Легче перенести голод с другом, чем сытость в одиночестве». 6 страница

Горько было хану слышать такие слова дочери, но неволить и угрожать ей он не стал. Прошло еще несколько лет. Он все-таки вернулся, Асыл, из своей поездки по двадцати странам света. На нем была все та же одежда, в которой он покинул дворец хана Алатына, донельзя изношенная, но сам он выглядел крепким, возмужавшим, вполне способным на всякое другое дело.

- Ну, расскажи, что видел, что узнал в странах, где побывал, -потребовал хан, не будучи уверен, что наказ его Асыл выполнил хоть в малой мере. Асыл же сразу перешел к главному:

- Во всех странах Азии и Магриба на всех тамошних языках золото называют - «алтын». Даже в латинских странах установилось название, - очевидно, из-за тяжести этого металла, - «аурум», то есть - «ауур» тяжелый. Русские словом «алтын» называют трехкопеечную монету. Ваше имя, почтенный хан, происходит от слова «алтын» с небольшими изменениями. - Асыл говорил громко, чтобы его могла слышать Айзул, говоря же все это - он читал по бумаге.

В конце разговора, длившегося не один час, хан Алатын повелел:

- Устройте свадьбу, да такую, чтобы из двадцати стран сюда съехались пехлеваны - состязаться в силе, танцах, пении, красноречии. Да угощение чтобы всем было на славу!

В конец соревнований, когда самым сильным пехлеваном признали некоего Хайрула, Асыл выразил желание побороться с ним. Представьте, ему удалось-таки одолеть Хайрула. Тогда высказала свое желание и Айзул - потанцевать с Асылом. С тех пор этот танец называется «айзуласы» - полумесяц... Гапур сделал паузу, глядя на лица слушателей, затем сказал: - Завтрашний день мы должны встретить с надеждой, что Аллах не обойдет Атарала своей милостью.

Да поможет нам Аллах встретиться еще раз, в день совершеннолетия Ауала и Астала, да придем мы к этой дате в здравии и достатке, сказал Архот и опоясал обоих мальчиков кинжалами в серебряной оправе. - - Пусть они будут походить на двух легендарных батыров, носивших эти имена - Ауал и Астал, и будут столь же полезны своему народу!

Настал третий день соревнований, очень важный для аланов, ибо эген объявил:

- Кто выйдет на тапхыт, чтобы остановить Атарала, уже получившего титул «алфа»?!

Но все молчали: и Энер, и Чалурун, и турецкий силач Алун, - все уступившие Бурнасу.

- По условиям состязаний, один из вас, даже проигравший накануне, может выйти и еще раз попытать счастья на тапхыте, - напомнил эген.

Охотников, однако, не нашлось.

Тогда на помост, устланный коврами, поднялись двое: Гапур Даризо в белом чекмене и Муса Абай улу в чекмене цвета утренней звезды. Вслед за ними поднялась прекрасная девушка в белом одеянии, ее сопровождал лихой джигит по имени Энбер, который сказал:

- Все требования этикета соблюдены. Мы - перед вами.

- В таком случае, - возвысил свой голос Гапур Даризо, - слушай, народ! Из более пятидесяти отважных джигитов равного Атаралу Зербетэлли не оказалось. Он достоин звания «алф»! Так звали сказочного скакуна, которому не было преграды в его беге. Так теперь называют непобедимых пехлеванов! Вот они: Баян, который стал алфом семь лет назад в пятидесятилетнем возрасте, и его воспитанник Атарал нынешний победитель ристалища. Вот здесь - награда, выраженная в звонком металле, а это - каменная медаль, которая вручается на всю жизнь!

И то и другое Гапур передал Мусе, который обратился к девушке в белом: «Айдищ, несказанно красивая дочь фамилии Даризо, именем Аллаха просим, чтобы ты увенчала этой медалью заслуги Алфа-Атарала в час его торжества, который запомнится ему на всю жизнь!»

Прекрасная Айдищ решительно взяла в руки каменную медаль, отсвечивающую серым блеском и, расправив витой шнур, повесила ее на шею Атаралу. Сказала, восхищенно глядя в его глаза: «Пусть тяжесть ее будет для тебя не столь весома, как ответственность перед твоим народом! Пусть не наступит тот день, когда она была бы потеряна! Во всем да поможет тебе Аллах!»

Зрители отозвались на эти слова рукоплесканиями и восторженным: «Будь счастлива, красавица!» Между тем она, приподнявшись на носках, расцеловала победителя в обе щеки.

