Глава 34. – Ну, если бы не Тони, я бы не женился.

 

– Ну, если бы не Тони, я бы не женился.

Тихо рассмеявшись, Мэлс не могла не заметить, что мужчина, небрежно идущий рядом с ней, оглядывался через плечо. – Тони – хороший парень.

– Лучший.

После пресс-конференции она встретилась с Джейсоном Коннэотом, как они договаривались, в торговом центре под открытым небом, в паре кварталов от участка. Наглядный пример теории «затеряться в толпе», и у нее возникло предчувствие, что их анонимности ничего не грозит: они – всего лишь двое людей в потоке покупателей, сновавших по магазинам «Victoria’s Secret»[124], «Bath & Body Works»[125] и «Barnes&Noble»[126].

Ничего подозрительного.

– Так, вот гильза, – сказала она, незаметно передавая ему конверт с патроном. – Я завернула ее в «клинекс», чтобы не потерять.

– Можешь сказать, где ты ее достала?

– Нет. Но могу рассказать, что я ищу. – Сейчас именно она оглядывалась по сторонам. – Я хочу выяснить, не была ли она выпущена из того же оружия, из которого стреляли прошлой ночью в «Мариот».

Друг Тони не сводил с ее взгляда. – Если оружие одно, то я буду вынужден рассказать, кто дал мне его.

– Я поступлю лучше. Я сама скажу, чья она и где найти хозяина.

О, блин… пожалуйста, пускай до этого не дойдет.

Приятель Тони заметно расслабился. – Хорошо, потому что я не хочу проблем.

Мэлс замерла и протянула ладонь. – Даю слово.

– Это займет не меньше дня – сказал он, когда они встряхнули руками.

– Без проблем. Позвони, как закончишь… я не буду надоедать тебе.

Когда они разделились, Мэлс решила пройтись вдоль витрин магазинов, время от времени останавливаясь. Город выделил эту улицу в пять кварталов под пешеходную зону уже давно, но она впервые здесь прогуливается… и казалось приятным затеряться в толпе, притвориться, что живет скучной/нормальной жизнью и совсем не спит с вооруженным незнакомцем, у которого в друзьях водятся парни вроде Херона.

Стоя перед витриной очередного магазина, она нахмурилась и достала сотовый. Но не для того, чтобы ответить на звонок или написать смс.

Она посмотрела на дату…

Годовщина смерти ее отца.

Поначалу она не могла понять, что напомнило ей об этом, но потом увидела, что остановилась перед обувным магазином, вывеска «Распродажа зимней обуви» висела над строем зимних ботинок… которые могут оказаться полезными и весной на севере Нью-Йорка: поздний апрель может порадовать всеми вариантами погоды от ясного солнца и до депрессивно-серого дождя или снежной бури… или даже дождя со снегом или ледяного дождя… который делает дороги супермокрыми и опасными, а торможение – невозможным… увеличивая вероятность смерти в ДТП. Особенно во время полицейской погони на высокой скорости.

Она резко закрыла глаза. А потом сделала телефонный звонок, которого не делала никогда раньше.

– Алло?

Мэлс услышала голос матери, и глаза защипало от слез. – Ты не сказала ничего сегодня утром… и я забыла.

Последовала пауза. – Знаю. Я не хотела напоминать тебе, если была такая вероятность, что ты не думала об этом.

Забавно, она впервые звонила из-за этого. Но с другой стороны, через три года после трагедии, утрата и скорбь были столь сильными, чтобы иметь хоть какое-то самообладание.

– Как ты, справляешься? – спросила она.

Услышав удивление в голосе матери, Мэлс захотелось пнуть себя под зад. – Я… сейчас, когда ты позвонила, мне определенно лучше.

– Ты скучаешь по нему не меньше, чем я.

– О, да. Каждый день. – Пауза. – Мэлс, ты в порядке?

Сказано тоном «Кто-ты-такая-и-что-ты-сделала-с-моей-раньше-скрытной-дочерью».

– Мам, у тебя есть планы?

– Девочки по бриджу зовут меня на ужин.

– Хорошо. Я… может, снова задержусь сегодня.

– Все в порядке… и спасибо, что предупредила. Спасибо за… – Задыхающийся звук прервал ее милый голос. – Спасибо, что позвонила.

Мэлс разглядывала широкие подошвы зимних ботинок, которые магазин отдавал практически даром. – Мам, я люблю тебя.

Повисла длинная пауза. Ооочень длинная. – Мам?

– Я здесь, – донесся хриплый ответ. Затем раздалось шмыганье носом. – Я здесь.

– Я очень рада этому. – Мэлс отвернулась от обуви, торговой улицы, всех людей. – Я предупрежу, если останусь на ночь у него, окей?

