Глава 3 9 страница

Я медленно, стараясь не издавать ни одного лишнего звука, спрятал ее в карман, после чего так же плавно и аккуратно достал нож.

 

– Эй?

 

– Тиха.

 

Ну тиха так тиха, подумал я, как скажешь. Сказывало, по моим прикидкам, находилось прямо за левым плечом, не дальше метра. Если резко крутануться, есть хороший шанс достать.

 

– Кажись, пронесло, – ворчливо сообщила темнота. – Ну ты, паря, прям елефант какой.

 

– А ты кто?

 

– Не видишь, что ли? – обиженно булькнуло из мрака. – Банник!

 

Секунд пять я тщетно пытался сообразить, по каким признакам в полной темноте можно уверенно назвать профессию собеседника. Затем в мозгах что-то щелкнуло и выдало на-гора строку из энциклопедии «Мiфы Бацькаучшыны»: «гэта злы дух, які выглядам нагадвае Вадзянiка».

 

– Ты ножик-то убери, – вкрадчиво предложила темень. – Опасный он у тебя.

 

– А если ты банник, – подумав, я все-таки решил последовать второму совету и спрятал нож, – то какого ле… тьфу, чего ты в сарае делаешь?

 

– Чего-чего… – темнота печально вздохнула. – Ямищу во дворе видал?

 

– Угу.

 

– Вот на ентом самом месте моя банька-то и стояла. Покуда, – в голоске банника явственно послышалась злоба, – в запрошлом годе старшой Огребайко к дружку в Москву не съездил. А как возвернулся, загорелось ему: хочу, грит, банный комплекс, чтоб и баня, и ета, как ее, сауна, и бассейн для девок… срамота, в обчем. Ну и разломали мою баню.

 

– В запрошлом годе? – уточнил я.

 

– А то ж, – всхлипнул банник. – Ломать не строить, раз-два и на дрова. Ну а потом как начали считать: на фундамент вынь да положь, на отделку вынь да положь… а-а-а.

 

Глаза понемногу приспособились к внутрисарайному мраку, и я сумел разглядеть… ну, не собеседника, но хотя бы смутный контур чего-то небольшого и волосато-косматого.

 

– Ну а что, других бань в деревне нет?

 

– Есть, как не быть. – Банник снова всхлипнул. – Токо в допрежние времена больше было, а как почал народец ванны в дома ставить… а нам-то в дома ходу нетути. Вот и ютимся кто где. Иех, а ведь прежде овинных и за родню-то не считали.

 

– Сочувствую.

 

– Да чего уж там… – Судя по неясному движению в полумраке, банник махнул ручонкой. – Ну а ты, инспектор, по каковскому делу пожаловал?

 

– А с чего ты взял, что я – инспектор?

 

– Обижаешь, – заметно повеселевшим тоном отозвался тот, – глаза-то у меня есть, и в скудоумии пока не замечен. Чего ж мне инспектора-то не признать.

 

Леший проболтался, скотина, мрачно подумал я. Точняк он, больше и некому. Наверняка на всю область растрезвонил.

 

– Ну допустим.

 

– Али подсобить чем надо?

 

– Вообще-то не… – начал я и осекся, вспомнив, с какой интонацией поминал банник хозяина дома. Собственно, почему бы и нет?

 

– Мне бы дичи!

 

– Дичи? – удивился «злы дух».

 

– Мясного чего-нибудь, – пояснил я.

 

– А-а-а… – протянул банник, – так бы и говорил. Мясного – это запросто. Айда за мной, выберешь кого пожирнее!

 

Я уже засыпала, когда топочущий как слон и такой же довольный собой Саня вломился в комнату, потрясая грязным рюкзаком, и без предупреждения (радостный вопль: «Ленка, живем!» не в счет) вывалил ко мне на постель его содержимое.

 

С визгом скатившись на пол, я боязливо выглянула из-за края кровати, однако страшный мохнатый предмет не шевелился.

 

– Что это?!

 

– Заяц, – гордо сообщил Саня, поднимая тушку за задние лапы. Снизу печально болтались длинные уши.

 

– Откуда?!

 

– Как это откуда? С охоты.

 

– Я же запретила тебе стрелять! – Я присмотрелась внимательнее. – Кстати, где дырка от пули?!

