Патриция Хайнс Майер

Паттерны и процессы в работе с собственной семьей терапевта: знания, требующиеся для совершенства.

Патриция Хайнс Майер

Мне не представляется возможным писать главу, затрагивающую дифференциацию представителей человеческого рода, не предварив ее выражением признательности доктору медицины Мюррей Боуэна, вкладу, сделанным открытием и описанием такой важной основы человеческого функционирования. Описанное ниже есть результат усилий, затраченных на попытки понять теорию семейных систем Боуэна.

Хотя теперь во многих штатах введены в действие законы, определяющие этическое поведение в самых разнообразных дисциплинах в области психического здоровья, фокус внимания данной главы относительно этического профессионализма будет совершенно другим.

Для двух людей не существует способа отношения друг к другу вне контекста субъективности. В действительности, степень выраженности субъективности будет меняться в зависимости от зрелости эти двух людей, а также от их хронической или острой тревоги; но все же, в большей или меньшей степени, субъективность будет присутствовать. Именно по этой причине в данной главе вопрос обретения знаний о своей собственной расширенной семейной системе и о себе – подобное стремлению узнать как можно больше о природе собственной субъективности – рассматривается скорее как вопрос персональной и профессиональной этики, а не как вопрос предпочтительной теоретической ориентации. Независимо от теоретического подхода, на котором терапевт основывает свою клиническую практику, субъективность будет присутствовать и мешать терапевтическому процессу, несмотря на то, что терапевт уже познал свою субъективность настолько хорошо, что ее можно не допускать до деятельности данного человека.

Проведение широкого серьезного изучения расширенной семьи и ее эмоциональности, по сути, представляет собой действие по признанию автоматических процессов переноса и контрпереноса. Не существует другого способа минимизировать собственную реактивность, направленную на других, кроме как поняв как можно больше эмоциональную систему семьи, ее воздействие на себя, и собственное воздействие на нее. Только тогда терапевт может обладать самым полным пониманием того, кто он такой, что представляла собой его расширенная эмоциональная история, может отсепарироваться от человека или семьи, сидящих в его офисе. Разумеется, анализ может помочь восполнить в некоторой степени это познание, но вне энергичного изучения семейной системы, а также собственной эмоциональной системы, невозможно полностью понять содержание Я. Прежде, чем обсуждать определение положения Я в системе и тем самым увеличить ответственность терапевта, мы разберем дифференциацию.

Опыт выхода из своей собственной семьи отличается от развития фактического знания, обеспечивающего объективные средства понимания своей собственной семьи. В теории, разработанной Боуэном, такое знание требует не только времени, посвященного воскрешаемым в памяти историям и переживаниям, но также тщательного изучения исторического факта, включая серьезное усилие по становлению значимым членом своей семьи (Bowen, 1978).

Дифференциация, краеугольный камень теории Боуэна, описывает основу всего поведения человека. Это понятие, описывающее две движущие силы, под действие которых живут все люди, это – с одной стороны совместность-тождественность-принадлежность, а с другой стороны принцип индивидуации-сепарации. Оно не различает «здоровье» в одном человек от «патологии» в другом, а скорее удостоверяет общую природу человека, живущего между этими двумя мощными силами. Что отличает одного человека от другого, так это природа равновесия этих двух сил.

Для людей, чьи силы совместности перевешивают силы индивидуации, жизнь окажется трудной. Это потому, что на каждую дилемму и на каждое решение оказывает влияние автоматическая тяга поиска одобрения или избегание неодобрения значимых других. Поэтому, самая простая задача преследует цель понравиться, и результат этих напряженных усилий вряд ли достигается. Такая острая чувствительность к эмоциональности другого осложняется сходностью ситуации у значимых других, тех, которыми данный человек окружил себя, поскольку у них она также основана на автоматическом стремлении к одобрению. Вообще, люди ищут других себе подобных, чья эмоциональность имеет сходную природу, связанную с чувствами и одобрением или с Я, целями Я и его принципами.

Для человека, чьи стремления быть собой перевешивают чувства принадлежности, цель жизни, хотя и не менее усложнена, но будет менее тяжела. Это так, потому что такие люди будут «чувствовать» эмоциональность важных других, оставаясь сфокусированными на объективных фактах, дилеммах, альтернативах и вероятных последствиях своих действий. Одобрение было бы приятно, но если текущий план или задача должны быть завершены безупречно, то процесс фокусирования на объективности будет продолжен. Поэтому, такой человек сможет придерживаться фактического хода событий при наличии любой повышенной реактивности и тревоги, если только эмоциональность не достигает такой высоты, что ее воздействию невозможно будет противостоять. И даже тогда, человек, сфокусированный ориентироваться на факты, а не на чувства, обладает тем преимуществом, что при наличии времени разобраться в фактически произошедших событиях, в большинстве случаев произойдет возвращение в изначальное состояние с отходом от ориентации на чувства.