– Пожалуйста. И я тоже тебя люблю.

Повесив трубку, Мэлс в трансе вернулась к полицейскому участку, вошла через парадный вход и направилась сразу же через черный к парковке, где оставила мамину машину.

Она поехала не в офисное здание «ККЖ».

Направляясь прочь из города, она исправно останавливалась на каждом светофоре, прилежно включая поворотники и соблюдала дистанцию… но совсем не понимала, куда едет.

Пока не оказалась перед воротами кладбища «Сосновая роща».

Какая-то ее часть застонала. Она не хотела этого. Учитывая все, что происходит сейчас в ее жизни. Но, с другой стороны, исходя из правила «Страдание предпочитает компанию», время было выбрано как никогда идеально.

Мэлс без затруднений нашла могилу отца, и, остановившись на обочине дорожки, она не удивилась, обнаружив, что участок был засажен всевозможными весенними цветами – желтыми нарциссами, тюльпанами, миниатюрными крокусами.

Ее мама все предусмотрела, ну конечно. И, без сомнений, она приходила сюда не по особенным датам, а регулярно.

Покинув участок, Мэлс пересекла бледно-зеленый газон, молодая трава упруго выпрямлялась после ее шагов.

Другие могильные камни поросли дебрями, ветки деревьев и участки лишайника покрывали их вершины или основания. Но не могилу ее отца. Она была вычищена, ни следа, что прошло уже три года.

Мэлс наконец села на колени, чтобы провести рукой по кресту, вырезанному на сером граните.

Она вспомнила голос Матиаса, когда он говорил об Аде с такой уверенностью, с какой она обычно говорила о работе в газете, проживании в Колдвелле и потере отца.

В его словах сквозил личный опыт.

Мэлс снова провела пальцами по распятию. Забавно, она особо не обращала внимание на религиозные атрибуты, которые люди помещают на могилы, будь то ангелы с расправленными крыльями, Дева Мария с опущенной головой или Звезда Давида… вне зависимости от религии, она считала эти предметы украшениями, не думала, что они несут некую божественную цель.

Сейчас ей так не казалось.

Она была рада, что земля ее отца была отмечена символом веры, была рада, что он всегда ходил в церковь по воскресеньям… хотя, будучи подростком, она ненавидела терять целое утра сна.

Внезапно Мэлс взмолилась с липким страхом, совершенно безосновательным, чтобы ее отец был в раю.

Если кто-то из любимых попал в ад… это немыслимо.

 

***

 

Джим терял свой гребаный драгоценный разум.

Когда тело Матиаса обмякло на диване, его рот шевелился так, будто он пытался заговорить… но ничего не раздавалось. Будто на его когнитивной дороге образовалась пробка.

– Говори со мной, – рявкнул Джим, пытаясь достучаться до парня. – Ты знал ее? Ты ее видел? Она в порядке?

Губы шевелились, особенно когда Джим снова затряс парня. – Матиас…

– Девочка… она там. – Матиас стянул очки с лица и уставился прямо в глаза Джиму… но, казалось, он на самом деле не был сфокусирован на том, что находилось перед ним. – В аду. Блондинка там… я был с ней.

– Она в порядке? – тупой вопрос. Конечно, Сисси не в порядке. – Что…

– Я правда был там, – сказал мужчина, пытаясь подняться, будто вертикальное положение поможет расчистить голову. – Меня вернули назад… зачем меня вернули? Что я должен сделать?

Хотя его мозг был преимущественно зациклен на Сисси, Джим заставил себя включиться в происходящее: он ждал именно этого момента. Это его возможность. Его дебют.

Но, черт… Сисси…

Джим прокашлялся. Дважды. – Ты вернулся, потому что в этот раз нам нужно, чтобы ты сделал верный выбор.

– Выбор?

– На перепутье. Джим надеялся, что сможет прояснить хоть что-нибудь. – Ты, эм, в какой-то момент ты должен будешь выбирать, и если ты не хочешь вернуться туда, откуда вырвался, то должен будешь выбрать праведный путь, это не то… к чему ты привык.

– Значит, это правда? Про рай и ад?

– И ты получил второй шанс.

– Почему?

– Дьявол играет нечестно.

Матиас внезапно сфокусировался на нем. – Ты был там. Внизу… и, боже, ты был там… и та женщина, существо… неважно… дерьмо, медсестра!

– Что, прости?

– Медсестра, которая заботилась обо мне в больнице после аварии… которая наткнулась на меня в гостинице!

На мгновение Джиму захотелось треснуть себя по голове. – Дай угадаю. Брюнетка?

– Она была там, внизу. И ты был с ней… она привязала тебя… – Парень внезапно замолчал. – Эм, да… ты был там.