 

– Так я и не стрелял – догнал и прикладом ахнул, – осклабился Саня. Ему бы еще леопардовую шкуру вместо рубашки, каменный топор на пояс, и в грудь себя кулаками поколотить!

 

– А почему он черно-белый?

 

– Осень же, линяет, – не моргнув глазом, соврал парень. – Летняя шерсть еще до конца не облезла, а зимняя уже растет.

 

– Саня, кончай мне мозги пудрить! – не выдержала я. – Это же кролик! Породистый, между прочим, голландский! Ты что, думаешь, я никогда в деревне не была?!

 

– Что, правда, голландский? – Саня с интересом уставился на жертву своего белкового голода. – Далеко же он забежал…

 

– Пошел вон отсюда! – Я подхватила стоящую возле кровати кроссовку и в сердцах запустила ею в «добытчика».

 

– Эй, ты что, сбрендила? – Парень ловко отбил его «зайцем» и попятился.

 

– Я сказала: проваливай! – Вторая кроссовка ударилась в поспешно захлопнутую дверь.

 

– Вегетарианка хренова! – досадливо выкрикнул Саня уже из-за нее. – Чтоб тебе до конца жизни макаронами питаться!

 

– Ах так?! – Распаленная, я выскочила в коридор, но от мерзавца там остался только топот ботинок по ступенькам.

 

Я подобрала кроссовки и вернулась в постель. Нет, Саня определенно задался целью свести меня с ума! А вдруг бы его там убили? А вдруг бы он кого-нибудь убил? А вдруг бы, пока его не было, пришел Игорь и убил меня?! Последний вариант нравился мне меньше всего. Знала бы – купила бы этому придурку кольцо кровянки в магазине! Деньги ему, видите ли, экономить приспичило… Нашел на чем – на нервах моих!

 

Усталость пересилила злость, и дальше я ругалась уже во сне. Причем даже там на Саню управы не было, особенно когда он раздобыл где-то танк и отправился на нем на штурм зоомагазина «Природа», а я пыталась остановить его, вцепившись в танк сзади и упираясь ногами…

 

Ночка выдалась вдвое студеней вчерашней, и вскоре я проснулась уже от озноба, чувствуя себя геологом, зазимовавшим в Арктике. Минут пятнадцать я еще упрямо сжималась в комок и куталась в пледы, пока окончательно не потеряла надежду дожить до далекого полярного рассвета. Надо пойти поискать что-нибудь теплое, а заодно и чайку вскипятить.

 

Я откинула пледы и поняла, что до сих пор геолог сидел в палатке, а у выхода его терпеливо караулил хищный зверь песец. Нет уж, все свое берем с собой, и чужое тоже! Завернувшись в одно из покрывал и сунув ноги в расшнурованные кроссовки – ай, кто там на меня смотреть будет! – я пошлепала к двери.

 

Смотреть, увы, было кому. Уже спустившись до середины лестницы, я заметила на кухне свет и услышала шаги. Вот черт, Саня еще не спит… Встречаться с ним мне совершенно не хотелось, но жажда тепла пересилила. Тоже, наверное, замерз, злорадно подумала я… и застыла на пороге, не веря своим глазам.

 

Если бы этот мародер пожирал кролика сырым, даже вместе со шкурой, ему и то не удалось бы так меня изумить.

 

Саня готовил. Не просто жарил мясо на немытой сковородке (фирменное блюдо большинства мужчин), не пытался запечь его на вилке прямо над конфоркой (они на это тоже способны, своими глазами видела!), а именно изготавливал, уверенно мешая ложкой булькающий в кастрюльке соус – с какой-то зеленью, кусочками морковки и Федька знает с чем еще.

 

Запах в кухне стоял умопомрачительный.

 

– Кофе сваришь? – не оборачиваясь, вполне мирно спросил парень.

 

– Ага, – ошеломленно согласилась я и пошла к шкафчику за банкой. Господи, он еще и посуду за собой помыл… ночной кошмар паршивых хозяек, похуже танка…

 

На кухне было на порядок теплее, а возле плиты и вовсе жарко. Я сбросила плед и с наслаждением расправила затекшие плечи.

 

– Лен, а кто такая Коровья Смерть? – неожиданно поинтересовался Саня.