- Такие девушки один раз в тысячу лет целуют парней в самый высокий час их жизни, - сказал пылающему Атаралу Гапур и, уступая ему край помоста, добавил: - Теперь твоя очередь. Скажи, что считаешь нужным в столь ответственный для тебя момент.

Айдищ отступила назад, став рядом с Мусой, который от такого соседства почувствовал себя способным своротить горы и бросить их обломки к ее ногам. Атарал приготовился говорить. Правильные черты его лица, гармонирующие со всей внешностью, были подтянуты понятным, но ничем не выдаваемым волнением.

- Трудна, почти невыполнима моя задача: сказать хоть что-то вразумительное после слов блистательной Айдищ. И тем не менее: я знаю, что аланин, удостоенный такой медали, не имеет права уступать ее другому человеку, пока жив. Награду вашу, жители славной страны, я буду носить у сердца. По первому зову я готов явиться сюда, чтобы отстаивать как мои предки в 12 веке - честь и свободу вашей страны! Пусть наступит то время, о котором аланы говорят: «Когда по обе стороны Кавказского хребта свободно пасутся овцы с ягнятами». Память о сегодняшнем дне, образ прекрасной Айдищ, ваши доброжелательные улыбки навсегда останутся в наших сердцах. Пусть процветает народ Картли! - закончил свою речь новый Алф, имеющий право носить этот титул всю жизнь.

- Вот так будем расти, радуясь жизни, появлению новых интересных людей, приглашая и ближних и дальних на свои торжества! - сказал Гапур, после того, как, сердечно обняв Атарала, он вновь вышел к краю помоста. - А сейчас вы увидите камни, привезенные из Думалы. Игры с камнями
покажет Баян, по ходу объясняя их правила. Желающие могут испытать свои силы в «алан блеке» и «баян-таше».

После этих слов произошло некоторое перемещение: зрители расположились поудобнее, образовав широкий круг посередине. В круг вышел Баян, держа в руке деревянный ковш с длинной рукоятью, и попросил положить в него камней, величиной с куриное яйцо, класть до тех пор, пока под их тяжестью не начнет клониться к земле вытянутая и сжимающая рукоять рука. При этом он вел счет.

- Камней в ковше - десять. Я успел досчитать до семи, после чего ковш опустился. Есть желающие улучшить этот результат?! Ну, пока остальные думают, Атарал, начни ты! В этой игре каждый из вас борется с самим собой, - игра от этого легче не становится. Желаю удачи! – сказал Баян, знакомя Гюржю с новым для нее видом состязаний.

- Выходите, в этой игре может проверить свои возможности каждый! - взбодрил зрителей эген.

- Как и у всякой игры - у этой есть свои жесткие правила. Например, рука, удерживающая ковш, должна быть вытянутой параллельно земле, сам участник стоит неподвижно. Другая рука - опущена и прижата к телу. После того как все камни положены в ковш, начинается счет. Победителем окажется тот, кто дольше всех удержит ковш в указанном положении, - уточнил Баян.

- Итак, первым участником игры «алан блек» - аланская рука - будет Атарал! - возгласил эген. - Посмотрите, как умело он обходится с длинной рукоятью ковша. Так, все камни положены! Начинаем счет: один, два, три...

При счете «девять» рука Атарала медленно пошла вниз, при счете «десять» ковш коснулся земли.

- Кто следующий? Бурнас? Хорошо, подходи! Начнем нагружать ковш...

Рука Бурнаса опустилась при счете «семь».

- Чалурун?! Ты желаешь попробовать себя в аланской забаве? Что же, подходи!

- А, это ты, Энер! Вот уж кому силы не занимать!.. Но что же ты, я сказал только «пять» и, по-видимому, до следующей цифры ты не дотянешь... Да, «аланская рука» не так проста, как кажется на первый взгляд. Внимание, уважаемая публика! - перешел эген к итогам состязаний. - Не считая Баяна, первый - Атарал, Бурнас - второй, Чалурун - третий, остальные - за чертой! Сегодня в этой игре пробовали себя двадцать человек. Игра, я вижу, понравилась. Что касается успеха в ней, всякому очевидно, что он результат упорных тренировок и общей подготовки, то есть лентяям, сторонящимся тяжелой каждодневной работы, она не по плечу! А теперь попросим Баяна, чтобы он показал свой, привезенный из Алании, чудо-камень!

