Исламские источники о хазарском вопросе

ЯБИР ИБН АКШАНИ (XVII век) - по мнению лютнистов изАнатолии, некоторое время это имя носил шайтан, и под этимименем он явился одному из самых известных музыкантов XVII века- Юсуфу Масуди**. Ибн Акшани и сам был исключительно искусныммузыкантом. Сохранилась его запись одной мелодии, по которойясно, что при игре он использовал более десяти пальцев. Он былкрупного сложения, не отбрасывал тени и носил на лице мелкиеглаза, как две полувысохшие лужицы. О своем понимании смерти онне хотел говорить людям, но давал об этом понять косвенно,рассказывая истории, советуя им, как толковать сны или какдобраться до понимания смерти с помощью ловцов снов. Емуприписывают два изречения: 1) смерть - это однофамилец сна,только фамилия эта нам неизвестна; 2) сон - это каждодневноеумирание, маленькое упражнение в смерти, которая ему сестра, ноне каждый брат в равной степени близок своей сестре. Однажды онрешил на деле показать людям, как действует смерть, и проделалэто, взяв для примера одного христианского военачальника, имякоторого дошло до нашего времени: его звали Аврам Бранкович*, ивоевал он в Валахии, где, как утверждал шайтан, каждый человекрождается поэтом, живет вором и умирает вампиром... Ябир Ибн Акшани некоторое время жил скитальцем. Вместе сосвоим музыкальным инструментом, сделанным из панциря белойчерепахи, он бродил по селам Малой Азии, играл и гадал, пускаяв небо стрелы, воровал и выпрашивал по два сита муки каждуюнеделю... Он как будто выжидал, когда придет его время.Однажды, решив, что это время пришло, он потребовал от одногокрестьянина, у которого была рыжая корова, привести ее за платуна определенное место и в определенный час. На этом месте ужецелый год не было слышно ни единого звука. Крестьянинсогласился, привел корову, и она проткнула Ибн Акшани рогами,так что он упал замертво там, где стоял. Умер он легко ибыстро, будто заснул, и под ним в этот момент появилась тень,может быть, только для того, чтобы встретить его тело. Посленего осталась лютня из панциря белой черепахи, в тот же деньпревратившаяся в черепаху, ожившую и уплывшую в Черное море.Лютнисты верят, что, когда Ябир Ибн Акшани вернется в мир, егочерепаха опять станет музыкальным инструментом, который заменитему тень... По другому преданию, Ябир Ибн Акшани вообще не умирал.Однажды утром в 1699 году в Царьграде он бросил лист лавра влохань с водой и сунул голову в воду, чтобы вымыть свой чуб.Его голова оставалась под водой несколько мгновений. Когда онвынул голову из воды, вдохнул воздух и выпрямился, вокруг негобольше не было ни Царьграда, ни царства, в котором он умывался.Он находился в стамбульском отеле высшей категории "Кингстон",шел 1982 год от Псы, у него была жена, ребенок и паспортгражданина Бельгии, он говорил по-французски, и только на днераковины марки F. Primavesi & Son, Corrella, Cardiff лежалмокрый лист лавра. АТЕХ**** (начало IX века) - по исламскому преданию, придворе хазарского кагана жила его родственница, известная своейкрасотой... Атех, кроме того, писала стихи, но достоверноизвестно лишь одно ее изречение, которое звучит так: "Разницамежду двумя "да" может быть большей, чем между "да" и "нет".Все остальное ей только приписывается. Считается, что в арабских переводах сохранилось многое изее стихов или текстов, созданных при ее участии. Особоевнимание исследователей истории хазар в период обращения этогонарода в новую религию привлекли стихи, посвященные хазарскойполемике. По некоторым оценкам это были любовные стихи,использованные позже в качестве аргументов в вышеупомянутойполемике, когда начала вестись хроника событий того времени.Как бы то ни было, Атех участвовала в этой полемике с огромнымжаром и успешно противостояла и еврейскому, и христианскому ееучастникам, так что в конце концов она помогла представителюислама, Фараби Ибн Коре**, и вместе со своим властелином,хазарским каганом, перешла в ислам. Грек, участвовавший вполемике, почувствовав, что проигрывает, объединился севрейским посланцем, и они вместе решили выдать принцессу Атехвластителям двух адов - еврейскому Велиалу и христианскомуСатане. Для того чтобы избежать такого конца, Атех решиладобровольно отправиться в третий ад, исламский, предаться вруки Иблиса. Так как Иблис был не в состоянии полностьюизменить решение Велиала и Сатаны, он лишил Атех пола, осудилее забыть все свои стихи и свой язык, за исключением одногослова - "ку"****, при этом он даровал ей вечную жизнь... Такпринцесса Атех осталась жить вечно и получила возможность сноваи снова бесчисленное