Глава 8. Карета накренилась вправо, качнувшись на ухабе булыжной мостовой, что вела через центр Делфархама к королевскому дворцу

 

Карета накренилась вправо, качнувшись на ухабе булыжной мостовой, что вела через центр Делфархама к королевскому дворцу. Попав с помощью перемещения в деревню Фекхам, расположенную недалеко от столицы, Атайя и Джейрен пешком добрались до городской окраины и наняли карету до центра Делфархама. Сначала кучер оглядел их с циничным видом, выражая сомнение в том, что двое простолюдинов – по виду работники с ближайших соляных копей – смогут заплатить ему, и потребовал плату вперед. Однако серебро, которое Атайя вложила в его ладонь, быстро усмирило возницу, как и обещание добавить монет, если он доставит их в замок к полудню. Атайя знала, что в такой погожий день, как сегодня, Дарэк может закончить дела пораньше, чтобы провести остаток дня на заливе на своей прогулочной барке.

Сидящий напротив Джейрен то и дело принимался выстукивать ногой некий беспорядочный ритм. Время от времени он с беспокойством отдергивал занавески на окне и выглядывал наружу, словно опасаясь неведомых преследователей.

– Ты очень взволнован, – заметила Атайя, чувствуя, что и ее состояние далеко от спокойного.

– У меня для этого есть основания, – пробормотал Джейрен, задергивая занавески. – Это твой дом, Атайя. Ты выросла здесь. Мне довелось трижды побывать в замке Делфар, причем дважды я оказывался в его подземельях. Прости, если я не очень–то верю, что нас ожидает теплый прием.

Атайя сжала его руку – ладонь была влажной, как и ее собственная.

– Тогда ты еще не был членом королевской семьи.

Джейрен приподнял светлую бровь.

– Очевидно, это должно успокоить меня?

Карета остановилась в нескольких ярдах от железной решетки южных ворот замка. Спустя несколько ударов сердца Атайя услышала, как заскрипели по гравию ботинки приближающегося стражника.

– Думаешь, у нас получится? – прошептал Джейрен.

– Должно получиться, – тряхнув головой, отвечала принцесса, не желая признавать другой возможности. – Может быть, Дарэк упрям и воспринимает некоторые вещи весьма ограниченно, но он не глуп. Если он откажет мне, поодиночке мы не сможем победить Мудреца. – Она лукаво посмотрела на Джейрена. – А не кажется ли тебе, что для подобных вопросов несколько поздновато?

Атайя скрыла собственные опасения и отдернула занавески, представ перед стражником. Принцесса узнала человека, приближавшегося к ним, – лейтенант Бернс, правая рука капитана Парра.

– Назовите цель…

Стандартный вопрос так и остался висеть в воздухе.

– Доброе утро, лейтенант, – сердечно поздоровалась Атайя, словно ничего не могло быть естественнее ее нежданного визита. – Я хочу видеть короля.

Лейтенант Бернс медленно отступил, уставившись на нее, словно увидел самого короля Кельвина, восставшего из могилы. Лицо стало бледным, по цвету напоминая полную луну на фоне темно–красного мундира.

– К–капитан, – позвал он нетвердым, чуть громче писка голосом. – Капитан Парр!

Его недовольный командир покинул прохладное убежище сторожки и подошел к ним, щурясь от полуденных лучей солнца.

– Какого дьявола…

Как и лейтенанту Бернсу до него, Парру так и не довелось закончить свою мысль.

– Назад! – закричал он, толкая Бернса обратно к сторожке. – Не позволяй ей дотронуться до тебя! Это может быть ловушкой…

Капитан начал возиться с ножнами на поясе, и Атайя тем временем внутренне сосредоточилась, собирая дремлющие силы для отражения непрошеного нападения корбала. Она сжала руку Джейрена, молчаливо прося его держаться сколько сможет. Возможно, этот корбал окажется не слишком большим – немногие стражники могут позволить себе иметь оружие даже с мелкими корбалами, – тогда Джейрен не будет сильно страдать, пока они не попадут во дворец.

Несмотря на волнение, делавшее его пальцы неуклюжими, капитан все–таки сорвал кожаные ножны с меча и направил рукоятку, отделанную корбалом, навстречу ярким солнечным лучам.

Очевидно, он ожидал какой–нибудь реакции. Когда ничего не произошло, капитан нервно сглотнул. А в мозгу Атайи звучал гул корбала и ее собственное бормотание, противостоящее ему. Принцесса даже попыталась улыбнуться капитану, словно потакая капризам чудаковатого родственника. Она пальцем коснулась рукояти меча и осторожно отвела оружие от себя.

– Вообще–то мы спешим, капитан.

Побледнев, Парр опустил бесполезный меч.

– И вы тоже, – прошептал он.

