ДНЕВНИК Д-РА СЬЮАРДА. 5 октября. Мы все проснулись очень рано, и я думаю, что сон оказал на всех нас крайне благотворное влияние

5 октября. Мы все проснулись очень рано, и я думаю, что сон оказал на всех нас крайне благотворное влияние. Когда мы встретились за завтраком, то удивились, насколько мы все весело настроены. Удивительно, как свойственно человеку быстро обретать утраченный покой! Стоит препятствию исчезнуть (пусть даже смерть будет причиной), и мы вновь обретаем надежду и способность радоваться. Не раз удивлялся я, когда мы сидели за столом, не были ли прошедшие дни всего лишь ночным кошмаром. Лишь алый рубец на лбу миссис Харкер возвращал меня к действительности. Но и сейчас, когда я вполне серьезно обдумываю происходящее, я с трудом верю в то, что причина наших опасений все еще существует. Даже миссис Харкер, по-видимому, забыла о своих страданиях, и только время от времени, когда что-нибудь ей об этом напоминает, она вспоминает о страшном знаке. Мы решили собраться через полчаса здесь, в кабинете, и окончательно установить план действий. Я предвижу лишь одно затруднение, которое я чувствую инстинктивно: все мы должны говорить откровенно, но, боюсь, по какой-то таинственной причине язык миссис Харкер будет связан. Я знаю, она делает свои выводы, и на основании того, что произошло, я могу угадать, как они правильны и близки к истине, но она не сможет, или не захочет сообщить их нам. Я говорил об этом Ван Хелсингу и, когда останемся наедине, обсудим это. Я предполагаю, что ужасный яд, попавший в ее кровь, начинает оказывать свое действие. У графа, видимо, был определенный план, когда он дал ей то, что Ван Хелсинг называет «кровавым крещением вампира». Должно быть, существует яд, получаемый из безвредных веществ; в нашем веке осталось еще много таинственного, и поэтому нам нечего удивляться. Я знаю одно, а именно: если меня не обманывает инстинкт, в молчании миссис Харкер заключается новая страшная опасность, которая нам грозит в будущем. Но, быть может, та самая сила, которая заставляет ее молчать, заставит ее говорить. Я не смею больше об этом думать, потому что боюсь даже мысленно оскорбить эту благородную женщину!

Ван Хелсинг пришел в мой кабинет раньше других. Я постараюсь с его помощью раскрыть истину.

Позднее. Мы еще раз обсудили с профессором ситуацию. Я видел, что он хочет что-то сказать, но не решается. Наконец, слегка потянувшись, он вдруг сказал:

– Джон, нам надо во что бы то ни стало переговорить кое о чем до прихода остальных, а впоследствии мы можем это сообщить и им.

Он помедлил еще немного и продолжал:

– Мина, наша бедная, дорогая Мина становится другой!

Меня бросило в дрожь, ибо он заговорил о том, что мне самому внушало наибольшие опасения.

– На основании прежних опытов с мисс Люси нам надо остерегаться, чтобы помощь не пришла слишком поздно. Наша задача стала теперь сложнее, чем когда-либо; ввиду этого нового несчастья нам дорог каждый час. Я вижу, как на ее лице постоянно появляются все характерные признаки вампира. Правда, они пока едва заметны, но все же их можно разглядеть, если всмотреться внимательно и без предвзятости. Ее зубы стали острее, а выражение глаз суровее. Но это не все; она теперь часто молчит, как это делала и Люси. Она даже не говорила, когда писала то, что хотела сообщить. Я боюсь теперь вот чего! Если она может во сне, вызванном нами, сказать, что делает граф, то ведь вполне вероятно, тот, кто ее загипнотизировал первый и пил ее кровь, заставив ее выпить и свою, может заставить ее открыть ему то, что она знает о нас. – Я кивнул, и он заговорил опять.

– Нам надо во что бы то ни стало предупредить это; мы должны от нее скрывать наши намерения, тогда она не сможет рассказать ему то, чего сама не знает. О! Это грустная задача! Такая грустная, что у меня разрывается сердце, едва подумаю об этом; но иначе нельзя. Когда мы ее сегодня увидим, я скажу ей, что по некоторым причинам она не должна больше присутствовать на наших совещаниях, оставаясь, однако, под нашей охраной.

Он вытер испарину, которая покрыла его лоб при мысли о том, какую боль он причинит этой несчастной, уже и так измучившейся душе. Я знал, что некотоым утешением ему будет, если я скажу, что и сам пришел к тем же выводам – по крайней мере, это освободит его от сомнений. Я ответил, что разделяю его мнение, и это его очень поддержало.

Сейчас мы все соберемся. Ван Хелсинг ушел, чтобы приготовиться к исполнению своей печальной миссии. Я думаю, он хочет также помолиться в одиночестве.

Позднее. Перед самым началом нашего совещания мы с Ван Хелсингом испытали большое облегчение, так как миссис Харкер послала своего мужа сказать, что она не присоединится к нам, так как думает, что мы станем чувствовать себя свободнее, если не будем стеснены ее присутствием при обсуждении наших планов. Я и профессор посмотрели друг на друга, и оба с облегчением вздохнули. Я, со своей стороны, подумал, раз мадам Мина сама поняла опасность, то тем самым мы избавлены от многих страданий и неприятностей. Переглянувшись, мы с профессором знаками дали друг другу понять, что, пока не переговорили еще раз между собой, будем хранить наши подозрения в тайне.

Итак, мы приступили к составлению плана нашей кампании. Сперва Ван Хелсинг изложил нам сжато следующие факты:

– «Царица Екатерина» вышла вчера утром из Темзы. Чтобы добраться до Варны, ей понадобится, по крайней мере, три недели: мы же потратим всего три дня, если отправимся в Варну по суше. Допустив также, что, благодаря влиянию погоды, которая может быть вызвана графом, судно выиграет два дня, и что мы случайно задержимся на целые сутки, все же у нас впереди около двух недель. Таким образом, чтобы быть вполне спокойными, мы должны отправиться, самое позднее, 17-го. Тогда мы, в любом случае, прибудем в Варну на день раньше судна и успеем сделать все необходимые приготовления. Конечно, мы должны как следует вооружиться против зла телесного и бестелесного.

После этого Квинси Моррис прибавил:

– Я знаю, что граф родом из страны волков и, быть может, он появится там раньше нас. Я предлагаю дополнить наше вооружение «винчестерами». Я во всех затруднительных обстоятельствах крепко надеюсь на карабин. Помнишь, Арт, как нас преследовала стая волков под Тобольском? Дорого бы мы дали тогда за карабин для каждого!

– Хорошо! – сказал Ван Хелсинг, – возьмем с собой и карабины. Но нам здесь, в сущности, нечего делать, а так как, я думаю, что Варна никому из нас не знакома, то не отправиться ли уже завтра? Все равно, где ждать, здесь или там. Сегодня ночью и завтра мы успеем подготовиться и, если все будет в порядке, мы вчетвером тронемся в путь.

– Вчетвером? – спросил удивленно Харкер, бросая на нас недоумевающий взгляд.

– Конечно! Вы должны остаться и заботиться о вашей дорогой жене! – поспешил ответить профессор.

Харкер помолчал несколько минут и сказал затем глухим голосом:

– Поговорим об этом еще завтра утром. Мне надо посоветоваться с Миной.

Я подумал, что Ван Хелсингу пора предупредить его, чтобы он не открывал ей наши планы, но он не обратил на это внимания. Я бросил на него многозначительный взгляд и закашлял, однако вместо ответа он приложил палец к губам и отвернулся.