Студопедия — Карма, или закон
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Карма, или закон






Генеральный директор

ООО «Компания «ЗНАКОВ» Д. Е. Гурина.

 

ЖИЗНЬ СЕРОГО МЕДВЕДЯ

Часть

 

Далеко-далеко отсюда, на западе, в верховьях реки Малой Пайни, там, где

теперь стоит ферма Палетт-Рэнч, тихо жила серая медведица. Это была самая

обыкновенная медведица, занятая заботами о своих детях. Больше всего на

свете она желала, чтобы ее семью оставили в покое.

Был уже июль, когда медведица решила вести свое семейство к реке и

показать детям, что такое земляника и где ее надо искать.

Медведица-мать была глубоко убеждена, что у нее самые крупные и

смышленые медвежата в мире. У нашей медведицы было целых четверо медвежат,

а медведица ее породы, медведица-гризли, редко может похвастаться более

чем двумя детьми. Пушистые малыши чудесно проводили время, наслаждаясь

прекрасным летом и множеством вкусных вещей.

Мать выворачивала для них каждый пень, каждый плоский камень,

попадавшийся на пути. Медвежата сейчас же бросались под камень, как куча

поросят, и вылизывали прятавшихся там муравьев и червей.

Медвежатам никогда не приходило в голову, что силы могут изменить

матери и она выпустит из лап огромный камень, как раз когда они залезли

под него. Собственно говоря, этого и никто не мог подумать, кому хоть раз

случалось видеть эту громадную лапу и это плечо, скрытое под пушистой

бурой шубой. Нет-нет, эта лапа никогда не могла уронить камень, и детки

были совершенно уверены. Они опрометью кидались к каждому новому пню,

толкая и давя друг друга, чтобы поспеть первыми, и пищали, визжали,

ворчали, как целая куча поросят, щенят и котят вместе. Медвежата уже

хорошо знали маленьких бурых муравьев, которые гнездятся под пнями в

горах. Но вот им в первый раз встретился муравейник с большими, жирными,

сладкими лесными муравьями. Медвежата толпились вокруг, стараясь поймать

на язык разбегавшихся насекомых. Однако они скоро убедились, что слизывают

больше кактусовых колючек и песка, чем муравьев. Наконец мать им сказала

по-медвежьи:

"Постойте, я вам сейчас покажу, как это делается".

Она сшибла верхушку муравейника, потом положила на нее плашмя свою

широкую лапу и через несколько секунд, когда рассерженные муравьи облепили

ладонь, слизнула их всех разом и аппетитно зачавкала, набив полный рот.

Вскоре и медвежата поняли, в чем дело. Каждый из них положил на муравейник

обе свои бурые лапки. Так они долго сидели вокруг муравейника, облизывая

попеременно то правую, то левую лапу и давая друг другу затрещины, если

кто-нибудь принимался лизать чужую лапу. Вскоре муравейник был опустошен,

и лакомки опять были готовы приняться за что-нибудь новое.

Но муравьи - все-таки довольно кислая пища" и медвежата захотели пить.

Медведица свела их вниз, к реке. Наплескавшись вдоволь в воде, они пошли

по берегу и дошли до места, в котором опытный взгляд медведицы разглядел

много рыбок, гревшихся на дне. В этом месте реки на дна чернели глубокие

ямы, а между ямами было очень мало воды, и текла она по камням. Мать

сказала малышам:

"Ну, теперь посидите на берегу, а я вам покажу новую штуку".

Сперва она подошла к одной яме, находившейся пониже, и подняла со дна

целое облако грязи, которое потянулось вниз по течению. Затем она подошла

к верхней яме и со всего размаха со страшным шумом плюхнулась в воду.

Рыбки при таком неожиданном нападении бросились в паническом страхе в

мутную воду, и так как среди пяти десятков рыб всегда найдется несколько

глупых, то с полдюжины их устремилось сквозь мутную воду дальше по

течению; не успели они опомниться, как уже беспомощно бились на каменистой

отмели. Медведица стала выкидывать их на берег. Медвежата шумно

набросились на этих смешных коротеньких змеек и стали уписывать их за обе

щеки, пока животы у них не надулись, как барабаны.

Солнце пекло жарко, медвежата наелись досыта, и всех начало клонить ко

сну. Медведица увела их в укромный уголок, легла, и все медвежата улеглись

вокруг нее.

Пыхтя от жары, они тотчас же заснули, подобрав свои бурые лапки и

уткнув черные мордочки в шерсть.

Медвежата сладко поспали часок-другой, а затем начали зевать и

потягиваться. Самая младшая. Мохнатка, высунула было на минутку свой

острый носик, а затем опять зарылась между большими лапами матери: эта

маленькая неженка была ее любимицей. Старший медвежонок, Уэб, развалился

на спине и начал тормошить торчавший из земли корень. Он ворчал про себя и

то грыз его, то шлепал лапой, когда тот не лежал, как ему хотелось.