количество раз возвращаться к любомусвоему слову или любой мысли, никуда не торопясь, ибо вечностьпритупила чувство того, что во времени происходит раньше, а чтопозже. Но любовь ей была доступна только во сне. Так принцессаАтех полностью посвятила себя секте ловцов снов - хазарскихсвященнослужителей, которые занимались созданием своего родаземной версии той небесной иерархии, которая упоминается вСвященном писании. Атех и члены ее секты обладали способностьюнаправлять в чужие сны послания, свои или чужие мысли и дажепредметы. Принцесса Атех могла войти в сон человека моложе еена тысячу лет, любую вещь могла она послать тому, кто видел еево сне, столь же надежно, как и с гонцом на коне, которогопоили вином. Только намного, намного быстрее... Описываетсяодин такой поступок принцессы Атех. Однажды она взяла в ротключ от своей опочивальни и стала ждать, пока не услышаламузыку и слабый голос молодой женщины, который произнесследующие слова: - Поступки в человеческой жизни похожи на еду, а мысли ичувства - на приправы. Плохо придется тому, кто посолит черешнюили польет уксусом пирожное... Когда эти слова были произнесены, ключ исчез изо ртапринцессы, и она, как говорят, знала, что таким образомпроизошла замена. Ключ попал к тому, кому были предназначеныслова, а слова в обмен на ключ достались принцессе Атех... Даубманус *** утверждает, что в его время принцесса Атехвсе еще была жива и один музыкант, игравший на лютне, в XVIIвеке, турок из Анатолии по имени Масуди **, встретил ее иразговаривал с ней. Этот человек учился искусству ловца снов иобладал копией одной из арабских версий хазарской энциклопедииили словаря, но в тот момент, когда он встретил принцессу Атех,Масуди еще не прочел всех статей словаря, поэтому он не узналслово "ку", когда принцесса Атех произнесла его. Это слово изхазарского словаря, и означает оно какой-то фрукт, и если быМасуди это понял, то он догадался бы, кто стоит перед ним, итаким образом был бы избавлен от всех дальнейших усилий поовладению желанным мастерством; несчастная принцесса могланаучить его охоте на сны гораздо лучше, чем любой словарь. Ноон не узнал принцессы и упустил свою самую главную добычу, непонимая ее истинной цены. Поэтому, как рассказывает одна излегенд, собственный верблюд плюнул Масуди прямо в глаза. КАГАН**** - хазарский правитель, слово происходит оттатарского "хан", что означает "князь". По утверждению ИбнФадлана, хазары хоронили своих каганов под водой, в ручьях.Каган всегда делил власть со своим соправителем, всепревосходство его заключалось в том, что его приветствовалипервым. Обычно каган был из старой, знатной, возможно турецкой,семьи, а король, или бек, его соправитель, - из народа, то естьхазар. Имеется одно свидетельство IX века (Якуби), котороеговорит, что уже в VI веке наряду с каганом существовал и егопредставитель, халиф... Соправители кагана обычно были прекрасными ратниками.Однажды после какой-то победы они захватили у врага в качестветрофея птицу - сыча,- который своими криками указывал наисточники питьевой воды. Тогда враги пришли жить вместе с ними.И время начало течь слишком медленно......И однажды ночью, когда кони паслись при лунном свете,кагану во сне явился ангел и сказал ему: - Создателю дороги твои намерения, но не дела твои. Тогда каган спросил ловца снов, что означает этот сон и вчем причина хазарских бед. Ловец снов ответил, что грядетвеликий человек и время равняется по нему. Каган на этовозразил: - Неправильно, это мы помельчали, отсюда и наши беды.После этого он удалил от себя хазарских священнослужителей иловцов снов и приказал позвать одного еврея, одного араба иодного грека, чтобы они объяснили его сон. Каган решил вместесо своим народом принять веру того, чье объяснение будетнаиболее убедительным. Когда при дворе кагана шла полемика отрех верах, он нашел наиболее вескими аргументы арабскогоучастника, Фараби Ибн Коры **, который, в частности, далпонравившийся кагану ответ на его вопрос: - Что освещает наши сны, которые мы видим в полнойтемноте, за сомкнутыми веками? Воспоминание о свете, которогобольше нет, или же свет будущего, который мы, как обещание,берем от завтрашнего дня, хотя еще не рассвело? - В обоих случаях это несуществующий свет, - отвечалФараби Ибн Кора. - Поэтому безразлично, какой из ответовправильный, и сам вопрос следует расценивать какнесуществующий. Имя кагана, который вместе со своими подданными принялислам, не сохранилось. Известно, что он похоронен под знакомнун (арабская буква, похожая на полумесяц). Другие источникиговорят, что имя его было Катиб - до того, как он разулся,обмыл ноги и вошел в мечеть. Своего старого имени и обуви он ненашел после того, как, окончив молиться, вышел из мечети насолнечный свет. КУ (Driopteria filix chazarica) - плод родом с побережьяКаспийского моря. Даубманус пишет о нем следующее: хазарывыращивают фруктовое дерево, плоды которого не вызревают нигде,только у них. Эти плоды покрыты чем-то похожим на рыбью чешуюили на чешуйки шишки, растут они высоко на..