе, как именно ты должен будешь вернуть ей ее силу? - Нет, - Ромка покачал головой. - Пока что... Может, она думает, что я сам догадаюсь, когда мы придем к Игольному Ушку... - Вот и мне сдается, что этого-то Варамира и не знает. Ей не известно, как именно работает судьбоплет. Значит, у нас есть возможность ее обмануть. - И вывести в другой мир, так? - Так. - А потом? - Потом закрыть этот мир на ключ, - Мартин положил светящийся меч на обе ладони - и он превратился в тонкую металлическую свирель. - Все просто. Я сыграю мелодию задом наперед. - И... - мальчик замешкался. В голове, как назло, вертелось все, что угодно, кроме чего-нибудь осмысленного и здравого. Вот, например, этот ключ, который Мартин держит в руках - он только в вытянутые вещи превращаться умеет, или во что-нибудь круглое или чашеподобное тоже?.. Ромка встряхнул головой, отгоняя неуместные вопросы, и попробовал задать правильные: - И кто поведет ее в другой мир? Если вас она не видит... получается... Да если и увидит, вряд ли... о... ох. Кажется, я начал понимать. Мартин Майн вздохнул. Посмотрел на Ромку с сочувствием: - Ну... ты уж прости, что я не придумал плана получше. Я старался найти какой-нибудь еще путь, но тщетно. В этом мире она бессмертна. А ключом от всех дверей, кроме одной, может пользоваться только владелец Духа Огня, и только этот ключ может запечатать один-единственный проход между мирами. И, так уж вышло, не изнутри. - Патовая ситуация, - тихо проговорил Ромка. И все бы ничего. Вот только он чувствовал, что не готов жертвовать собой. То есть, чудеса - чудесами, морок - мороком, и обитателей родного края, конечно, надо бы защитить от судьбоеда, но... - Я вижу вполне понятное сомнение в твоих глазах, - произнес Мартин, внезапно оказавшись намного ближе, чем был. Ромка вздрогнул под пронзительным взглядом ярко-зеленых, почти изумрудных глаз. - Но я еще не все тебе сказал, - Мартин ухмыльнулся. - Не дрейфь. Ты успеешь выбраться обратно прежде, чем я закрою иной мир на замок. Иначе - обещаю, - я не стану его закрывать. - То есть, я отведу ее туда, каким-то образом там оставлю, а потом вернусь обратно, и тогда... - пробормотал Ромка. Набежал легкий ветерок, принесший несколько лепестков темного пепла, бросивший красные космы Мартина ему на грудь и шею. Мартин взял светящуюся флейту в одну руку, и та, моргнув, снова стала гитарой. Мартин повесил ее на плечо. Он смотрел куда-то за Ромку. Мальчик обернулся: из тумана вышла Варамира. Лицо ее было все так же напряжено, а взгляд - целеустремлен. - Ты зачем вперед убежал? - спросила она у мальчика. - За мной иди! Мало ли. Тут же белые волки! Ты разве не видел?.. - Иду, иду, - нетвердо произнес Ромка, боясь, что Варамира раскусит уловку. Но она, обойдя его, двинулась вперед, даже не глядя на Мартина. Обошла диван и снова скрылась в красноватом тумане. Через несколько долгих, как жизнь, секунд, Мартин сказал: - Ну?.. Да или нет? Ромка молчал. У него в голове никак не могло уложиться кое-что... Мартин, конечно, не судьбоед. Он, судя по всему, и правда - могущественный маг, раз связал дорогу узлом, а судьбоед не чует и ведется. Он предлагает очень странный и пугающий способ избавиться от Варамиры. Притом этот способ явно не безопасен - насколько могут быть безопасными подобного рода дела. А вдруг, если Ромка согласится, то не успеет выбраться прежде, чем Мартин закроет проход между мирами? Что это будет за проход? Сверкающий овальный портал в сантиметре над землей? Или озеро какое-нибудь, или колодец... И что это будет за мир? Если Варамира останется