Происхождение сознания

 

 

Сто лет назад, когда психологи еще всерьез воспринимали интроспекцию, Уильям Джеймс написал: «Универсальный факт сознания заключается в том, что не «мысли и чувства существуют», а «я мыслю» и «я чувствую».

 

Сознательное «я» - это самая непосредственная вещь из всех, которые мы ощущаем. Оно предшествует всем другим видам восприятия. Это та точка, с которой каждый из нас, будучи современным человеком, видит создавший нас мир.

 

Но откуда исходит само это «я»?

 

В 1976 году Джулиан Джейнс из Университета Принстона предложил шокирующую теорию: три тысячи лет назад у человека не было сознания. Так Джейнс утверждал в

 

«Происхождения сознания в процессе краха бикамерального разума»

 

«Если наши рассуждения были верными, вполне возможно, что могла существовать раса людей, которые разговаривали, судили, обосновывали, решали задачи и на самом деле делали большинство того, что делаем мы – но у которых вообще не было сознания».

 

Великие эпосы Древней Греции, гомеровская «Илиада» и «Одиссея», написаны про людей, которые не обладают сознанием, но ведут себя как автоматы, которые действуют на основе того, что через них говорит бог. В частности, «Одиссея» была написана в период, когда сознание начало оказывать свое влияние на жизнь человека: происхождение сознания – это исторический процесс, который можно проследить в свидетельствах, переживших самые древние цивилизации, утверждает Джейнс.

 

Сознание, объясняет он, вовсе не так жизненно важно для функционирования человека, как думали раньше. Сознание – это относительно новое изобретение: исторический феномен. Понятие «я» - это часть исторического продукта, который составляет сознание. Сознание и понятие «я» были созданы исторически – а значит, могут исторически изменяться.

 

Теория Джулиана Джейнса привлекла внимание – и вызвала противодействие. Как потому, что эта теория меняет наше понимание сознания, так и потому, что она меняет наше понимание целого ряда событий в истории. Джейнс заново интерпретирует историю человечества с точки зрения происхождения сознания как центральной темы.

 

Идея его такова: в очень старые времена, более трех тысяч лет назад, не существовало ни сознания, ни понятия «я», ни идеи о том, что внутри людей находится ментальное пространство. Это не означало, что не существовало социальных структур, опыта или языка. Но это значило, что восприятие действий человека было совершенно иным: люди действовали по велению богов, а не в соответствии с собственными желаниями. Эмоции,

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

желания и решения были результатом того, что боги действовали через людей: они возникали по божественному вмешательству.

 

Согласно Джейнсу человеческий мозг был бикамеральным – в нем были две камеры, которые соответствуют правому и левому полушарию мозга. Вся нелингвистическая активность правой половины поступала в левую половину мозга в форме голосов, которые говорили в голове человека. Точно так же, как шизофреники могут слышать несуществующие голоса, эти древние люди могли слышать, как внутри них говорят боги, указывая им, что делать. Через бикамеральный мозг социальный порядок мог говорить с индивидуумом в форме божественных голосов. Сегодня мы называем подобные голоса галлюцинациями.

 

Центральное различие между этим и нашим собственным взглядом на человека заключается в том, что в головах людей не существовало никакой независимой рефлективной деятельности: нет сознания и нет решений. Боги – называемые демонами – об этом позаботились.

 

В те времена у людей не было никакой свободной воли – в нашем понимании у них вообще не было воли. «Женщины и мужчины не были сознательными, как мы, они не отвечали за собственные действия и, следовательно, не могли нести бремя ответственности за то, что происходило в этот тысячелетние промежутки времени», - писал Джейнс.

 

Но как такое возможно? Как люди могли строить дома, корабли и дороги, не обладая сознанием? Как человек мог функционировать?

