Глава 14. Той же ночью вдали от пожаров и крови Делфархама архиепископ Люкин не мог заснуть, сидя в комнате своего дома в Кайбурне и размышляя о злосчастной судьбе

 

Той же ночью вдали от пожаров и крови Делфархама архиепископ Люкин не мог заснуть, сидя в комнате своего дома в Кайбурне и размышляя о злосчастной судьбе. Весть о его позорном изгнании распространилась быстро, как чума, и даже преемник архиепископа Элдред, епископ Кайбурна, не решился послать Люкину приветствие или предложить почетное место за своим столом.

Люкин забарабанил пальцами по подлокотникам кресла, во взгляде выразилось страстное негодование. Милостивый Боже, неужели всему свету уже известно об этом? Неужели возможно, чтобы принцесса Атайя и подобные ей продолжали править этими землями, в то время как он – прелат Кайта, виданное ли дело! – был отлучен от двора, словно провинившийся простолюдин. И что же дальше? Если дьявольские отродья сохранят свое влияние на короля и еще больше подчинят его своей воле, невозможно даже представить себе, какой хаос воцарится в Кайте! Крепостные станут указывать своим лордам, что сеять и когда, а миряне будут благословлять священников?

– Что же, ваше величество, – пробормотал Люкин, голос его сухо прошелестел в темноте комнаты, – в отношениях с колдунами вы все более становитесь похожи на своего безумного отца.

Заспанный слуга споткнулся на пороге комнаты, забыв даже постучать. Слуга был хмур ничуть не меньше своего господина, не слишком довольный тем, что его подняли с постели в самые глухие ночные часы между полуночью и рассветом.

– Прошу прощения, ваше преосвященство, к вам посетитель.

– Что? В такой час?

– Это королевский гвардеец. Я сказал ему приходить завтра утром, но он клянется, что новости очень срочные…

– Впусти его, – резко отвечал Люкин.

Как знать, может быть, король осознал свою ошибку и прислал гонца, чтобы призвать архиепископа обратно ко двору? Возможно, и так, с горечью подумал Люкин, но чертовски маловероятно. До тех пор пока колдуны, подобные Атайе, направляют все мысли и действия короля.

Слуга ввел рыжеволосого юношу в темно–красном мундире и, глубоко вздохнув, отправился досыпать. Архиепископ и не подумал привстать, чтобы приветствовать гостя, а только лишь вопрошающе нахмурил брови.

– И кто же посмел тревожить меня в такой час?

Гвардеец четко и почтительно поклонился.

– Хью Мидлбрук, ваше преосвященство. Я искренне прошу извинения за вторжение, но меня привела самая страшная новость. – Он остановился, сжав руки в перчатках в кулаки. Мудрец острова Саре напал на Делфархам.

Новость заставила архиепископа привстать с кресла.

– Когда принцесса и король узнали о нападении, они немедленно вернулись в город. Используя магию, – добавил Хью, неловко поежившись. – Все колдуны покинули свой тайный лагерь, отправившись спасать город. Мой эскадрон возвращался вместе с ними, но… я не смог. Я знаю, что нарушил приказ, – признался гвардеец, – я видел его, написанный собственной рукой короля, но одна мысль о том, чтобы ехать вместе с проклятыми колдунами… – Он содрогнулся, словно крыса юркнула у его ног. – Я ускользнул от них, как только смог. Я чувствовал, что мой долг – рассказать вам об этом бедствии. Кто же, как не вы, первый среди слуг Господа, найдет способ остановить нечестивое вторжение и освободить Делфархам от колдовства?

Потрясенный новостью Люкин налил себе полный стакан крепкого вина и залпом осушил половину. Архиепископ отошел к зарешеченному окну и невидящим взором уставился на залитые лунным светом шпили Кайбурнского собора.

