Глава XIII. Утро началось для Кёсби рано и начал он его, конечно, с путешествия по гигиеническим местам своей родины-квартиры

«План Кёсби»

Утро началось для Кёсби рано и начал он его, конечно, с путешествия по гигиеническим местам своей родины-квартиры. Подумать только – здесь бывали такие знаменитости, как…никто. Да, просто прекрасно.

А вообще поистине упоительны и божественны те минуты, когда напор тёплой, не очень жгучей или пронзающей холодком, воды смывает реки пота со спины и болота повседневной грязи, но тем ужаснее потом то чувство, когда ты нагой и мокрый, а хоть сколько-нибудь чистых полотенец нет. Это ощутил и любитель принять душ с утра, но его охватило озарение, когда он увидел на сушильную доску своего друга-соседа.

- Джон, - произнёс он, - можно я воспользуюсь твоей рубахой?

Он приложил ладошку к уху и услышал титановый храп, что счёл одобрением его намерений, после чего вытерся рубашкой и обвился ей, пока не дошёл до шкафа с одеждой.

Через час проснулась от «песен» в унисон заложенного носа Ньюкасла и рта, без пары зубов и маленькая Маргарет. Нужно было будить и сам аппарат нескончаемого храпа.

Опухшие щёки Джона не сразу почувствовали, что по ним усердно бьёт ладонями Кёсби, а уши его до сих пор отказывались слышать какие бы то ни было заявления о том, что пора уже вставать. Да, это была одна из немногих похмельных зорек Ньюкасла.

- Голова раскалывается, - заявил вдруг лежебока.

- А это, товарищ, - ответил на это уже довольно бодрый жаворонок, - ты сам напортачил: тут тебе не Земля и пилюль от всякой дряни нет.

В этот момент маленькая Маргарет, стоявшая незаметно рядом с постелью великана, показала отцу свою любимую игрушку – гуделку, как бы, спрашивая: пора? Отец посмотрел молча на несчастного, не умеющего распоряжаться деньгами и, что куда страшнее в Эдеме, пить, а затем смилостивился и подарил жизнь ему своим качанием головы, как в древности могучие Цезари своим сжатым кулаком дарили жизнь отметившимся гладиаторам на арене. Маленький ужас на ножках был огорчён, но не стал перечить.

Было трудно, но светловолосый авантюрист, не успевший рассказать всего плана другу, смог достучаться до него и вытолкнуть под душ.

В то время, пока дремлющий даже под кипятком Ньюкасл принимал душ, Кёсби включил телевизор, узнать о последних новостях хоть через такой ненадёжный, как показала профессия, источник. Вообще для людей это характерно: работники табачных фабрик никогда не будут курить, работники общественного транспорта не буду на нём ездить сами, уберегая и родных, а журналисты не будут включать телевизор. Однако, правила на то и выдуманы, чтобы их нарушать. Увы, ничего интересного в эфире не было: пара унылых ток-шоу и репортаж о том, как страдает/должен быть наказан ещё суровее мальчишка – друг Маргарет, которого недавно взяли под арест. Сделали это, как говорили, за участие в песочной битве в неположенном месте – парке Адама, где покоятся останки парочки святых Эдема, что делает это место не в полном смысле местом отдыха. Оппозиция буквально из кожи вон лезла и боролась за него, надеясь создать из мальчика нового страдальца или просто привлечь к себе интерес накануне выборов. Единственное, о чём она вовсе и не думала, так это о том, как же постараться вытащить паренька, но точно так же не думали о судьбе мальчика и нелепо обвинявщие ребёнка в попытке переворота и в чём-то ещё, даже неважно в чём именно. Это был чистой воды абсурд, но именно на абсурде всегда строилась политика.

В это время из ванной послышался удивлённый голос Джона:

- А что с моей рубашкой, которую я вчера днём сушил?

