Еще в удельное время при московском дворе собралось боярство, которое и численностью, и политическим характером заметно отличалось от боярства, служившего при других княжеских дворах северной Руси. При господстве боярского права служить князю по временному личному уговору, часто меняя место службы, боярство нигде, ни при одном дворе не могло составить плотного общественного класса. В каждом княжестве это был не общественный класс, плотный и солидарный по своему положению и интересам, а скорее изменчивый круг одиноких лиц, случайно встретившихся друг с другом при одном княжеском дворе. Но в Москве обстоятельства рано начали сбивать таких одиноких служилых лиц в плотный общественный класс. Служба при московском дворе уже в XIV веке доставляла служилому человеку выгоды, каких он не мог найти ни при каком другом дворе. Это было причиной усиленного прилива служилых людей в Москву и сравнительно меньшей наклонности московских бояр переезжать к другим князьям. Благодаря этому усиленному приливу, к половине XV века в Москве собралось боярство, элементы которого представляли собою почти всю тогдашнюю Русскую землю. Родоначальники московских боярских фамилий сошлись в Москву чуть не изо всех углов Русской земли, даже из таких, где в те века еще очень мало пахло Русью. Достаточно простого перечня главных фамилий, чтобы видеть этот сборный состав московского боярства. Около половины XV века при дворе московского государя видная деятельность принадлежала членам фамилий: Волынских, пришедших с Волыни, Квашниных из Киева, Плещеевых и Фоминых из Чернигова, Фоминских и Всеволожских из Смоленска, Апферьевых и Безниных из Твери, Овцыных из Мурома, князей Патрикеевых-Гедиминовичей из Литвы, Сабуровых и Годуновых из Орды, Ховриных-Головиных из Крыма, Кошкиных, Захарьиных и Колычевых из Пруссии. Кроме того, среди этих фамилий стояли с видным значением, но неизвестного происхождения, боярские роды Морозовых, Поплевиных, Бутурлиных, Челядни-ных и многие другие. Несмотря на различие происхождения, в этом боярстве заметна большая устойчивость положений и отношений. [53] Выгоды московской службы увеличивались с политическими успехами Москвы. Вот почему московское боярство в продолжение полутора веков усердно работало в полном согласии и об руку с московскими государями. Благодаря этим выгодам и видной деятельности, какая открылась московскому боярству с усилением Московского княжества, здешние бояре привыкали к дружному действию в одном направлении, воспитывая в себе твердые политические привычки и крепкое политическое предание. Все это сообщало московскому боярству больше сословной сплоченности и выправки сравнительно с его братией других княжеств. Бояре московские переставали быть случайными товарищами по службе и равнодушными наемниками своего князя. В начале XV столетия на Руси ни при одном княжеском дворе не было боярства более дисциплинированного и более преданного своему
князю. В этом боярстве и стала совершаться глубокая перемена с
половины XV века под влиянием политических событий, которые
превратили московский удел в великорусское государство.
Три генеалогических слоя в составе московского боярства XVI века. Политическое объединение северо-восточной Русипринесло в Москву густой слой знатного удельного княжья, сведенного или добровольно сошедшего с наследственных столов. Этот слой стал выше старого нетитулованного московского боярства. Московский государь должен был признать за первым служебное превосходство перед последним, давая служилым князьям первые места в управлении. Это предпочтение вынуждалось самим ходом политического объединения Руси. Едва ли не большая часть удельных князей добровольно подчинилась московскому государю со своими уделами. Таковы были многочисленные князья Ярославские, Пронские, Микулинские, Воротынские, Одоевские, Вяземские и многие другие. Принимая их важные политические услуги, московский государь обыкновенно оставлял их владельцами или, по крайней мере, наместниками-правителями их прежних уделов со значительной долей их владетельных прав. В первое время своей московской службы это были не столько подданные московского государя, сколько союзные с ним государи, его державные вассалы. Многие из них, например, князья Одоевские, Белевские, долго сохраняли при себе особые удельные войска, которыми сами командовали в московских походах независимо от воевод московских полков. При таком положении знатное удельное княжье не могло скоро слиться в плотный класс со старым нетитулованным боярством Москвы. Оно легло поверх его густым и надменным слоем, помня, что у него самого еще недавно были на службе точно такие же бояре, каких оно встретило при московском дворе. С другой стороны, бояре этих служилых князей, с переходом последних на московскую службу, разрывали свои служебные связи с прежними хозяевами и вступали в непосредственную зависимость от московского государя. Но и они не слились со старым московским боярством, не вошли в его плотно сомкнутые ряды, а стали в социальном распорядке ниже его, как бывшие слуги младших князей сравнительно с московским государем. К этому новому слою примкнули и удельные князья, владевшие мелкими уделами или утратившие удельную самостоятельность еще до перехода на московскую службу. Так старое московское боярство обложилось сверху и снизу двумя пришлыми классами, из которых один давил его книзу, погружая его в рядовую служилую массу, а другой подпирал его кверху, отрезая его от этой массы.