– Итак, кажется, принцесса Атайя наконец–то сделала свой ход, – произнес он некоторое время спустя, уверенный в том, что Хью почтительно дожидается его реплики. – Я всегда подозревал, что этот так называемый Мудрец всего лишь ее наемник, которому заплачено за то, чтобы он расчистил путь принцессе к трону…

Архиепископ бросил взгляд на северо–запад и прищурился, словно хотел различить далекие башенки собора Святого Адриэля, чтобы убедиться, что они все еще стоят на месте.

– Отчасти король заслужил все это, – пробормотал Люкин про себя, – но я не думаю, что остальные должны заплатить ту же цену. Мой святой долг как прелата Кайта спасти всех нас от безумия. Бог не ждет от меня меньшего.

– Я готов помочь вам всем, чем смогу, – предложил свои услуги Хью.

Люкин согласно кивнул.

– В таком случае оставайся пока здесь, Хью. Ты можешь понадобиться мне.

– С радостью, ваше преосвященство. – Затем, помрачнев, гвардеец добавил: – Нечего и думать сейчас о возвращении в Делфархам.

Совершенно не обращая внимания на недовольное ворчание слуги по поводу того, что его уже второй раз поднимают с постели, Люкин велел ему отвести Хью в комнату, затем архиепископ снова уселся в темноте. Удивленный собственной смелостью Люкин верил, что Бог подскажет ему правильное решение. Возможно, его сегодняшнее позорное положение – всего лишь попытка смирить его гордыню перед выполнением великой миссии.

А ведь Мудрец, подумал архиепископ, отнюдь не славится смирением. Возможно, это и станет той роковой ошибкой, которая приведет его к гибели.

Если, конечно, правильно использовать это…

– У дьявола свои способы достижения целей, как и у тебя, Господи, – произнес Люкин. Он взял молитвенник со стола и прошелся пальцами по позолоченному переплету. – Мы должны доказать, что мы сильнее. Я клянусь исполнить это.

 

* * *

Сердце Атайи едва не выскочило из груди, когда путешествие внезапно завершилось. Ее грубо поставили на покрытый камышом пол, и принцесса неуклюже упала на колени. Не в силах унять дрожь, Атайя даже не пыталась подняться, опасаясь, что не сможет удержать внутри содержимое своего желудка. Принцесса глубоко вдохнула соленый морской воздух, пытаясь – без особого успеха – отдалить последнюю минуту своей жизни.

Сегодняшнее перемещение показалось ей ужасным, и совсем не потому, подумала Атайя, что на сей раз она была всего лишь пассажиром. Ей еще никогда не доводилось задерживаться в междумирье так надолго, никогда еще принцесса так близко не соприкасалась с его бурлящим хаосом и не стояла так близко к жуткой смерти, ожидавшей всякого, кто сойдет с магической тропы. Мудрец едва мог контролировать мощь своего заклинания – именно это больше всего напугало принцессу. И теперь Атайя чувствовала себя так, как если бы провела последние несколько минут в карете, потерявшей колесо и несущейся по горной дороге, с ужасом гадая, удастся ли ей добраться до места живой или предстоит рухнуть с обрыва навстречу неминуемой смерти.

Рядом с ней Брандегарт из Крю как ни в чем не бывало поднялся на ноги и стряхнул с себя пыль. А ведь для него, подумала Атайя, и вправду не случилось ничего особенного. Такое бурное перемещение – лучшее, на что он способен. У Мудреца достаточно сырой магической силы, чтобы отправить их кружиться вокруг Земли, но не хватает мастерства, чтобы сделать перемещение более приятным.

– Держите, кажется, сейчас вы в этом нуждаетесь. – Без всяких признаков головокружения Мудрец подошел к ореховому буфету и налил Атайе полный стакан сарского виски. Саре. Принцессе не надо было больше гадать, куда он перенес ее. – Вы же раньше перемещались подобным способом и не должны выглядеть так потрясенно.