стволе и, свисая светок, напоминают рыбу, которую трактирщики подвешивают зажабры у входа в свое заведение, чтобы уже издали было видно,что здесь подают уху. Иногда эти плоды издают звуки, похожие напение зябликов. На вкус они холодные и немного соленые. Осенью,когда плоды становятся совсем легкими и внутри у них, каксердце, пульсирует косточка, они, падая с веток, некотороевремя летят, взмахивая жабрами, будто плывут по волнам ветра.Мальчишки сбивают их рогатками, а иногда ястреб ошибется и.унесет в клюве такой плод, уверенный, что это рыба. Поэтому ухазар принято говорить: "Прожорливые арабы, как ястребы,уверены, что мы рыба, но мы не рыба, мы - ку". Слово "ку" -название этого плода - единственное слово хазарского языка,которое шайтан оставил в памяти принцессы Атех****, после тогокак она забыла свой язык. Иногда по ночам слышатся крики: ку-ку! Это принцесса Атехпроизносит единственное известное ей на родном языке слово иплачет, пытаясь вспомнить свои забытые стихи. МАСУДИ ЮСУФ (середина XVII века-25.1Х.1689)-известныймузыкант-лютнист, один из авторов этой книги. У Масуди былаодна из переписанных арабских версий "Хазарского словаря",которую он дополнял сам, своей рукой, обмакивая перо вэфиопский кофе... Масуди был родом из Анатолии. Считается, что игре на лютнеего учила жена, причем она была левша и струны на инструментеперебирала в обратном порядке. Доказано, однако, что манеруигры, которая в XVII и XVIII веках была распространена средилютнистов из Анатолии, ввел в обиход именно он. Легендыутверждают, что у него было поразительное чувство инструмента,которое помогало ему оценить лютню прежде, чем он слышал еезвук. Присутствие в доме ненастроенной лютни он тожечувствовал, оно вызывало у него приступы беспокойства, иногдадаже тошноту. Свой инструмент он настраивал по звездам. Онзнал, что левая рука музыканта со временем может забыть своеремесло, но правая никогда. Музыку он забросил очень рано, и всвязи с этим сохранилось одно предание... Три ночи подряд он видел во сне, как один за другимумирали его близкие. Сначала отец, потом жена, потом брат. А начетвертую ночь ему приснилось, что умерла и его вторая жена,женщина с глазами, которые на холоде меняли цвет, как цветы.Глаза ее перед тем, как она их закрыла, были похожи на двежелтые зрелые виноградины, в глубине которых видны косточки.Она лежала со свечой в пупке, подбородок ее был подвязанволосами, чтобы она не смеялась. Масуди проснулся и большеникогда в жизни не видел ни одного сна. Он был в ужасе. Второйжены у него никогда не было. Он обратился к дервишу с вопросом,что может означать такой сон. Тот открыл Книгу и прочитал ему: "О сын мой дорогой! Не говори о своем сне твоим братьям!Потому что они сговорятся против тебя!" Неудовлетворенный таким ответом, Масуди спросил о значениисна свою единственную жену, и она ему ответила: - Не говори никому о своем сне! Ибо с тем, кому егодоверишь, свершится твой сон, а не с тобой. Тогда Масуди решил разыскать какого-нибудь ловца снов,когонибудь, кто мог бы знать это из своего личного опыта. Емуобъяснили, что ловцы снов теперь встречаются редко, гораздореже, чем раньше, что скорее их можно встретить, направившисьне на Запад, а на Восток, потому что корни их искусства и самоих происхождение ведут к племени хазар, которое некогда жило вотрогах Кавказа, там, где растет черная трава. Масуди взял лютню и отправился вдоль берега моря наВосток. Он думал: "Человека нужно успеть обмануть прежде, чемон пожелает тебе доброго утра, потом уже поздно". Так поспешилон начать охоту на ловцов снов. Однажды ночью его разбудилчеловек. Масуди увидел перед собой старика, борода которогопоседела только на концах, как колючки на спине у ежа. Человекспросил Масуди, не видел ли он в своих снах женщину с глазамицвета белого вина, пестрыми в глубине. - Они меняют цвет на холоде, как цветы - добавилнезнакомец. Масуди сказал, что видел ее. - Что с ней? - Онаумерла. - Откуда ты знаешь? - Она умерла в моем сне, у меня на глазах, она была во снемоей второй женой. Она лежала со свечой в пупке, подвязаннаяволосами. Тогда старик зарыдал и сказал надломленным голосом: -Умерла! А я за ней шел сюда от самой Басры. Ее призракпереселяется из сна в сон, и я бреду за ней, иду по следу тех,кому она снится вот уже три года. Тут Масуди понял, что перед ним тот человек, которого онищет. - Может быть, вы ловец снов, раз вы могли столько пройтиза этой женщиной? - Я ловец снов? - изумился старик. - И это говорите вы?