Атайя уловила дрожь в его голосе, продолжая в то же время бороться с корбалом, обращая слова к самому сердцу кристалла. Я ничего не чувствую. Ты не можешь ничем навредить мне. Я знаю твой секрет, и тебе не одолеть меня.

Карета сдвинулась с места, когда Джейрен переместился ближе к двери. Он улыбнулся капитану, словно тот был его лучшим другом, а не человеком, виновным в смерти его доверенного слуги и чуть не ставшим причиной его собственной.

– Не будете ли вы так добры сообщить его величеству, что мы здесь? – спросил он, с холодным достоинством встречая ненавидящий взгляд Парра.

Даже Атайя взглянула на Джейрена удивленно – она не сразу поняла, что он сделал. Чтобы не дать врагам обнаружить, что он не может противостоять корбалам, как Атайя, Джейрен наложил на себя запечатывающее заклинание, совершенно уверенный, что, как только они окажутся вне опасности, Атайя освободит его.

К тому времени другие стражники и любопытствующие слуги собрались вокруг кареты на безопасном расстоянии, возбужденно перешептываясь. Все здесь знали принцессу. Пожилая прачка во внутреннем дворике за сторожкой, увидав Атайю, уронила корзину с чистым постельным бельем прямо в грязь. Кучер воззрился на принцессу в ужасе, внезапно осознав, что может грозить ему за то, что он посмел привезти ее сюда.

– Его величество ожидает вас? – с сарказмом поинтересовался Парр, стремясь хотя бы восстановить потерянное самообладание.

– Сомневаюсь, – отвечала Атайя, рассеянно улыбнувшись. – Очень сомневаюсь. – Она постучала по крыше кареты костяшками пальцев. – Эй, кучер, подвези нас вон к тем дверям.

Стражники позволили карете проехать в ворота, сомневаясь, что смогут запретить Атайе проследовать туда, куда она намеревалась. Однако капитан Парр следовал за ними по пятам, исполненный решимости не дать парочке колдунов улизнуть.

Кучер с облегчением вздохнул, когда Атайя и Джейрен вышли из кареты, явно довольный тем, что избавился от своих печально знаменитых пассажиров. Не дожидаясь, пока стражники найдут предлог задержать его, он щелкнул вожжами и с грохотом выехал со двора, даже не вспомнив о дополнительной плате, обещанной Атайей.

– Вам не обязательно сопровождать меня к королю, – заметила принцесса капитану. – Я знаю дорогу.

– Я провожу вас, – прорычал он в ответ. Атайя понимала, что под маской презрения скрывается отчаянное желание узнать, зачем она здесь и что в связи с этим следует предпринять капитану. – Король на Совете. Следуйте за мной.

Говоря откровенно, не принцесса шла за капитаном, а капитан следовал за ней, так как Парр не пожелал повернуться к Атайе спиной ни на мгновение. Принцесса взглянула на меч в его руке – корбал был спрятан в кожаном футляре, стало быть, она сможет использовать защитное заклинание, если капитан осмелится применить меч. В то же время она чувствовала, что капитан Парр настолько заинтригован ее неожиданным появлением, что не причинит ей вреда, если только не получит прямого приказа от короля – а принцесса искренне надеялась, что если король и даст подобное указание, то прежде хотя бы выслушает ее.

Втроем они вошли в замок, представляя со стороны неожиданное зрелище, затем проследовали через Большой зал к комнате Совета. Слуги и придворные, узнававшие принцессу, все как один при виде ее замирали в изумлении. Однако многие представители кайтской знати остались безучастными, не удосужившись пристальнее взглянуть на женщину в домотканом платье и крестьянском плаще.

В прихожей перед комнатой Совета находились двое стражников, подобравшихся при виде своего командира, но тут же напрочь забывших о необходимости сохранять осанку, увидев, кто пришел вместе с ним. Несмотря на двойные двери, Атайя могла слышать пронзительные голоса разгневанных мужчин, доносившиеся из комнаты Совета.

Капитан Парр миновал стражников и без стука вошел в комнату. Тут же Атайя услышала голос своего брата, громко распекающего его за неожиданное вторжение. Далее послышался приглушенный голос самого капитана, а затем в комнате повисло жуткое молчание.

– КТО?!

Атайя ухмыльнулась, подозревая, что крик Дарэка услышали в другом конце города.

В этот момент принцесса, никем не удерживаемая, вошла в дверь. При взгляде на джентльменов с вытаращенными глазами, сидящих за украшенном эмалью столом и оцепеневших при ее появлении, Атайя едва смогла удержаться от снисходительной усмешки, адресованной себе самой.

Поздравляю, Атайя, – сказала она себе с оттенком гордости. – Без сомнения, это самый впечатляющий выход в твоей жизни.

