Ларец Кипсела.

Один из коринфских тираннов, вероятно Периандр (от 629 до 585 г. до Р. Х.), посвятил Гере Олимпийской в честь своего отца Кипсела великолепный кедровый ларец, весь разукрашенный скульптурными фигурами из дерева или инкрустированный слоновой костью и золотом. Павсаний, который видел эту вещь во II веке после Р. Х., оставил нам подробное описание ее.

с. 642 Изображения⁹⁰ раскинуты на пяти поясах. На нижнем поясе, если идти справа налево, можно видеть, что Эномай в колеснице преследует Пелопса, который держит Гипподамию в колеснице, запряженной крылатыми лошадьми. Дальше изображен дом Амфиарая и старая женщина, несущая маленького Амфилоха. Перед домом стоит Эрифила со своими двумя дочерьми и сыном. Возница Ватон в одной руке держит вожжи своих лошадей, а в другой — копье. Амфиарай, уже стоя одной ногой в колеснице, угрожает своей преступной жене мечом и с большим трудом сдерживает свой гнев. Далее изображены погребальные игры в честь Пелея, целая толпа зрителей, Геракл, сидящий на троне, а позади его женщина, играющая на фригийской флейте: тут происходит состязание в кулачном бое, борьбе, метании дисков, в простом беге и в беге колесниц. Дальше Геракл убивает Лернейскую гидру; при этом подвиге присутствует Афина, царь фракийский Финей и сыновья Борея, прогоняющие Гарпий.

На втором поле слева направо изображено следующее: Ночь держит на руках белого заснувшего мальчика, — это был Сон, — и черного мальчика, с закинутыми одна на другую ногами и как будто бы спящего, — это была Смерть. Далее — прекрасная женщина, Справедливость, бьет палкой другую, безобразную, — Неправду; волшебницы приготовляют что-то в ступке; Ида ведет к себе Марпессу; Зевс, превратившийся в Амфитриона и Алкмена; Менелай в панцире с обнаженным мечом бросается на Елену после взятия Трои; Медея сидит в обществе Язона и Афродиты; музы поют под управлением Аполлона; Атлас с яблоками Гесперид в руке держит на себе тяжесть неба и земли, а Геракл приближается к нему; Арес ведет Афродиту; Тезей, которого змея защищает против Пелея, желающего схватить его; крылатые сестры Медузы преследуют улетающего Персея.

С. 643 На третьем поясе были изображены два войска, состоящие главным образом из пехотинцев, но среди которых есть люди и на колесницах; одни из солдат готовы уже к бою, другие не прочь дружески поболтать. В истолковании этой сцены в древнее время полного согласия не было.

На четвертом поясе, если считать слева направо, изображается Борей, похищающий Орифию, причем у обоих, вместо ног — змеиные хвосты; борьба Геракла с Герионом — чудовищем, имеющим три тела; Тезей с лирой и Ариадна, протягивающая ему венок; Ахилл и Мемнон борются друг с другом перед своими матерьми; Меланион и Аталанта с молодой ланью; Аякс и Гектор, вступившие в состязание перед Распрею; Диоскуры, похищающие Елену и Эфру; Агамемнон борется с Кооном из-за тела Ифидама; Гермес ведет к Парису трех богинь, чтобы он рассудил их спор о красоте; далее, крылатая Артемида держит одною рукою льва, а другою пантеру; Аякс отрывает Кассандру от статуи Артемиды, у которой она искала покровительства; Этеокл, а рядом с ним Полиник, который упал на одно колено, и Кира терзает его своими ужасными зубами и кривыми ногтями; Дионис с бородой, в длинном одеянии, с золотым кубком в руке, лежит в пещере, украшенной виноградными лозами, яблоками и гранатами.

В верхнем поясе находились Одиссей и Цирцея в гроте; впереди их несколько служанок, занятые какой-то работой; далее кентавр Хирон; Фетида получает от Гефеста оружие Ахилла; она стоит в середине хоровода Нереид, которые сидят в колеснице, запряженной лошадьми с золотыми крыльями; Навзикая со своей служанкой едет на мулах мыть белье; Геракл мечет стрелы в стадо центавров, из которых некоторые уже убиты.

Трудно решить, говорит один французский ученый (Collignon), был ли творцом этого замечательного произведения искусства коринфянин или какой-нибудь бродячий с. 644 художник, один из тех, которые в конце VII века переносили в континентальную Грецию произведения промышленного искусства, распространенного на Крите. Но, кто бы ни был творец ларца Кипсела, это произведение, несомненно, греческого происхождения.

(По Павсанию, V, 17—19).

20. Золотые вещи, найденные в Босфоре Киммерийском⁹¹.

В Босфорском царстве могилы представляли собою обширные комнаты, сверху которых устраивались высокие насыпи; предметы, служившие принадлежностью погребения, были многочисленны и разнообразны, а драгоценные вещи, которыми при жизни гордились варварские властители этой страны, заботливо хоронились вместе с их обладателями. Среди этих могил некоторые, как, например, Куль-Обская⁹², содержали настоящие сокровища. Между мужскими и женскими украшениями мы встречаем множество изделий чисто греческого производства.