Это вы ловец снов, а я лишь обычный любитель вашего искусства.Образы, блуждающие из сна в сон, могут умереть только во снахтого, кто родился ловцом снов. Вы, ловцы снов, вы - кладбища, ане мы. Она прошла тысячи миль для того, чтобы умереть в вашемсне. Только вы больше не сможете видеть сны. Теперьединственное, что вы можете, - это начать свою охоту. Но не заженщиной с глазами цвета белого вина. Она мертва и для вас, идля других. Вам нужно гнать другого зверя. Так Масуди получил от старика первые сведения о своемновом занятии и узнал все, что можно узнать о ловцах снов. Есличеловек располагает надежными письменными и устнымиисточниками, говорил старик, он может довольно хорошо освоитьэто искусство... Самыми лучшими ловцами снов были хазары, нохазар давно нет. Сохранилось лишь их искусство и частично ихсловарь, который об этом искусстве рассказывает. Они моглиследить за образами, появляющимися в чужих снах, гнать их, какзверя, от человека к человеку и даже через сны животных илидемонов... - Как это достигается? - спросил Масуди. - Вы,конечно, замечали, что человек, прежде чем заснуть, в моментмежду явью и сном, совершенно особым образом регулирует своеотношение к силе земного притяжения. Его мысли освобождаютсятогда от притягательности земли в прямой зависимости от силы, скоторой земное притяжение действует на его тело. В такиемгновения перегородка между мыслями и миром становитсяпористой, она пропускает человеческие мысли на свободу подобнотройным ситам. В этот краткий миг, когда холод так легкопроникает в человеческое тело, мысли человека, бурля,вырываются из него, и их можно прочитать без большого труда.Тот, кто обратит внимание на засыпающего, сможет и безспециальных упражнений понять, что он думает в этот момент и ккому его мысли обращены. А если вы упорными упражнениямиовладеете искусством наблюдения за человеческой душой в тотмомент, когда она открыта, вы сможете продлевать времянаблюдения все дольше и проникать все глубже, в сам сон, высможете охотиться в нем, как под водой с открытыми глазами. Такстановятся ловцами снов. Эти исповедники спящих, как называли их хазары, аккуратнозаписывали свои наблюдения, так же как делают это астрономы илиастрологи, читающие судьбу по Солнцу и звездам. По приказупринцессы Атех, покровительницы ловцов снов, все, что связано сэтим искусством, вместе с жизнеописаниями наиболее выдающихсяловцов и житиями пойманной добычи, было собрано и сведено водно целое, своего рода хазарскую энциклопедию, или словарь.Этот хазарский словарь ловцы снов передавали из поколения впоколение, и каждый должен был его дополнять. С этой цельюмного веков назад в Басре была основана специальная школа,"братство чистых", или же "друзей верности", - секта, котораясохранила в тайне имена своих членов, но издала "Календарьфилософов" и "Хазарскую энциклопедию", однако эти книги былисожжены по приказу халифа Мостанджи вместе с книгами исламскогоотделения этой школы и сочинениями Авиценны. Таким образом,первоначальная версия хазарского словаря, созданная припринцессе Атех, не сохранилась, тот текст словаря, который естьу меня, это лишь арабский перевод, и это единственное, что ямогу тебе дать. Так что возьми его, но знай, что ты долженхорошо выучить все его статьи, потому что, если ты не будешькак следует знать словарь своего искусства, может случитьсятак, что ты упустишь свою самую главную добычу. Итак, знай: приохоте на сны слова хазарского словаря - это то же, что следыльва на песке перед обычным охотником. Так говорил старик, и вместе со словарем он дал Масуди подконец и один совет: - Бренчать на струнах может каждый, а ловцом снов можетстать только избранник, тот, кому это даровало небо. Оставьтесвой инструмент! Ведь лютню выдумал еврей по имени Ламко.Бросьте ее и отправляйтесь охотиться! Если ваша добыча не умретв чужом сне, как это случилось с моей, она приведет вас к цели! - А какова цель охоты на сны? - спросил Масуди. - Цель ловца снов понять, что любое пробуждение - это лишьступень в процессе освобождения от сна. Тот, кто поймет, чтоего день - это всего лишь чужая ночь, что два его глаза - этото же самое, что чей-то один, тот будет стремиться к настоящемудню, дню, который принесет истинное пробуждение из собственнойяви, когда все становится гораздо более явственным, чем наяву.