Баян, не заставляя себя ждать, вышел вперед.

- Пехлеваны, сыновья землепашцев, коневодов, аробщиков и князей! Этот камень обточил для меня мой отец, когда мне было семь лет. С тех пор, по мере взросления, усложнялись мои упражнения с камнем. Я подбрасывал его вверх, толкал в длину, бросал назад через себя, подбросив, ловил рукой, спиной... Он довольно тяжел - два с половиной пуда весит. Теперь вместе со мной занимается и Атарал. Будьте уверены, после таких занятий вы почувствуете себя гораздо свободней и уверенней с друзьями и при встрече с недругом. Атарал! Выйди сюда и покажи наш камень, пусть желающие пощупают, убедятся, что «баян-таш» настоящий. А потом покажешь то, чему научился!

Теперешний Атарал разительно отличался от того, который был еще на пути к победе. Он стал как будто выше, осанка - прямее и тверже, он и смотреть стал по-другому светло и пронзительно. «Подрастешь -поумнеешь. Но никогда не спеши, терпеливо выслушивай старших и не бойся трудностей», - поучал его когда-то Муса, тот самый, который сейчас внимательно следит за каждым его движением.

Атарал подошел к камню, почти правильной формы шару, серовато-коричневому. Взял его в руки с таким видом, словно собирался, не спеша, унести его куда-то... но, держа перед собой, Атарал быстро наклонился, еще быстрее разогнулся и в глубоком прогибе назад швырнул его через себя обеими руками.

Расстояние до места падения камня тотчас измерили и сообщили: ровно восемнадцать шагов.

- Молод еще, - сказал Муса Андаболов, зная, что равных этому броску не будет. - Года через три ты покажешь настоящий результат, благодаря твоим природным данным и упорным, как всегда, тренировкам. Не хватает и собранности. Бросок прежде всего нужно просчитать в уме, обдумать каждое свое движение, а затем, в одну секунду, взрывом, заставить работать все тело, все мускулы.

Бросать «баян-таш» пробовал Чалурун, Энер и Бурнас, но их отметки были не далее пяти-шести шагов. Затем к камню подходили все желающие, пробовали поднять и убеждались, что без специальной длительной тренировки толку не будет никакого. Многие смотрели, как обточен камень, какой он формы, чтобы потом сделать для себя такой же. Это особенно радовало Баяна. Значит, думал он, игра пришлась по душе, и чем больше людей увлекутся ею, тем больше их будет крепких и здоровых.

Подводя итог состязаниям в силе, Гапур Даризо обратился к публике:

- Гость на гостя - хозяину радость, как говорят в народе. Но у разных народов слова эти понимаются по-разному. У картвелов к этой поговорке есть такая привязка: «Задержавшийся гость - веревку унес». Дело, разумеется, в том, чтобы знать меру. Но эту задержку мы будем поминать добром! А сейчас, я думаю, вы не прочь послушать нашего гостя. Новое слово - что может быть лучше, не так ли?

- Хотим! Слово - отражение жизни! Пусть говорит!..

- В таком случае, вот он - Муса Андаболев из Алании. Он умеет видеть самый корень слова!

Гапур уступил свое место Мусе.

- Если вы, сыновья и дочери древних народов, хотите знать мое сокровенное желание, - степенно начал Муса, - я выскажу его. Вас, моих единомышленников, я хотел бы объединить и повести на борьбу со злом, где бы оно ни было. Злые люди живут повсеместно. До сих пор мы с Архотом Жанхотовым только и делали, что воевали с ними: такова была
главная задача нашей жизни. Не удалось нам покончить с этими людьми. Присоединяйтесь к нам! Наших нукеров не должно быть более пятнадцати. Среди них мне бы хотелось увидеть Атарала, Бурнаса, Чалуруна, Энера, Эби. В их числе будут и Зантууду, и Архот, и Абуш, которые, хоть и не смогли показать высокие результаты в борьбе, - люди достойные во всех отношениях. Однажды, во время полуденного намаза, у молившегося Архота двое неизвестных увели коня. Человек он сильный, о смелости его легенды ходят, но Архот и бровью не повел в сторону грабителей, дабы не отрываться от молитвы, обращенной к Аллаху. Через пару дней конокрады, узнав, чей это конь, прислали его с посыльным обратно, прилагая при этом свои извинения. Получилось так, что Архот все-таки встретился с «бузукбашами», и нельзя сказать, чтобы для последних эта встреча была приятной... Но, кажется, я уклоняюсь в сторону от намеченного. Мне бы хотелось говорить о повседневных ваших делах и заботах. Встречи, подобные нынешней, дорогого стоят. И в прямом смысле тоже, - но Картли сказочно щедрая страна, и с большим успехом организует у себя ежегодные ристания, которые по своему размаху приравниваются к всенародным празднествам. Если Аллаху будет угодно, сочтем за честь вновь оказаться на этом празднике силы и красоты человека, его телесной и духовной мощи. Светла ваша жизнь. Да будет она еще более светлой, сияющей! До свидания, страна витязей! Да сохранит Гюржю свою память и здравый смысл на долгие века!