- Ты ею, это, - замялся на мгновение и продолжил Кёсби, - ты пьяным вытирался ею, старина. Сам не знаю зачем, причём даже как шваброй ею прошёлся по стойке, когда у того мужика оказалось тряпки.

- Да ну?

- Разве мои честные глаза тебе хоть раз солгали? – поинтересовался Кёсби с искренним видом белой овечки, от коих остались только эпитеты и крылатые выражения на Марсе, вместо баранины, из-за невозможности расти скот. Немногие умеют так очевидно, но убеждающе лгать, и наивнейший Джон поверил своему приятелю.

- Дайте мне воды, пожалуйста, - протянул сквозь сон Ньюкасл. Казалось, что этот человек-валун не может справиться с весом своих век и именно это удерживание век могло бы вполне достойно стать легендарным.

Воду ему тотчас же подала маленькая Маргарет, в чём её отец тотчас же почуял подвох и сделал, было, шаг вперёд, но не успел. Через ничтожную долю секунды изнемогающая жаждой жертва алкоголя непроизвольно выпрыснула наружу из своего рта тысячи капелек чего-то, что со стороны выглядела водой. Кёсби выхватил стакан и нюхнул из него, после чего произнёс, пока бедный Джон в бессилии вытирал язык какой-то тряпкой:

- Ну спасибо, доченька, я и так боялся, что он отходить полдня будет, а теперь он и впрямь не меньше суток будет в прострации благодаря тебе! Ладно, водку решила добавить, но зачем А-сорт то было брать из кладовки?

Но делать было нечего, и за руль сел менее приспособленный к цивилизованному движению экс-репортёр.

Кёсби неуклюже управлял стареньким автомобилем лазоревого цвета, постоянно уворачиваясь в сторону от других таких же консервных банок в последнюю минуту. Очередной такой маневр привёл к тому, что горе-отец получил в придачу ещё и звание горе-водителя, ворвавшись с распростёртыми объятиями в пробку.

- Чёрт меня возьми, - шипел от бессилия он, - чёрт, чёрт, чёрт!

- Кёсби, он тебя слышит – не бойся, - ответил ему на это немного отошедший Джон. – Что за план у тебя?

- Ах, да, - спохватился Кёсби, - вот же я балда! Господин Ньюкасл, мы едем создавать свою партию, будем баллотироваться и объявим публично этого поддонка Кириака тираном. Наш народ взял кое-что у древних-древних Афин: он тоже очень не любит таких фокусов и у нас есть шанс выиграть игру.

Джон подумал и спросил:

- Надеяться иначе не на что?

- Ты и сам это понимаешь, - вздохнул авантюрист, - но не печалься. Дороги дальше нет.

- И впрямь, любитель пробок… А как с Кириаком, раз ты в его шайке?

- А это дело простое: мы не зря упаковали все свои самые нужные вещи, а затем забрали их, ибо я отправил на его адрес запись, где я ему объясняю в нелестной форме, что покидаю его и готовлю сюрприз. Месяц проведём в омуте, а когда воссияет солнце инвесторов-магнатов – всплывём и заполыхаем.

Кёсби закурил, а затем продолжил неоконченную мысль:

- Главное – немножечко удачи, а остальное дело случая. И не такие безумства люди проворачивали, дразня богиню удачи; и не такие Кириаки падали замертво, после хохота над такими, как мы…

Рой из механических пчёл жужжал сигналами, каждая из них стремилась в свой улей на рабочее место. День парил ещё более испепеляющее обычного, но мысли наших героев горели от предчувствия самой, что ни на есть пламенной борьбы ни на жизнь, а на смерть.

Через пару часов новоявленные политики увидели здание ратуши и направились туда, оставив Маргарет в машине, ибо официанты явно запомнили эту милашку. Спустя ещё три часа они вышли с документом о регистрации партии «Кёсби обещает», а председатель на пару с заместителем председателя партии возмущался:

- Однако если б я сам добыл честно эти деньги, я бы считал, что меня самого только что нагло обчистили!