 

На самом деле это не так сложно представить, хотя сама подобная мысль и кажется странной. Подумайте о поездке по городу на транспортном средстве, с которым вы знакомы лучше всего и на котором ездите почти каждый день. Подумайте о том, как происходит такая поездка: вы двигаетесь вперед, вы не слишком осознаете движение вокруг себя, но вы можете думать о том, что будете делать, когда приедете. Или о том, какая погода нынче утром, или о совершенно других вещах. Транспортное средство на самом деле более-менее заботится о себе само. И у вас остается много времени для того, чтобы отпустить свой ум бесцельно блуждать, пока ваши руки и ноги делают все остальное. Конечно, вы не полностью теряете связь с тем, что происходит на вашем пути, но ваш мозг сосредоточен на других вещах. Множество действий выполняется, а вы этого даже не осознаете. Ваше сознание находится где-то еще.

 

А теперь просто отнимите это сознание – и у вас получится бикамеральный человек», - писал Джейнс.

 

Как раз потому, что, как правило, мы думаем совершенно не о том, что делаем, наше сознание не играет большой роли для нашего нормального функционирования. В конце концов, если бы оно играло такую роль, мы не смогли бы думать ни о чем другом, кроме того, чем занимаемся.

 

Таким образом, человек, не обладающий сознанием, будет точно как мы – но без постоянного потока мыслей, которые находятся где-то в другом месте. Единственная разница проявляется, когда случается что-то неожиданное или сложное – к примеру, пробка

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

на дороге. Тогда индивидуум вынужден проявить внимание: быть сознательным к тому, что происходит и что необходимо сделать. И напротив, человек с двухкамерным мозгом будет ждать инструкций от богов – внутренних голосов, которые говорят ему, что делать. Его восприятие жизни будет выражаться не в форме сознательных воспоминаний и размышлений, а через голоса богов из его бессознательного.

 

Человек, безусловно, может функционировать без сознательного «я». На самом деле большинство из нас большую часть времени функционируют без сознательного «я». Мы просто этого не знаем, так как мы не осознаем этого, когда это происходит. Потому что если бы осознавали, то уже не были бы «не осознающими»: мы не можем осознавать, что мы не осознаем. Только сознание сознательно.

 

«В то же время боги были просто побочным эффектом эволюции языка и самым выдающимся признаком эволюции жизни с момента развития самого Homo sapiens. И это не просто поэтическое сравнение, - писал Джейнс. – Боги никоим образом не были результатом чего-то вымысла. Они были волей человека».

 

Но это не сработало в долгосрочной перспективе. В конце концов боги покинули человека. «Мой Бог покинул меня», - написано в одном из самых старых обнаруженных текстов из Месопотамии. «Моя богиня предала меня и удалилась. Божий ангел, который шел рядом со мной, улетел».

 

Предпоследнее тысячелетие до рождества Христова было сложным временем. Природные катастрофы, войны и массовые миграции привели к переворотам и хаосу цивилизаций Среднего Востока. Люди познакомились с другими расами, письменность ослабила силу речи, древняя мудрость, которая выражалась через слова богов, стала слишком старой – мир трансформировался.

 

Бикамеральный мозг рухнул, и огромный культурный сдвиг привел, по теории Джейнса, к появлению сознания.

 

Идея чтения греческих эпических поэм в качестве свидетельства развития структуры человеческого ума сама по себе не нова: традиции психоанализа уже давно обсуждали подобные взгляды. К примеру, это делал Фрейд через мифы об Эдипе (Эдип убил своего отца и женился на своей матери) и Нарциссе (который влюбился в собственное отражение).

 

В 1949 году Эрих Нейман, развивая традиции Карла Юнга, описывал «Одиссею» как ключевой документ к нашему пониманию происхождения сознания. «Одиссея» - этот история царя Одиссея из Итаки, который оставил свой след в Троянской войне тем, что придумал использовать деревянного коня, чтобы скрытно провести свои войска в осажденный город. По пути домой он встретился с бесчисленными трудностями, так как вызвал неудовольствие Посейдона, бога моря. Многие из этих трудностей являлись искушениями, которые Одиссею удалось преодолеть благодаря своей хитрости и силе воли: пение сирен, злобные великаны и соблазнительницы, которые превращали своих ухажеров в свиней.