Пытаясь подняться на ноги, Атайя еле удержалась от едкого замечания о мастерстве Мудреца в использовании заклинания перемещения. Пусть себе думает, что ее заклинания так же несовершенны, а перемещения столь же неконтролируемы. Трясущимися руками принцесса взяла стакан, наполненный янтарной жидкостью, после такой бешеной скачки отчаянно нуждаясь в чем–нибудь успокаивающем.

– Дух захватывает, не так ли? – спросил Мудрец. Глаза сияли, словно он увидел нечто, недоступное зрению Атайи. – Мы должны чувствовать гордость, что Бог позволил нам использовать Его Царство в качестве моста к другой стороне нашего «Я».

Рука со стаканом замерла на полпути.

– Его что? – спросила принцесса; догадка зашевелилась в мозгу.

Все так очевидно – и почему только раньше не приходило ей в голову? Атайя не сомневалась, что мастер Хедрик знал об этом. Она вспомнила почтение, с которым несколько месяцев назад учитель говорил о перемещении и о том таинственном месте, через которое пролегали магические тропы. Кажется, это заклинание – дар более редкий и ценный, чем она думала раньше.

Мудрец крайне удивился невежеству принцессы и громко рассмеялся.

– Вы действительно не подозревали? – В притворной жалости он покачал головой. – А я полагал, мастер Хедрик считал вас толковой ученицей.

Посмеиваясь, он маленькими глотками пил свое виски, сиявшее расплавленным золотом в тусклом свете ламп, освещающих комнату.

Спальня, поняла принцесса, и быстро загнала эту мысль подальше.

– Скажите мне, что напоминает вам это место? – Смиренный тон вопроса напомнил Атайе об учителях из далекого детства, спрашивавших ее о том, чего, по их мнению, принцесса знать не могла. – Ваш источник силы, вне сомнений, – место, где живет ваша магия. Разве вы никогда не задумывались о том, как они похожи? Они связаны, Атайя. Божественно связаны. – Мудрец посмаковал виски на языке, прежде чем задумчиво проглотить его. – Оба эти места есть свет и звук, оба они существуют, но не в земном смысле, смущая наш узкий человеческий разум. Внутри нас – внутри нашего источника есть все, чем мы являемся, или были когда–то, или будем потом. Это место…

Мудрец мечтательно посмотрел вдаль взглядом, исполненным восхищения.

– Это место – в нем заключено все, Атайя. Те, что жили когда–либо, и те, что будут жить потом. Все, что случилось, и все, что должно случиться. Это последний Источник. Рай, если хотите. Венец творения, самое совершенное воплощение замыслов Всевышнего, явленное нам в одном бесконечном мгновении. И то, что находится в нас, – всего лишь крошечный отголосок этого величия, – завершил Мудрец, закрывая глаза, словно не в силах выдержать мучительного совершенства созданной им картины. – Только представьте себе, что может ждать нам там…

Почему–то, глядя на его восторженное лицо, Атайя решила, что если бы Мудрец смог задержаться в потустороннем мире вместо того, чтобы стремительно проскочить его на пути к другому, менее дивному месту назначения, то ради этого он не пожалел бы ничего. Остаться там означало умереть – в отличие от Мудреца Атайя ясно понимала это. Каким бы райски пре красным ни был тот мир, в нем нет места живой человеческой плоти, живые люди могли всего лишь промелькнуть там, словно рука над пламенем свечи.

Когда миг блаженного восторга миновал, Мудрец осушил свой стакан одним глотком, смущенный неожиданным проявлением собственных чувств.

– Но довольно об этом, – коротко отрезал он. – Если я начну обсуждать теории о происхождении божественного с вами, натасканной рэйкскими учителями, мы рискуем проболтать всю ночь или что там от нее осталось.

Мудрец простер руки, охватив пространство комнаты. Глаза Атайи уже успели привыкнуть к тусклому свету – теперь она могла различать окружающие предметы. Мебель была изготовлена из дорогого сильванского красного дерева, столы и камин украшены сверкающими серебряными тарелками, а цвета драпировки, покрывала и подушек представляли собой всевозможные оттенки синего.

– Эта комната принадлежала Дриане, – сказал Мудрец. Атайя внимательно всмотрелась в Брандегарта, однако не обнаружила никаких следов того, что он знал о присутствии своей бывшей любовницы в Делфархаме. – Она станет вашим домом. Но я обещаю, что долго это не продлится. Я не могу позволить, чтобы запечатывающее заклинание причинило вам малейший вред. Я также не желаю, – добавил он значительно, – чтобы оно вновь увеличило вашу силу.

Атайя скептически нахмурилась.

– Вы не собираетесь убивать меня? Верится с трудом.

– Да–да… полагаю, настало время все объяснить.

Он подошел к огню и положил руки на каминную полку, рассеянно вертя в руках маленькую статуэтку из слоновой кости, вырезанную в виде ангела.

– Видишь ли, Атайя… со времен завершения гражданских войн Кайтом управляла ваша семья. Люди привыкли прекрасно обходиться без присутствия лорнгельдов. Если я просто приду и попытаюсь поставить все с ног на голову, может возникнуть ненужное напряжение. Однако переход династии к лорнгельдам можно осуществить гораздо проще – способом, которым разрешаются многие политические проблемы. – На лице Мудреца появилась улыбка. – Я говорю о женитьбе.

У Атайи внезапно перехватило дыхание, словно в живот ей попало лошадиное копыто. Многозначительный взгляд Мудреца не оставлял места для сомнений.

– Ты понимаешь меня? – Мудрец поднял бровь. – Я же не могу склонять к замужеству одного из твоих братьев.

Он поставил на место статуэтку и скрестил руки на груди – спокойный и безмятежный.

– Королю–колдуну нужна королева–колдунья, Атайя. Предвидя возражения, хочу сказать тебе, что быть королевой – не такая уж неприятная вещь.

Спокойный тон Мудреца привел принцессу в бешенство, и Атайя сосредоточилась на своем гневе, чтобы отогнать мысли об ужасной и двусмысленной судьбе, ожидавшей ее.

– Откровенно говоря, Брандегарт, если бы я хотела стать королевой, я бы и сама могла заполучить корону, не дожидаясь твоего предложения.

Быстрый ответ Атайи только раззадорил Мудреца.

– Я предлагаю вам не только корону, принцесса. Ах, не будьте такой застенчивой – вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Даже вы понимаете, чем может стать для нас обоих этот брак. Вам известно, что происходит, когда два колдуна занимаются любовью, – проговорил Брандегарт, понизив голос до того, что, видимо, считал соблазняющим шепотом. – Это не только слияние тел, но также союз разума и духа. Мы с вами самые одаренные колдуны в мире… только вообразите себе, что могут таить для нас будущие ночи?

Сама мысль об этом показалась Атайе столь ужасающей, что она с трудом удержала желчь, подкатившую к горлу.

– Жаль прерывать ваши фантазии, – отвечала принцесса холодно, – но если вы забыли, я уже замужем.

Атайе не понравилось, как изменилась его улыбка, – сейчас в ней появилось что–то зловещее.

– Неужели? – с вызовом произнес он. – В Рэйке – возможно. Но в Кайте? Вы были отлучены от церкви в течение почти двух лет, и дело даже не этом – ваше венчание провел рэйкский колдун, а не посвященный в сан служитель церкви! Здесь это не считается браком. Нет, по кайтским законам вы остаетесь весьма подходящей мне юной леди.

Самым пугающим в утверждении Мудреца было то, что так оно и есть – все зависит от различных толкований закона. Конечно, для Атайи все это не имело никакого значения – в ее сердце ритуал, проведенный верховным лордом Бэзилом, был важнее и обязательнее, чем любая литургия, которую мог отслужить архиепископ Люкин.

– Да как вы посмели подумать, что я…

– Не беспокойтесь об этом, Атайя. Не забывайте, как легко мне надеть на вас вдовий капюшон и не нарушить таким образом ни кайтские, ни рэйкские законы.

Жестокие слова Мудреца резанули Атайю словно нож по кости. Он непременно сделает это – в глазах Мудреца, когда он смотрел на Джейрена, безошибочно читалось презрение, словно он не в состоянии был постичь, как Атайя могла выбрать человека с такими заурядными магическими способностями, когда он, Мудрец, обладал способностями адепта.

– Я понимаю, прошлое беспокоит вас, – продолжал он, – но мне нет никакого дела до того, что вы достались мне – как бы это выразиться – не неиспорченной. Я нахожу ваше своенравие гораздо более пленительным, чем любое другое поведение, и, неся в себе одновременно королевскую кровь и магическую силу, вы являетесь единственной женщиной, которая достойна быть моей супругой. Мы с вами, Атайя, станем основателями династии лорнгельдов, которой мир еще не видел.

Внезапно Атайя обнаружила в его грандиозном плане изъян.

– Династию? По–моему, вы кое–что забыли. – В самом деле, одним из первых магических законов, о которых ей рассказал Джейрен, был именно этот. – Магическая сила не передается по наследству. Эти самые дети, о которых вы толкуете и которым не суждено появиться на свет, – поспешно добавила принцесса, – не обязательно будут лорнгельдами.

Казалось, Мудрец ожидал именно этого возражения.

– Может быть, и нет, – произнес он, улыбнувшись Атайе с благодушием демона. – Но мы способны сделать их таковыми.

От этих слов Атайя заледенела. Ей уже случалось слышать подобное раньше…

– В течение последних месяцев мне довелось ознакомиться с заметками, оставленными кайтским колдуном по имени Родри – ваш знакомый, не так ли? – добавил Мудрец, пристально глядя на принцессу. – Он развивал некоторые интересные теории о природе магической силы и о возможности ее передачи.

Атайе казалось, будто горячие иглы впились в тело, а сотни крошечных искр сожгли ее кожу. Те самые книги. Николас отдал книги… под воздействием принуждающего заклинания Мудреца. Тогда принцессу так расстроила болезнь брата, что она даже не подумала, к чему может привести это на первый взгляд незначительное происшествие.

– Пустые теории, ничего больше, – заявила Атайя со смелостью, которой не ощущала. – Опыты Родри закончились неудачей. О том, что он ошибался, свидетельствует его смерть и смерть моего отца.

И снова принцесса почувствовала, что переместила шахматную фигуру именно на ту клетку, где Брандегарт ожидал ее увидеть.

– Верно, но ведь Родри передал силу после того, как она окончательно сформировалась, – магические тропы уже успели созреть, и сила уже потекла по ним. А что, если передать – пересадить, если хотите, – магическую силу в то время, когда она еще находится в стадии созревания… за дни, недели, даже за годы до наступления мекана. В младенчестве! – Восторг, охвативший его ранее, вновь расцвел на лице Мудреца. – Тогда тропы разовьются естественно, и не нужно будет формировать их, что пытался проделать Родри с вашим отцом. Колдун, передавший силу, ничего не потеряет, а тот, кто примет ее, не ощутит никаких болезненных последствий передачи. Сила будет развиваться так, словно всегда находилась там, куда ее пересадили.

Атайя нащупала кресло и ошеломленно упала в него. Это, без сомнения, дьявольская идея, и ее простая логика – понимание того, что такое действительно можно осуществить, – испугала принцессу гораздо больше, чем зловещие замыслы Родри когда–то.

– Как могли вы, всегда утверждавший, что действуете в соответствии с Божьей волей, даже помыслить о том, чтобы вмешаться в Его выбор и решать, кто достоин дара, а кто нет?

Собственный голос показался принцессе чужим – в такой ужас привели ее замыслы Мудреца.

– Он назначил меня первым среди Своих слуг, Атайя, – отвечал Мудрец, нимало не заботясь о том, что подобное утверждение Совет мастеров, да и любой рэйкский колдун сочли бы абсолютно недопустимым. – Он не зря дал мне способность видеть зерна магической силы – и вот для чего. Благодаря этому я смогу установить Его царствие в Кайте, да и во всем мире!

Атайя с отвращением отвернулась.

– Эта способность преходяща, – напомнила Мудрецу принцесса. – Вы не сможете видеть зерна магической силы всегда…

Мудрец равнодушно хмыкнул.

– Хотите, чтобы я поверил? Даже если это и так, я знаю, как восстановить ее.

– А когда остальные поймут, что не Божий дар, а всего лишь болезненный эффект заклинания блокировки дает вам возможность подобного предвидения? Не обесценится ли значение этого так называемого дара?

Мудрец с вызовом тряхнул головой, чувствуя растущее раздражение от непрерывных упреков принцессы.

– Никто не сможет повторить то, что я сделал. Попытка только уничтожит осмелившихся – как почти убила вас, – для этого их дисциплина слишком слаба. Прими будущее как оно есть, Атайя! – вскричал он. – Ты не сможешь ничего изменить. Мы стоим на пороге славы, ты и я, и нам осталось только переступить его…

– Этому не бывать.

Брандегарт обернулся к ней и рассмеялся, отголоски его веселья эхом отразились от сводчатого потолка.

– Ах этот вечный плач лишенных зрения!

– Ну что же, хорошо, – огрызнулась Атайя, – в будущем вы все предусмотрели. А как же остальные? Дарэк и Николас, Сесил и дети? Джейрен?

Мудрец безразлично пожал плечами.

– Я могу сохранить им жизнь, если они пообещают покинуть Кайт и никогда не возвращаться, естественно, только если вы примете предложение и станете моей королевой. – От Мудреца не ускользнуло выражение презрения на ее лице. – Вы не верите мне?

– Какой же узурпатор оставит в живых своих врагов, чтобы впоследствии они могли собрать армию и выступить против него?

– Тот, кто знает, как удержать свою корону. И свою жену, – поспешил добавить Мудрец, пробежав глазами по изгибам ее тела.

Атайя так крепко сжала подлокотники кресла, что кончики пальцев онемели. Принцессу настолько потрясла собственная реакция на предложение Мудреца, что только сейчас до нее начало доходить, к каким губительным последствиям может привести осуществление его планов. Даже смутные слухи о подобном браке станут смертельным ударом для того, что построили они с Дарэком, не говоря уже о том, что одно лишь упоминание об этом превратит в руины все, что создано ее трудами в Кайте. Предсказание Люкина окажется пророческим: в глазах ее врагов корона всегда была целью принцессы – тем, чего, по их мнению, Атайя добивалась. И как бы она ни утверждала впоследствии, что все произошло против ее воли – только ради спасения жизни остальных, – все оправдания люди сочли бы фарсом. А те, кто, подобно Люкину, был предубежден против Атайи, могли бы даже вообразить, что ее брак с Джейреном – всего лишь часть извращенного плана, придуманного, чтобы одурачить людей.

Полный абсурд – для тех, кто знал Атайю, это очевидно! Однако ее враги всегда приписывали принцессе хитрость и честолюбие, которых с лихвой хватило бы не на одну человеческую жизнь. Атайя уже видела, как Мудрец вплетал нити силы в свою речь, увеличивая ее убедительность. Если он захочет, чтобы кайтцы поверили во что угодно, то со временем они действительно поверят.

