А) Слияние двух аргументов

В этих критических замечаниях есть доля истины, хотя в целом подобная критика лишь вводит в заблуждение, поскольку Ролз сам признает, что приспосабливает свое описание исходной позиции для выведения принципа дифференциации. Он отмечает, что "для любого традиционного представления о справедливости существует своя интерпретация исходной позиции, в которой формулируемые этим представлением принципы оказываются предпочтительным решением" и что какая-то определенная интерпретации приведет к утилитаризму. Существует немало описаний исходной позиции, которые отвечают цели создания честной процедуры принятия решения, но принцип дифференциации отнюдь не будет выбран во всех этих случаях. Поэтому прежде чём мы сможем определить, какие принципы будут выбраны в исходной позиции, нам нужно решить, какое принять описание исходной позиции. А одним из критериев при выборе описания исходной позиции, полагает Ролз, служит выводимость из нее принципов, которые мы находим интуитивно приемлемыми.

Итак, заявив, что исходная позиция должна воплощать в себе идею равенства людей в моральном отношении, Ролз затем уточняет, что "есть и другой способ оправдать определенное описание исходной позиции. Он связан с тем, что принципы, которые будут выбраны, должны согласовываться с нашими взвешенными суждениями о справедливости или расширять их в допустимых пределах". Таким образом, принимая решение о предпочтительном описании исходной позиции мы как бы "заходим с двух сторон". Если принципы, выбранные при одном варианте описания, не соответствуют нашим убеждениям о справедливости, то "у нас есть выбор. Мы можем либо усовершенствовать описание исходной ситуации, либо пересмотреть свои суждения, поскольку даже суждения, которые мы предварительно сочли ключевыми, подлежат пересмотру. Двигаясь вперед и назад, в одних случаях изменяя условия заключения договора, в других — отказываясь от своих прежних суждений или согласовывая их с принципом, я полагаю, в конце концов мы найдем описание исходной ситуации, которое будет включать и разумные условия, и принципы, соответствующие нашим взвешенным суждениям, должным образом урезанным и подогнанным".

Таким образом, интуитивный аргумент и аргумент на основе идеи общественного договора в итоге оказываются зависящими друг от друга. Ролз допускает изменение исходной позиции с тем, чтобы из нее выводились принципы, соответствующие нашим интуитивным представлениям (по крайней мере, тем из них, которых мы продолжаем придерживаться после того, как попытались в двустороннем процессе привести в гармонию нашу теорию и наши интуитивные представления). Это может выглядеть каким-то трюком. Это так и есть, если мы приписываем Ролзу мнение, будто два аргумента обеспечивают полностью независимую поддержку друг другу. Хотя Ролз иногда делает такие заявления, но в других местах он признает взаимозависимость этих аргументов, опирающихся на одну и ту же совокупность взвешенных интуитивных суждений.

Но зачем же тогда утруждать себя изобретением приема, основанного на идее договора? Почему бы не ограничиться первым интуитивным аргументом? Это хороший вопрос. Хотя аргумент на основе идеи договора не столь уж плох, как полагают критики, он и не столь хорош, как думает Ролз. Если каждая теория справедливости предлагает свое собственное описание договорной ситуации, то мы прежде должны решить, какую теорию справедливости мы принимаем, а уж потом выбирать подходящее для нее описание исходной позиции. Поскольку для Ролза неприемлемы рискованная игра и незаслуженное наказание людей с природными недостатками, это побуждает его принять определенное описание исходной позиции; те же, кто не согласен с ним по этим вопросам, будут описывать эту позицию по-другому. Этот спор нельзя разрешить, обратившись к договорному соглашению. И для той, и для другой стороны ссылка на ситуацию заключения договора в целях защиты своей теории была бы простым уклонением от существа вопроса, ибо ситуация заключения договора уже предполагает теорию. Следовательно, все основные вопросы справедливости должны быть решены еще до выбора описания исходной позиции. Но тогда договор оказывается излишним.

Это не означает, что прием на основе идеи договора совершенно бесполезен. Во-первых, исходная позиция представляет собой способ прояснения наших интуитивных представлений точно так же, как в более ранних теориях общественного договора — обращение к естественному состоянию с тем, чтобы прояснить идею естественного равенства. Во-вторых, хотя интуитивные представления, на которые опирается аргумент о равных возможностях, свидетельствуют о недостаточности честного соблюдения равенства возможностей, они не говорят нам, что еще требуется; поэтому прием, основанный на идее договора, помогает нам уточнить наши интуитивные представления. Именно это имеет в виду Ролз, когда говорит, что этот прием может помочь "вывести следствия" из наших интуитивных представлений. В-третьих, этот прием задает позицию, с которой мы можем проверять противоположные интуитивные представления. Талантливый человек мог бы совершенно искренне не соглашаться с тем, что природа распределяет таланты произвольным образом. В этом случае мы имели бы столкновение разных интуитивных представлений. Но если в ситуации, исключающей знание о том, что он получит в природной лотерее, тот же самый человек возьмет назад свои возражения, то мы можем с определенной уверенностью сказать, что наше интуитивное представление было правильным, а его представление было продиктовано его личными интересами. Некоторые интуитивные представления оказываются не столь уж стабильными, если рассматривать их, абстрагируясь от того конкретного положения, которое человек занимает в обществе. Аргумент на основе идеи договора позволяет установить, будут ли выбраны наши интуитивные представления с позиции непредвзятого человека. Таким образом, договор проясняет общие интуитивные представления и обеспечивает непредвзятую позицию для оценки более конкретных представлений.