- Вот и закончились три дня, что, пройдя с востока на запад, так порадовали наши сердца, - взял заключительное слово тбилисский голова Гапур Даризо. - Не может здоровый, сильный и красивый человек быть подлым и малодушным. Вы сами видите, сколько прекрасных людей собрал наш праздник. С нетерпением, в наших насущных делах, будем ждать следующего!

Гапур сошел с помоста, увлекая за собой всех, бывших с ним рядом. Зрители скандировали: «Баян! Атарал! Ве-ли-ки-е!..»

* * *

Славная летопись родов Мамашевых и Ксанаевых на этом не завершается, она будет продолжена в деяниях их внуков и правнуков. Я же намерен описать третью поездку Баяна в Грузию, - к тому времени количество камушков в кожаном мешке Атарала оказалась более 3335 штук, то есть знаменитому борцу исполнилось 28 лет. В любой работе он заменял троих. «Баян-таш» посылал на двадцать шагов. Словом, Атарал был гордостью и своего аталыка, и всей Думалы.

Ах, Думала! Живописное, многоцветное горное плато. Кто впервые дал тебе это имя? Какой ты будешь через три столетия? Во всяком случае, жирчащая неугомонно Кардан-Суу не иссякнет. А каким станет народ аланов? Останутся ли в памяти людей названия исторических мест, связанных с нелегкими, но героическим временами? Останется ли язык этого народа? Останется, пока жив народ! Останутся в его памяти и Минги-Тау, и Капчагай, Дых-Тау и Мусос-тау (некие пришельцы переименовали эту высоту в Миссис-Тау(!)). Останутся Суюнш улу Мусос, Даулет Суюншов, Баян Мамаш-улу, Атарал родоначальник фамилии Ксанаевых.

Отправляя Кара-Бия, Османа, Баяна, Бурнаса, Атарала и Эри-Бия в Гюржю, думалинцы говорили: «В добрый путь! Возвращайтесь живыми, в радости!»

* * *

- Дедушка, сегодня у меня странное настроение, как будто сердце
ожидает чего-то неизвестного. Отчего это? - спросила у старого Герия
внучка. Спрашивая, она помешивала кипящую в котле сыворотку...

- Я думаю, это оттого, что душа твоя предчувствует радость. Может
быть, это будет встреча с хорошими людьми, - ответил Герий, любуясь
ловкой и сноровистой внучкой.

Глаза ее излучали мягкое сияние. Простое платье из пестрой ткани казалось уже тесноватым. Правильное лицо с прямым, точеным носом то и дело освещалось белозубой улыбкой. Босая, проворная, она занималась домашними делами и поспевала всюду, напевая между тем и выделывая ногами замысловатые фигуры танца.

- Кто есть в доме? - послышался громкий голос.
Айза бросилась открывать ворота и - остолбенела...

- О Боже! Баян! - наконец радостно воскликнула она, узнавая гостя.
Знакомым ей был и Атарал, остальных она не знала. «Но, - подумала Айза,
- с такими людьми могут быть только достойные...»

- Дедушка! Баян приехал!

Об Атарале она и слова произнести не смогла. При одном взгляде на него у нее запылали уши; хотела подать руку для приветствия - рука не слушалась.

Все домашние высыпали во двор. Кто-то принял уставших лошадей, кто-то отвел гостей в кунацкую. Знакомая просторная комната, в этот раз она показалась особенно уютной, почти родной.

- С приездом, Баян, - вышел к гостям Герий Орасанов. - Как долго
тебя не было: ждали весной, а между тем уже лето в разгаре.

