Глава 33. Мэлс не успела доехать до ККЖ.
Мэлс не успела доехать до ККЖ. Ее телефон зазвонил сразу же, как она вышла из дома, и, достав сотовый из сумки, она застонала в голос. В ее голосовой почте было три сообщения, на которые она не ответила в течение ночи, и это был Придурок Дик. Что произошло, пока она… была занята. – Алло? – Ты почему не проверяешь свой гребаный телефон? – Прости. – И нет, она не собирается объяснять, что была «занята», иначе Дик может сам додумать «чем именно»… и будет прав. – Что стряслось? – Кармайкл, ты в курсе, что работа журналиста – круглосуточная? Ну, последние два дня он впервые обращается с ней, как с репортером. – Что-то произошло? – А тебя радио не разбудило этим утром? – Когда она не ответила, Дик выругался. – Еще одна мертвая блондинка… найдена на ступеньках Колдвелловской общественной библиотеки. Я хотел, чтобы ты была там час назад… – Я уже в пути. Повисла секунда молчания… словно он хотел завести тираду «шевели задницей». – Не напортачь. – Не напортачу. – Мэлс улыбнулась про себя. – Кстати, я отрабатываю свежую версию на ту проститутку со своим источником из полиции. Я знаю кое-что, что неизвестно никому. Сейчас он на самом деле казался впечатленным. – Серьезно? – Позднее. Повесив трубку, она опустила часть «надеюсь», потому что не хотела давать боссу сомнительную информацию… к тому же, Монти не позволит ей пустить в ход информацию. Он нуждается в успехе, который предоставит ему это стукачество. Включив радио, она…. – …убойный отдел отрабатывает версию очередного серийного убийцы в городе, но внутренний источник эксклюзивно поведал «WCLD», что случай увязывают с другой жертвой, а также со светловолосой девушкой, найденной… Ууу, догадайтесь, кто был этим «источником»? Монти не был моногамен, вот уж точно. Колдвелловское городское книгохранилище всегда напоминало ей то, что показали в «Охотниках за привидениями»[114], то есть Нью-Йоркскую общественную библиотеку. На самом деле, наводит на мысль, а нет ли сознательного умысла в строительстве «больше и лучше, чем на Манхэттене»: по всему фасаду протянулись коринфские колонны[115], наверху – фронтон[116] с богами и, да, два внушительных каменных льва охраняли с обеих сторон величественный вход в стиле неоклассицизма[117]. Припарковав машину мамы у счетчика, она бросила в него четыре четвертака и пересекла Вашингтон Авеню. И дураку понятно, где нашли тело, один ноль в пользу наглядности: экспозиция располагалась прямо посреди каменной лестницы, поднимавшейся к трем главным дверям. Полицейская лента была натянута от одного льва ко второму, перекрыт всякий доступ, поэтому она ошивалась позади, пытаясь найти Монти. Непонятно почему его не было, и, как и остальные репортеры, от других она получила немного: все сотрудники ОПК твердили одно – «пресс конференция в одиннадцать». В конце концов, Мэлс взяла перерыв и, заскочив в «Au Bon Pain»[118] через улицу, заказала очень горячий кофе-без-сахара-и-сливок и ореховую булочку размером с ее голову. Вернувшись на место преступления, она съела сахарную бомбу и завела будничный разговор с незнакомцем. Подпитанный ободряющими средствами, ее мозг проиграл каждую секунду прошлой ночи… Хотя мысли были не порно-направленности. Сомнения влезли между поцелуями, которые она помнила, странный, чужеродный страх заставил ее нервничать. Даже если они поужинают сегодня, ему все равно придется уехать. И также остаются другие проблемы… С мрачным смирением Мэлс достала сотовый. Набрав номер Тони, она выждала один гудок… второй… третий… – Где мой завтрак? – спросил он. Мэлс засмеялась. – Боюсь, все еще у Мики Ди[119]. – Знаешь, я всегда могу заставить тебя взять снова мою машину. – Я сегодня на маминой. Может завтра? Мы снова можем заняться делом. Слушай, ты случайно не говорил с кем-нибудь из своих баллистиков[120]? – О, черт. Да, говорил. Кое-кто хотел бы встретиться с тобой. – Он же не из полиции? – Читаешь мысли? – Ну, через час я должна поехать в главное управление, на пресс конференцию, поэтому я буду там. – Окей, вот в чем фишка. Он чувствует себя немного неуютно из-за этого. Он не хочет проблем, и подписался только потому, что я помог ему с женой пару лет назад. Его зовут Джейсон Коннэот, и он работает в отделе криминалистов. Давай я позвоню ему и узнаю, как именно он хочет все провернуть… может, он вовсе откажется разговаривать с тобой на территории копов. – Тони, спасибо тебе огромное. Просто позвони или сбрось сообщение. – Договорились. Она повесила трубку с мыслью, что выйдет крайне неловко, если гильза, которую она нашла в кармане с мелочью, совпадет с другими. Какая-то ее часть сомневалась, что она действительно хочет это знать… но именно благодаря этой тревоге она должна была выяснить. Одно дело вести себя крайне странно потому, что она влюбилась и не хочет страдать… а парень, о котором идет речь, не был безопасным в эмоциональном плане. И другое дело – позволить этой хрени встать на пути ее работы, угрожать ее безопасности или общественным интересам. Мэлс смотрела на библиотечную лестницу, и ей не нравилось, куда ее заводили мысли. И дело не только в окружающих Матиаса тайнах. Она так долго жила размеренной, спокойной жизнью, неудовлетворенная ею, но не желающая что-то менять, в Колдвелле, вечно в положении «нейтрал»[121]… настолько, что не поняла, в какую яму себя закопала. И сейчас вопрос в том: что ей делать со всем этим.