И тогда человек наконец увидит, что он одноглаз по сравнению стеми, у кого два глаза, и что он слеп по сравнению с теми, укого открыты глаза... А когда наступил месяц раби-аль-ахир и третья джума в нем,Масуди впервые заглянул в чужие сны. Он заночевал на постояломдворе рядом с человеком, лица которого не было видно, но слышнобыло, как он напевает какую-то мелодию. Масуди в первый моментне понял, в чем дело, но слух его был быстрее мыслей. Имелсяженский ключ с отверстием вдоль оси, полый внутри, которыйискал мужскую замочную скважину с осью внутри. И он нашел ее.Лежавший с ним рядом в темноте человек вообще-то не пел, пелкто-то в этом человеке, кто-то, кого этот человек видел восне... Стояла тишина, так что было слышно, как у певца,лежащего рядом с Масуди в темноте, цветут волосы. И тогдалегко, как в зеркало, Масуди вошел в огромный сон, засыпанныйпеском, не защищенный от дождя и ветра, населенный дикимисобаками и мечтающими о воде верблюдами. Он сразу почувствовал,что ему грозит опасность остаться калекой, и грозила она ему соспины. Все же он зашагал по песку, который поднимался иопускался в ритме дыхания спящего, В одном из углов сна сиделчеловек и мастерил лютню из дерева, которое до этого лежало вручье, корнями к устью. Сейчас оно было сухим, и Масуди понял,что человек делает инструмент тем способом, который былизвестен 300 лет назад. Значит, сон был старее того, кто еговидел. Время от времени человек из сна прерывал работу и брал врот горсть плова, каждый раз удаляясь от Масуди по меньшей мерена сотню шагов. Благодаря этому Масуди увидел сон до самого егодна, там было мало света, испускавшего неописуемый смрад. Вглубине виднелось какое-то кладбище, где два человека хорониликоня. Одним из них был тот, кто пел. Но сейчас Масуди не толькослышал песню, но и увидел вдруг певца. Во сне спящего рядомчеловека возник какой-то юноша, один его ус был седым. Масудизнал, что сербские псы сначала кусают, потом лают, валахскиекусают молча, а турецкие сначала гавкают, а потом кусают. Этот,из сна, не относился ни к одной из этих пород. Масуди запомнилего песню, и завтра ему надо было поймать следующего, кого восне навещает тот же самый юноша с седым усом. Масуди сразупридумал, как это сделать. Он собрал несколько лютнистов ипевцов - компанию охотников для облавы - и научил их петь ииграть под своим управлением. У него на пальцах были перстниразных цветов, и каждый цвет соответствовал десятиступенчатойлестнице звуков, которой он пользовался. Масуди показывалпевцам тот или другой палец и по цвету перстня, которыйтребовал своего тона, так же как каждый род зверей выбираеттолько свой род пищи, они знали, какой тон брать, и никогда неошибались, хотя мелодия была им незнакома. Они пели в местах,где собирался народ-перед мечетями, на площадях, возлеколодцев, - и мелодия становилась живой приманкой для прохожих,которые по ночам обладали той добычей, которую искал Масуди.Такие застывали на месте, будто увидели лунный свет, льющийся сСолнца, и слушали как зачарованные. Выслеживая свою добычу, Масуди шел из города в город вдольберега Черного моря. Он начал подмечать особенности тех, ктовидит сон, ставший его целью. Там, где число людей, которых восне навещает седоусый юноша, увеличивалось, он отмечалудивительные вещи: глаголы в речи приобретали более важнуюроль, чем существительные, которые вообще выбрасывались прималейшей возможности. Иногда юноша появлялся во снах целыхгрупп людей. Армянские купцы видели его под виселицей,установленной на повозке, запряженной волами. Он ехал так черезпрекрасный каменный город, и палач выщипывал ему бороду. Виделиего потом и солдаты, он хоронил коней на хорошо ухоженномкладбище над морем, видели его с женщиной, лицо которойневозможно было разглядеть во сне, виднелись только те места,величиной с зерно, где седоусый оставил следы поцелуя на еещеке... А потом вдруг добыча исчезла из виду, и Масуди потерялвсякий след. Единственное, что он мог сделать,- это внести всвой "Хазарский словарь" все, замеченное им во время этогопутешествия, и его записи, и старые, и новые, распределенные поалфавиту, путешествовали вместе с ним в зеленом мешке, которыйстановился все тяжелее и тяжелее. У Масуди, однако, былочувство, что от него ускользают сны, которые снятся кому-то,кто был совсем рядом, что он не успевает их схватить иопределить, чьи они. Число снов было большим, чем число спящих.Тогда Масуди обратил наконец внимание на своего верблюда.