В комнату мало-помалу собрались соседи и односельчане Орасановых. Всем хотелось увидеть аланов, поговорить, узнать новости. Айза не отводила глаз от Атарала. Она ничего не знала о цели их приезда, но сердце все больше наполнялось необъяснимой пока радостью. Лихорадочные мысли Айзы прервала подруга: девушкам было предложено удалиться в другую комнату, здесь же предстоит какой-то серьезный разговор...

На столах, кроме утоляющих жажду напитков, ничего еще не было, но уже засуетились, забегали соседские девушки Зейля и Жамель.

- Итак, вы приехали, чтобы забрать мою неугомонную луноликую
Айзу, любимицу всего семейства? - спросил Герий, но тоном
утверждения; как бы шутливо, но в то же время с достоинством,
приличествующим его возрасту.

- Пользуясь правом старшего, - начал Баян, - я скажу, что задумались об этом мы еще во время второй поездки в Гюржю. Сегодня веление Творца переросло в истинное, неизменное чувство...

Баян сделал паузу. В комнате заулыбались, стали переглядываться, перешептываться... Между тем всех пригласили к столу, уже накрытому самыми разнообразными яствами. Разговор предстоял важный и долгий, - почему не совместить это с приятным?..

Айзу немедленно поставили в известность относительно намерений аланских гостей. Она переоделась в голубое со звездами платье, которое так понравилось Атаралу в его прошлый приезд. Она хотела понравиться и сейчас, всегда! А это, очевидно, будет иметь следствием ее переезд в Думалу, в Аланию, в горы...

Разговоры гостей так или иначе касались этого вопроса. Кто-то заметил, что любовь крепче на том месте, откуда виден дым из очага родного дома. Кара-Бий Мысакаев повернул разговор в более определенное русло:

- Не следует уводить птичьи трели из сада, в котором певунья решила свить гнездо. Ее песня будет литься прямо из сердца, когда рядом будет Атарал Зербетелли. Вот уже десять лет живет Айза, согревая свое сердце именем аланского Алфа. Уверен, что вы не станете тревожить душу красавицы вашими опасениями. Вы не станете противиться искренним порывам молодых людей. Аллах говорит: «Могу помочь вам, когда вы сами к этому готовы».

- Слава Аллаху! Сошлись в мыслях. Я начинал опасаться, что разговоры вокруг да около уведут далеко в сторону. С любовью шутить нельзя, - вмешался Осман Гемуев. – Господь, помогающий влюбленным, удлиняет дни их жизни!

Осман подал руку Герию, который брался было затевать спор, но деликатной настойчивости алан противиться не стал. Это послужило примером для всех гостей и приезжих, и своих: все обменивались рукопожатиями, поздравлениями. Наконец было отдано должное и обильному угощению, зазвучали тосты, один другого цветистей и вдохновенней, которые сводились к одному: на пути истинной любви преград не существует!

***

- Айза, милая, радуйся - твою судьбу решают так, как ты сама хотела! - тормошили девушку подруги. Обнимали, спешили поздравить, и говорили, перебивая друг дружку: - Хорошие люди, эти аланы! Плохо, что видеться не сможем часто - Алания далеко...»

- Вот бы меня увез Эри-Бий, - мечтательно сказала Зейля. - Он ничуть не хуже твоего красавчика Атарала.

- Нет, я в жизни не поверю, если скажут, что есть человек, равный Атаралу хоть в чем-нибудь, - серьезно ответила Айза на шутливые слова подруги.

- А я знаю людей, которым родители не разрешили пожениться из-за
того, что они были разных верований, - сказала погрустневшая Жамель. -
В конце концов жених бросился со скалы... Друзья его сложили песню,
она называется «Ураган»...

- О чем песня, Жамель, расскажи. Я хочу, чтобы о ней знал и мой
Атарал, я хочу, чтобы он знал обо всем на свете!..

- Ну, вообще-то песни не пересказывают, да уж ладно, спою. Только
сначала нужно знать - о ком она. Атыол - так звали удалого джигита,
который был родом из верхней Алании. А девушку звали Жамииль. Во
время Голлу они встретили и полюбили друг друга. Прошло пять лет, пять
томительных зим. Атыол сказал родителям о своем намерении привести
Жамииль в дом. Но они и слушать его не захотели, сказав: «Таких встреч у
тебя будет еще много. Любовь с первого взгляда - дело несерьезное. Она
должна быть выстрадана в глубине сердца».