Проказник Лыска стал дергать Кудряша за ухо и получил от него здоровую

затрещину. Они начали бороться. Потом, сцепившись в серовато-желтый ком,

они покатились по траве - все дальше и дальше - и не успели опомниться,

как полетели вниз, к речке.

В отчаянии они полными ужаса голосами звали мать на помощь.

Нежная мать мигом превратилась в настоящего дьявола. Она одним прыжком

подлетела к своим медвежатам. И как раз вовремя, потому что громадный бык

уже готов был кинуться на Кудряша, которого он, вероятно, принял за желтую

собаку. Медведица взревела и бросилась на быка.

Бык не испугался. Он испустил грозное мычанье и устремился на

медведицу. Однако, едва он нагнул голову, чтобы пырнуть ее своими рогами,

она нанесла ему оглушающий удар по голове. Когда он пришел в себя,

медведица уже сидела на нем верхом и терзала ему бока своими ужасными

когтями.

Бык ревел от бешенства и бросался то вперед, то назад, таща на себе

медведицу. Наконец он тяжело скатился с берегового обрыва в реку, и только

тогда, спасаясь сама, медведица оставила его.

 

 

Часть

 

Старый скотовод Пикетт объезжал свои стада. Проезжая под горой, он

услышал отдаленный рев. "Верно, быки подрались", - подумал он.

Сначала он не обратил на это никакого внимания. Однако вскоре он

увидел, что часть его скота роет копытами землю. Подъехав ближе, он

разглядел, что сам "паша", большой бык, весь окровавлен. Его спина и бока

были истерзаны когтями, а голова разбита, как после стычки с другим быком.

"Это медведь", - сразу догадался Пикетт.

Винтовка была с ним, и он быстро поехал по следам быка. Доехав верхом

до усеянного галькой брода, он перебрался на другой берег и начал

взбираться вверх по откосу. Как только голова Пикетта поднялась над краем

откоса, он увидел прямо перед собой все семейство: медведицу и четверых

медвежат.

Медведица знала, что люди всегда ходят с ружьями.

"Бежим в лес!" - шепнула она.

Мать боялась не за себя, а за своих дорогих крошек. Она уже повела

своих деток к лесной чаще, когда началась ужасная пальба.

"Паф!" - и сердце бедной матери сжалось в смертельной тоске.

"Паф!" - и бедная малютка Мохнатка покатилась со стоном и замолкла.

С бешеным ревом медведица повернулась и бросилась на человека, но -

"паф!" - и она сама упала со смертельной раной. Оставшиеся медвежата, не

зная, что им делать, побежали обратно к матери.

"Паф, паф!" - и Лыска с Кудряшом упали рядом с нею в предсмертных

судорогах.

Испуганный и ошеломленный, Уэб обежал кругом Лыски и Кудряша. Потом,

едва ли сознавая зачем, пустился в лес и скрылся там. Но последний выстрел

нагнал его. Этот выстрел попал в одну из задних лапок и перебил ее.

Пикетт был очень доволен охотой.

Всю эту ночь маленький хромой медвежонок бродил по лесу. Бедный Уэб

ковылял на трех лапах. Каждый раз, когда он пробовал ступить на больную

лапу, из нее текла кровь, и он плакал и стонал:

"Мама, мама, мама! Где же ты?"

Медвежонок озяб, проголодался, и у него очень сильно болела нога. Но

мать уже не могла прибежать на его зов, а сам он боялся вернуться туда,

где ее оставил, и продолжал бесцельно бродить между деревьями.

Вдруг он почуял какой-то странный запах и, не зная, что делать,

вскарабкался на дерево.

Под деревьями показалось несколько высоких, длинношеих, тонконогих

животных. Уэб видел их однажды, когда он был с матерью. Тогда он их не

испугался, а теперь совсем тихо притаился на дереве. Однако большие

животные, подойдя к дереву, перестали щипать траву и, потянув носом

воздух, быстро скрылись из виду.

А бедняжка Уэб просидел на дереве почти до утра и так закоченел от

холода, что еле мог слезть вниз. Но взошло жаркое солнце, он почувствовал

себя лучше и стал искать ягод и муравьев, потому что был очень голоден.

Потом он отправился обратно к родной реке и опустил раненую лапу в

холодную, как лед, воду. Ему хотелось уйти в горы, но он решил прежде

побывать там, где остались мать и братья. После полудня стало совсем

тепло, и он заковылял лесом вниз, а затем по берегу реки Грейбулл. Уэб

шел, шел и дошел до того места, где вчера, объедаясь рыбой, они пировали

все вместе с матерью. Рыбьи головы еще валялись здесь, и он их с жадностью

подобрал. Странный, отвратительный запах доносился откуда-то. Этот запах

пугал медвежонка. Когда он приблизился в тому месту, где в последний раз

видел мать, запах еще больше усилился. Осторожно выглянув из-за деревьев,

медвежонок увидел стаю шакалов, терзавших что-то.