Окунувшись в сон животного, он увидел юношу с шишковатым лбом ис необычными разноцветными усами, которые, казалось, были даныему в наказание. Над ним светило созвездие, которое никогда неотражалось в море. Он стоял у окна и читал книгу, брошенную напол к его ногам. Называлась книга "Liber Cosri", и Масуди незнал, что значат эти слова, пока с закрытыми глазами смотрелсон верблюда. К тому времени погоня привела его к бывшейхазарской границе. В полях росла черная трава. Масуди встречалось все больше людей, которые впускали наночлег в свои сны юношу с книгой "Liber Cosri". Он понял, чтоиногда целые поколения или даже слои общества видят одни и теже сны и в них одних и тех же лиц. Но понял он и то, что такиесны постепенно вырождаются и исчезают и что они чащевстречались в прошлом. От этих снов люди старели. Здесь, награнице, однако, в своей погоне он столкнулся с чем-тосовершенно новым, А именно - Масуди давно заметил, что юноша сседым усом каждому, к кому приходит в сон, дает в долг по одноймелкой серебряной монете. Причем на очень выгодных условиях,всего под один процент в год. И эти одолженные во сне суммызачастую воспринимались здесь, на задворках Малой Азии, какгарантийные письма, потому что считалось, что видящиесновидения не могут обмануть один другого, пока в их жизниприсутствует тот, кого они видят во снах и кто держит в своихруках все долговые книги и счета. Таким образом, существовалочто-то вроде хорошо поставленной двойной бухгалтерии, котораяохватывала и объединяла капитал яви и сна и котораяосновывалась на общем молчаливом согласии участников сделки... И вот наступил месяц джумада-аль-авваль и вторая джума внем. Под покровом речного тумана на берегу лежал в песке новыйгород, голый и теплый. Его не было видно из-за тумана надводой, но в воде под туманом отражался каждый его минарет,вонзенный в быстрину. А за туманом, на суше, лежала тишина,глубокая, трехдневная, и Масуди почувствовал, что от этойтишины, от этого города и от жаждущей воды в нем зарождаетсямужское желание. В тот день он желал женского хлеба. Один иззагонщиков, которых он послал в город петь, вернулся и сообщилему, что они кое-что нашли. На этот раз - женщину. - Иди по главной улице до тех пор, пока не почувствуешьзапах имбиря. По этому запаху ты узнаешь, где ее дом, потомучто она кладет имбирь в любую еду. Масуди шел по городу и остановился, лишь почувствовалзапах имбиря. Женщина сидела перед костром, на котором стоялчугунок, на поверхности супа лопались пузыри. Дети с посудой исобаки выстроились в очередь и ждали. Из чугунка она половникомразливала суп детям и собакам, и Масуди понял, что онаразливает сны. Ее губы меняли цвет... и когда Масудиприблизился, она и ему предложила налить в миску, но он сулыбкой отказался. - Я не могу больше видеть сны,- сказал он, иона отставила чугунок. Она была похожа на цаплю, которая во сне видит себяженщиной. Масуди с ногтями изгнившими и изглоданными, сугасшими глазами лег на землю возле нее. Они были одни, былослышно, как дикие осы точат свои жала о сухую кору деревьев. Онхотел поцеловать женщину, но ее лицо вдруг совершенноизменилось. Его поцелуй приняла совсем другая щека. Он спросил,что случилось, она сказала: - Ах, это дни. Не обращай внимания, на моем лице онисменяются в десятки раз быстрее, чем на твоем или на мордетвоего верблюда. Но ты напрасно хлопочешь под моим плащом, тамнет того, что ты ищешь, У меня нет черной галки. Существуютдуши без тела, евреи их называют дибуки, а христиане - кабалы,но существуют и тела без пола. У душ нет пола, но тела должныего иметь. Пола нет только у тех тел, у которых его отнялидемоны. Так случилось и со мной. Шайтан по имени Ибн Хадраш***отнял у меня пол, но пощадил мою жизнь. Одним словом, теперьмой любовник только Коэн***. - Кто этот Коэн? - спросил Масуди. - Еврей, которого я вижу во снах и которого тыпреследуешь. Юноша с седым усом. Его тело спрятано в трехдушах, а моя душа спрятана в мясо, и я могу поделиться еютолько с ним, когда он приходит в мои сны. Он искусныйлюбовник, и я не жалуюсь. К тому же он единственный, кто ещепомнит меня, кроме него никто больше не приходит в мои сны... Так Масуди впервые встретился с тем, кто знал имя того,кого он преследует. Имя юноши было Коэн. - Откуда ты это знаешь? - решил проверить Масуди. - Яслышала. Кто-то его окликнул, и он отозвался на это имя. - Восне? - Во сне. Это было в ту ночь, когда он отправился вЦарьград. Только имей в виду: Царьград в наших мыслях всегда насотню поприщ западнее настоящего Царьграда. Потом женщина достала из-за