 

В работе, суммирующей интерпретации Неймана, американский историк Моррис Берман пишет: «Снова и снова Одиссей испытывает на себе огромную мощь этой великой

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

бессознательной и неразделенной женской силы, желание раствориться и погрузиться обратно в нее, стать бессознательным, каким он был, когда был младенцем или плодом в утробе матери. И героем его делает именно то, что он от этого отказался. Ему не нужна темная энергия бессознательного, и его «победа» над этим символизируется ослеплением циклопа, чей глаз – это «третий глаз» интуитивного понимания».

 

Берман продолжает: «С рождением героя, которое на самом деле является рождением эго, мир становится двойственным. Он делится на мужское и женское, черное и белое, правое и левое, Бога и дьявола, эго и бессознательное – и это становится великой драмой, с которой приходится (согласно Нейману) иметь дело всем культурам».

 

Но в этом свете «Одиссея» - это все же лишь рассказ о первом появлении сознания и искушениях, которым подвергает его бессознательное.

 

Самая точная историческая дата возникновения сознания прослеживается Джейнсом до греческого государственного деятеля и законодателя Солона Афинского, который жил около 640-560 гг. до н.э. Солон ввел в Афинах демократию в тот же век, когда такими фигурами, как Фалес, Анаксимандр и Пифагор, была основана греческая философия.

 

Достоверно известно, что Солон использовал слово «ноос» как выражение для субъективного ума. Одна из догм, которые приписывают ему, как, впрочем, и многим другим его современникам-греческим мыслителям – это знаменитое «Познай себя». Это выражение имеет смысл только в том случае, если у человека есть идея себя, рассматриваемого извне. Способность видеть себя со стороны – это более совершенная умственная операция, которая предшествует идее того, кем я являюсь.

 

Джейнс находит признаки появления сознания во многих цивилизациях: греческой, индийской, китайской и египетской. Среди всех выдающихся культурных прорывов, которые произошли на планете одновременно в различных культурах примерно за полтысячи лет до Рождества Христова, самым важным, по мнению Джейнса, является появление Старого Завета, который содержит лучшее текстовое описание появления сознания. Здесь вся история рассказывается от начала и до конца, от исчезновения богов до того, как власть над умом обрело сознание.

 

Более того, религия Старого завета включает в себя монотеизм. Религии, в которых множество богов, соответствуют бикамеральному мозгу, в то время как те, в которых Бог един, соответствуют сознательному уму.

 

По-настоящему огромная разница между политеизмом и монотеизмом заключается не столько в суевериях, галлюцинациях или танцах для вызова дождя. Большая разница состоит в восприятии того, кто является истинным исполнителем человеческих действий.

 

До эры сознания, в период бикамерального ума люди не обладали свободой воли: у них вообще не было воли. После появления сознания человеку была дана свободная воля – до определенной степени. Возникла проблема этики, и Моисей спустился с горы Синай со скрижалями, содержащими десять заповедей Бога.

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

Внезапно появилось нечто, о чем надо было думать: как должен действовать человек. Огромный контраст между «познай себя» и нормами морали с одной стороны и свободой от ответственности двухкамерного мозга, с другой, становятся очевидными из этого отрывка книги Джейнса:

 

«Старую шумерскую пословицу можно перевести так: «Действуй быстро, сделай своего бога счастливым». Если на момент забыть, что эти полные смысла английские слова являются всего лишь приближением к не известному нам шумерскому, можно сказать, что эта любопытная рекомендация служит мостиком в нашу субъективную ментальность и как будто говорит: «Не думай; пусть не будет никакого временного промежутка между тем, как ты услышишь голоса в своем бикамеральном мозге, и выполнением того, о чем они тебе говорят».

 

Идею о том, что люди чувствуют себя счастливее всего, когда ощущают возможность действовать свободно, без вмешательства сознания, можно проследить в этой древней цитате.

 

Если перевести ее на язык этой книги, шумерская пословица будет звучать так: «Избегай запретов – пусть твое «Я» будет счастливо». Но это подразумевает существенный сдвиг значения, так как в наши дни мы больше не слышим богов (и держим взаперти всех, кто их слышит). Поэтому фокус будет направлен не на следование внутренним голосам, а на то, чтобы действовать, не тратя слишком много времени на осознание и предварительные раздумья.