Что это было, он не знал, но матери его тут не было, а запах становился

все сильнее и сильнее и мутил Уэба. Уэб повернул тихонько назад, в лес, и

решил больше не возвращаться сюда. Ему по-прежнему хотелось увидеть мать,

но он чувствовал, что искать ее бесполезно.

Наступила холодная ночь. Бедный медвежонок все больше тосковал по

матери. Горько всхлипывая, ковылял все дальше и дальше бедный, брошенный

маленький сиротка-медвежонок. Он был болен и одинок, нога мучила его, и

желудок жаждал материнского молока, которого ему больше никогда не

придется отведать! В эту ночь он нашел поваленный дуплистый ствол дерева и

заполз туда. Он постарался представить себе, свернувшись поудобнее, что

лежит в объятиях больших лохматых лап своей матери, и, убаюканный этими

мечтами, заснул.

 

 

Часть

 

Уэб всегда был угрюмым медвежонком, а несчастья сделали его еще более

мрачным.

Все, казалось, было против него. Он старался не выходить из леса. Днем

Уэб добывал себе пищу, а ночь проводил в дупле дерева. Однажды вечером его

дупло занял дикобраз, ростом с него самого и колючий, как кактус.

Медвежонок ничего не мог с ним поделать и начал искать себе другое жилище.

Как-то раз Уэб спустился к реке поискать вкусных кореньев, которые

показывала ему мать. Однако не успел он приняться за работу, как из норы в

земле вышел какой-то серый зверь и с ворчаньем и шипеньем бросился на

медвежонка. Это был барсук. Уэбу он показался очень свирепым животным, к

тому же Уэб был болен и хром. Он поспешно заковылял прочь и не остановился

до тех пор, пока не дошел до перевала в ближайшее ущелье. Но тут его

заметил шакал и поскакал за ним вдогонку, подзывая еще одного шакала. Уэб

влез на ближайшее дерево, шакалы прыгали и лаяли внизу. Но вскоре они

подумали, что если медвежонок сидит на дереве, то где-нибудь поблизости

должна быть и медведица, и потому сочли за лучшее оставить его в покое.

Шакалы скрылись, и Уэб слез с дерева. Он решил вернуться обратно на

свою реку Пайни. Корм был, правда, лучше на Грейбулле, но, с тех пор как

он лишился матери, казалось, все были против него. На Пайни же его, по

крайней мере, никто не тревожил. К тому же там было много деревьев, где

можно было укрываться от врагов. Раненая лапа заживала медленно.

Собственно говоря, она так и не выздоровела вполне. Закрылась рана, прошла

боль, но подошва срослась совсем не так, как на другой лапе, и Уэб всегда

слегка прихрамывал. Это было особенно неудобно, когда приходилось влезать

на дерево или быстро удирать от врагов.

Врагов же было много у сиротки Уэба, а друзей не было совсем. Его

единственным и лучшим другом была погибшая мать. Много, много несчастий

выпало на долю бедняжки Уэба, рано лишившегося матери, - так много

несчастий, что только благодаря своей природной выносливости пережил он

их.

В этом году был урожай на кедровые шишки. С каждым порывом ветра на

землю сыпались славные, спелые орехи. Уэбу стало жить немного легче. Он

набрался здоровья и сил. Теперь уже те животные, которых он встречал

каждый день, не трогали его.

Однажды утром, когда он лакомился кедровыми орехами, с горы спустился

большой черный медведь. Уэб быстро полез на ближайшее дерево. Черный

медведь почуял запах серого медведя и сначала струсил. Увидев, что это еще

медвежонок, он осмелел и, рыча, погнался за Уэбом. Черный медведь лазил

очень хорошо, и как высоко ни карабкался Уэб, он влезал еще выше. Наконец

наш медвежонок уцепился за самую высокую, тонкую ветку. Тогда черный

медведь безжалостно сбросил его вниз. Хромая, со стонами улепетывал

разбитый, исцарапанный и наполовину оглушенный Уэб. Черный медведь мог

погнаться за ним и совсем доконать его, но он боялся, что где-нибудь

вблизи спряталась серая медведица.

Так черный медведь изгнал Уэба из прекрасных кедровых лесов.

На берегах родной реки стало совсем мало корма: ягоды почти все сошли,

не было ни рыбы, ни муравьев.

Бедный, одинокий Уэб должен был уходить все дальше и дальше в поисках

пищи.