там, то, выходит, она будет приносить зло существам, живущим за гранью... Как-то все крайне непросто. А ощущение создается, что решать надо прямо сейчас. - Безвыходная ситуация - это та, очевидный выход из которой нам не нравится, так? - проговорил Ромка, медленно поднимая взгляд на Мартина. - И... мне всегда хотелось узнать... Что будет, если Варамира получит свои силы обратно? Каким именно злом она обратится? Какую опасность таит она в себе? Мартин сжал губы в тонкую полосу. Вдохнул через ноздри. Выдохнул. Плечи его ссутулились, волосы упали на лицо. Наконец он заговорил, улыбаясь горько: - Ну да, да, конечно. Дети... Люди. Людские дети никогда не любили историю. Я сам таким же был. Правда. Так что... Разреши опустить краткий экскурс в историю континента и попробуй вспомнить, кто развязал Войну Причин, и почему вообще она началась. Ромка молчал. - Честно говоря, я никогда не мог понять, почему и зачем войны вообще происходят, - признался мальчик. - Почему люди подчиняются приказам своих главнокомандующих? Зачем все это? Почему выбирают быструю смерть, даже пускай их жизнь не похожа на горячий шоколад? Нет, мне всегда сложно было это понять. И я не помню, почему началась Война Причин. - Ну, что люди... пирамида власти, парадигма насилия, агрессивный кровавый альтруизм, все дела. Это у человека в крови, - Мартин вздохнул. - А что касается Варамиры - так знай: она очень любит жизнь и любит жить. До крайности. Ей кажется, что наиболее жив человек на грани смерти, в душевном порыве, на пике неразделенной любви, когда он буйствует, ярится, решается, кричит и стонет. И самой ей тоже хочется вершить судьбы, и чем глобальнее - тем лучше. Более сорока лет назад она, при помощи своей особенной силы, добилась крайне высокого положения при дворе и надоумила принца развязать войну. Тогда магия слова была еще в ходу, и ей не стоило больших усилий найти чтеца, который бы помог ей восстать... Ах да, принц сошел с ума и, покуда она не успела забрать все его силы, заколол ее во сне. Восстав, Варамира возобновила свой путь наверх, в этот раз - забирая судьбы юных колдуний, избранных быть Мйару приемными матерями... - Так она мне не врала про колдуний... - Ни разу. Вот только ни одной из них, на самом деле, не судьба была поперхнуться куриной костью или сломать шею при прыжке в бассейн. - А откуда вы все об этом знаете? - нахмурился Ромка. - Дух Огня, - Мартин развел руками, - страшная сила, на самом-то деле. В тумане позади снова прорисовался силуэт Варамиры. Выйдя ближе, она прикрикнула: - Ну! Я же просила тебя не выбегать вперед! Это - морок, тут надо быть начеку! - Да-да, я понял, - кивнул Ромка уже смелее, провожая Варамиру взглядом. - Когда она пройдет здесь снова, я отпущу петлю, - сказал Мартин. - Решайся. Если ты не уведешь ее в другой мир сейчас, я убью ее просто так. У нас появится передышка сроком примерно в десять лет. Но потом дороги снова сведут нас, так или иначе. - И это будет длиться вечно? - спросил Ромка. - Это и так уже длится слишком долго. Намного дольше, чем следует. - И ты говоришь, что я успею вернуться обратно? - Успеешь, - кивнул Мартин. Откуда-то снова подул ветерок. Но в этот раз он и не думал утихать. Тяжелые, горячие ветряные струи плеснули Ромке в лицо, откинули со лба густую челку, вздули футболку, как флаг. Ветер крепчал, сгоняя с плато красноватый туман, перекидывая кувырком мелкие осколки черного стекла. - Врешь, - сказал мальчик. С него, как лепестки сухих цветов, как крылья мертвых бабочек, стала слетать его внешняя оболочка. Образ, вытравленный ветром, был