 

Но само это заявление – действуй, не думая сознательно - возможно, для древних шумеров было не менее абсурдным, чем для нас сегодня, если мы изолируем его от контекста и будем воспринимать как руководство к действию.

 

В процессе трансформации от бикамерального к сознательному уму потребовался долгий переходный период, во время которого голоса богов уже не говорили через многих людей, но многие прислушивались к тем, кто все еще мог их слышать.

 

«Обращение к греческим оракулам было самым важным способом принятия решений еще на протяжении тысячи лет после крушения бикамерального ума», – пишет Джейнс. Самый известный из всех Дельфийский оракул представлял собой молодых женщин, которые давали ответы на вопросы посредством безумных слов и судорог тела. Задаваемы вопросы не были тривиальными, а касались важных дел: колонии, войны, законы, голод, музыка и искусство. Удивительно: «Ответы давались мгновенно, безо всяких размышлений и непрерывно, - пишет Джейнс, а затем задает вопрос: - Как стало возможным, что обычных деревенских девушек можно было научить вводить себя в такое психологическое состояние, что они могли мгновенно принимать решения, управлявшие миром?»

 

Можно спросить, насколько необученными на самом деле были жрицы в Дельфах. Известно, к примеру, об Аристоксене, который был учеником Аристотеля и написал биографию математика и философа Пифагора: «Аристоксен говорит, что Пифагор позаимствовал большинство своих этических доктрин у дельфийской жрицы Фемистоклеи». Может также возникнуть вопрос, насколько ясными были ответы, которые

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

давали юные жрицы. Гераклит пишет: «Бог, чей оракул в Дельфах, не говорит и не утаивает, а дает знак». Так что молодые женщины могли давать ответы, но прежде чем их применить, их нужно было интерпретировать. Но вне зависимости от деталей примечательно, что Греция могла управляться путем подобных консультаций в Дельфах.

 

Объяснением этому, полагает Джейнс, служит модель, где общая вера выражается через специально отобранных индивидуумов, которые способны благодаря ритуалам и трансам установить контакт с силами (в самих себе), с которыми больше не могут найти контакта другие люди. Всевозможные волшебники, целители, оракулы, ведьмы, прорицатели и их современные последователи – это выражение стремления к контакту с богами, который был у бикамерального мозга. По мере того, как разворачивается история, человечество теряет веру в то, что существуют избранные, которые все еще способны ощущать волю богов. Или, возможно, сообщения теперь передаются в ином качестве.

 

Эпоха бикамерального мозга пришла к своему завершению: у человека изменился образ себя – и вместе с ним его взгляд на божественное. Греческие боги уступили место христианству, которое является религией сознания. «Полное обсуждение покажет, как попытка реформации иудаизма, совершенная Христом, может толковаться как необходимая новая религия сознательного, а не бикамерального человека, - пишет Джейнс.

 

– Теперь поведение будет меняться скорее изнутри, исходя из нового сознания, нежели из моисеевых законов, которые формируют поведение снаружи. Грех и покаяние теперь находятся в сознательных желаниях и сознательной искренности, а не во внешних проявлениях десяти заповедей, покаяниях храмовых жертв и общественных наказаний».

 

Джейнс не развивает эти соображения относительно истории религии, но его фундаментальная мысль является такой же, как и та, которая возникла из сравнения иудаизма и христианства, базирующегося на принципе вето Бенджамина Либета. В то время как иудаизм воздействует на разум человека извне, через социальные церемонии и моральные запреты, христианство пытается изменить его изнутри, требуя, чтобы люди развивали склонности, которые сами по себе способны проявлять контроль, который ранее располагался вне разума, в социальной среде. Христианство – это религия сознания, так как она делает сознание – а не нечто внешнее – регулятором человеческого поведения.

 

Это предполагает разделение исторического процесса на три части. Первой была досознательная фаза, когда у людей не было свободной воли и они действовали непосредственно и без раздумий по приказу богов. За ней следует социально сознательная фаза, в которой свободная воля регулируется через социальные контракты (10 заповедей), провозглашенные человеком (Моисей), обладающим особой способностью слышать бога. Фокус направлен на общество и церемонии. В третьей фазе – личностно сознательная фаза

 

– отношения между человеком и Богом снова носят внутренний характер (как в досознательной фазе), но теперь они сознательны: свободная воля подразумевает возможность греха как в мыслях, так и в поступках.