пазухи что-то вроде плода,похожего на небольшую рыбу, протянула это Масуди и сказала: -Это ку *. Хочешь его попробовать? Или ты хочешь чего-тодругого? - Я бы хотел, чтобы ты здесь сейчас увидела во снеКоэна,- сказал Масуди, и женщина заметила с удивлением: - Твои желания скромны. Слишком скромны, имея в видуобстоятельства, которые привели тебя ко мне, но, судя по всему,ты этого не сознаешь. Я исполню твое желание; сон этот я будусмотреть специально для тебя, и я заранее дарю его тебе. Ноберегись - женщина, которая преследует того, кто тебе снится,доберется и до тебя. Она опустила голову на собаку, ее лицо и руки былиисцарапаны многочисленными взглядами, которые веками касалисьее, и приняла в свой сон Коэна, произнесшего: Intentio tuagrata et accepta est Creatori, sed opera tua non suntaccepta... Скитания Масуди были окончены, от этой женщины он узналбольше, чем за время всех поисков, теперь он спешил, какдерево, распускающее почки. Он оседлал верблюда и устремился вобратный путь, в сторону Царьграда. Добыча ждала его в столице.И тут, пока Масуди взвешивал, насколько удачна была последняяохота, его собственный верблюд обернулся и плюнул ему прямо вглаза. Масуди бил его мокрой уздечкой по морде до тех пор, покатот не выпустил всю воду из обоих горбов, но так и не смогразгадать, что значил этот поступок верблюда. Дорога липла к его обуви, он шагал, твердя слова Коэна,словно музыкальную фразу, потому что не понимал их, и думал отом, что нужно вымыть обувь на первом же постоялом дворе,потому что дороги требовали от прошагавших по ним за деньподошв вернуть обратно на место налипшую на них грязь. Один христианский монах, который, кроме греческого, незнал никакого другого языка, сказал Масуди, что слова, которыеон запомнил, - латинские, и посоветовал ему обратиться кместному раввину. Тот перевел ему фразу Коэна: "Создателюдороги твои намерения, но не дела твои!" Так Масуди понял, что желания его осуществляются и что онна верном пути. Фразу эту он узнал. Он давно знал еепо-арабски, потому что это были слова, которые ангел сказалхазарскому кагану несколько сот лет назад. Масуди ужедогадался, что Коэн - один из тех двоих, кого он ищет, ибо Коэнгнался за хазарами по еврейским преданиям так же, как Масуди поисламским. Коэн был тот человек, которого Масуди предсказал,бодрствуя над своим хазарским словарем. Словарь и сныскладывались в одно естественное целое... Была первая джума эртеси в месяце садаре, и Масуди думалтак, как опадают листья, его мысли одна за другой отделялись отсвоих веток и падали; он следил за ними, пока они кружилисьперед ним, а потом они падали на дно своей осени навсегда. Онрасплатился и распрощался со своими лютнистами и певцами исидел один, закрыв глаза и прислонившись спиной к стволупальмы, сапоги напекли ему ступни, и между собой и ветром ончувствовал только ледяной и горький пот. Он макал в этот поткрутое яйцо и так его солил. Наступающая суббота была для неготакой же великой, как страстная пятница, и он ясно чувствовалвсе, что должен был сделать. О Коэне было известно, что он идетв Царьград. Поэтому его не нужно было больше преследовать иловить на всех входах и выходах чужих снов, в которых Масудиколотили, принуждали и унижали, как скотину. Более важным итрудным вопросом было, как отыскать Коэна в Царьграде, городевсех городов. Впрочем, искать его и не придется, вместо Масудиэто сделает кто-нибудь другой. Нужно только найти того, когоКоэн видит во сне. А этим третьим - если хорошенько подумать-мог быть только один-единственный человек. Тот самый, о которомМасуди уже кое-что предугадывал. "Так же как запах липового меда в чае из лепестков розымешает прочувствовать истинный запах чая, так и мне что-томешает ясно разглядеть и понять сны о Коэне людей, окружающихменя", - размышлял Масуди. Там есть еще кто-то, кто-то третий,кто мешает... Масуди уже давно предполагал, что кроме него на свете естьпо крайней мере еще двое, кто занимается хазарским племенем:один Коэн - по еврейским источникам об обращении хазар, атретий, пока неизвестный, - несомненно, по христианскимисточникам, описывавшим эти же самые события. И сейчас нужнобыло найти этого третьего, какого-то грека или другогохристианина, ученого человека, интересующегося хазарскимиделами. Это, конечно же, будет тот, кого ищет в Царьграде и самКоэн. Нужно искать этого третьего. И Масуди вдруг стало ясно,как это нужно делать. Но когда он уже хотел встать, потому чтовсе было продумано, он почувствовал, что опять попал в чей-тосон, что опять, на этот раз не по своей воле, охотится. Вокругне