***
– Значит, ты снова встречаешься с той журналисткой? Когда Матиас сел на диван Джима и зарядил чужой пистолет, он совсем не хотел обсуждать сейчас Мэлс. – Спасибо за это. И за утренний ланч. Пастрами[122] и хлеб, с которыми появился парень, казались лишними в одиннадцать утра, но его желудок был за, и от завтрака осталась лишь смятая бумага, в которую были завернуты сэндвичи, а также стопка пустых пачек от картофельных чипсов. – Так что? – переспросил Джим. Матиас потер бровь большим пальцем. – Да. Но после этой ночи я уезжаю. – Куда. – Куда-нибудь. – Колдвелл – хорошее место. Достаточно большое, чтобы затеряться, достаточно маленькое, чтобы владеть ситуацией. Мимо кассы. И как бы он ни доверял Херону в некоторых вопросах, он не станет упоминать про Манхэттен. Ветхий телевизор в углу вспыхнул логотипом филиала местных «Эн-Би-Си»[123], а потом включился обзор новостей. Джим тут же обернулся и уставился на экран, он был так сосредоточен, казалось, что он мог глазами взорвать ящик. – …команда «WCLD-Six» с последними новостями, погодой и спортом. – Телеведущая была почти как надо, но волосы слишком светлые, голос – чересчур высокий, а руки слегка дрожали – набор совсем не подходящий для уровня Нью-Йорка, но определенно лучше среднезападной аудитории. – Главный сюжет на сегодня – жертва, обнаруженная ранним утром на ступеньках Колдвеллской общественной библиотеки. Глава Колдвеллской Полиции Фануччи провел утром пресс-конференцию, и наша команда была там… Матиас позволил телеведущей бубнить на заднем плане, а сам присмотрелся к изменениям в Хероне. И не он один: вошел его напарник по комнате с пустой мусорной корзиной, посмотрел на Джима, а потом, выругавшись, резко развернулся и снова направился к выходу. Что, черт возьми, происходит? – …странный узор, вырезанный на животе жертвы. Предупреждаем – следующие кадры могут быть неприемлемы для некоторых категорий зрителей. На экране появился крупный план, по всей видимости, кожи и покрасневших царапин, вырезанные отметины напоминали какой-то язык… Матиас моргнул. Еще раз. А потом какая-то часть его мозга вырвалась из-под контроля с такой силой, что он взревел и вскинул руки к вискам… Черная тюрьма… извивающиеся тела… одно, которому там не место… О, Боже, была одна девушка, которой там совсем не место… Боль завладела им, его тело на интуитивном уровне вспомнило все то, что с ним творили. Когда воспоминания обрушились на него, ночной кошмар, который он пережил прошлой ночью, предстал перед ним как нечто живое, то, что произошло с ним в недавнем прошлом, ухватилось за него зубами и когтями, которые рвали его плоть… – Матиас? Матиас… что, мать твою, происходит? Джим стоял перед ним, его глаза, моргая, ничего не видели. – О… Боже… – услышал он свой стон, накренившись на бок. Ад… он был в Аду, подвергался пыткам, застряв в вечной тюрьме после того, как его застрелил… – Исаак Рос, – выпалил он. – Он убил меня, ведь так? Он застрелил меня за… Алистар Чайлд. Тот, о котором рассказывал Джим, мужчина, у которого забрали сына, и его дочери грозила опасность… Матиас угрожал дочери, но у нее был защитник, натренированный, очень профессиональный защитник, который, в итоге, одержал верх, выстрелив Матиасу в грудь. Он умер на полу в доме Чайлда-старшего… Еще больше воспоминаний нахлынуло на него, словно ощущаемые физически взрывы, агония вырывала крики из его суставов и конечностей. – Матиас, приятель… Внезапно образ светловолосой девушки с рунами на животе, в изорванной в клочья, окровавленной накидке, вышел на первый план… и остался с ним. – Она была там со мной. – Его голос стал неожиданно сильнее и четче, незатронутый бушующим в его голове ураганом. – Девочка… была пленена со мной. Повисла пауза. А может, он еще и оглох? – Кто? – спросил Джим ледяным голосом. – Девочка со светлыми волосами… Его предплечья сжали, и Матиас понял, что это Джим схватил его. – Скажи, как ее зовут. – Девочка со светлыми… – Как ее имя? – сейчас голос Джима сорвался. – Скажи… – Я не знаю… – Матиас почувствовал, как его самого трясет, будто Херон пытался вытрясти ответ из него. – Я не… знаю только, что она была невиновной… ей там не место… Ругань, тихая и грязная, привлекла его внимание. – Кто она? – услышал Матиас свой голос. – Она в порядке? – спросил Джим. – В аду не место покою, – ответил он. – Мы все были там, и они не знали милосердия. – Кто они? – Демоны…
|