Как-то раз в зарослях шалфея за ним погнался шакал. Уэб побежал, но

шакал настиг его. С неожиданным приливом храбрости отчаяния Уэб обернулся

и сам бросился на шакала. Озадаченный шакал струсил и убежал, поджав

хвост.

Так в первый раз Уэб узнал, что в лесу мир покупается ценой войны.

Но и на новых местах было мало пищи. Тогда Уэб направился к далеким

кедровым лесам в ущелье реки Мититсе. Здесь он внезапно увидел человека,

совершенно такого же, как тот, который убил его мать. В ту же минуту

раздалось "паф!" - и как раз над ним зашуршали и упали ветки шалфея. Уэб

пустился так бежать, как еще никогда не бегал. Вскоре он достиг оврага и

спустился по нему в ущелье. Уэб увидел расселину между двумя скалами и

решил, что это будет хорошим убежищем. Однако когда он подошел поближе,

ему навстречу выскочила дикая горная коза; она угрожающе фыркала и трясла

рогатой головой.

Медвежонок прыгнул на ствол ближайшего дерева, но сейчас же на другой

стороне этого дерева показался дикий кот. Бедный Уэб принужден был и

отсюда убраться: дикий кот отнесся к нему недружелюбно, а спорить теперь

было не время. С горечью убеждался бедный медвежонок, что весь свет полон

врагов. Нечего было делать - он влез на скалистый берег и пошел в глубь

кедровых лесов.

Однако здесь его появление совсем не понравилось белкам, и они подняли

страшный крик. Белки боялись за свои орехи - они знали, что медведь пришел

их грабить. Они прыгали вслед за Уэбом по ветвям и осыпали его сверху

крикливой руганью, стараясь шумом привлечь какого-нибудь врага. В этом,

собственно, и состояла хитрость белок.

Пока не было видно никого из врагов, но медвежонок уже беспокоился и

старался добраться до опушки леса, где было мало корма, но мало и врагов.

Только тут, на опушке, он мог спокойно отдохнуть.

 

 

Часть

 

Преследования многочисленных врагов ожесточали Уэба все больше и

больше.

И почему все не дают покоя ему, несчастному? Почему все, решительно все

против него? О, хоть бы вернулась его мать! О, если бы он мог расправиться

с этим черным медведем, который прогнал его из родного леса! Он пока еще

не думал о том времени, когда он станет большим и сможет бороться с

врагами. Даже этот негодный дикий кот и тот прогнал его; а человек хотел

застрелить его! О, он не забыл никого из своих врагов и всех их ненавидел!

На этот раз Уэб поселился в довольно хорошем месте. Кругом было много

орехов. Скоро его чутье стало ему подсказывать, где находятся зимние

запасы белок. Эти находки, конечно, причиняли большое горе белкам, но Уэб

был очень счастлив, так как орехи - превкусная вещь. Когда дни начали

уменьшаться, а по ночам стало подмораживать, Уэб сделался гладким и

жирным.

Теперь Уэб путешествовал по всем лесам ущелья Мититсе. Большую часть

времени он проводил в верхних лесах, но иногда спускался за пищей почти до

самой реки.

Раз ночью, проходя по берегу, он почувствовал какой-то особенный запах,

который ему показался очень приятным. Уэб подошел к самой воде. Запах шел

от погруженного в воду куска дерева. Уэб полез на него, но вдруг что-то

громко щелкнуло, и одна из его лап оказалась в крепком, стальном бобровом

капкане.

Уэб завыл и изо всей силы дернулся назад. Он вытащил колышек, к

которому был прикреплен капкан. Сначала он старался стряхнуть этот капкан,

потом побежал в кусты, волоча его за собой. Он стал кусать его зубами, но

холодный крепкий, стальной капкан не двигался с места и продолжал спокойно

висеть на лапе медвежонка. Каждую секунду Уэб останавливался, царапал

ненавистный капкан, колотил им о землю. Он пробовал зарыть его в землю,

влезал с ним на дерево, надеясь хоть каким-нибудь образом избавиться от

него, но капкан очень крепко впился в лапу. Тогда Уэб пошел в лес, сел там

и стал думать, что делать с этим капканом. Он никак не мог понять, что это

за штука. В его зеленовато-коричневых глазках отражались и боль, и страх,

и ненависть к этому новому врагу.

Уэб прилег под кустом, собираясь разгрызть капкан. Он прижал один конец

капкана лапой, а другой конец зажал в зубах. Стальные челюсти капкана

раскрылись и освободили лапу Уэба.

Уэб совершенно случайно нажал одновременно обе пружины и не понял,

почему именно освободился от капкана. Но вся эта история с капканом

глубоко запечатлелась в его памяти, и он представлял все это себе таким

образом: "Среди врагов есть один маленький, который прячется у воды и там

подстерегает медвежат. Враг этот сильно пахнет. Он хватает за лапу, и его

самого никак нельзя укусить. Его можно снять, только крепко нажав".