Чудно. Просто-мать-его-изумительно.

Матиас видел любовные игры?

И потом до него дошло. Если видел Матиас, значит, видела и Сисси… Господи, а он думал, что это было ужасно, просто наткнуться на нее после?

От желания убивать он сжал руки в кулаки.

– Как именно ты вовлечен во все это? – требовательно спросил Матиас, сузив глаза…

Глухой хлопок прервал все ответы Джима, звук, с которым он был слишком хорошо знаком, чтобы спутать с чем-то другим. И все же, он не мог поверить, что расслышал все верно?

Нет, подумал он, потянувшись за сороковым, пуля определенно вошла в дерево: подтверждением стало внезапное появление Эдриана в комнате. Ангел достал свой пистолет, и выглядел чертовски раздраженным.

– У нас компания, – рявкнул он.

– Не Девина. – Джим бы почувствовал ее, и как бы он ни был рад увидеть сучку и высказать ей все, что он мать его думал, он не чувствовал ни единого позыва.

– Нет, другие гости.

Черт. Спецподразделение, должно быть, следило за «Мариот», видело, как они уезжали. Не удивительно… просто отстойный выбор времени, когда Матиас выглядел так, будто кто-то выключил его из электросети: ему стало лучше, но он не полностью пришел в себя.

– Давай я выйду туда, – сказал Джим скучающим тоном. – Я знаю, как они натренированы…

– Что происходит? – спросил Матиас, вставая.

– Ничего…

– Ничего…

Матиас схватил пистолет, который ранее заправил свинцом, его энергичность удивляла. – Дай мне…

– Ты останешься с Эдрианом…

– К черту…

– Для справки: цель – ты.

– И поэтому ты решил, что у меня беда с прицелом? – Матиас сосредоточился на Эде. – Что ты увидел снаружи?

– Не много. Услышал хруст ветки сбоку, потом заметил черный блик, который не был тенью. А затем почувствовал, что меня зацепили… бесит, жутко.

Спустя секунду глухого молчания до него дошло, что он ляпнул… и до Матиаса тоже.

– Тебе нужен врач? – спросил последний.

– Нет, я в норме.

Ангел отвернулся, показывая дырку в куртке размером с горошину… точно в центре спины, стиль профессионального убийцы. Очевидно, спецподразделение все еще учило новобранцев меткой стрельбе: если бы Эдриан был жив в общепринятом смысле, то он умер бы в считанные секунды, единство его мускул в грудной клетке превратилось бы в гамбургер.

Готов поспорить, тот оперативник удивился, когда его жертва просто обернулась и посмотрела на него так, будто нахал всего лишь смачно жевал резинку в кинотеатре… а потом и вовсе исчез на пустом месте.

– Адский у тебя, должно быть, бронежилет, – пробормотал Матиас.

– Ты останешься здесь, – приказал Джим. – Эд, ты…

А потом из ниоткуда поднялся ветер, завывание означало нечто большее, чем перемену в погоде, свет исчез с неба не потому, что поднялась буря, о которых рассказывал Джим Канторе[127], но потому, что появились приспешники демона.

Черт, один взгляд на Эдриана и стало ясно, что они в дерьме. На лице ангела появилось то опасное выражение, которое указывало, что в данный момент с этим его настроением, с ним не договоришься. И, вот так сюрприз, достав хрустальный кинжал, он дематериализовался прямо на глазах Матиаса, направляясь в одиночку на поле боя с очевидной целью умереть там.

– Я все правильно увидел? – спокойно спросил Матиас.

Джим посмотрел на него, потянувшись за собственным кинжалом. – Ты остаешься здесь. Мы разберемся с этим.

Матиаса, казалось, вообще не беспокоило это внезапное исчезновение. Но с другой стороны, он только что вспомнил часть своего прошлого, поэтому, очевидно, понимал, что демоны существуют… и что реальность была вполне эластична, когда дело касалось очевидных фактов.

Он же, однако, проверял оружие так, будто собирался его использовать.

– Даже не думай об этом, – отрезал Джим. – Ты мне нужен в безопасности.

Подбежав к двери, он посмотрел, обратил ли парень на него внимание, но не состояние Матиаса привлекло его взгляд. Пес перебрался к тесной комнате, где лежало тело Эдди, и уселся прямо у двери… будто он охранял священные останки ангела.

И это хорошо. В настоящий момент он воспользуется любой помощью.

Когда Матиас слегка отодвинул шторы, выглядывая наружу, Джим дематериализовался, молясь, что сможет взять ситуацию под контроль прежде, чем его босс загорится какой-нибудь блестящей идеей.

Последнее, что ему нужно, – это пара джокеров в колоде.