– Доброе утро, Дарэк, – сердечно поздоровалась она, склонив голову. – Милорды – члены Совета. – Затем взгляд ее помрачнел, натолкнувшись на облаченного в черную мантию мужчину, стоящего по правую руку от короля. – Архиепископ Люкин.

Дарэк медленно поднялся на ноги, не в силах отвести взгляд от Атайи, но когда он двинулся по направлению к ней, Люкин поспешно преградил ему путь.

– Назад, ваше величество! – театрально вскричал он, схватив кожаный кисет, висящий на поясе и, несомненно, содержащий внутри корбал. – Я защищу вас от…

– Бесполезно, – произнес капитан Парр, его нижняя губа непроизвольно скривилась. – Я уже пытался. Похоже, что ей известен тот же трюк, что использовали сарские колдуны в Эри–стоне.

Не обращая внимания на взволнованное бормотание членов Совета, Атайя отвела взгляд от перепуганного архиепископа и обратила его к Дарэку, словно в комнате, кроме них двоих, не было никого другого. Как ни странно, но сейчас, после того как прошел первоначальный шок, вызванный ее появлением, на фоне своих советников Дарэк казался наименее удивленным. Словно он, как и Мудрец до него, ожидал появления принцессы, не зная лишь точного места и времени встречи.

Дарэк, однако, воспринял исполнение собственных пророчеств с гораздо меньшим энтузиазмом, чем Мудрец.

– Ваше величество, могу я побеседовать с вами наедине? – официальным тоном поинтересовалась Атайя, стараясь ничем не задеть самолюбия короля. Она не сделала попытки приблизиться к нему, уверенная в том, что малейшее ее движение будет истолковано как угроза. – Речь пойдет о Мудреце с Саре.

– Никто в этом и не сомневается, – проворчал Люкин, предостерегающе положив руку королю на плечо. – Не слушайте ее, ваше величество. Этот Мудрец – всего лишь один из ее пособников. А ее появление здесь – уловка, направленная…

Дарэк закрыл глаза и раздраженно вздохнул.

– Заткнитесь, Джон! – Он стряхнул руку архиепископа с плеча, словно комок грязи. – Прочь с моего пути!

Челюсть Люкина отвалилась, словно налитая свинцом.

– Архиепископ, проведите Совет без меня! – резко приказал Дарэк. – Я побеседую с Атайей в комнате для личных аудиенций.

– Ваше величество, я не могу позволить вам…

Дарэк в холодном бешенстве развернулся к нему.

– Не ваше дело позволять мне что–либо! – рявкнул он.

Глаза Атайи расширились – ей никогда не доводилось слышать столько злобы в голосе брата… за исключением, пожалуй, тех случаев, когда он беседовал с ней самой.

Оставив лишившихся дара речи архиепископа и членов Совета за спиной, Дарэк направился к выходу. Дойдя до прихожей, король резко остановился, осознав вдруг, что Атайя пришла не одна.

– Что он здесь делает? – резко спросил он, грубо ткнув пальцем в направлении Джейрена.

Джейрен склонил голову перед королем – достаточно вежливо для человека, повстречавшего того, кто уже дважды пытался убить его, и пробормотал краткое приветствие, которое Дарэк проигнорировал. Король бросил недовольный взгляд на Атайю и начал закипать от гнева, гораздо более огорченный присутствием Джейрена, чем самой принцессы.

– Сесил писала мне о твоем… Не могу поверить, что ты…

– Мы не пригласили тебя на свадьбу, – остановила его Атайя, – но, откровенно говоря, ты бы вряд ли пришел.

Дарэк издал горлом хриплый звук и направился к комнате для личных аудиенций, бесцеремонно махнув рукой капитану и своим нежданным гостям, приглашая их следовать за собой.

– Ты останешься здесь, – приказал он Джейрену, дойдя до маленькой приемной рядом с комнатой для личных аудиенций.

Король указал на деревянные скамьи, где сидели прочие просители в ожидании приема у короля – никто из них не выразил особой радости по поводу того, что им предстоит находиться в одном помещении с печально известным колдуном.

– Капитан, я хочу, чтобы вы следили за ним. Но не убивайте, – добавил Дарэк, уверенный, что Парр именно так и поступил бы, если бы не получил обратного приказа. После паузы король счел нужным уточнить приказание. – Следите также, чтобы никто другой не тронул его.

Последний луч надежды погас в глазах Парра.

Прежде чем покинуть Джейрена, Атайя коснулась его руки, словно в жесте прощания.

– Aperi potentiam, – прошептала она, освобождая Джейрена от запечатывающего заклинания.

Принцесса не верила в то, что капитан Парр подчинится приказу своего короля – даже хорошо натренированная охотничья собака не способна устоять перед сочным барашком, брошенным к ее лапам, несмотря на приказ хозяина, – и, может быть, Джейрену еще пригодятся его защитные заклинания.