Почти неделю болела у маленького Уэба лапа, попавшая в капкан. Но она

болела сильно только тогда, когда приходилось лазить по деревьям.

Стояла ранняя осень. Лоси оглашали горы трубными звуками. Каждую ночь

слышал Уэб эти звуки.

Несколько раз приходилось ему влезать на деревья, спасаясь от

большеротого лося. Приходили теперь в лес звероловы, а вверху раздавались

крики диких гусей. Появилось в лесу и несколько новых запахов. На один из

этих запахов пришел Уэб. Он подошел к месту, где было навалено в кучу

несколько коротких бревен. Тут к манящему запаху примешался еще и тот

ненавистный человеческий запах, который он хорошо знал с того дня, как

потерял мать. Запах этот был не очень сильный. Уэб осторожно обнюхал

кругом и убедился, что этот отвратительный запах шел от переднего бревна,

а вкусный запах шел из-под кустарника позади. Медвежонок обошел сзади,

раздвинул кустарник, добрался до приманки - мяса. Как только он схватил

мясо, бревно с шумом шлепнулось о землю.

От неожиданности Уэб подскочил, но все же успел уйти благополучно с

куском мяса и несколькими новыми понятиями. Он еще тверже убедился, что

"ненавистный человеческий запах всегда не к добру".

Погода становилась все холоднее, и Уэба сильно клонило ко сну. Когда

бывал мороз, он спал целые дни. Определенного места для спанья он не имел,

но все же у него было несколько сухих мест для хорошей погоды и один-два

уголка на случай бури. Особенно любил он лежать в удобном гнездышке под

корнями. И вот однажды, когда поднялся ветер и пошел снег, Уэб забрался в

это гнездышко, свернулся клубочком и заснул. Вьюга все увеличивалась, все

больше и больше падал снег. Снег покрывал ветви деревьев, ветви сгибались

под тяжестью снега, потом снег стряхивался с них ветром, и опять ветер

засыпал ветви снегом. Снег носился по горам, заметал долины. Ветер

наполнял снегом овраги до краев. Над норой Уэба навалило целый сугроб.

Этот сугроб прекрасно защищал его от холода, и Уэб в своей берлоге все

спал да спал.

 

 

Часть

 

Как и все медведи, Уэб проспал всю зиму. Когда же наступила весна и Уэб

проснулся, он понял, что спал очень долго. Уэб мало изменился: он подрос и

немного похудел. Он был очень голоден и потому, пробившись сквозь толщу

снега, еще закрывавшую его нору, отправился на поиски пищи.

Однако сейчас не было ни кедровых орешков, ни ягод, ни муравьев. Уэб

стал усиленно нюхать воздух, и чутье привело его к ущелью, где лежал

убитый зимой лось. Наш Уэб наелся вдоволь и даже припрятал остатки впрок.

Каждый день приходил он к этому месту и ел вдоволь. Однако вскоре от

лося ничего не осталось, и два месяца он почти голодал. В эти месяцы Уэб

постепенно потерял весь жир, который у него еще остался после зимней

спячки.

Один раз в густом лесу ему послышался запах другого серого медведя. Уэб

пошел навстречу этому запаху и пришел к одинокому дереву у медвежьей

тропинки. Он поднялся на задние лапы и стал обнюхивать дерево; оно сильно

пахло медведем. Грязь и клочья шерсти были так высоко, что Уэб не мог их

достать. Очевидно, об это дерево чесался уже совсем взрослый медведь. Уэб

начал беспокоиться: ему давно хотелось встретить какого-нибудь медведя

своей породы, но теперь ему стало страшно. В своей одинокой жизни он видел

только врагов, и теперь он не знал, как встретит его этот большой медведь.

Пока Уэб стоял, размышляя, что делать, на склоне горы показался сам

старый медведь. Он шел с опущенной головой, по временам останавливался и

вырывал лапой дикую репу или сладкий корень.

Этот старый медведь был похож на громадное чудовище. Уэб сразу

почувствовал опасность и пробрался между деревьями на выступавшую скалу.

Здесь он стал наблюдать, что будет делать медведь.

Вот медведь увидел следы Уэба. Он злобно зарычал и пошел по следам к

дереву. Здесь он поднялся на задние лапы и стал рвать копями кору с

дерева. Он доставал гораздо выше, чем Уэб. Затем медведь оставил дерево и

пошел по следу Уэба. Уэб сильно испугался и быстро побежал обратно в

ущелье: так как там было мало корма, другой медведь туда не пойдет.

Приближалось лето, и каш Уэб начал линять. У него чесалась кожа, и он с

большим удовольствием валялся в грязи и скреб себе спину о корни и камни.