На дифференциацию на базовом уровне – уровне равновесия между чувством и мышлением любого данного индивидуума – оказывают влияние многие факторы. Ничто не является более сильным, чем баланс чувства и мысли в родителях данного индивидуума, поскольку уровень их зрелости формирует большую часть структуры, в пределах которой развились функциональные особенности данного индивидуума. Следует рассмотреть другой фактор, специфичный для семьи: в специальном ли положении в семье появился данный индивидуум, получая, таким образом, позитивную или отрицательную эмоциональность семьи больше предполагаемого (Bradt and Moynihan)?

Значимые события и, часто связанная с ними сильная эмоциональность, представляет еще один фактор (например, преждевременные или связанные с риском роды, пол, несущий дополнительную специфичность в этой семье, внешность, похожая на значимого члена семьи). Разумеется, должна быть включена генетическая наследственность, хотя по-прежнему сложно понять в какой степени и каким способом она оказывает влияние.

Поскольку знание о дифференциации человека критически важно для понимания его поведения, совершенство в терапии требует некоторой степени владения ее концептуальными принципами. Как только дифференциация достаточно хорошо понята на абстрактном уровне, становится возможным построение знания о дифференциации на уровне расширенной семьи и в пределах Я. Именно тогда существует возможность минимизировать перенос и контрперенос, и таким образом, позволить данному человеку или семейной единице продолжить покорение цели по обнаружению эмоциональности внутри себя и внутри его расширенной семьи, а не между ним и не связанным с ним терапевтом. Только тогда индивидуум сможет узнать на фактах свою незрелость; без этого невозможно стать более ответственным за себя перед другими. Вопрос, нужно ли терапевту приниматься за трудную задачу открытия природы человеческого функционирования, функционирования расширенной семьи и функционирования себя как основы, от которой возрастает основной уровень функционирования и ответственности, не выдерживает дискуссии: решение вступить в область психического здоровья – особенно психотерапию – заставляет приложить усилия и проделать необходимую работу.

Это не означает, что как только известна дифференциация, и она стала ориентиром в чьей-то жизни, появился на свет совершенный терапевт. На самом деле, если есть потребность совершенного владения терапией, есть масса знаний, затрагивающих навыки в каждом аспекте терапевтического процесса, которые также необходимо усвоить (подобно тому, как навык полетов также необходим пилоту, как и знание аэронавтики). Без нейтралитета зрелости и понимания человеческой эмоциональности, техника остается техникой – специфический отклик на конкретную дилемму. Без знания процесса изменения, который происходит на протяжении курса терапии, будут существовать крупные ограничения в размере возможных изменений, кроме как снизившаяся тревога, возросшее спокойствие и возросшая способность думать.

Мастерство и совершенство в функционировании терапевта требует от индивидуума баланса знаний человеческого функционирования, своего функционирования и терапевтического процесса. Установление такого баланса требует упорной, тяжелой работы в то время, когда незрелость тянет его продолжить «совершение», оставив «понимание» на потом. Это так, отчасти потому, что при изучении теории семейных систем человек должен начать открывать природу и интенсивность субъективности в себе для получения возможности «видеть» ее в той эмоциональной системе, в которой он живет. Но без этого знания теории человеческого функционирования терапевт будет оставаться ограниченным в своей способности обеспечить другому индивидууму процесс изменения себя.

Подобно всем изучаемым концептам, становление себя в своей семье как средство увеличения зрелости и таким образом, увеличения способности к совершенству в терапии, было неправильно понято и трактовалось самым разнообразными способами. Некоторые индивидуумы восприняли, что этот концепт (понятие) подразумевает генеалогию, и собрали факты, достаточные для того, чтобы оклеить стены здания суда, в котором они собрали данные. Помимо этого, в фокус не попали также живущая семья, те живые персоны и вопросы, остающиеся в силе для расширенной системы. С другой стороны, есть и такие, кто считает, что работа с семьей означает социальный контакт через события, встречи и тому подобные; устанавливается слабый фокус на расширенные исторические факты, и не устанавливается фокус на сложной задаче обнаружения и противостояния семейному процессу, способствующему незрелости в системе и в себе. Действительно, работа над собой требует хорошего баланса между сбором фактов семейной истории и тщательно выстроенных усилий узнать живущую семью, с ее прошлыми и нынешними эмоциональными темами и установить – тема за темой, личность за личностью – тщательно определенное положение себя по отношению к этим темам и в рамках этих взаимоотношений, которое отражает самое ответственное функционирование, на которое способно Я.