было ни людей, ни животных. Лишь песок, безводноепространство, распростершееся, как небо, и за ним - городгородов. Во сне же ревела большая, мощная вода, глубокая,доходящая до самого сердца, сладкая и смертоносная, и Масудиона запомнилась по реву, который проникал во все складки еготюрбана, закрученного так, чтобы походить на одно слово изпятой суры Книги пророка. Масуди было ясно, что время года восне отличается от того, что наяву. И он понял, что это был сонпальмы, на которую он опирался. Она видела во сне воду. Ничегобольше во сне не случилось. Только шум реки, закрученный умело,как белейший тюрбан... Он вошел в Царьград в засуху в концемесяца шаабана и на главном базаре предложил для продажи одиниз свитков "Хазарского словаря". Единственный, ктозаинтересовался этим товаром, был монах греческой церкви поимени Теоктист Никольски, он и отвел его к своему хозяину. Атот, не спрашивая о цене, взял предложенное и спросил, нет личего-нибудь еще. Из этого Масуди сделал вывод, что он у цели,что перед ним искомый третий, тот, кого видит во снах Коэн икто послужит ему приманкой для Коэна. Коэн, конечно же, иззанего прибыл в Царьград. Богатый покупатель хазарского свитка измешка Масуди служил дипломатом в Царьграде, он работал наанглийского посланника в Великой Порте, и звали его АврамБранкович *. Он был христианин, родом из Трансильвании, рослыйи роскошно одетый. Масуди предложил ему свои услуги и былпринят на службу. Поскольку Аврам-эфенди работал в своейбиблиотеке ночью, а спал днем, его слуга Масуди уже в первоеутро улучил возможность заглянуть в сон своего хозяина. Во снеАврама Бранковича Коэн ехал верхом то на верблюде, то на коне,говорил поиспански и приближался к Царьграду. Впервые кто-товидел Коэна во сне днем. Было очевидно, что Бранкович и Коэн поочереди снятся друг другу. Так круг замкнулся, и пришел часразвязки. Вот и все, но Масуди и этого было достаточно. Остальное -дело времени и ожидания, подумал он и начал тратить время.Прежде всего он стал забывать музыку, первое свое ремесло. Онзабывал не песню за песней, а часть за частью этих песен:сначала из его памяти исчезли нижние тона, и волна забвения,как прилив, поднималась все выше и выше, к самым высокимзвукам, исчезала вся ткань песен, и в конце концов в памятиМасуди остался только ритм, словно их скелет. Потом он началзабывать и свой хазарский словарь, слово за словом, и емусовсем не было грустно, когда как-то вечером один из слугБранковича бросил его в огонь... Но тогда произошло нечто непредвиденное. Как дятел,который умеет летать и хвостом вперед, Аврам-эфенди снаступлением последней джумы в месяце шаввале вдруг покинулЦарьград. Он бросил дипломатическую службу и со всей своейсвитой и слугами отправился воевать на Дунай. Там, в местечкеКладово, в 1689 году от Исы они оказались в месте расположенияавстрийского лагеря принца Баденского, и Бранкович поступил кнему на службу. Масуди не знал, что ему думать и что делать,потому что его еврей направлялся в Царьград, а не в Кладово, ипланы Масуди все больше расходились с ходом событий. Он сиделна берегу Дуная и аккуратно закручивал тюрбан. И тогда онуслышал рев реки. Вода бурлила глубоко под ним, но ее рык былему знаком, он полностью укладывался в складки тюрбана, которыепоходили на одно слово из пятой суры Корана. Это была та жевода, которую видела во сне пальма в песках вблизи Царьграданесколько месяцев назад, и по этому знаку. Масуди понял, что все в порядке и что его путьдействительно окончится на Дунае. Он оставался на месте ицелыми днями в окопе играл в кости с одним из писарейБранковича. Этот писарь все проигрывал и проигрывал и, надеясьвернуть проигранное, никак не хотел прерывать эту безумную игрудаже тогда, когда турецкие пули и снаряды буквально засыпали ихокоп. Масуди тоже не хотел искать более безопасное место,потому что у него за спиной был Бранкович, которому опятьснился Коэн. Коэн скакал верхом через рев какой-то реки, чтопротекала через сон Бранковича, и Масуди знал, что это рев тогосамого Дуная, который можно было слышать и наяву. Потом ветершвырнул в него горсть земли, и он почувствовал, что сейчас всесбудется. Когда один из них бросал кости, на их позициюпрорвался отряд турок, неся за собой запах мочи, и пока янычарыкололи и рубили налево и направо, Масуди взволнованно искалглазами среди них юношу с одним седым усом. И он его увидел,Масуди увидел Коэна таким, каким он преследовал его в чужихснах, - рыжеволосого, с узкой улыбкой под серебряным усом, смешком на плече и цепочкой мелких шагов за спиной. Тут туркизарубили