Лазить по деревьям он теперь уже не мог: у него отросли очень длинные

когти. Передние лапы, хотя и были уже большие, не имели той гибкости,

благодаря которой он раньше, как и все медвежата, так хорошо лазил. Теперь

у Уэба выработалась новая медвежья привычка: почесываясь о дерево, он

пытался как можно выше достать своим носом. Пожалуй, Уэб и сам еще не

замечал того, что каждый раз, когда он приходил к одному и тому же дереву

через неделю или две, он доставал все выше. Он теперь быстро рос и входил

в силу.

Уэб бывал то в одной, то в другой части ущелья Мититсе и всюду

чувствовал себя хозяином. Он чесался о разные деревья и всюду на деревьях

оставлял отметины. Таким образом он сам обозначал границы своих владений.

Стояло уже позднее лето. Однажды Уэб увидел в своих владениях черного

медведя с лоснящейся шерстью. Уэб очень рассердился. Черный медведь

подошел ближе, и Уэб ясно рассмотрел его коричнево-красную морду, белое

пятно на груди, разрез его ушей, услышал его запах. И запах этот был такой

же, какой был когда-то у того черного медведя, который преследовал

маленького Уэба. Но какой же теперь он стал маленький, этот черный

медведь! Было время, когда черный медведь казался Уэбу великаном, а теперь

Уэб чувствовал, что может раздавить его лапой. И Уэбу приятно было

сознавать, что он может теперь отомстить этому красноносому медведю.

Однако черный медведь вскочил, как белка, на невысокое дерево. Уэб хотел

полезть за ним, но никак не мог вскарабкаться. Он оставил попытки

взобраться на дерево и ушел, хотя черный медведь своим насмешливым кашлем

заставлял его несколько раз возвращаться обратно. Немного позже в этот же

самый день Уэб опять пришел к этому дереву, но красноносого уже нигде не

было.

Лето подходило к концу. На высоких местах стало мало корма. Однажды

ночью Уэб решился спуститься в поисках пищи к Нижней Мититсе. Ветер нес

какой-то приятный запах, и по этому запаху наш медведь набрел на объедки

быка. На некотором расстоянии от этих объедков сидело несколько шакалов.

Они показались Уэбу совсем карликами по сравнению с теми шакалами, которых

он видел когда-то. Один шакал стоял около самой падали. Он бессмысленно

скакал на одном месте, и казалось, что он никак не может отсюда уйти. Уэб

увидел его, и старая ненависть проснулась у него в сердце. Он бросился на

шакала и одним ударом лапы превратил его в жалкий комок шерсти. Тут Уэб

почуял ненавистный ему запах железа: убитый шакал бессмысленно топтался на

месте потому, что был пойман в капкан.

Уэб сделал несколько шагов, как вдруг - щелк! - и его лапа попала в

волчий капкан.

Уэб вспомнил, как он однажды освободился от капкана. Он наступил

задними лапами на обе пружины, прижал их и освободил защемленную лапу.

Всюду в этих местах был противный Уэбу запах человека. Он пошел вниз по

течению реки, но запах доносился и сюда. Тогда он повернул обратно, к

своим кедровым лесам.

 

 

Часть

 

Наступало третье лето жизни нашего героя. Теперь Уэб уже достиг роста

взрослого медведя, но у него еще не было настоящей медвежьей дородности и

силы. Шерсть его очень посветлела. Тогда-то охотник, индеец Спават с

Шошонских гор, не раз охотившийся за ним, прозвал его "Уэб - светлая

шкура".

Спават был хороший охотник. Однажды он увидел у верховьев реки Мититсе

дерево, о которое чесался Уэб. Он сразу сообразил, что это большой медведь

и что он должен находиться где-нибудь поблизости. Много дней он ходил по

долине, пока наконец ему удалось выстрелить в медведя, но на этот раз он

только ранил Уэба в плечо. Уэб страшно заревел от боли, но желания

сразиться с врагом у него не было. Он стал карабкаться вверх, перебрался

через предгорья, нашел спокойное местечко и лег. Инстинкт подсказал ему,

как нужно лечиться. Он стал лизать свою рану и старался лежать не

шевелясь. Лучшего лечения нельзя было и придумать. Вылизав рану, он удалил

с нее всю грязь, а шерсть его слиплась от слюны, и на ране образовалось

нечто вроде повязки. Она предохраняла рану от воздуха, пыли и микробов.

Но Спават шел по следам медведя. Уэб в своем убежище почувствовал запах

приближающегося врага и спрятался в другом месте, повыше, на горе. Но

скоро Уэб и здесь услышал запах охотника - опять пришлось уходить. Долго

отступал он перед врагом, пока наконец второй выстрел Спавата не нанес ему

новую рану. Тут уже Уэб пришел в бешенство. С тех пор как была убита его

мать, он ничего так не боялся, как запаха человека, железа и ружья, но

теперь у него прошел всякий страх. Пересиливая боль, Уэб поднялся выше на

гору, прошел под огромным уступом, обогнул его, поднялся еще выше, потом

повернул обратно к этому уступу и, растянувшись, притаился на нем.