 

– Персонификация болезней крупного рогатого скота, – рассеянно отозвалась я, потряхивая туркой над огнем.

 

Напарник на минутку примолк, не то делая какие-то выводы, не то мучительно пытаясь понять, что я вообще сказала.

 

– А ее машиной задавить можно?

 

– Нет, конечно… помять разве что. Саня!!! Ты что, еще и с Коровьей Смертью поцапался?!

 

– Не-а, не я. – Судя по равнодушному тону, парень не врал, и у меня отлегло от сердца. – Ленк, ты что – над каждой нежитью так трясешься?

 

– Балда… я за тебя испугалась! – Злобная, мстительная и несговорчивая Коровья Смерть по нашему ведомству не проходила – ею занимался сам Госнежконтроль совместно с санэпидемстанцией.

 

– Да ну, – пренебрежительно фыркнул Саня. – Я же не корова.

 

– Ага – всего лишь козел! Вот свалишься с ящуром или сибирской язвой, а в автомобильной аптечке у меня только зеленка, анальгин и клизма на сто миллилитров!

 

Парень уронил ложку в соус и, чертыхаясь, пошел к раковине за другой. Заодно и руки лишний раз помыл – старательно намыливая, хе-хе.

 

– Ее бы в Минобороны, – буркнул он. – Или лучше сразу в Америку, авиапочтой. А то ходит тут… биологическое оружие. Вот пронюхают западные журналюги и покатят на Батьку за разработку новых видов оружия массового поражения в обход всех договоров. Инспектора ООН понаедут, дивизий эдак пять-шесть… Кстати, – вскинулся Саня, – а как вообще эта зараза с вашей конвенцией согласуется?

 

– Под пункт об охране не подпадает – да и нет у нее постоянного места жительства, это сезонная, бродячая нежить. Ее разгулы происходят в основном по человеческой вине: прививки скоту вовремя не сделали, антисанитарные условия, плохое питание… Так что лучше просто с ней не связываться.

 

– А если я ее действительно встречу – чего делать?

 

– Ну… это смотря чего она делать будет. Если просто мимо пройдет – скатертью дорога, надо только начальству поскорее доложить. Если подвезти попросит, вежливо отказать и, главное, не подать виду, что узнал, а то накинется. Вот тогда уж….

 

– Что?

 

– Сказать ей… пару ласковых, – неохотно призналась я.

 

– Каких?

 

Практики у меня было негусто, но на квалификационных курсах от будущих инспекторов требовали, чтобы предложение на половину машинописной страницы отлетало у нас от зубов – даже если разбудить посреди ночи.

 

Я набрала побольше воздуха и скороговоркой выдала все три этажа с чердачком.

 

Саня утопил вторую ложку.

 

– Ты хоть на четверть понимаешь, чего говоришь? – ошарашенно спросил он.

 

– На четверть – да, – с достоинством ответила я. – А больше и не надо, главное – эмоции. Между прочим, исконно народный способ, во всех мифологических справочниках упомянут.

 

– Ну тогда я за того тракториста спокоен, – пробормотал парень. – Думаю, он Коровьей Смерти такое выдал, что она сама до сих пор таблетки горстями глотает… И все равно, – мотнув головой, упрямо добавил Саня, – матюги матюгами, а придавить тоже не помешает.

 

Я решила поберечь нервы и не уточнять, что и кого он имеет в виду. К тому же кофе как раз сварился.

 

Напарник тоже выключил конфорку и полез в шкафчик за тарелками.

 

– Сань… а что это ты вдруг? – робко поинтересовалась я, кивнув на кастрюлю.

 

– В смысле – «что»? – удивленно оглянулся он.

 

– Ну готовкой среди ночи занялся… да еще такой…

 

Саня замялся.

 

– Захотелось вот, – не глядя на меня, произнес он. – Взял и сготовил. Что, плохо вышло?

 

– Да нет, хорошо, – торопливо возразила я. – Просто… странно.

 

– А чего странного-то? Что мужик за плиту встал? По мне, так нормально.

 

Мне стало еще любопытнее.

 

– Если бы, – с нарочитым сожалением вздохнула я. – Для меня нормально, что мужчину за порог кухни тортом не заманишь, веником не загонишь…

 

«…как и меня», – мысленно закончила я.