Добившись в конце концов ее ошеломленного молчания, Мудрец подошел к тумбочке рядом с кроватью и взял крошечный латунный колокольчик. Когда он тряхнул им, Атайя не слышала никакого звука, однако спустя мгновение в комнату вошел пожилой человек и низко поклонился своему господину. Он был во всем черном, лишь на воротнике виднелась серебряная застежка.

– Приближается рассвет, – заметил Мудрец, – и я должен отправиться в Делфархам, чтобы посмотреть, как продвинулась моя армия. Тулис присмотрит за вами до моего возвращения. До тех пор советую вам не покидать эту комнату – результат может оказаться достаточно неприятным для вас. Так утверждают все, кому доводилось иметь дело с его связывающим заклинанием. Однако я вернусь совсем скоро, сразу после коронации. – Он поднял вверх палец, делая зарубку в памяти. – Надо не забыть написать вашему почтенному архиепископу и приказать ему принять участие в моей коронации – ах какое удовольствие сбить спесь с этого напыщенного пса! Затем я вернусь к вам… и сделаю вас своей королевой.

Мудрец протянул Атайе руку, молчаливо надеясь получить поцелуй, но принцесса грубо оттолкнула ее, одновременно испуганная и разгневанная.

– Не стоит бояться, Атайя, – сказал он, сухо усмехнувшись. – Я не собираюсь быть настолько грубым, чтобы принуждать вас силой. Однако когда вы станете моей женой, вашей обязанностью – и довольно приятной, клянусь вам, если верить Дриане, – станет наполнять детскую маленькими адептами. Мы сами сделаем их такими, – добавил Мудрец с таинственным видом, – если Господь откажет нам в этом.

– Вы превзошли самого себя, Брандегарт, – произнесла принцесса, настолько пораженная его безумными и высокомерными устремлениями, что даже не почувствовала себя рассерженной. – Вы слишком многого хотите, а в результате все ускользнет из ваших рук.

– Не так уж и многого я хочу, – бойко отвечал он, – а вот вы уже остались с пустыми руками. Так почему бы не рискнуть?

Атайя отвернулась от него.

– Я никогда не пойду на это.

– Конечно же, не пойдете, – насмешливо отвечал Мудрец. – А принц Николас никогда не клялся мне принести книги Родри и не предлагал кахнил королю. Вот что я скажу вам, – произнес Мудрец, и все его легкомыслие улетучилось, – ваши желания можно и изменить… а вы даже не почувствуете разницы.

После этих угрожающих слов Мудрец пробормотал заклинание перемещения и в мерцающей дымке и звездном свете исчез из комнаты. В других обстоятельствах Атайя сочла бы его уход довольно впечатляющим.

– Чего–нибудь желаете, миледи? – спросил Тулис, все еще почтительно медливший в дверях.

Атайя послала ему исполненный ненависти взгляд.

– Я желаю, чтобы дьявол убрался отсюда, – огрызнулась принцесса. Сжав руки в кулаки, она свирепо уставилась в то место на полу, где минуту назад стоял Мудрец. – Однако, кажется, – добавила она язвительно, – он уже покинул нас.

С неловким видом Тулис удалился, бормоча нелепые пожелания приятного пребывания на Саре.

Наконец–то оставшись одна, Атайя подошла к кровати Дрианы и бросилась поперек нее, измученная и удрученная до слез. Принцессе хотелось забыться сном без сновидений и отыскать убежище, где Мудрец со своими безумными планами не сможет найти ее. Сегодняшний вечер казался ей ужасным повторением той ночи в подземелье, когда жизнь Тайлера находилась в руках Родри. Но сегодня на весах была не жизнь одного человека, а судьба всего Кайта. Ее решение изменит ход истории – и вновь принцессе предстоит выбирать, останутся ли в живых ее любимые.

Родри нужна была сила Атайи, Брандегарт хотел ее душу. И если бы принцесса могла здраво оценить свое положение, она поняла бы, как велики его шансы заполучить желаемое.