Спават подвигался быстро вперед по, следам медведя. Вооруженный ружьем

и ножом, он ловко отыскивал следы Уэба; с большой радостью смотрел он на

кровавые отпечатки, оставленные раненым зверем. Он весело поднимался по

склону горы, покрытому острыми камнями. А наверху, на выступе, едва

сдерживая боль и бешенство, подстерегал его Уэб. Упрямый охотник подходил

все ближе и ближе. Все его внимание было занято кровавыми следами медведя.

Он ни разу не посмотрел на вершину уступа.

Уэб прекрасно видел приближавшегося индейца, который нес ему смерть,

слышал противный человеческий запах. Он собрал все силы, оперся на

израненную дрожащую лапу и приподнялся. Он выжидал. Дождавшись, он

здоровой лапой так ударил индейца, что тот без звука упал. В этом ударе

соединилась вся непомерная природная сила Уэба с отчаянной ненавистью к

охотнику. Тогда Уэб встал и пошел разыскивать новое, спокойное местечко,

чтобы полечить свои раны. С тех пор он ни разу не видел более индейца

Спавата и мог спокойно поправляться.

Так узнал наш Уэб, что если хочешь мира и спокойствия, нужно сражаться

и бороться.

 

 

Часть

 

Проходили по-прежнему годы. Каждую новую зиму Уэб спал не так уже

крепко, каждую новую весну просыпался все раньше. Он превратился в

огромного медведя, и все меньше оставалось врагов, решавшихся встречаться

с ним один на один. Через шесть лет он был уже громадным, сильным, угрюмым

медведем. Он не знал в своей жизни ни любви, ни дружбы с тех самых пор,

как потерял мать и братьев.

Пора любви медведей наступала и проходила год за годом, но никто

никогда не видел и не слыхал ни о какой подруге Уэба. Уэб в расцвете своих

сил был так же одинок, как и в дни юности. Медведю нехорошо оставаться

одному. Его угрюмость вырастала вместе с его силой. Теперь всякий, кто

имел бы несчастье встретится с ним, назвал бы его опасным медведем.

Попав когда-то в долину Мититсе, Уэб так и продолжал там жить. Характер

его сложился под влиянием множества приключений с капканами и столкновений

с другими дикими зверями. Правда, теперь уже никто из диких зверей ему не

был страшен. Капканы также не были страшны, потому что он научился

прекрасно распознавать острый запах железа и человека. Особенно хорошим

уроком послужило для него то, что ему пришлось пережить на шестом году

жизни.

Однажды он почуял, что в лесу лежит падаль, пошел на запах и увидел

великолепную тушу мертвого лося.

Самое лучшее место этой туши было уже растерзано. Ужасный запах

человека и железа еле-еле ощущался здесь, а лакомство было так заманчиво

для нашего Уэба... Он обошел вокруг туши, поднялся на задние лапы,

осмотрел ее с высоты своего восьмифутового роста и осторожно пошел вперед.

Вдруг он взревел от боли и стал бешено бить во все стороны: его правую

переднюю лапу защемил громадный медвежий капкан. Это уже были не прежние

бобровые капканы, из которых так хорошо умел освобождаться Уэб, - это был

тяжелый медвежий капкан.

Уэб принялся яростно грызть капкан, изо рта у него била пена от

бешенства. Он пробовал применить свой старый прием: опершись обеими

задними лапами на обе пружины, он давил на них всей своей тяжестью, но

этого было мало. Тогда Уэб вытянул кол и, гремя капканом, потащил его за

собой на гору. Всеми силами он старался освободить свою лапу, но все было

напрасно. Случайно ему попалось на глаза толстое поваленное дерево,

которое лежало поперек дороги. Уэбу пришла в голову счастливая мысль.

Подойдя к лежащему дереву, он надавил опять задними лапами на пружины

капкана, а сам уперся могучими плечами в ствол дерева и собрал все свои

гигантские силы. На этот раз капкан не выдержал, челюсти его раскрылись, и

Уэб вытащил лапу. Лапа была свободна, но оторванный большой палец так и

остался в капкане.

Бедному Уэбу опять пришлось залечивать болезненную рану. Кроме того, он

стал на некоторое время левшой. Так, например, когда ему нужно было

перевернуть камень, он становился на правую переднюю лапу и работал левой

лапой. Наш Уэб лишен был возможности есть те вкусные вещи, которые можно

находить под камнями и пнями.

Наконец рана зажила. Однако этого случая Уэб уже никогда не забывал. С

этих пор запах человека и железа приводил его в бешенство.