 

– Ну не знаю. Мне готовить нравится. Хотя до армии я на теткиных завтраках-обедах тоже не сильно-то к плите рвался, – признался Саня. – А вот как познакомился с товарищем Сухпаем… блин, как вспомню, до сих пор во рту кисло делается.

 

– Так ты в армии готовить научился? – удивилась я.

 

– Ага. Кулинарный техникум имени 5-й роты. Правда, с мясом свежим неважно было, разве что какая скотина на минное поле забредет. Помню, – мечтательно произнес он, – когда около Сунжи стояли… В ней рыба кишит, каждый день ухи – от пуза жрали. Черепах, опять же, на супчик пустить. Ну а змеи жареные – это вообще деликатес первый сорт. Хочешь, приготовлю как-нибудь?

 

– Слушай, – я с подозрением поглядела в тарелку, – а тут точно только кролик?

 

– Точно, – серьезно заверил меня Саня. – Ну зелени еще всякой в огороде надергал… впотьмах с зажигалкой, мозоль на пальце посадил…

 

– Да ты прямо герой, – с искренним уважением заметила я. – Хоть вторую медаль давай – за ночную разведку, захват военнопленного и боевое ранение.

 

– Знаешь, Лен, – с грустной усмешкой сказал парень, – эта медаль была бы заслуженней первой. Наехать на фугас большого ума не надо, к тому же и за рулем-то не я сидел.

 

– А по-моему, ты ее уже тем заслужил, что вообще туда поехал. – Я осторожно попробовала кроличье рагу. Ум-м-м… Если Саня и покрошил туда подвернувшуюся в бурьяне гадюку, то это пошло блюду только на пользу. – Из моих одноклассников только двоим «откосить» не удалось… хоть уж им-то Чечни бояться нечего было.

 

– Да ну. – Саня погрустнел еще больше. – Поехал один такой… Как на авто по лестнице, помнишь? Знал бы, в жисть не решился. Так и тут. Дурак был, вот и решил доказать, мол, чего-то стою. Ну и доказал – только кому и зачем?

 

Парень уставился на наколотый на вилку кусок мяса, как будто тот, в отличие от меня, мог дать ему внятный ответ.

 

– Ладно, это дело прошлое… Ты про себя лучше чего-нибудь расскажи. А то даже странно как-то: считай, боевые напарники, а я о тебе ничего толком не знаю.

 

Санина просьба поставила меня в тупик. Что ему рассказать-то? О матклассе и законченной на одни пятерки школе? Об учебе в институте и веселых студенческих гулянках, с которых домашняя девочка Леночка уходила в десять часов вечера, чтобы не волновать маму? О родителях, всю жизнь проработавших технологами на заводе «Атлант»? Об умершей от рака бабушке, оставившей мне квартиру, фамильное кольцо и острое чувство стыда – последние годы я так редко ее навещала?.. О первом, который напыщенно предложил мне остаться друзьями, или последнем, чьи рубашки так красиво порхали над двором, – я нарочно, с мстительным удовлетворением, вышвыривала их по одной? Этого Сане уж точно знать не стоит.

 

– А что тебя интересует?

 

– Ты на гитаре играть умеешь?

 

– Нет, – растерялась я. – Только стихи пишу.

 

– Серьезно? – удивился парень. – Ну почитай чего-нибудь.

 

– Тебе?! – с неподдельным ужасом вырвалось у меня, и доверительная атмосфера лопнула, как мыльный пузырь. Саня резко помрачнел и отвернулся; даже в кухне, кажется, похолодало.

 

Вот идиотка! Я же совсем не то имела в виду… Ну не умею я стихи декламировать, путаюсь и запинаюсь. К тому же побывавший на войне, повидавший смерть и настоящие страдания парень наверняка высмеет мои «девичье-романтичные бредни», как выразился Вадим, когда я сдуру решила устроить ему литературный вечер при свечах…

 

– Сань…

 

– Ладно, замнем, – перебил он меня. – Не хочешь, значит, не хочешь, и точка! Давай лучше план на завтра прикинем.

 

– Давай, – с облегчением согласилась я. – Может, я с утречка позвоню этой Ире и выдурю у нее адрес Игоря?

 

– Как вариант, – кивнул Саня. – А что ты ей скажешь?