 

Все политеистические религии принадлежат к первой фазе, в то время как иудаизм и частично романский католицизм принадлежат ко второй. Протестантизм – это чистый результат третьей фазы.

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

Вопрос, однако, заключается в том, удалась ли попытка христианской традиции превратить человека в полностью сознательного и понятного. Если Бенджамин Либет прав и сознание может накладывать вето на подсознательные стремления, чтобы они не реализовались в жизни, но не в состоянии контролировать возникновение таких стремлений, человек вовсе не настолько понятен, как это пытается представить западная философия и религия со времен Возрождения. От тотального отсутствия сознания в былые времена современная эра перешла к попыткам настаивать на отсутствии бессознательного.

 

Две очень важные концепции в анализе происхождения сознания Джейнса – это концепции «я» и «Я». «я» возникает одновременно с идеей мира. Когда у вас есть картина внешнего мира, о которой вы можете думать, вы также можете задуматься и о себе в этом мире: вы можете увидеть себя извне; вы можете думать о себе в ситуациях и спрашивать, как вы будете реагировать. Концепция «я» тесно связана с возможностью видеть себя извне, иметь карту мира, где присутствуете и вы. Концепция «Я», которую сам Джейнс признает неясной в сравнении с концепцией «я», у Джейнса также включает видение себя извне.

 

В свете различия «я» и «Я» мы можем сказать по-другому: досознательный человек – это только «Я», в то время как сознательный человек верит, что он – это только «я». Человек перешел от периода, где было только «Я», к периоду, где, по всей видимости, есть только «я». Во время Я-периода поведение контролировалось голосами, а в я-периоде сознание полагает, что все контролируется им.

 

Появившись, «я» должно обязательно настаивать, что оно контролирует человека. Это и есть сама идея «я». Идея «я» со свободой воли несовместима с кучкой богов, которые действуют через руководящие голоса, ведь в этом случае решение будет принимать не «я».

 

Но верно и противоположное: «я» сталкивается с проблемой, когда оно не может объяснить или принять все, что происходит с человеком в рамках этого «я». Взгляд «я», который провозглашает, что это оно за всем наблюдает и все видит, сталкивается с проблемой: совершенно очевидно, что это не так. Ни счастье и радость, которые может испытывать человек, ни ненависть или подлость, которые могут у него присутствовать, не являются тем, что «я» способно объяснить.

 

«я» должно неизбежно склониться и преклонить колени перед чем-то более значительным, чем оно само. Но главная черта «я» заключается в том, что это более значительное не может быть самим человеком, ведь «я» его контролирует.

 

Решение – монотеизм: идея, что есть один и только один Бог.

 

Понятие Бога – это спасение для «я», когда оно сталкивается с теми проявлениями «Я», которые не может объяснить: сила намного более великая, чем «я», проявляющаяся в каждой вещи и в каждом событии в мире. Божественное вмешательство может быть использовано для объяснения всего, что не может объяснить «я» в человеке, которого оно предположительно видит насквозь и контролирует.

 

Мы даже можем пойти дальше и сделать следующее утверждение: концепция Бога покрывает все, относящееся к «Я», что не является «я». Вместо признания подпорогового восприятия, подсознательного мышления и кучи других видов деятельности в человеке,

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

которые не может объяснить «я», это «я» может сказать, что все эти способности и провидение воплощены не в человеке. Это Божественные принципы.

 

Неспособность «я» объяснить «Я», следовательно, защищена понятием Бога. Это понятие разрешает все то иррациональное, которое, как провозглашает «я», не может существовать в человеке.

 

Сознание не может признать, что оно не контролирует человека. С другой стороны, сознанию приходится признать, что оно знает не все. Отсюда и появляется монотеизм.

 

Почти в каждой монотеистической религии существует более или менее доминирующая традиция, что «рай находится внутри тебя» - что божественные черты есть в каждом человеке, не только извне, но и внутри.