совсем иным. В мгновение ока на плато стоял уже не мальчик, но муж: высокий, статный, с простыми и правильными чертами лица. Он был одет во что-то свободное и белое вне стилей и времени. Единственное, что осталось от Ромки - длина и цвет волос, да глаза - темные, раскосые, хищные. - И правда, очень давно не виделись, - произнес Даньслав, протягивая к Мартину руку: - Отдай мне ключ. Ты не вправе решать судьбы миров. Особенно - этого. Нарешался уже. - Я был раньше тебя. - И к чему это привело? - Даньслав обвел рукой вокруг себя, как будто бы там было что-то еще, кроме освещенного множеством лун черного стекла. - Ты оплошал и, поддавшись человеческой слабости, вырвал Сердце Мира. Мне же понадобилось много времени, чтобы понять, какова моя роль в этом всем. Только мы - я и судьбоед, - смогли вернуть на круги своя течение судеб и ход истории. Каждый по-своему, да, и пускай методы Варамиры - не самые лучшие... Но мы стали новой точкой опоры. Наша борьба - это ось волчка, единственное, что поддерживает равновесие. - Ты всегда был не в себе, - прошептал Мартин, отходя на шаг. - Как и все, кто повелся с нею - ты сошел с ума, сам о том не подозревая. - Мы не можем сойти с ума, - спокойно ответил Даньслав, делая шаг вперед и не опуская руки. - Дай мне ключ. - Зачем ты вообще призвал меня? - вспылил Мартин. - Зачем выдрал из морока, к которому я давно привык? - Ты был нужен мне для того, чтобы остановить Войну Причин. Мйар, к несчастью, оказался слишком... слишком человечен, чтобы обуздать Дух Огня, хоть и готов ради нас на все... Но мне нужен был такой, как ты, тот, кто уже однажды справился с Духом, кто объездил животное в последний раз. Вот мы тебя и призвали обратно, что уж тут непонятного? - Даньслав развел руками. - Радовался бы. Иначе, зачем ты запер себя в том дереве, если не для того, чтобы однажды ожить? - Я вообще не планировал умирать, - Мартин фыркнул. - Сам знаешь - это была перестраховка, оказавшаяся... не бесполезной. И уж наверняка я не хотел возвращаться к жизни в искусственном, рукотворном теле, владелец которого – упрямый четырехлетний ребенок с неуравновешенной, сломанной психикой, который не может успокоиться, пока не свершит свой долг. - Ты - на удивление болтливый и глупый маг, - произнес Даньслав, приближаясь к Мартину еще на шаг. – Хотя, казалось бы - столько жизней прожил, столько всего свершил, столько крови выпил, так долго владел Духом Огня... И ты - совершенно, удивительно не тот, кто мог бы помочь всем нам. Я-то думал, Исключительный Чародей будет... как бы так сказать? Более благородным, что ли? - Кто бы говорил, судьбоплет. - Я уже получил своё. - Так какого же хрена ты сидишь в этом маленьком мальчике, старый кретин? Изыди из него! Исчезни! Растворись в мороке, как и положено мертвецу! Оставь мальчишку в покое! - Ты же знаешь, я не могу. Иначе мы бы с тобой тут не стояли и не точили лясы. Я прошит в моих потомках с изнанки. Я не могу окончательно умереть. И ты не имеешь ровным счетом никакого права обвинять меня хоть в чем-то. Ты сам соврал мальчишке, тем самым пробудив меня окончательно. Не нужно было скрывать, что ключ уничтожает миры, и что на самом деле ты желал загнать в небытие и Варамиру, и меня. - Да это же просто праздник какой-то! – Мартин всплеснул руками. – В таком случае, почему бы нам не вернуться к моему первоначальному плану?.. Даньслав вздохнул. Повернулся к Варамире, которая как раз подходила сзади, - ей оставалось метров тридцать. - Ты видишь Мартина Майна, каков бы он ни был, - произнес Даньслав. Варамира, подойдя ближе, сначала