 

Я задумалась. Нет, сыщики тут не годятся – если это та самая горе-студентка, она не захочет распространяться о своей двуличной жизни.

 

– Представлюсь корреспонденткой… ну, допустим, «Комсомольской правды». Совру, что старая знакомая Толика, хочу написать статью о ролевом движении в Беларуси, и попрошу свести меня с известным мастером Игорем.

 

– Надеюсь, – пробормотал Саня, – она не разругалась с этим «эльфом» до такой степени, что стерла на фиг телефон и забыла дорогу к дому.

 

– Ну тогда ты ей попозже позвонишь и скажешь, что он должен тебе пять штук баксов, которые нужны уже к вечеру, – нашлась я.

 

– А чё, – голос у Сани вдруг стал раза в два противнее обычного, – мне этот лох, в натуре, не пять, а десять штук должен! Так? – уже нормальным тоном спросил он.

 

– Ага, – рассмеялась я. – Она тебе не только адрес даст, но и до подъезда за ручку доведет, чтоб, не дай бог, не заблудился!

 

Саня начал смеяться почти одновременно со мной.

 

– Во-во. Еще цепь от сарая желтой краской покрасить – и на шею, для колорита. Ну и там на пальцы пару гаек.

 

Продолжая хихикать, он встал и потащил тарелки в раковину.

 

– Ладно. План объявляю принятым, детальную разработку будем проводить завтра, уже после звонка. Вопросы у гарнизона есть?

 

– Есть. Сань, большущее тебе спасибо за ужин, но… давай ты больше не будешь по чужим сараям лазить, а? – взмолилась я.

 

– Хорошо, по сараям – не буду. А насчет других построек, – быстро добавил напарник, прежде чем я успела вставить хоть слово, – будем смотреть на текущую производственную необходимость. Еще вопросы? Нет? Тогда пресс-конференция окончена, всем спасибо, все свободны и могут идти спать к себе на второй этаж.

 

Я замялась.

 

– Сань, там так холодно… где бы еще парочку одеял достать?

 

– А грелку не хочешь? – деловито поинтересовался парень.

 

– Какую? – настороженно уточнила я, прикидывая, не собирается ли он предложить в этом качестве себя.

 

– Самопальную, – усмехнулся Саня. – Горячей воды в бутылку из-под минералки залить, на пол-ночи ноги в тепле.

 

– Давай, – обрадовалась я. – А бутылка у нас есть?

 

– В подвале целый мешок стоит, дачники народ запасливый. Принести?

 

– Две… нет, три штуки!

 

Глава 7

 

Любовь – это как выстрел в голову: ослепительная вспышка, и мозги уже не работают.

С.

 

Этим мужикам только одно и нужно! Женщинам, впрочем, тоже…

Л.

 

Дорога была хуже, чем никакая – Урал подпрыгивал, не успев толком приземлиться с прошлого скачка. Но водила упорно давил на газ, определенно решив: от полета кувырком через кювет его сберегут Господь Бог или Аллах, а от шальной очереди – только скорость.

 

Я-то, дурень, надеялся, что в машине будет хотя бы теплее. Ага, три раза – справа от кабины в тенте зияла прореха. Зимний ветер хлестал в нее, как вода в «Титаник», жалил колючими снежинками, явно собираясь превратить в ледышки всех набившихся в кузов. Псы войны, блин, – шавки дворовые, черные от усталости и грязи, голодные, продрогшие до костей… за котелок горячего супа или пять минут сна любому глотку перегрызем.

 

Только бы не уснуть. Каких-то полчаса езды, и мы уже на базе, и можно будет расслабиться, а задремлешь сейчас – и взводный тебе отвесит по полной программе, живо станешь бодреньким огурчиком… Не спать, твою мать, не спать!

 

…но глаза уже закрылись, отяжелевшая голова пошла вниз, я выронил автомат, и он беззвучно отлетел к борту, а когда попытался его поднять, пальцы хватанули пустоту… Ну все…

 

– А?! Чего?! Где?!

 

Автомата под рукой не было – как, впрочем, и в комнате. Вместо него имелся Федька, с перепугу шарахнувшийся в угол.

 

– Трясу тебя, трясу, – опасливо косясь, сообщил домовой, – а ты все не просыпаешься и не просыпаешься. Уж и одеялы с тебя стянул…

 

– Я хоть не орал?