Принцесса вошла за братом в залитую солнечным светом комнату и плотно закрыла за собой дверь. Пока Дарэк наливал себе стакан вина, чтобы успокоиться, Атайя оглядывала знакомую комнату, с особой остротой ощущая, свидетелями сколь разных событий довелось стать этим обшитым панелями стенам. Именно здесь она получала бесконечные выговоры от отца, здесь же невольно стала причиной его смерти, сюда ее привели во время последнего пленения, и Дарэк настаивал, чтобы она остановила свой крестовый поход.

Сегодня ее брат выглядел гораздо менее уверенным в себе, возможно, он, как и Атайя, наконец–то осознал, какие бедствия грозят его королевству. С запозданием король предложил Атайе чашу вина. Раньше принцесса засомневалась бы, принять ли предложение, подозревая брата в желании отомстить за поступок Николаса, но сегодня любезно согласилась.

– Не думаю, что имеет смысл спрашивать, зачем ты пришла, – сказал король, устало развалившись в удобном кресле возле окна.

Странно, но казалось, он совсем не опасается ее. Конечно, он был с ней резок, но принцесса почувствовала, что Дарэк ведет себя так скорее по привычке, чем испытывая истинное негодование. И гораздо более чем когда–либо, отметила Атайя, король выглядел смиренным. Усталым. И, возможно, несколько отчаявшимся.

– Сарские колдуны свирепствуют в моих западных графствах – что–то нужно делать с этим, не так ли? – продолжил король, в рассеянности проливая вино мимо оловянной чаши.

Атайя присела на резную скамью из орехового дерева напротив брата, подобрав свои потрепанные юбки.

– Я разговаривала с ним вчера в Надьере. Пыталась убедить его вернуться на Саре, но он отказался. Мудрец непреклонен.

– Колдуны – народ упрямый. – Дарэк остановился, ожидая возражений, но напрасно. – До твоего появления на Совете мы обсуждали, что предпринять против него.

Король не сказал, пришли ли они к какому–либо решению, но, судя по гневным голосам, доносившимся до нее, пока принцесса ждала, что Парр доложит о ее приходе, это казалось маловероятным.

– Однажды я уже говорила тебе, что Мудрец абсолютно убежден в том, что ему суждено править Кайтом. Его культ основан на вере, что колдуны призваны властвовать над миром по праву владения магической силой. И, будучи их вождем, Мудрец считает себя мессией.

– А я думал, быть мессией – твоя работа.

И снова король ждал возражений, и опять напрасно. Сегодня Атайя не собиралась вступать с ним в спор.

– Дарэк, хоть раз в жизни мы можем поговорить разумно?

Король отхлебнул вина. Он что–то пробормотал в свою чашу, вероятно, это можно было счесть согласием.

– Мне известно, что Мудрец захватил Эристон и Надьеру, – продолжила принцесса, – но мы оба знаем, что он на этом не остановится, даже если не получит поддержки.

– Знаю. – Дарэк беспокойно задвигался в своем кресле. – Мои люди дважды пытались сражаться с ним, но ты наверняка слышала, какая ужасная неудача постигла их. То, что случилось в Эристоне, было достаточно плохо, но Надьера! Сарцы сокрушили войска, даже не дав им подойти достаточно близко, чтобы попытаться использовать корбалы. И какой теперь прок в проклятых кристаллах? Его люди, да и ты, по всей видимости, – добавил Дарэк, нахмурившись, – теперь знаете, как противостоять им. А ведь это наше единственное оружие.

– Да, это так, – согласилась принцесса. – Пока.

Дарэк закатил глаза, раздраженный ее загадочным ответом.

– Итак, чего же ты хочешь от меня? Я не владею магическими заклинаниями, чтобы противостоять Мудрецу. Или ты пришла предложить условия капитуляции?

– Я пришла предложить помощь. Ты хочешь, чтобы Мудрец покинул Кайт. Я тоже хочу этого. – Атайя подалась вперед, ловя его взгляд. – Я предлагаю объединить наши силы и вместе добиться победы.

Дарэк медленно заморгал, словно сова.

– Не могу поверить собственным ушам. Ты предлагаешь мне союз?

– Если мы объединим наши силы, Мудрецу будет противостоять уже не разрозненное, а объединенное королевство. За Кайт будут бороться уже не три силы, а две – и мы с тобой принадлежим к крупнейшей из них. Наш единственный шанс получить перед Мудрецом какое–то преимущество – перестать сражаться друг с другом.

Дарэк продолжал пристально изучать ее, ища подвоха, – от колдуньи король вполне мог ожидать любого обмана.

– Что именно ты предлагаешь?

– У тебя есть армия. Она организована и хорошо обучена. У меня – мои последователи, но они разбросаны и вынуждены скрываться. Если мы объединим моих колдунов с твоей армией, у нас появится реальная возможность одолеть Мудреца.

Дарэк фыркнул.

– Мои люди никогда не будут сражаться вместе с колдунами. – Он неопределенно махнул рукой в направлении приемной. – Все, чего можно ожидать от капитана Парра, так это того, чтобы он не убивал твоего мужа прямо на месте.

– Если ты прикажешь им, у них не будет другого выбора. Послушай, Дарэк. Мудрец уже захватил одно из крупнейших графств Кайта, причем без особенных усилий. Ежедневно он нанимает все новых людей – тех, кто хочет вернуть назад отобранное у них. Я не могу бороться против него, если вынуждена все время думать о том, как прикрыть свою спину от Трибунала, а тебе никогда не выиграть войну против колдунов без моей помощи.

– Ты шантажируешь меня?

– Думай, как хочешь, но все, что я сказала, – правда. Да и собственно говоря, разве на мою корону покушается Мудрец?

Дарэк задумчиво пожевал губами, стараясь найти в ее плане какой–нибудь изъян.

– А как насчет корбалов? Если сарцы знают, как противостоять кристаллам, Мудрец будет использовать их для борьбы с нами. Захотят ли твои хваленые колдуны по доброй воле испытать силу корбалов? Если нет, я снова останусь ни с чем.

– Большинство его людей не могут противостоять кристаллам, – ответила Атайя. – Держу пари, тогда в Эристоне твоими людьми искусно манипулировали, показав им единственного колдуна во всей сарской армии, который может устоять против корбала. Но у тебя не было возможности обнаружить это, и уж конечно, в интересах Мудреца заставить тебя поверить в то, что большинство колдунов его армии умеют справляться с корбалами. Я могу противостоять корбалам, это правда, но я обладаю очень большой магической силой.

Дарэк иронически указал на дверь приемной.

– А как же он…

– Боюсь, Джейрен использовал другую уловку, – признала она, чувствуя, что Дарэк не станет использовать против него это знание. Что же касается остальных… – Надеюсь, ты не станешь рассказывать об этом своему капитану.

Атайя подняла бокал, который до того едва пригубила, и делала несколько глотков превосходного эваршотского вина, чтобы смочить пересохшее горло. Хотя принцесса и понимала, что слова ее произвели на Дарэка определенный эффект, она все еще беспокоилась. Слишком многое сегодня поставлено на карту.

– Все разговоры о важности умения противостоять корбалам сильно преувеличены, – продолжила Атайя, стремясь развеять его страхи. – Если я знаю, как победить боль, вызываемую корбалами, это вовсе не означает, что у меня всегда получается. Я просто должна быть готова. – Заметив озадаченный взгляд Дарэка, она добавила: – Это нечто вроде щита – железо не спасет меня, если во время удара врага щит будет опущен. К тому же в этот момент я не могу колдовать. И никто из колдунов не может. Противостояние корбалу требует слишком большой концентрации. Подозреваю, что, если ты расспросишь капитана Парра, он расскажет, что его солдаты убрали кристаллы до того, как были повержены колдунами с помощью магии.

Соглашаясь с ней, Дарэк ограничился кивком, мысли его заняты другим.

– Почему ты не хочешь победы Мудреца? – резко спросил он. – Он же почти предложил тебе корону.

– Не почти, – поправила она, – а предложил. Но ценой рабства для Кайта. – Атайя встретила язвительный взгляд брата. – Я выступала только против преследований моих людей. Я никогда не хотела твоей короны, несмотря на то, что Люкин и подобные ему пытаются тебе внушить.

После того как Дарэк некоторое время размышлял над ее словами, он отставил чашу и отошел к нише окна с видом на море. Король позволил ветру взъерошить его редеющие волосы, неотрывно глядя на волны, словно пытаясь разглядеть в их движении подсказку, как ему следует поступить. Внезапно он обернулся к Атайе, словно решив отослать ее с глаз долой, затем с усилием, вызванным внутренней борьбой, снова повернулся к ней спиной. Дарэк не хотел ее помощи – принцесса прекрасно понимала это, – но он отчаянно нуждался в ней, и это противоречие мучило его.

Когда король снова заговорил, было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом:

– Полагаю, у тебя есть… условия?

Атайя заглушила вспышку радости. Сейчас следует ступать очень осторожно. Все, чего она добивалась, почти у нее в руках, но может улетучиться, если действовать слишком быстро. Дарэк – человек гордый, необходимо, чтобы он почувствовал, что его участие в происходящем будет не меньшим, чем ее.

– Прежде всего я прошу тебя распустить Трибунал. Я знаю, ты никогда до конца не поддерживал его методов, и если мы будем работать вместе, нет никакого смысла позволять ему преследовать моих людей.

Дарэк рассеянно кивнул, не поддержав, но и не отвергнув ее просьбу.

– Что еще?

Атайя сглотнула, горло словно присыпало песком, несмотря на вино, которое она пила.

– Я хочу также, чтобы церковь прекратила насильственное применение обряда отпущения грехов. Я не могу помешать архиепископу Люкину, когда он проповедует против нас, если таково его желание, не могу также остановить тех, кто хочет пройти через обряд, если они действительно выбрали этот путь. Но я против того, чтобы отпущение грехов применялось ко всем колдунам против их воли. Кроме того, – добавила она, – пока идет война, мы нуждаемся в каждом колдуне.

И снова Дарэк неопределенно кивнул.

– Еще что?

– Еще я хочу, чтобы в Кайте было разрешено обучение магии. Нет никакого смысла в отмене обряда отпущения грехов, если лорнгельдам будет запрещено обучаться магии.

Брошенный искоса взгляд Дарэка был мрачен.

– Итак, ты просишь о том, чего всегда добивалась.

– По сравнению с тем, чего хочет Мудрец, – отвечала Атайя, – я прошу не так уж много. Если мы победим, лорнгельды получат свободу, а ты сохранишь свой трон… не говоря уже о жизни. Мудрец уже пытался отнять ее у тебя, – напомнила принцесса. – И попытается снова.

Дарэк, прислонившись к подоконнику, смотрел на сестру долгим изучающим взглядом. Атайя испытывала странное чувство, как будто бы они были разлучены с рождения и сейчас Дарэк пытается отыскать в ее лице знакомые черты. Он видел в ней уже не своевольную маленькую девочку, а взрослую женщину, пусть и облаченную в крестьянскую одежду, но столь же страстно, как и он сам, обеспокоенную судьбой королевства и его граждан. Что из того, что они представляли себе это будущее по–разному?

– Дарэк, мы никогда не были особенно близки друг другу. Но это не значит, что сегодня мы не можем объединиться, – иначе мы потеряем все, что имеем.

Дарэк вздохнул. У него не было выбора, кроме как принять ее предложение, и оба они знали об этом. Тем не менее король считал, что его положение вовсе не столь отчаянное, чтобы так легко дать Атайе все, о чем она просила.

– Мы еще обсудим твои условия поподробнее. Пока я принимаю их, но в дальнейшем все будет зависеть от того, покажут ли твои люди себя надежными союзниками. Когда война будет завершена, мы пересмотрим наше соглашение. Полагаю, мы оба интересованы в этом.

Атайя внимательно изучала Дарэка, пытаясь найти в его словах скрытый смысл. Он не обещал хранить ей верность после того, как использует ее людей в борьбе с Мудрецом, но по крайней мере не отверг ее предложение окончательно. Большего от этого ненадежного союза Атайя не ожидала и потому была вполне довольна.

Дарэк сцепил пальцы и принялся беспокойно перебирать ими.

– У меня тоже есть условия. Не знаю, где ты прячешь его, но я хочу, чтобы ты доставила Николаса сюда, где я смогу приглядывать за ним. Я не причиню ему вреда, но ведь он пытался убить меня – пусть и непреднамеренно, – поэтому Николас должен находиться под моей опекой, чтобы я мог контролировать его.

На мгновение Атайя задумалась. Николас не сможет оставаться на попечении Адама вечно, да и мастер Хедрик заверил ее, что вряд ли Николас сможет навредить Дарэку сейчас, когда основная сила заклинания Мудреца уже побеждена. Да и к тому же Делфархам – дом Николаса. Наконец, в глубине души Атайя верила, что Дарэк не будет наказывать брата.

– Я могу послать за ним Джейрена сегодня же вечером, – предложила она. – Но если я сделаю это, ты освободишь лорда Джессингера? Он стар и слаб и не представляет для тебя угрозы. Да и Сесил просила об этом.

Дарэк удивленно уставился на нее – он совсем забыл о своем старом советнике.

– Хорошо. – Его взгляд стал холодным. – Наверное, я отошлю его в Рэйку, чтобы он составил ей компанию… и отвез игрушки Мэйлена, о которых она просила. Я сам собирался отослать их несколько дней назад, но потом решил приложить письмо…

Он не закончил фразу, но этого и не требовалось. Атайя и так поняла, о чем подумал Дарэк. Но я не знаю, что написать ей.

Раз уж король был настроен прощать, Атайя решила, что следует подумать и о себе.

– Да, и вот еще, формально я по-прежнему вне закона. Если мы будем работать вместе, наверное, стоит…

– Да–да, полагаю, ты права, – проговорил король, поглощенный своими мыслями. – Набросать помилование – это не займет много времени. Временное помилование, – добавил он.

– И еще я была бы очень благодарна, если бы ты восстановил Кейла Эвана в его прежней должности в гвардии – если он захочет вернуться.

Дарэк наморщил брови – он еще не рассердился, но был близок к этому.

– Чего еще ты потребуешь?

Атайя немного сбавила темп – не стоит пытаться получить так много сразу.

– Это всего лишь просьба. Если мы решили сражаться вместе, следует покончить с прошлым.

Дарэк невесело рассмеялся.

– Я полагаю, следующее, о чем ты попросишь, – это отлучение от церкви архиепископа Люкина.

– Нет, – отвечала Атайя, пожалуй, более твердо, чем он ожидал. – Я буду считать себя частью его церкви, когда он примет меня такой, какая я есть. Не раньше.

Дарэк неприятно фыркнул, но ничего не ответил. Последовало молчание, затем Атайя смиренно склонила голову.

– Что еще я могу сделать для тебя?

– Просто постарайся внушить своим людям, что теперь они подчиняются мне, а не тебе.

– Я скажу им.

Он поднял палец, и рубиновое кольцо сверкнуло в солнечном свете.

– Это и тебя касается.

– Я понимаю.

– И вот еще… – Король поморщился и развернулся к сестре спиной. Дарэк определенно не хотел обращаться к ней с подобной просьбой, но ничего не мог с собой поделать, несмотря на гордость. – Сесил… – начал он, с отсутствующим видом крутя кольцо на пальце, словно оно внезапно стало тесным. – Она не отвечает на мои письма. Но я считаю, что ей следует вернуться… если бы ты попросила ее…

Атайя сделала шаг вперед.

– Возможно. Но сейчас война, Дарэк, – признает это Мудрец или нет. Мне кажется, Сесил и детям будет безопаснее там, где они находятся, – особенно Мэйлену.

Дарэк тяжело вздохнул, глядя на море – оно вело в Рэйку и в тот город, куда бежала его семья.

– Понимаю. Просто подумал… ладно, не важно. – В глазах застыло сожаление. Дарэк был слишком горд, чтобы признать, как недостает ему жены и детей. – Моя дочь… она повзрослела на год.

Атайя вспомнила, что видела девочку только раз во время секретного посещения Сесил прошлой осенью.

– Лилиан всем довольна и счастлива, Дарэк. Она очень красивая – вылитая мать.

Дарэк кивнул, явно удовлетворенный услышанным.

– Мне следует рассказать обо всем Совету, – внезапно сказал он, сбрасывая меланхолию. Король одним глотком осушил чашу. – Кровь Господня, они будут взбешены. Не удивлюсь, если вскоре услышу слово «отречение».

– Да будет тебе известно, некоторые из моих людей тоже будут в ужасе от того, что я совершила. Я ведь даже не посоветовалась с ними, – призналась принцесса. – Просто не видела другого выхода.

– Совет решит, что ты заколдовала меня, – сказал Дарэк, направляясь к двери.

Это прозвучало как обвинение – он бросал ей вызов.

Атайя пожала плечами.

– Может быть, они скажут, что мы наконец–то отбросили наши разногласия ради блага Кайта?

– Почему они должны поверить тому, во что я сам не поверил бы час назад? – недоверчиво пробурчал Дарэк.

Атайя проводила брата, но у самой двери задержала его.

– Не забывай о том, что я готова предложить тебе помощь и совет, но знай – главный здесь ты. Ты – король Кайта, и я никогда не хотела изменить это.

Дарэк внимательно посмотрел на сестру, удивленный тем, что Атайя говорит это после того, как почти два года он добивался ее поражения, если не гибели. Однако сейчас король верил ей – принцесса видела это в его глазах – и ощущал смутный стыд за то, что раньше думал по–другому.

– Ступай. Совет ждет.

Он взялся на ручку двери.

– Не забывай, Атайя, – предостерег он сестру, взгляд вдруг стал подозрительным. – Возможно, мы и союзники, но далеко не друзья.

Несмотря на предупреждение, Атайя последовала за братом из комнаты для личных аудиенций, чувствуя, что сегодня одержала две победы сразу. Не только Кайт получил шанс противостоять вторжению Мудреца, но и принцесса ощутила, что сегодня стала Дарэку ближе, чем за все предшествующие годы. Не такое уж большое достижение – они никогда особенно не любили друг друга, – но сегодня каждый стал лучше понимать другого.

Однако если мы не начнем действовать, – подумала она, – все наше взаимопонимание вряд ли поможет нам.

 

* * *

Освещенный розовыми и оранжевыми закатными лучами Мудрец острова Саре сидел, скрестив ноги, на вершине холма неподалеку от ворот усадьбы в Надьере. Он возвышался словно остров в море широко раскрытых глаз своих последователей, жадно глядящих на него, как дети, поглощенные интересным рассказом.