Итак, использование приема, основанного на идее договора, предоставляет нам определенные преимущества. С другой стороны, этот прием излишен с точки зрения рассматриваемых целей. Как мы видели в предыдущей главе, некоторые авторы (например, Хэйр) для выражения идеи равной заботы о людях используют не беспристрастных участников договора, а "идеальных сторонников" (ideal sympathizers). И та, и другая теория предписывают моральному агенту занять непредвзятую позицию, но если для непредубежденных участников договора каждый человек в обществе — это одно из возможных будущих выражений их собственного блага, то для идеальных сторонников он — один из компонентов их собственного блага, поскольку они сопереживают каждому человеку и стремятся разделить его судьбу. В этих двух теориях используются разные приемы, но это различие довольно внешнее, ибо ключевым в этих теориях является стремление поставить человека в такие условия, когда он не ведает о своем личном благе или когда он лишен возможности содействовать своему личному благу. Действительно, порой бывает трудно отличить непредубежденных участников договора от идеальных сторонников.

Впрочем, идею равной заботы о людях можно выразить, вообще не прибегая к каким-либо специальным приемам, а просто попросив агентов проявлять о других равную заботу. И здесь не важно, знают ли они о собственном благе и есть ли у них возможность способствовать личным интересам. По сути, есть нечто странное и порочное в том, чтобы использовать для выражения идеи морального равенства приемы с непредубежденными участниками договора и идеальными сторонниками. Цель покрова неведения — отчетливо подчеркнуть ту мысль, что другие люди важны сами по себе, а не просто как компоненты нашего собственного блага. Но эту цель пытаются достичь тем, что задают перспективу, в которой благо других выступает простым компонентом нашего собственного (реального или возможного) блага. Прибегая к "идее выбора, способствующего интересам отдельного рационального индивида, для которого жизни других людей в обществе — это лишь множество разнообразных возможностей", мы только затемняем ту идею, что люди представляют собой цель-в-себе. Ролз пытается ограничить восприятие людьми в исходной позиции жизней других индивидов лишь как разнообразных возможных последствий их эгоистичного выбора, но прием, основанный на идее договора, поощряет такое восприятие, а потому искажает истинное значение равной заботы о людях.

Однако этот прием немного добавляет к самой теории Ролза. Интуитивный аргумент является главным, что бы ни утверждал Ролз, а аргумент на основе идеи договора (в лучшем случае) лишь помогает сформулировать интуитивный аргумент. Однако непонятно, почему Ролз подчеркивает независимый характер аргумента на основе идеи договора. Как мы видели, Ролз с сожалением отмечал тот факт, что люди вынуждены выбирать между утилитаризмом — систематичной, но часто идущей вразрез с нашими интуитивными представлениями теорией — и интуитивизмом — набором неоднородных и неупорядоченных интуитивных представлений. Если же он нашел теоретическую альтернативу утилитаризму, гармонично согласующуюся с нашими интуитивными убеждениями, то его теория имеет прочные основания, и ее никоим образом не ослабляет взаимозависимость интуитивного аргумента и аргумента, основанного на идее договора. Как утверждает Ролз, "концепцию справедливости нельзя дедуцировать из самоочевидных предпосылок или ограничений, налагаемых на принципы; скорее, ее обоснование строится на множестве взаимоподдерживающих соображений, увязываемых в одну согласованную систему". Он называет это "рефлексивным равновесием" и видит свою цель в достижении такого рефлексивного равновесия. Его принципы справедливости находят себе поддержку в интуитивных представлениях, к которым мы апеллируем в наших повседневных делах, и в суждениях о природе справедливости, рассматриваемой не с наших конкретных позиций, а с позиции беспристрастного человека. Поскольку цель Ролза — достижение рефлексивного равновесия, то критические аргументы Хэйра и Бэрри не достигают цели. Даже если они правы в том, что принцип дифференциации не будет выбран в исходной позиции, как ее описывает Ролз, он мог бы переопределить исходную позицию таким образом, чтобы этот принцип из нее выводился. Этот прием может выглядеть трюком, но он полезен и оправдан, если в результате мы достигаем рефлексивного равновесия, ибо это свидетельствует о том, что "мы сделали все возможное для довольно последовательного изложения и обоснования наших представлений о социальной справедливости".

По-настоящему серьезная критика теории Ролза должна или опровергнуть интуитивные предпосылки этой теории или показать, что принцип дифференциации не является наилучшим выражением этих интуитивных предпосылок (и поэтому следует использовать другое описание исходной ситуации для достижения рефлексивного равновесия). В последующих главах я рассмотрю теории, не принимающие интуитивных предпосылок ролзовской концепции, но вначале я хотел бы кратко изложить вторую стратегию. Нельзя ли попытаться найти внутренние трудности в теории Ролза, направив свою критику не против интуитивных предпосылок этой теории, а против их теоретического осмысления?