 

– Бормотал только.

 

– И то хорошо.

 

– Федь, кончай возиться с этим засоней! – донесся из кухни веселый Ленкин голос. – Давай лучше на него ведро выльем.

 

– О, неблагода-а-а-арная! – Подкативший к горлу зевок не дал мне выдержать гамлетовский пафос. – Накормил ее, а-а-а-богрел, а она – ведро! Змея, как есть змея. Кобра очкастая то есть…

 

– …гадюка подколодная, – договорила за меня фифа, заглядывая в комнату. – Экс-чемпионка Беларуси по ядовитым плевкам. Короче, герой, хорош стонать и дрыхнуть: я уже душ принять успела, кофе стынет, и вообще, дел на сегодня у нас вагон и маленькая тележка, а времени уже пол-одиннадцатого.

 

– Сколько?! – Остатки сна махом вымело из моей головы. – А какого леш… тьфу, в смысле, фиг ли вы меня не будили?

 

– Я Федьку полчаса назад послала, – принялась оправдываться Лена. – И потом, ты вчера про время ничего не сказал.

 

– Ну а самой подумать? Прикинь: пока до города доедем, пока Ире позвоним…

 

– Сначала денег на счет надо закинуть, – быстро вставила фифа. – Вчера мне уже пиликнуло, что кредит на исходе.

 

– Тем более. – Я оглядел комнату, пытаясь сообразить, куда задевался второй ботинок. – Ну чего стоишь? Мужика в трусах, майке и одном носке давно не видела?

 

– Сань, от дерганья твоего, – Леночка аккуратно выпихнула ногой из коридора разыскиваемую обувь, – быстрее не будет. Одевайся, допьем кофе и спокойно поедем. Кстати, – обернулась она, – это ты вчера догадался в дождь оставить машину снаружи?

 

– Ну я. А что не так?

 

– Вообще-то, – задумчиво сказала девушка, – я поблагодарить хотела. Потому что сама не сообразила, зато «гольфик» дождем вымыло.

 

– А-а… – смущенно протянул я, – да не за что. В смысле, извини.

 

Фифа гордо вскинула носик и прошествовала на кухню. Я почесал затылок, но никаких умных мыслей оттуда не вычесалось – если не считать таковой пригрезившийся рык взводного: «Х… расселись, а ну, попрыгали в темпе вальса!»

 

Именно в этом темпе я и принялся действовать: умылся, сиречь плеснул на морду водой и полюбовался на двухдневную щетину, оделся, залпом выдул безнадежно холодный кофе и поскакал к машине, около которой нетерпеливо переминалась Лена. Пятнадцать минут на все про все – чи я не герой? Да я сейчас горы одним локтем… и вообще, жизнь прекрасна и удивительна.

 

Или, по крайней мере, иногда бывает таковой, уныло резюмировал я сорока минутами позже, глядя, как напарница в третий раз пытается дозвониться до Иры.

 

– Ну что?

 

– Ничего! – расстроенно буркнула Лена. – «Абонент временно недоступен».

 

– Блин, наверняка ведь подзарядить забыла, дура рассеянная!

 

– Сань, ну что ты сразу так? – напустилась на меня женская солидарность в лице ближайшей особы слабого пола. – Во-первых, у человека горе, а во-вторых, может быть тысяча причин. Она могла, к примеру, разбить свой мобильник, попасть с ним под ливень, забыть его где-нибудь…

 

– …подзарядить! – перебил я. – Лен, хватит. Лучше позвони в справочную и узнай у них телефон третьего роддома.

 

Дозвонилась девушка только с пятой попытки, зато нужный номер продиктовали почти без паузы – видимо, предыдущие звонки в справочную были сделаны толпой готовящихся к старту мамаш.

 

– Сань, а давай в роддом ты будешь звонить?

 

– Угу, – хмыкнул я, – голосище у меня ну охренительно похож на писк беременной мамаши. Лен, не валяй дурака, звони.

 

– Ну ладно. – Фифа бросила на меня очередной тоскливый взгляд и, прищурившись, выстучала ногтем мизинца номер.

 

– Приемное отделение, – откликнулся на гудки отрывистый и недовольный женский голос.