Подлинные эллинские вещи в мужских могилах встречаются редко. Это легко объяснимо: греки не носили драгоценных украшений; единственным мужским украшением, принятым у них, служил резной камень в очень простой оправе; и надо заметить, что этот камень, восковой отпечаток которого заменял подпись, был скорее предметом повседневного обихода, чем с. 645 роскоши. В афинских лавках нельзя было бы приобрести ни мужских ожерелий, ни браслетов. Скифские государи Босфора, среди которых любовь к украшениям была распространена в такой же мере, как и среди женщин, принуждены были поэтому обращаться в греческие города своей собственной страны, где золотых дел мастера специально для них делали любимые ими украшения. Только в исключительных случаях они могли заказывать их в самой Греции. Женщины, наоборот, могли найти большое разнообразие украшений среди товара какого-нибудь приезжего из Греции купца. И выбор их иногда останавливался на очень хороших вещах. Подтверждением этого служат вещи той женщины, которая была погребена в Куль-Обской гробнице, и другой, погребенной в большем из двух курганов, называемых «Близнецами» или «Двумя братьями» и находящихся на территории Фанагории (на полуострове Тамани)⁹³.

Быть может, ожерелья и ушные украшения этой второй женщины вместе с украшениями, найденными в Фокее, в Малой Азии, являются лучшими из дошедших до нас образцов золотых дел мастерства. Ожерелье это сделано таким образом: три ряда постепенно увеличивающихся подвесок прикреплены маленькими цепочками к плоской цепи, состоящей из шести рядов и застегивающейся вокруг шеи фермуаром в виде львиных голов. Те места, где маленькие цепочки присоединяются к большой, украшены попеременно то маленькими кружочками с гладкой или выпуклой поверхностью, то цветочками, состоящими из завязи и двух рядов лепестков; подобные же цветочки прикреплены в местах соединения маленьких цепочек с подвесками второго и третьего ряда. Подвески верхнего ряда изображены в виде продолговатых желудей, задняя часть которых покрыта с. 646 остроконечными листьями. Подвески, находящиеся в следующем ряду, представляют собою промежуточную форму между желудем и вазой без подножки; верхняя часть закругления этой вазочки прикрыта особыми листиками и маленькими выпуклыми ягодками. Подвески, помещенные в нижнем ряду, гораздо крупнее и имеют более определенную форму вазы. Они также покрыты листиками, между которыми видны маленькие круглые ягодки. Эти листики, поочередно через одну подвеску, то доходят до нижнего конца, то разделяются полоской, украшенной филигранными завитками. О чудесном искусстве рук мастера свидетельствуют украшения золотых пластинок, из которых сделаны эти подвески, гравировка листочков, которой они украшены, припайка филигранных украшений и ягодок.

Золотое ожерелье.

Рисунок дает понятие об общем виде этого ожерелья; но он, разумеется, не может дать никакого представления относительно богатства колорита, которое было результатом применения эмалировки в различных частях украшений. Поперечные пояски больших подвесок были заполнены между завитками голубой эмалью, которая отгоняла ярко-горячий тон золота, выбранного золотых с. 647 дел мастером. Лепестки маленьких цветочков и листики подвесок, находящихся в верхних рядах, были покрыты попеременно голубой и зеленой эмалью…

Другие предметы, также эллинского происхождения, указывают на усилия производителей этих вещей приспособиться к особенностям вкуса их босфорских покупателей, которым предназначались эти предметы вывоза.

Ожерелье.

Вот, например, ожерелье, концы которого не соединяются между собой. Оно, очевидно, было сделано для скифа. На концах золотого жгута, образующего ожерелье, находятся украшения, которые изображают передние половины двух лошадей со всадниками; ноги у этих лошадей согнуты таким образом, что кажется, будто они стремятся галопом выскочить из оправы, где заключена другая часть их тела. Всадники эти — скифы: у них длинные волосы, перевязанные на затылке и падающие сзади на плечи; бороды не подстрижены и густы; одеждой служит кафтан с узкими рукавами, стянутый в талии поясом, широкие шаровары и сапоги. Если быс. 648 шаровары были надеты не сверх сапог, а заправлены в них, то костюм этих скифов был бы совершенно похож на одежду русских мужиков; и лицом они похожи на русских крестьян с их грубым, но не животным типом, с большим и широким носом, большими сонными глазами и широкими ртами. Лошади их также не сходны с греческими. Смешать тип лошадей, благодаря особому выгибу на морде, невозможно. И вся эта вещица, сделанная для варвара, отлита и потом отчеканена с таким совершенством, которое могло бы удовлетворить вкусам самого требовательного любителя-афинянина. Надо прибавить также, что эмаль и здесь играет известную роль. Переход от всадника к части ожерелья, сделанной в виде жгута, состоит из нескольких полосок, украшенных пальмовыми листьями. Фон этих листьев покрыт синей и зеленой эмалью.