Частый опыт научил его, что если чуешь или слышишь охотника издалека,

лучше бежать. Если человек уже близко, надо начинать отчаянный бой.

Вскоре все пастухи узнали, что в верховьях реки Мититсе живет медведь,

которого лучше не трогать.

 

 

Часть

 

Как-то раз Уэб зашел в самую дальнюю область своих владений. Он там не

был долгое время и теперь с большим удивлением увидел какую-то деревянную

берлогу, в которой жили люди. Уэб обошел кругом, стал лицом к ветру и

тотчас услышал запах человека и ружья, приводивший его в бешеную ярость.

Тотчас же раздалось громкое "паф!" - и Уэб почувствовал сильную боль в той

самой левой задней лапе, которая уже давно была искалечена. Уэб обернулся

и увидел человека, который бежал к построенной хижине. Если бы Уэба ранили

в плечо, он был бы бессилен, но его ранили только в лапу.

Могучие лапы Уэба могли швырять сосновые бревна, как палочки; один удар

этих лап мог уложить самого большого горного быка; когти его могли

отрывать огромные куски камня от скалы, - что же значило для него даже

смертоносное ружье?

Вечером вернулся в хижину товарищ человека, стрелявшего в Уэба. На

залитом кровью полу хижины он нашел мертвое тело товарища. По кровавым

следам возле дома и по записке, написанной дрожащей рукой на обороте

газеты, он узнал обо всем.

В записке говорилось:

"Меня растерзал Уэб. Я увидел его у воды и выстрелил. Я хотел убежать в

дом, но он догнал меня. Как мне больно! Джек."

Прочтя записку, Миллер, товарищ Джека, поклялся убить этого медведя. Он

отправился по следам Уэба в ущелье и охотился там целыми днями. Он

раскидывал приманки, ставил капканы, но ему не удалось даже увидеть Уэба.

Наконец как-то раз Миллер услышал треск, стук, глухие удары, а затем

увидел, как громадный камень скатился по склону горы в лес, по дороге

спугнув двух оленей, которые умчались, как стрела.

Сначала Миллер подумал, что случился обвал. Однако вскоре он понял, что

камень поднял Уэб, чтобы достать из-под него муравьев.

Ветер дул от Уэба к человеку, и Миллеру удалось как следует разглядеть

медведя, оставаясь незамеченным.

Громадный Уэб бродил, разыскивая пищу, прихрамывая на правую ногу, и

глухо рычал, когда неосторожное движение вызывало боль.

Миллер притаился и подумал: "Или я его сейчас уложу, или промахнусь".

Он оглушительно свистнул.

Медведь остановился как вкопанный, насторожив уши, и Миллер выстрелил

ему в голову. Но пуля только поцарапала громадную косматую голову. Дым

указал Уэбу место, где был человек, и в страшной ярости он галопом

помчался туда и бросился на врага.

Миллер бросил ружье и легко взобрался на единственное высокое дерево,

находящееся вблизи. Напрасно Уэб бушевал около дерева, рвал кору зубами и

когтями: до того места, где сидел охотник, он не мог дотянуться.

Четыре часа подряд караулил охотника Уэб, затем медленно ушел в кусты и

скрылся там. Миллер сидел еще целый час на дереве, чтобы удостовериться,

что Уэб действительно ушел. Затем он слез с дерева, взял свое ружье и

направился домой. Однако Уэб был достаточно хитер: он только нарочно ушел

от дерева, а сам вскоре вернулся и стал опять караулить. И как только

Миллер отошел от дерева настолько, что не мог успеть опять добежать до

него, медведь бросился его догонять. Несмотря на свои ра







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 321. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Различие эмпиризма и рационализма Родоначальником эмпиризма стал английский философ Ф. Бэкон. Основной тезис эмпиризма гласит: в разуме нет ничего такого...

Индекс гингивита (PMA) (Schour, Massler, 1948) Для оценки тяжести гингивита (а в последующем и ре­гистрации динамики процесса) используют папиллярно-маргинально-альвеолярный индекс (РМА)...

Методика исследования периферических лимфатических узлов. Исследование периферических лимфатических узлов производится с помощью осмотра и пальпации...

Случайной величины Плотностью распределения вероятностей непрерывной случайной величины Х называют функцию f(x) – первую производную от функции распределения F(x): Понятие плотность распределения вероятностей случайной величины Х для дискретной величины неприменима...

Схема рефлекторной дуги условного слюноотделительного рефлекса При неоднократном сочетании действия предупреждающего сигнала и безусловного пищевого раздражителя формируются...

Уравнение волны. Уравнение плоской гармонической волны. Волновое уравнение. Уравнение сферической волны Уравнением упругой волны называют функцию , которая определяет смещение любой частицы среды с координатами относительно своего положения равновесия в произвольный момент времени t...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия