Во второй половине XIX — начале XX в.

В середине XIX в. с целью унификации админист­ративного управления были проведены мероприятия по сближению Кубанского края с внутренними гу­берниями Российской империи. Указом Александра II от 8 февраля 1860 г. образовалась новая админист­ративно-территориальная единица - Кубанская об­ласть. Область общей площадью более 81 тыс. квад­ратных километров состояла из земель Черноморского и части Кавказского линейного казачьих войск. На севере Кубанская область граничила с землями Вой­ска Донского, на востоке и юго-востоке - со Ставро­польской губернией и Терской областью, на западе имелись выходы к Черному и Азовскому морям. Даль­нейшее расширение территории Кубанской области осуществлялось за счет освоения Закубанья, которое по рескрипту от 23 июля 1861 г. и «Положению о заселении западной части Кавказского хребта кубан­скими казаками и другими переселенцами из Рос­сии» от 10 мая 1862 г. предоставлялось в пользова­ние войску для занятия казачьими станицами.

Кубанская область была разделена на пять уез­дов - Баталпашинский, Ейский, Екатеринодарский, Майкопский и Темрюкский. Областным центром яв­лялся Екатеринодар. В 1876 г. было учреждено еще два уезда - Закубанский и Кавказский. В 1888 г. административное деление незначительно изменилось. Вместо семи уездов учреждались семь отделов: Ейский, Екатеринодарский, Майкопский, Темрюкский (в 1910 г. перецменован в Таманский), Лабинский (вместо Заку- банского), Кавказский и Баталпашинский.

Черноморское побережье не входило в состав вой­сковых земель. Десятого марта 1866 г. был образо­ван Черноморский округ, к которому в 1868 г. при­соединили земли Шапсугского берегового батальона (вскоре упраздненного). С 1888 г. Черноморский ок­
руг в административном плане числился в составе Закавказья, а в порядке управления подчинялся на­чальнику Кубанской области. В 1896 г. с целью бо­лее эффективного освоения западного побережья Чер­ного моря округ был преобразован в Черноморскую губернию с центром в г. Новороссийске.

Одновременно с началом административных ре­форм указом Александра II от 19 ноября 1860 г. Чер­номорское казачье войско было объединено с правым крылом Кавказской линии - первыми шестью брига­дами Кавказского линейного казачьего войска. Уп­равление в Кубанской области объединялось с адми­нистративным заведованием Кубанским казачьим войском и осуществлялось начальником области (од­новременно являющимся наказным атаманом Кубан­ского казачьего войска), областным и войсковым прав­лениями. Административные учреждения составляли вертикаль: областные, отдельские и окружное, город­ские, станичные. Вопросы административного и по­лицейского управления (кроме чинов Отдельного кор­пуса жандармов) находились в ведении Военного министерства. Начальник области обладал правами и обязанностями губернатора и дополнительными полномочиями по управлению горским населением. Определенные отличия существовали в объеме функ­ций и обязанностей областного правления. Помимо общих по губернскому учреждению, в правлении так­же сосредоточивались дела по земским повинностям, поддержанию инфраструктуры (дороги, мосты), веде­нию финансовых дел войска и надзору за землями и угодьями. Низовую ступень администрации состав­ляли станичные (поселковые) атаманы и станичные сходы. Во второй половине XIX в. должность станич­ного атамана оставалась единственной выборной.

Если с 1860 г. приоритет в управлении получили гражданские власти, то с середины 1880-х годов вся административная и военная власть была в руках казачьей администрации. Учреждается должность

1/2 5*

Войскового наказного атамана Кавказских казачьих войск (Кубанского и Терского), присоединяющаяся к должности главноначальствующего гражданской частью на Кавказе и главнокомандующего Кавказ­ской армией. Инициатором этих реформ был князь А. М. Дондуков-Корсаков.

Основной задачей казачьих войск было отбыва­ние воинской повинности. Кубанское казачество (на­ряду с другими казачьими войсками) участвовало во всех войнах, которые вела Россия во второй полови­не XIX - начале XX в. Во второй половине XIX в. поголовная служба кубанских казаков была отмене­на, на военную службу в мирное время направля­лись части общей численностью 36 тысяч человек, а остальные казаки зачислялись в неслужилый раз­ряд. С них взимался особый налог в пользу войско­вой казны. В 1882 г. общий срок службы составлял 20 лет. С 38-летнего возраста казаки освобождались от службы, и лишь в случае войны их могли мобили­зовать в войсковое ополчение, но только до 48 лет.

Служба казаков существенно не изменилась, по­менялась география дислокации казачьих частей — после окончания Кавказской войны кубанские каза­ки охраняли пограничную линию в Закавказье, а с присоединением Средней Азии - границу с Афганис­таном.

В ходе войн, ведущихся Российской империей, кубанские казаки в 1873 г. участвовали в Хивин­ском походе. В ходе русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. на главный (балканский) театр военных дей­ствий были командированы 2-й Кубанский казачий полк (891 казак, 16 офицеров), две сотни 7-го пеше­го пластунского батальона (306 человек), а также два казачьих эскадрона из Собственного Его Император­ского Величества конвоя. Второстепенный для России кавказский театр военных действий оказался «глав­ным» для кубанцев, куда было направлено шесть кон­ных полков, одна сотня 7-го пластунского батальо­на, две конные батареи.

Казаки участвовали в штурме Гелевердинских высот, взятии крепости Ардаган, обороне Баязета, защите Зорского перевала и Шипки, в штурме и взя­тии Карса и Эрзерума, не считая стычек и перестре­лок с неприятелем. Один из самых требовательных военачальников того времени генерал М. Д. Скобе­лев отмечал особые заслуги кубанцев. За участие в войне 72 кубанца были награждены самым почетным орденом - Св. Георгия III и IV степени.

В 1880—1881 гг. кубанцы участвовали в Ахалте­кинской экспедиции генерала М. Д. Скобелева по при­ведению туркменских племен к покорности и присяге. Особенно кубанцы отличились при переходе горного перевала Капет-Дага, который сами туркмены счита­ли непроходимым для конницы, в осаде и взятии кре­пости Геок-Тепе. С присоединением Ахалтекинского оазиса Россия прочно утвердилась в Туркестане и раз­рушила планы Великобритании на выход.к Каспий­скому морю.

Одной из важнейших повинностей казачества было заселение и хозяйственное освоение окраин и присо­единенных к империи территорий. Для окончательного присоединения Закубанья граф Н. И. Евдокимов с согласия наместника Кавказа князя А. А. Барятин­ского решил применить тактику заселения завоеван­ных земель казаками. В 1861-1865 гг. здесь было основано 111 станиц, заселенных казаками из раз­личных казачьих войск - бывшего Черноморского и Кавказского линейного, Донского, Оренбургского и других войск, солдатами, крестьянами. Из новых ста­ниц образовывались полки и бригады. Насколько ве­лики были трудности * связанные с переселением, мож­но понять из того факта, что 270 казачьих офицеров подали прошения на имя царя с просьбой приостано­вить переселение, а некоторых арестовали за действия, препятствующие переселению. В первые же месяцы в новых станицах погибало до десяти процентов пере­селенцев.

Кроме освоения Закубанья кубанские казаки пе­реселялись в Приамурье, Уссурийский край. Такая повинность по заселению существенно подрывала бла­госостояние казачьих хозяйств, несмотря на льготы переселенцам, предоставляемые правительством.

К 1 января 1861 г. численность жителей войско­вого сословия в Кубанской области составила 387 839 душ обоего пола. К 1881 г. - 528 794, к 1899 г. - 824 ООО, к 1915 г. - 1 339 475 человек. Во второй по­ловине XIX в. крупных переселений в Кубанскую об­ласть с зачислением в войсковое сословие (за исклю­чением переселения в ноябре 1864 г. большей части казаков Азовского войска) не происходило. Кроме естественного прироста численность населения уве­личивалась за счет постоянного зачисления в войс­ковое сословие крестьян, мещан, горожан и выход­цев из других областей России.

Одним из важнейших факторов, качественно из­менивших социальный состав населения области, стал приток иногородних. Отмена крепостного права, окон­чание Кавказской войны открыли новые возможнос­ти для переселения в Кубанскую область из внутрен­них губерний России. Особую роль в этом процессе сыграло Положение от 29 апреля 1868 г., разрешав­шее лицам невойскового сословия селиться и приоб­ретать недвижимость в казачьих землях, не спраши­вая согласия ни войскового начальства, ни станичного общества.

В 1870-е годы Кубанская область превратилась в самый заселяемый регион России. В 1872 г. сюда при­было 54 тыс. переселенцев, в 1874 г. - 27,6 тыс., в 1879 г. - 44,1 тыс., а всего за десятилетие - 175,4 тыс. человек. Прирост населения Кубанской области продол­жался и в 1880-1890-е годы. Численность иногород­него населения в Кубанской области постоянно росла. В процентном соотношении динамика увеличения доли неказачьего населения области выглядела так: в 1878 г. - 17,8; в 1880 г. - 43,8; в 1890 г. - 38,7; в 1897 г. - 56,8 процента. За период 1867-1897 гг. в область переселилось 946,4 тыс. человек, и уже к 1890 г. казачество не являлось преобладающим со­словием и составляло 48,3 процента от общего числа жителей области. Таким образом, феодальную воен­но-казачью колонизацию, контролируемую и органи­зуемую правительством, сменил стихийный кресть­янский переселенческий процесс.

Абсолютное большинство переселенцев из других районов России в Кубанской области осели в сель­ской местности. Число расселения иногороднего на­селения в станицах Кубанской области равнялось 43 процентам. Ощущалось преобладание лиц, не при­надлежащих к войсковому сословию, и в городах Кубанской области. Так, в г. Екатеринодаре доля ино­городнего населения составляла 53,7 процента. В це­лом по области в городах доля казачьего населения составляла на 1897 г. 12,84 процента, мещан - 43,76, крестьян - 36,01, дворян - 2,96 (менее 1% духовен­ства, почетных граждан, купцов, инородцев).

Поскольку численность иногороднего населения постоянно возрастала, то естественно, что земельный вопрос на Кубани был чрезвычайно острым. Если сум­мировать все земли крестьянского владения вместе с землями горцев, то их площадь составит 671 965 де­сятин, или 7,8 процента от общего земельного фонда области и 11,2 процента от станичных юртовых зе­мель. Для успешного ведения хозяйства казак дол­жен был иметь земельный пай не менее 14 десятин, тогда как расходы на обмундирование и снаряжение при выходе на службу увеличивались. По свидетель­ству современников, казак служил, его хозяйство ра­зорялось, а хозяйство иногороднего крепло и процве­тало - именно так казаки субъективно воспринимали ситуацию.

Надо отметить, что уже в 1858 г. земли в Черно­мории для наделения казаков 30-десятинным на­делом не хватало, поэтому 21 апреля 1869 г. был принят закон о поземельном устройстве в казачьих войсках. Этот законодательный акт позволял увели­чивать или уменьшать 30-десятинный надел в зави­симости от качества земли. 26 апреля того же года последовал закон о размежевании трех округов Чер­номории. Вместо 30 десятин закон предполагал наде­ление землей в зависимости от качества земель, раз­деленных на пять категорий, наделами в размере 16-17, 5-21, 5-26-30 десятин. Размеры наделов для офицеров и чиновников (от 100 до 1500 дес.) остава­лись прежними. Межевые работы в землях бывшей Черномории затянулись до 1880 г., а по остальным районам Кубанской области - вплоть до начала XX в. К 1901 г. все еще 1/6 часть казачьих земель не была размежевана.

Наряду с неравенством в количественных пока­зателях изменились сами принципы казачьего зем­левладения. Согласно принятому 1 августа 1870 г. положению о воинской повинности Кубанского каза­чьего войска верховным собственником казачьих зе­мель была казна, а казачьи войска считались их веч­ными пользователями. Однако с 1862 г. в составе казачьих земель и земель области неуклонно возра­стал удельный вес земель, находившихся в частной безусловной или ограниченной частной собственнос­ти. Всего в области земель частного владения лиц войскового и невойскового сословия было 941 тыся­ча десятин. Это являлось важной предпосылкой для проникновения на казачьи земли иногороднего насе­ления через покупку и аренду частных земель.

Другая предпосылка для хозяйственного освоения казачьих земель проистекала из возможности арен­ды юртовой земли. Проект размежевания земель в трех округах Черномории предполагал передачу ста­ничным обществам права распоряжения дополнитель­ными наделами юртовой земли. Фактически эти земли были отведены станицам на правах частной собствен­ности. Таким образом, и станичные общества, и от­дельные станичники получили возможность исполь­зовать наделы по своему усмотрению. Станичные об­щества и собственно казаки к началу XX в. получали от аренды запасных станичных и паевых наделов по 2 млн рублей ежегодно.

Все это обусловило значительные структурные из­менения в экономике области - земледелие стало ос­новной отраслью хозяйства. Эти изменения привели к ускорению имущественной и социальной дифферен­циации в среде казачества, выделению зажиточного слоя казаков, потенциальных фермеров. Основными тенденциями в социально-экономическом развитии области в последней трети XIX в. были: сокращение скотоводства и увеличение зернового производства за счет аренды земли иногородним населением; рассло­ение в среде казачества и появление прослойки за­житочного казачества, тяготившегося выполняемы­ми повинностями, особенно воинской.

В конце XIX - начале XX в. эти тенденции в раз­витии казачьего хозяйства углубляются и ускоряют­ся. Продолжается приток иногороднего населения, численность казачьего сословия растет, что приводит к резкому сокращению душевого надела.

В начале XX в. численность невойскового населе­ния относительно казачьего оставалась практически неизменной. К началу XX в. некая стабильность в сословной структуре населения области была достиг­нута, до начала Первой мировой войны значитель­ных изменений не происходило - к 1914 г. доля не­войскового населения в области составляла примерно 55,8 процента. Демографический приоритет был, бе­зусловно, за иногородними, что влияло на преобла­дание в экономической жизни области неказачьего населения.

К 1899 г. войсковые земли охватывали 79 про­центов земельных угодий области, казне принадле­жало 7,5 процента, сельским обществам - 7, част­ным владельцам - 6, городам - менее 0,5 процента. Следовательно, подавляющее, абсолютное болыпин- ство земельных площадей принадлежало казакам. 77 процентов войсковых земель находились в пользо­вании станиц, т. е. в наделах казаков. В среднем на 1 душу мужского пола приходилось от 10 до 13,6 де­сятины. Причем большая часть надела состояла из удобной земли, пригодной для земледелия. Для при­мера можно отметить, что, по данным Главного уп­равления земледелия и землеустройства за 1905 г., 10 млн крестьянских дворов России в 44 губерниях в среднем на двор имели по 8,7 десятины, т. е. около 3,1 десятины на душу мужского пола. Таким обра­зом, землеобеспеченность казачьего населения была в четыре раза выше, чем крестьянства российских гу­берний, не говоря уж о неказачьем населении Кубан­ской области.

Однако с 1902 по 1914 г. шло неуклонное сокра­щение душевого надела казаков Кубанского войска. От гарантированного Положениями о войсках пер­вой половины XIX в. надела в 30 десятин к 1914 г. осталось в среднем по 9,5 десятины, в том числе удоб­ной земли - по 7,37 десятины.

Этого было совершенно недостаточно для обеспе­чения казачьей службы. В пересчете стоимость нату­ральных повинностей, выполняемых каждым каза­ком, составляла сумму 50-70 рублей ежегодно. Есте­ственно, что это относилось к казакам неслужилого разряда, которые должны были также выплачивать 15-рублевый ежегодный налог в пользу войска за осво­бождение от службы. Таким образом, ежегодно не слу­жащий казак должен был заработать для обеспече­ния повинностей около 75 рублей.

По расчетам середины 1890-х годов, доходность одной десятины земли в Кубанской области может быть определена в 4,8 рубля (расчеты чиновников областного правления). Но это относится к тем зем­лям, где можно заниматься хлебопашеством или лес­ным промыслом. Допуская, что среднее количество удобных земель в области к 1914 г. составляло 7,5 де­сятины на душу мужского пола, нетрудно высчитать, что стоимость повинностей равнялась доходу с 15,6 де­сятины удобной земли. Совершенно очевидно, что даже для обеспечения выполнения земских повинностей земли явно не хватало (даже с корреляцией доходно­сти земли за прошедшие годы). Справка (полный ком­плект обмундирования, снаряжения и строевой конь) в 1881 г. обходилась в 198,5 рубля, в начале XX в. - уже в 296 рублей, т. е. в полтора раза больше.