недоверчиво уставилась на Даньслава, а потом медленно перевела взгляд на Мартина Майна. Глаза ее расширились, наполняясь одновременно ужасом и яростью. Майн поднял руку - он держал в ней ключ, пребывающий в форме веретена. Веретено, моргнув, превратилось в золотой револьвер. Мгновением позже Мартин выпустил в Варамиру шесть пуль, похожих на сгустки света. Сияющие снаряды оставили в теле Варамиры шесть аккуратных круглых дыр, хоть от ударов женщина даже не пошатнулась. Ее этим светом насквозь прожгло. Она быстро глянула на себя, потом на Майна, и тогда взревела – совершенно нечеловечески. Ее лицо по-звериному искривилось, смуглая гладкая кожа стала лопаться и сползать, неестественно и быстро, так, как растут цветы в кадрах, снятых ускоренной съемкой. Под оливковой человеческой оберткой кипела отвратительная масса, черная, блестящая, словно окружающий их обсидиан. Чернильная плоть бурлила, вспениваясь и разрастаясь, превращая колдунью в нечто огромное и невообразимое, ощетинившееся рядами черных маслянистых отростков. В мгновение ока Варамира обратилась четырехлапым зверем с угловатой высокой холкой и россыпью красных глаз по всему телу. Зверь разверз четыре резных крыла и ударил по вулканическому стеклу хлыстообразным хвостом. Стекло треснуло. Зверь глухо рычал, скаля черные клыки, и бил хвостом из стороны в сторону, загребая когтистой лапой осколки стекла. - Вот это ты защищаешь? – крикнул Майн, отставляя назад руку. Револьвер в ней моргнул золотом и превратился в длинный, тонкий, слегка изогнутый меч. Мартин, чиркнув лезвием по обсидиану, выставил меч в защитную позицию. - Ну, давай, тварь, покажи, на что ты способна. Я долго этого ждал. Ну! - Мартин, ты смертен, - сказал Даньслав, и голос его прогремел на весь морок. – В отличие от нас. Лучше уходи, прямо сейчас. Варамира и так обречена, но сейчас она - черный дракон печали, и эта тварь настолько любит тебя, что разорвет на части! - А, точно. Смертное тело, - сказав это, Мартин ловко перевернул меч в руке несколько раз. Меч обратился коротким кинжалом. Мартин всадил лезвие себе в солнечное сплетение и провел им вниз, даже не скривившись. И из его живота полезло что-то светящееся, острое, перепончатое. То ли ветер, то ли свет ударил разом во все стороны. Луны, обступившие вершину Антарг по кругу, дрогнули и стали кружиться, ускоряясь, как будто задумали водить хоровод. Из тела Мартина вырвался, увеличиваясь и расцветая, другой зверь – золотистый, сияющий, и голову его венчал пламенеющий белый рог. Существо, капая на обсидиан искристой переливчатой кровью, все длилось и длилось, выныривая из тела Мартина в реальность, подсвечивая ее солнечным золотом. Выбравшись, наконец, полностью, оно распростерло белые крылья, окутанные пламенем, и, раскрыв пасть, издало чудовищной громкости звук, прокатившийся по Мороку стократным эхом, похожий одновременно на плач тысячи новорожденных младенцев и на переливчатый звон разбивающихся витражных стекол. Человеческое тело Мартина Майна осело на гладкий обсидиан, дергаясь и истекая золотом. Сияющий зверь, резко прыгнув, очутился прямо возле Даньслава. Маленький светловолосый человечек (таким он казался в сравнении с сияющим крылатым существом) смотрел совершенно бесстрашно в черные бездны глаз огромного пылающего дракона, и выстоял, когда поток воздуха от драконьего рева обдал его жаром доменной печи. Черный зверь, разбежавшись, прыгнул, и ударил золотого в бок. Сил у черного оказалось достаточно, чтобы откинуть золотого дракона далеко от Даньслава. Еще до того, как огненный зверь приземлился на четыре когтистые лапы, черный дракон снова прыгнул и, устремившись сначала вверх, сложил резные крылья за спиной и спикировал на золотого, впиваясь тому в мясистую плоть, укрытую сверкающей чешуей и огнем. Юркие длинношеие чудовища сплелись в титаническом поединке, распыляя в воздух фонтаны битого вулканического стекла, расплескивая вокруг черную тягучую кровь. - Да, цвет крови у вас один, - произнес Даньслав, глядя на поединок издалека. - Дух Огня - это вывернутая наизнанку Мертварь. Вот и всё. Он не стал ничего менять. Он решил, что на этот раз судьба должна быть слепа. И яростные чудовища, извиваясь и рыча так, что в толще Антарг прибавлялось трещин, рвали друг друга без пощады и устали. Вскоре золотого дракона стало трудно отличить от черного - он был весь в крови, в своей и в чужой. Но вырывающиеся из ноздрей тонкие языки пламени выдавали его с головой. Он с усилием отбросил черного вбок, так, что тот стукнулся об левый отрог Антарг и сполз вниз. Черный дракон собрался с последними силами, и, вытянувшись, прыгнул на золотого, но тот, устремившись наперерез, впился черному в горло и резким рывком сломал мощный хребет. Золотой зверь придерживал бьющееся в агонии тело черного у самой поверхности плато. Вдохнув с хрипом, он выплюнул на черного сгусток багряного пламени, и дышал он огнем, пока черный дракон, наконец, не затих, а тело его не осунулось, начав стремительно таять. Только когда оплавленная морда черного дракона утратила всяческие очертания, золотой перестал изрыгать пламя. Казалось, черный дракон вплавился в обсидиан, из которого слеплена Антарг, - от него не осталось ни чешуи, ни клыков, ни костей. Ничего. Золотой дракон обернулся к человеку, стоящему на том конце плато. Луны прекратили свой яростный хоровод так же внезапно, как начали. Даньслав оказался совсем рядом к заляпанному кровью чудищу, а сам дракон вдруг стал намного меньше, чем был. Даньслав взял его за морду и, приподняв ее, заставил посмотреть себе в глаза: - Теперь твоя судьба такова: ты уйдешь снова и сделаешь то, ради чего ушел впервые, но сделать, увы, не смог. Дух Огня забирай с собой, но ключ ты оставишь мне. Морок моргнул. Высокий статный мужчина оказался мальчиком лет четырнадцати с растрепанной светлой челкой и раскосыми темными глазами. Огромный драконоподобный зверь стал человеком, тяжело опирающимся на одно колено. Человек был изранен, тяжело дышал. По плечам его рассыпались ярко-красные длинные волосы, спутанные, слипшиеся, грязные; тело было исполосовано кровоточащими ранами и царапинами по четыре штуки вряд; но взгляд его, несмотря на усталость и толчками струящуюся из ран кровь, все еще пылал неудержимой яростью. - Вставай и иди, непутевый, - сказал мальчик. - Стань тем, кем тебе положено быть. Знаешь же, в жизни у каждого есть то, что он должен сделать. И должен сделать сам. - И что же будешь делать ты, когда я вернусь? – спросил Мартин. - Я буду ждать тебя, чтобы не дать ничего изменить. - А если я изведу всех твоих потомков - в ком ты проявишься, а? - человек, поднявшись, рывком ухватил мальчика за шею, и, сдавив ее обеими руками, приподнял легонькое тельце над гладкой поверхностью стекла. Мальчик смотрел сначала расслабленно и безэмоционально, самоуверенно, но потом его глаза широко распахнулись и он стал судорожно царапать держащие его руки, пытаясь кричать. Но изо рта его не доносилось ни звука. Мартин Майн, сдавливая шею мальца, говорил глухо и яростно: - Что? Не так уж хорошо твое бессмертие? Реинкарнации – разве ж это настоящее величие? Это каторга, растянутая на века. Вы прокляты, и никак не можете этого понять. В одном ты прав: я вернусь. И я найду способ вырезать вас из утробы мира, не покалечив его. И моё снова станет моим. Он опустил мальчика на гладкую поверхность обсидиана почти даже ласково и осторожно. Тело безвольно распласталось на вулканическом стекле. Мартин Майн, стряхивая с себя раны, словно засохшую грязь, перешагнул через мальчика и пошел вперед. Вскоре силуэт его стал полупрозрачным, а потом и вовсе растворился в свете сорока иллюзорных лун.