 

В своей попытке обобщить тысячелетие религиозной мысли в «Вечной философии» Олдос Хаксли обращает внимание как раз на этого Бога внутри: «Бог внутри и Бог снаружи – это два абстрактных понятия, которые могут быть поняты и выражены в словах. Но факт, к которому относятся эти понятия, нельзя осознать и воспринять иначе как «в самой глубокой и центральной части души». И это правда, что внутри Бога не меньше, чем снаружи».

 

Религии культивировали убеждение, что «я» обязательно должно осознавать: есть нечто большее, нежели оно само. Они также разработали серию методов, помогающих «я» обрести спокойствие по отношению к этому. Религия предлагает свое участие людям, готовым культивировать эти факторы.

 

Молитвы и медитации, церемонии и благословения можно рассматривать как контакт с этим божественным внутри себя. Но мы можем сделать еще один шаг и предположить, что через молитвы, пение и писания «я» пытается войти в контакт с тем самым «Я», существование которого оно сознательно отрицает.

 

Очень существенная часть того, что Хаксли называет «Бог внутри» - это аспекты человека, которые не может объяснить сознание. Если это допустить, то мы сможем сказать, что темой религии на самом деле является переработка темы сознания и, следовательно, темы «я»: беспристрастный взгляд на то, что мы являемся чем-то большим, чем сами знаем о себе.

 

Следовательно, есть все основания воспринимать религиозный опыт серьезно. Даже с атеистической точки зрения можно сказать, что религии включают в себя нечто настоящее и истинное, что связано не просто со стремлением к простоте и невинности бикамерального ума, но и с подлинной современной драмой: взаимоотношениями сознательного и бессознательного в человеке. Атеистам тоже приходится жить с конфликтами, которые описываются религиями. Религия слишком важна для атеистов, чтобы оставить ее только верующим.

 

Американец Джулиан Джейнс – далеко не единственный человек, который исследовал происхождение сознания. Немецкие и французские историки ментальности также изучали историю сознательного «я». Их заключения не всегда совпадают с мнением Джейнса.

 

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

Европейские исследования показывают, что установление сознания определенно не происходило так гладко, как об этом говорит Джейнс в своей теории 1976 года о том, что сознание впервые появилось около 1000 года до н.э. Позже сознание снова исчезло!

 

Это произошло около 500 года н.э. и продолжалось в течение около пяти сотен лет. Морис Берман пишет о недавних исследованиях этого периода: «Человеческое самосознание по не вполне ясной причине, похоже, в это время исчезло и затем таинственным образом снова появилось в 11 веке. Поведение людей в период с 500-1050 гг. н.э. было каким-то «механическим» или похожим на роботов». Изменился и взгляд на преступления: «В это время практически не велись обсуждения вопроса намеренности в акте преступления. Во внимание принимался только сам акт, явное физическое поведение».

 

Конец средних веков характеризуется повторным появлением сознания, прорывом самосознания. Берман описывает период около 1050 года н.э. следующими примечательными словами: «Мы обнаруживаем резкое, одновременное повышение самосознания и рост количества и технического качества производства зеркал».

 

Зеркала начали широко использоваться во время Возрождения, в период, который отмечен возрождением личности – начало современной эры. Желание смотреть на себя в зеркале, видеть себя со стороны было буквальным проявлением самосознания или осознания «я». В то же время начали распространяться и книги по этикету, наставляя людей, как вести себя в присутствии других: как есть, одеваться, разговаривать и в целом быть культурными.

 

Может показаться полностью абсурдным рассматривать распространение зеркал подобным способом. Но зеркало – это как раз тот инструмент, который дает возможность видеть себя таким, каким тебя видят другие. Досознательный человек видел только мир и свои действия в мире – изнутри. Идея сравнения себя с другими людьми предшествует идее, что человек может видеть себя таким, каким его видят другие. И зеркала позволяют это сделать.