Шестилетняя девочка молча стояла перед ним на коленях. Мать ее находилась рядом, глаза женщины были закрыты, в то время как Мудрец легкими прикосновениями проникал в мозг девочки. Его руки держали детскую голову, почти скрыв ее под своей массивной тяжестью, большие пальцы давили на глаза, обрамленные тонкими ресницами, вызывая у девочки легкое головокружение.

– Извини, дитя, – в конце концов произнес он, убирая руки. – Ты не отмечена Божьим знаком.

Нижняя губа огорченной девочки задрожала. Мать ее пробормотала слова благодарности и повела дочку прочь. Девочка старалась держаться мужественно, не позволяя себе расплакаться. Мать ее, напротив, обратила благодарственный взгляд к небесам, понимая, что в этом мире, где колдовство – не самая счастливая из судеб, ее дочери уже не суждено будет стать преследуемой и гонимой.

– Ваша светлость!

Курик прокладывал себе путь прямо сквозь толпу, его нежно–желтая туника резко выделялась на фоне потрепанных коричневых одежд.

– Только одно слово, – проговорил он с привычной опаской. – Наедине.

Хор недовольных голосов поднялся среди людей, собравшихся на холме.

– Нет, не уходи! – вскричал мужчина, пытаясь дотронуться до рукава Мудреца. – Я дожидался три дня, чтобы увидеть тебя!

– Пожалуйста, останься! – послышались десятки голосов.

– Я и так уже задержался дольше, чем должен, – миролюбиво отвечал Мудрец, поднимаясь на ноги, обутые в сандалии, и отряхивая траву с плаща винного цвета. – Не волнуйтесь, завтра я вернусь.

В летнем воздухе ощущалось легкое благоухание роз, когда они направились к усадьбе. Толпа за ними постепенно рассеивалась, подавленные крестьяне возвращались в свои временные палатки.

– Ну, – сказал Мудрец, приподняв черную как вороново крыло бровь, – то, что ты собираешься поведать, действительно так важно, чтобы отрывать меня от моих преданных сторонников?

Тон его был преувеличенно театральным и издевательским.

– Вести из столицы, ваша светлость.

Курик прочистил горло и уставился в траву, росшую рядом с тропинкой. Ему очень не хотелось становиться разносчиком плохих новостей.

– Что, эти новости настолько плохи, что даже твой скользкий язык не решается поведать их?

Чтобы успокоиться, Курик глубоко вдохнул ароматный воздух, словно глоток вина.

– Король Дарэк и принцесса Атайя заключили союз.

Мудрец отдернулся назад, словно натолкнулся на стену связывающего заклинания. Он воззрился с неприязнью на собеседника.

– Если ты решил пошутить подобным образом, – голос Мудреца был подобен грозному рычанию, – то это чертовски неудачная шутка.

– Нет, ваша светлость. Доверенный человек в Делфархаме услышал эту новость от королевских глашатаев сегодня после полудня и тут же передал мне. Принцесса и ее брат заключили перемирие.

Щеки Мудреца побагровели от гнева под стать цвету его плаща.

– Это невозможно! Они же ненавидят друг друга! Это же…

Он замолк, уставясь в пространство.

Курик приблизился на шаг.

– Ваша светлость?

– Нет, этого не может быть.

Мудрец схватился за ствол ближайшего кизилового дерева, словно его привычный мир внезапно накренился. Глаза будто остекленели.

– Ваша светлость? Вы больны? Мне сбегать…

– Дамероново пророчество…

Мудрец медленно обошел дерево, декламируя далеким нездешним голосом:

– Наше время придет, когда женщина, благословленная небом и землей, возглавит лорнгельдов и поведет их к славе. Ей суждено жить среди высших и среди низших и овладеть силой, невиданной со времен древности. В своих трудах получит она помощь, откуда не ждет, и войдет в золотой век великого короля–колдуна…

Он не закончил декламацию.

– Помощь, откуда не ждет, – повторил Мудрец, невидящими глазами глядя на заходящее солнце. – Помощь с неожиданной стороны! Дамерон предвидел это… а я – нет. – Он с силой ударил по стволу, причинив куда большую боль себе, чем дереву, затем его ярость прошла, и глаза подернулись дымкой стыда. – Первый среди слуг Господа не должен совершать подобных ошибок.

– Ваша светлость, эту строку пророчества не стоит понимать так буквально. Нельзя так…

– Довольно, Курик!

Мудрец расправил плечи – он словно пытался обрести потерянное равновесие после неудачного падения – и проследовал к усадьбе.

– Этот союз все усложняет, – вынужден был признать он. – Но никакой союз не остановит нас. Колдуну суждено править этими земля