Морок ложился под крыло податливо, как кошка под ласковую ладонь. Казалось, это пространство создано для тех, кто умеет или хотя бы хочет летать. Широкие серо-синие крылья, хлопая, поймали восходящий поток, и, работая парусом, затормозили стремительный полет. Камориль коснулся носками ботинок черного обсидиана. Стоило ему встать на выщербленное стекло свободно, Лунь отделилась от него и снова взлетела ввысь, заложив крутой вираж, невозможный для нее, когда она с "седоком". - Далеко не улетай, - произнес некромант негромко. Он не был уверен, послушается ли его Лунь, но подозревал, что должна. Над Антарг царила вечная ночь. Луна, зажатая между двух рогов, мерцала ровным, холодным светло-зеленым, похожая на ажурный хрустальный шар, превращая туман над плато в призрачный серый саван. - Что ж тихо-то так, - поежился некромант, двигаясь вперед, к расщелине между скал. - И мертвых не видать... А ошибиться местом я не мог. Никак не мог. Он еще издалека видел вспышки тьмы и света, какие до этого видал лишь на картинках. В небе билось два юрких, огромных зверя, и не на жизнь, а насмерть. Каждый, кто пребывал в мороке, так или иначе видел эту битву. И Камориль знал: согласно координатам, дело происходит как раз над горой Антарг. И это - оно. Преставление закончилось совсем недавно. Странно, как быстро все здесь успокоилось, притворилось неживым. Как не было ничего. Под ноги некроманту легла выщербленная стеклянная крошка, захрустев. Он увидел в клочьях тумана яркую точку - что-то красно-синее... Пошел быстрее, переходя на бег. Ромка. Камориль, встав рядом с мальчиком на колени, быстро пробежался пальцами по его шее в темных характерных отметинах и с облегчением выдохнул. Жив, сорванец. Живее всех живых. Камориль потряс мальчика за плечо. Ответом ему стали приоткрывшиеся темные глаза. - Ну, что вы тут? - спросил Камориль. - Мир спасли? Злодеев порешили? Где Мйар? Или... Мартин... кто там из них сейчас в его теле... Ромка, жмурясь, сел. Брови его сошлись к переносице, когда он, оглянувшись, понял, где находится. - Ох ты ж... - прошептал он. - Я помню всё... все, что случилось, помню... Боже ж мой, какая эпическая жесть... Кошмар... Я... Это был я, все это время, но... - он ухватился за голову руками, - но и не я... и я ничего... ничего не смог сделать! Я не смог остановить его! И он прямо сейчас во мне! Все еще во мне! - Успокойся, - Камориль встряхнул его за плечо. - Ты жив, цел, я здесь, - и пока что тут нет никого, кроме нас. Мйар где?.. Ромку трясло. - Ну что ж ты будешь делать, - Камориль провел рукой по поясу и вытащил ярко-розовую пробирку, вынул пробку зубами, и, схватив мальчишку за волосы, запрокинул ему голову и насильно влил в горло вязкую жидкость. Ромка отшатнулся, припал ладонями к стеклу, закашлялся, выплевывая часть зелья. Прокашлявшись, снова сел. - Ну? - сурово произнес Камориль. - Успокоился? Ромка кивнул. Камориль встал, оглядываясь. - Он должен быть где-то там, - Ромка показал рукой в сторону Игольного Ушка. - Недалеко. Но... Я не уверен, что... В общем... - Ромка