Фиал.

В той же могиле был найден золотой предмет, толстый и тяжелый, ошибочно принятый за центральную, с. 649 выпуклую часть щита, тогда как это просто чаша без ножки, служащая при возлияниях; у греков она называлась фиалом. Украшения на этих фиалах были почти всегда такие же, как у их изобретателей — египтян: цветки лотоса, вогнутые с внутренней стороны и выпуклые снаружи, расположены в виде лучей вокруг центральной части чаши и идут до самых краев ее. Здесь этот обычный рисунок сохранен, только цветы лотоса переполнены множеством украшений, поражающих своею роскошью. Прежде всего, в первом ряду лепестков мы видим головы горгон с их искривленными гримасой лицами и волосами из змей, которые продолжаются в виде странных узоров; во втором ряду лепестков также изображены головы горгон, но меньших размеров; в третьем же ряду вместо них находятся головы скифов с их остроконечными шапками и длинными густыми бородами.

В Никопольском кургане близ Днепра, в одной могиле, несомненно царской, хотя и неизвестно кому принадлежащей, как, впрочем, и все другие могилы, найдено было много предметов. Среди них наиболее важной является серебряная, в некоторых частях вызолоченная амфора, вышиной в 70 сант. Она сделана из двух серебряных листов, наложенных один на другой, и имеет две ручки. Самая ваза украшена пальмовыми ветвями и листьями, исполненными с тем несколько сухим изяществом, которое так характерно для македонской эпохи⁹⁴. На передней стороне вазы эти ветви сделаны слегка выпуклыми; на задней они просто выгравированы. Среди листвы изображены птицы, с каждой стороны по две больших и по две маленьких. В нижней части вазы находится два отверстия для вытекания содержащейся в сосуде жидкости; они закрывались пробками, которые были прикреплены на маленькие цепочки. Отверстия эти украшены головами львов, напоминающими львов Парфенона. Тут мы видим пример того, как древние образцы, сделавшиеся с. 650 классическими, продолжали воспроизводиться золотых дел мастерами.

Никопольская ваза.

Несколько выше находилось еще и третье отверстие, украшенное лошадиной головой с крыльями. Это животное с настороженными ушами, испуганным взглядом, худою мордою, раздутыми ноздрями и с приоткрытым, как при ржании, ртом, совершенно не похоже на тех греческих лошадей, которые изображены на Парфенонском фризе и на могиле Мавзола⁹⁵. Это — дикая, беспокойная и дрожащая при малейшем звуке степная лошадь. Место прикрепления лошадиной головы к сосуду очень удачно скрыто двумя распростертыми крыльями, приставленными художником к голове и дополняющими ее с. 651 странный вид. В верхней части сосуда, там, где берет начало шейка его, изображена группа грифонов, по два с каждой стороны. Одни из них сделаны выпуклыми путем выбивания, другие просто выгравированы.

Но самую оригинальную часть украшений составляет фриз с горельефами⁹⁶, отлитыми отдельно, отчеканенными резцом и припаянными затем к тому месту сосуда, где поверхность его начинает выгибаться для перехода в шейку. Темой этих изображений служит воспитание лошади. В центре находится кобылица, которую трое людей усиливаются повалить на землю, дергая за веревки, привязанные к нижней части ее ног (серебряные нити, изображавшие эти веревки, отломаны). Известно, что этим способом до сих пор еще пользуются, чтобы испугать животное и побороть его сопротивление. С правой стороны от этой группы стоит человек и держит в руках какой-то предмет, который теперь утерян, — может быть, путы, приготовленные для лошади. Еще далее справа владелец пастбища и животных, которые на нем паслись, только что слез с лошади. Эта лошадь, оседланная и взнузданная, спокойно ожидает, пока ее всадник не кончит спутывать ей передние ноги, чтобы она могла пастись. Слева от первой группы, т. е. от кобылицы и окружающих ее людей, изображен человек перед лошадью, которую он держит за недоуздок; он сгибает ей одной рукой левое колено и, натягивая в то же время веревку, заставляет ее повернуть голову направо; вслед за этим он быстрым движением повернет ее снова налево, заставит этим лошадь потерять равновесие и повалит ее на бок. На задней стороне вазы два других работника только что накинули веревки на скачущих и пытающихся убежать лошадей, тогда как две последние лошади табуна пока еще спокойно щиплют низкую степную траву.

В этой вещи все вызывает изумление: крайняя редкость с. 652 предметов такой высокой ценности, очень интересный стиль и искусство выполнения. Я даже едва могу допустить мысль, чтобы золотых дел мастер, сделавший ее, был родом из Ольвии, или, по крайней мере, что его рука и глаз получили там свои навыки; его искусство резчика таково, что он был бы достоин и любой афинской мастерской.

(Rayet. Etudes d’archéologie et d’art, стр. 208—210 и 218—229).