Таким образом, складывались предпосылки для существенной имущественной и социальной дифферен­циации в казачьей среде, конфронтации с иногород­ними, которые играли значительную роль в экономике края, однако оставались практически безземельны­ми и бесправными.

По вопросу о социальном расслоении в казачьей среде нет единого мнения. Большинство исследовате­лей сходится во мнении, что преобладающим лицом в хозяйствах казаков был середняк. На долю середняц­ких хозяйств, по подсчетам А. И. Козлова, приходи­лось 51,6 процента, бедняцких - 24,6, кулацких - 23,8. Данное обстоятельство, наряду со спецификой внутренней организации казачьей общины, придавало ей известную устойчивость. Это, безусловно, тормо­зило процесс социально-экономического разрушения общины. Но объективно развивающиеся капиталисти­ческие отношения, социальная дифференциация ка­зачества неизбежно ставили на повестку дня целый ряд экономических и социальных проблем и проти­воречий, разрешить которые в рамках существовав­ших отношений было практически невозможно.

Казачье хозяйство не могло нормально развивать­ся в силу невозможности совмещения продуктивного земледелия и отбывания воинской повинности. Нор­мальное существование казаку могло обеспечить от­гонное скотоводство, для которого в начале XX в. не было условий. В предвоенный период посевные пло­щади на Кубани занимали 70 процентов земледель­ческих земель.

Рост зернового производства обусловил рост ко­неводства как тягловой силы, прирост которого в 1904- 1914 гг. достиг 29 процентов. Зерновое производство повлекло и увеличение поголовья свиней на 9 про­центов. Но при этом поголовье скота в целом сокра­щалось: крупного рогатого скота - на 18, а овец - на 35 процентов. Таким образом, отрасль хозяйства, могущая обеспечить казаку существование и выход на службу, неуклонно сокращалась.

Итак, в начале XX в. система обеспечения каза­ков находилась в глубоком кризисе. Меры по под­держанию казачьего благосостояния в рамках суще­ствующих порядков обеспечения казака наделом в обмен на службу не могли существенным образом повлиять на решение проблемы. В казачьей среде все большее место занимают хозяйства, которые не мо­гут выполнять весь объем повинностей, не имеют средств и потребностей для интенсификации хозяй­ства. Вопрос о существовании казачества как сосло­вия был предрешен развитием капитализма, для ко­торого казачья община являлась помехой и тормозом.

Промышленность в пореформенный период раз­вивалась чрезвычайно интенсивно. Общая численность промышленных предприятий в Черномории в 1850 г. была равна 151 (в том числе 5 салотопенных, 27 коже­венных, 67 маслобойных, 42 кирпичных, 3 гончар­ных, 1 пивоваренный). На 1 января 1914 г. в Кубан­ской области числилось заводов: 30 чугунолитейных, 12 котельных, 7 винокуренных, 158 кожевенных, 5 салотопенных, 25 мыловаренных, 1 шерстомойный, 10 сыроваренных, 570 маслобойных, 160 гончарных, 653 кирпичных, 17 лопатных, 3 солеваренных, 95 кир- пично-черепичных, 30 пиво- и медоваренных, 2 ва­точных, 8 воскосвечных, 35 известковых, 6 цементных, 25 лимонадных, 12 лесопильных, 6 табачных, 8 консер­вных, 12 капсюльных; 488 паровых мельниц, 927 во­дяных, 30 конных, 1335 ветряных - всего 4652 про­мышленных предприятия! Можно смело утверждать, что в подавляющем большинстве столь значительный рост - заслуга иногороднего населения. Та же картина в торговле - в период с 1895 по 1904 г. доля казачьего населения в общем числе торговавших в среднем рав­нялась 9,35 процента, т. е. ведущую роль играло ино­городнее население.

Таким образом, Кубанская область в начале XX в. превращалась в крупный промышленный и сельско­хозяйственный район. Однако наличие иногороднего населения, практически бесправного при преоблада­нии в экономической жизни области, а также иму­щественная дифференциация в казачьей среде созда­вали предпосылки для социальных потрясений.