сглотнул. - Надо спешить. Камориль, не дослушав, уже шел в указанном направлении. - Нить очень тонкая! - крикнул ему вслед Ромка. Камориль и сам это понял к тому времени, глянув на морок своим особенным глазом, тем, что голубоват. Тонкая, тонкая, слишком тонкая нить. Одна единственная. Сердце гулко ухало в груди, так, что, казалось, его должен слышать весь морок. "Тонкая нить" - ничего хорошего. Как никогда. Совершенно определенно ничего хорошего. Камориль, пройдя уже с километр, все еще никого не видел. Где же он?.. В какую дыру забросило этого рыжего полудурка? Обсидиан ощетинился острыми сколами. Сюда, очевидно, пару раз падал какой-то из огромных змеев, или брал здесь разбег, взрывая вулканическое стекло мощными когтями. Еще и этот мерзкий, обманчивый туман, заполоняющий выемки и низины. Камориль ненавидел прямо сейчас каждую крупинку его взвеси всем своим существом. Некромант, попеременно оглядываясь по сторонам, шел вперед. И вот, когда луна в клешнях Антарг стала светло-лиловой, он заметил вдали смутный скрученный силуэт, резко выделяющийся на фоне черного стекла. Камориль, не мешкая, устремился туда, и сердце в груди стучало набатом, выбивая быстрый тревожный ритм. Мйар лежал в луже золотистой крови, которую Камориль узнал: Мертварь. Некромант рухнул рядом с ним на колени, касаясь шеи так же, как и Ромкиной до этого, для того, чтобы в этот раз не нащупать пульса. Камориль прошиб озноб. Он еще раз приложил пальцы к едва теплой коже, и все-таки распознал биение крови. Тонкая-тонкая нить. Слишком тонкая. И только потом некромант обратил внимание на развороченный Мйаров живот, заляпанный золотом, и лишь оттого не похожий на обычный эксперимент по вскрытию, проведенный начинающим неряшливым врачом. Камориль затрясло. - Вы должны сделать что-то, - послышался голос сбоку. Камориль резко обернулся - Ромка, безвольно опустив руки, стоял рядом. - С деревом он больше не связан, и Духа Огня в нем нет. Вам нужно сделать что-то, иначе он очень скоро умрет. Камориль, почти рыча, рявкнул: - Ты ж судьбоплет! - глаза некроманта сверкали яростью и отчаянием. - Ты хоть чему-нибудь научился, пока гулял здесь?.. - Я вижу, что путь есть, и... вы должны что-то сделать. Камориль дрожащими руками стал ощупывать Мйаров живот, складывая кое-как, как умел и помнил, все, что нашел. - Что-то сделай, говоришь,- пробормотал Камориль. - Я - некромант, а не целитель! О, высокое небо, почему здесь нет Эль-Марко... Что ж я так, а... не предусмотрел... Точно! Эль-Марко... Камориль пробежался пальцами по поясу с зельями, нащупывая концентрированный эликсир регенерации. Вынул пробку, и стал обильно поливать Мйару развороченное нутро. - Что я делаю, что я делаю, - приговаривал он. Открыл еще одну пробирку - светло-голубую. Впился пальцами в плотно сжатые зубы Мйара, заставляя его раскрыть рот. Влил ему в горло лазурную жидкость, приподняв голову. Это должно замедлить метаболизм так, чтобы у них оказалось чуть больше времени. Как среагируют вместе зелье ускоренной регенерации и замедляющее метаболизм, Камориль предпочел не задумываться. Он понял, что дышать Мйар перестал. Озноб прошиб Камориль с макушки до пят. Некромант быстро пробежался дрожащими руками по едва теплой коже, заляпанной золотом, нащупывая нужное ребро, и, ощущая под ладонями медленное, угасающее биение сердца, стал давить, высчитывая ритм. Было тяжело сдерживаться и не колдовать, - все-таки Камориль был на взводе, а так давить на сердце... Это очень похоже на то, как он создает зомби - горячих или холодных, без разницы. Очень похоже.
|