 

(Или нет? В зеркале мы видим себя отраженным дважды – не только оптически, но и социально. На самом деле мы не видим то, что видят все остальные, так как мы видим человека, который не видит никого, кроме себя. Это замкнутый круг: нет социальности - как тогда, когда мы смотрим на кого-то другого).

 

Французская историческая школа «Анналов», немец Герман Норберт Элиас и многие другие исследовали удивительный исторический факт, что зеркала и сознание идут рука об руку. Важны, конечно, не зеркала сами по себе – важно отражение. В конце концов, если мы хотим себя увидеть, мы можем посмотреть в спокойную воду. Технология изготовления зеркал, как и многие другие технологии – это просто метод, гарантирующий, что мы сами можем устанавливать, когда хотим получить тот или иной эффект. В данном случае это возможность видеть себя со стороны – и не только тогда, когда море спокойно.

 

Древнегреческий миф о Нарциссе, который влюбился в собственное отражение, может быть истолкован многими способами и имеет множество уровней. Сегодня наиболее распространенной является версия, что это миф о человеке, который влюбляется в собственное отражение и не видит интересную и заинтересованную в нем женщину, Эхо. Этим он навлекает на себя гнев богов, которые превращают его в цветок.

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

В этом контексте мы можем интерпретировать миф как отражение риска, характерного для человека, слишком сильно поглощенного тем, как он выглядит со стороны – так, как его видят другие. В результате человек теряет возможность напрямую и немедленно ощущать потребности других. Проблема Нарцисса – мятежная любовь к самому себе, любовь к себе в глазах окружающих.

 

Основные события в истории сознания.

 

Когда у нас есть самосознание, зеркала и хорошие манеры за столом, возникает проблема: сфера деятельности человека более не ограничена тем, к чему стремятся его желания и что позволяет закон: внезапно для него становится важным взгляд других. «я» неизбежно берет контроль, так как только «я» может представить себе, что могут подумать другие люди – «Я» известны только его собственные импульсы.

 

Британский психоаналитик Дональд Уинникот указывал, что лицо матери – это первое зеркало младенца. «В индивидуальном развитии предшественником зеркала является лицо матери», – писал Уинникот. Исследования показывают, что реакции младенца становятся беспокойными и дезорганизованными, если лицо матери не отражает никаких эмоций, когда она на него смотрит.

 

Но у ребенка еще нет ощущения себя. «Нет такой вещи, как младенец», - утверждает Уинникот в своем знаменитом замечании. Младенец существует только вместе с матерью или другими людьми. Понятие «я», личность, не появляется до третьего года жизни. Естественное состояние младенца – это восприятие неотделимости и неидентичности.

 

Морис Берман называет это познание разницы между собой и другими людьми «основным недостатком» современного взгляда человека на мир. «Где именно человек приходит к

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

осознанию, полностью условно: постоянным остается осознание того, что я «здесь» и что «там» (то, на что смотрит человек, или то, что находится вне его) – это там».

 

Установление различия между «внутри» и «снаружи» - это фирменный знак сознания – и его проблема. «До этого момента (в жизни) все мы чувствуем себя более-менее продолжением своего внешнего окружения. Появление сознания означает разрыв этой непрерывности, появление разделения между Собой и Другим. Вместе с мыслью «Я – это я» для нас открывается новый уровень существования», - пишет Берман.

 

Этот процесс не является безболезненным. В 1951 году Уинникот предположил, что плюшевый мишка, с которым играет ребенок – это переходный объект между внешним и внутренним. Чтобы смягчить переход от себя к остальному миру, дети используют соски и плюшевых мишек. Позже появляются более совершенные вещи: искусство, религия, алкоголь, таблетки и книги. Фундаментальный страх, исходящий из идеи о том, что мы отделены от мира, смягчается теми средствами, которые мы можем найти.

 

В своей замечательной книге «Возвращение к чувствам» Берман использует это детское отделение как ключ к пониманию того, почему мы отрицаем собственное тело и те чувства, которые в нем ощущаем. Потому что когда мы начинаем проводить различие между собой и остальным миром, возникает конфликт: как они соотносятся друг с другом? Мы можем отрицать существование нашего сознания (и ощутить экстатическое чувство единения с миром, забывая о себе), или мы можем отрицать существование внешнего мира и его «отличность от нас», позволяя сознанию и «я» управлять всем, не встречая возражений.