 

– Скажите, пожалуйста, Игорь Аркадьевич сегодня работает?

 

– До обеда.

 

– А где его можно найти?

 

– Третий этаж, отделение патологии беременности. – Тетка, не дожидаясь Ленкиного спасиба, бросила трубку.

 

Все прошло так гладко, что даже не верилось.

 

Девушка вернула мне телефон, теплый и влажный от дрожащей ладошки.

 

– Ну вот, – преувеличенно бодро сказала она. – А ты переживал.

 

– Я переживал?!

 

– Ну не я же.

 

– А… у… ну ладно, я! – выдавил я, решив, что в интересах педагогики сейчас важнее Ленкина уверенность в себе, чем мое ущемленное достоинство. – Поехали его брать.

 

– Что, прямо в роддоме?

 

– Нет, – подумав, с сожалением признал я. – Беременным теткам на такое смотреть вредно.

 

– А что ты с ним собрался делать?!

 

– Я же сказал: в больнице – ничего. Будем ловить гада на выходе. Затолкаем в машину и свозим… на дачные шашлычки.

 

Я ожидал от блондинистого филиала ООН очередной вспышки возмущения, но на убийцу ее пацифизма не хватило.

 

Вспышка приключилась со мной, когда мы подъехали к больнице. Беглый осмотр места предстоящей операции по захвату выявил, что условия для проведения оной нельзя назвать иначе как отвратительными. Из четырех стен роддома двери наличествовали в трех: вход в приемное и служебный вход с одной стороны, широкое крыльцо с другой, а также какая-то не классифицируемая, но вполне используемая дверь с третьей. Прочие больничные корпуса, обступившие роддом, в зародыше давили мысль, что два человека способны проконтролировать все пути отхода противника и при этом не привлечь к себе чье-нибудь нездоровое внимание.

 

– Девушка, можно, я матом разговаривать начну? – озвучил я итог своих размышлений. – Нет? Ну тогда, мягко говоря, почти не выражаясь, это хрен раскидистый. Так мы его целую неделю можем караулить.

 

– И что же делать?

 

– Ну-у… мы, например, можем попытаться узнать, в каком именно кабинете заседает наш Игорек, и взять под контроль ближайшие выходы.

 

– Хорошая мысль, – кивнула Лена и тут же возразила: – Ну а если у него кабинет окнами во двор, а домой он едет на трамвае, то…

 

– …то выйдет он через дальнюю дверь. Обратно хрен.

 

Некоторое время в «гольфике» царила тишина с привкусом удрученности. Затем Лена пробормотала себе под нос что-то вроде: «плибунсбылвт…»

 

– Что?

 

– Ничего, – отмахнулась девушка, – мысли вслух.

 

– А можно мыслить не просто вслух, но и разборчиво? – попросил я.

 

– Да я просто подумала… будь у нас второй мобильник, один человек мог бы караулить Игоря возле кабинета и затем сказать второму, к которой из лестниц тот пошел.

 

– Угу, – тоскливо кивнул я. – Только проблема в том, что данный человек будет выделяться среди врачей и берем…

 

И тут меня осенило!

 

– Ленка! – проникновенно выдохнул я. – Ты – гений! Я, правда, тоже, но это не суть важно. Простая загадка: как спрятать белую ворону среди обычных?

 

– Покрасить ее в черный цвет, – автоматически отозвалась девушка. – Но… Эй, только не говори, что мне придется беременеть!

 

– Лен, понарошку! Берется обыкновенная подушка, запихивается тебе под свитер…

 

– А давай я тебе тоже чего-нибудь куда-нибудь запихну?

 

– В другой раз, хорошо? Так вот, запихивается подушка, сверху все это прикрывается халатиком вроде этого. – Я показал на вход, где, нервно зыркая по сторонам, дымили три пузатые девицы в балахонах цвета «умри все живое!». Четвертая, обмякнув, висела на шее растерянного парнишки в кожанке. – И – вуаля! – к нашим услугам настоящая, закоренелая, можно сказать, беременная. Лучшая маскировка, никто на тебя и не оглянется лишний раз.

 

– А Игорь?

 

– Игорь тебя видел в сумерках, – напомнил я, – в деловом костюме и всего пару минут. Считаешь, он сумел чего-то запомнить… особенно после всего, что потом началось?