 

Вопреки своим знаниям, полученным в результате изучения огромного многообразия психоаналитических и философских традиций, включая работы таких фигур, как Уинкотт, Элиас, психоаналитик Жак Лакан и философ М. Мерло-Понти, Берман утверждает, что эта последняя стратегия доминирует в нашей культуре. Разница между собой и «отличностью» постоянно воспроизводится: мы учимся отличать друзей от врагов, ручное от дикого, мирское от небесного. Более-менее отчаянная попытка сохранить идею о том, что мы обладаем контролем над собой, проявляется в образовании национальных государств и армий (которые появляются в то же время, что и зеркала и самосознание).

 

Но настоящая драма заключается не в этих внешних конфликтах: по Берману, настоящая драма – это внутренний конфликт. Вы – это личность, наделенная телом, но вы не хотите признать это тело, так как оно неконтролируемо, непонятно и отвратительно. А ведь по-настоящему пугает как раз то, что мы не можем контролировать: пауки, сексуальность, эмоции, страх и наше тело.

 

Другими словами, это все, что не может контролировать «я» - хотя и очень хочет. Результат подобного отрицания того, что мы не можем контролировать – ощущение глубокой пустоты, внутреннее беспокойство, которое постоянно приходится компенсировать с помощью переходных объектов. Как диктаторы, которые в конце концов сходят с ума, так как никто не осмеливается им перечить, «я» приходит к пожизненному отчаянию: все неконтролируемое – это угроза для «я», и мы пытаемся от этого избавиться путем интенсивного использования пестицидов, зоопарков и телевидения. Мы должны взять иное

 

 

Перевод выполнен в ЦДС «Складчик» - Skladchik.com

 

под контроль, так как «сама идея Внешнего – это настоящий источник страха», - как писали в 1944 году немецкие философы Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно.

 

«В то время как с одной стороны тело характеризуется неизменным и неизбежным присутствием в нашей жизни, другая его существенная характеристика – отсутствие», - написал американский философ Дрю Ледер в своей книге «Отсутствующее тело» (1990). Он задает вопрос: «почему тело, которое является основанием для получения опыта, тем не менее стремится отойти от непосредственного восприятия».

 

В философии 20 века Ледер придерживается взглядов так называемой феноменологической школы, созданной немецким философом Эдмундом Хассерлом, который пытался найти базис всех знаний в науке и повседневной жизни. Хассерл начал с изучения «явления» - того, что мы воспринимаем в данный момент. Примерно в 1913 году он начал описывать все виды восприятия с точки зрения «трансцендентального я». Слово «трансцендентальный» указывает на то, что Хассерл говорит о чем-то, что выходит за пределы восприятия и предшествует ему. Трансцендентальное я – это не то же, что эмпирическое я, личность, но скорее – в контексте этой книги – принципы симуляции, лежащие за иллюзией пользователя. Но жизненно важно то, что Хассерл показал: мы можем анализировать человеческое восприятие – явления, которые мы воспринимаем в данный момент – а не просто абстрактные концепции.

 

Француз Морис Мерло-Понти подчеркивает, что эти непосредственные восприятия коренятся в ощущениях тела. Мы можем ощущать вещи только потому, что у нас есть тело.

 

Но Дрю Ледер заходит дальше, чем Хассерл и Мерло-Понти. Их традиция в основном включает в себя восприятие и «подвижность». Как пишет Ледер, «через эти модальности мы непосредственно воспринимаем мир и воздействуем на него. И в то же время эти функции появляются внутри серии безличностных промежутков: тело эмбриона до рождения, автономные ритмы дыхания и циркуляции, неподвижность во время сна, тайна мертвого тела. Как раз потому, что эти состояния тела включают в себя различные формы отсутствия восприятия, ими, как правило, пренебрегают философы, рассматривающие тему восприятия».

 

Для Ледера фундаментальной проблемой философского взгляда на тело является следующая: философское различие между телом и умом означает, что философы никогда не понимали фундаментальных связей тела с миром