Атыол твердил, что о других девушках он и помыслить не может, кроме того ему уже третий десяток... Но родители оставались непреклонны, друзей Атыола они также не захотели выслушать. Атыол, однако, был настроен решительно: он еще раз отправил Амира и Бедило к своим родителям, чтобы они предупредили - не будут посговорчивее - их сын покончит с собой, и весь мир узнает об этом!

Родители Атыола рассмеялись! «Если он такой безмозглый, ответили они посланцам, - пусть прыгает с самой высокой горы. И сам успокоится, и нас оставит в покое!»

Атыол, взяв в свидетели Амира, поднялся на Сыя-Тау[65], завязал себе глаза платком, подаренным любимой, и сказал: «Пусть моя Жамииль сложит обо мне песню, а слушать ее я буду на том свете. Предай ей эти

слова и добавь, что в мою последнюю минуту мне не было страшно - со мной была моя любовь...»

- А она, что сделала она?! - воскликнула Айза.

- А как ты думаешь? Она последовала за любимым...
Айза тихо плакала, бессильно сжимая кулачки.

- Так уж и быть, я спою эту песню, как я ее запомнила, - решила отвлечь подругу Зейля:

«Живя свободно у реки бурливой

Ловил острогой рыбу Атыол,

Уловом же с сельчанами делился,

Порой без доли оставался сам.

Неси подальше, буря, злые волны,

Пусть они сердце не волнуют мне!

Однако нет отрадного покоя

Познавшей одиночество душе.

А буря обернулась ураганом,

Чтобы меня в края свои забрать.

Родителям, прошу вас, передайте:

Ушел их сын несчастный в мир иной.

Так охлади же, буря, сердца рану.

Любовь не состоялась - я погиб.

Законов гор неодолимых жертва –

Отныне не живу, забудь меня.

И ураган речные воды вспенил.

Родители, желая посмотреть

На сына, у горы его отыщут.

А я одна погибну, вдалеке...»

Девушки долго сидели молча, сдерживаясь, чтобы не заплакать в голос. Их мокрые глаза - как только вошла в комнату - заметила Мелейи.

- Что за слезы, девушки? Откройте мне причину вашей печали, столь
неуместной в такой радостный час.

- Зейля и Жамель спели песню... в ней идет рассказ об одной загубленной любви, - едва слышно проговорила Айза.

- Стоит ли так близко принимать к сердцу давнюю историю. Да,
любви могут мешать, отвергать ее, не понимать. Так было всегда. Но одни
борются за свою любовь и побеждают, другие - погибают, треть остаются
ни с чем. Сильный всегда будет со своей любовью. Ко мне пришла любовь,
такая, что ради нее я только и живу. Радоваться надо, приближаясь к
любви...

В комнату заглянула Анэген. Подошла к Айзе, у которой уже

заблестели высохшие глаза, обняла ее.

- Завтра мы едем к моему отцу. И ты едешь винами! Таково решение

Кара-Бия. Он очень заинтересован - и доброжелательно - делами Атарала. Ты же не торопись, жди терпеливо - все узнаешь. К тебе любовь пришла!

- Боюсь я, Анэген... Может, я не все понимаю...

- Все это делается для тебя, милая. Научишься любить, и говорить
любимому нужные слова, и отзываться на каждое движение. Пригласит он
тебя, к примеру, прогуляться. Иди, чуть поотстав, так, чтобы он
прислушивался к твоему дыханию, заботясь о твоей безопасности... И так
- каждый день, всю долгую жизнь! От этой заботы, ответственности друг
за друга и рождается любовь...

Девушки слушали, затаив дыхание, но Айзе не терпелось узнать о стране аланов как можно больше.

- А могла бы ты рассказать, что переняла там, или, напротив, отвергла?

- Это хорошо, что ты интересуешься страной, откуда приехал твой суженый. А что касается меня, с первых дней моей жизни в Думале, в этом удивительном, сказочном краю, я стала приобщаться всему, что, так или иначе, касалось жизни моего супруга. В первую очередь - религия. Я стала совершать намаз по всем требованиям веры. Каждый год в течение месяца держу пост, то есть оразу. Занимаюсь детьми; в мои обязанности входят решительно все хозяйственные заботы. Я научилась ткать, - в каждом доме есть ткацкий станок. Словом, ради любви к дорогому мне человеку я научилась всему тому, о чем и не помышляла в доме моих родителей...

- Значит, я должна принять мусульманство, называть его другим именем, любить его домашних, чтить его ушедших предков?.. А что еще? Знаешь, ради него, моего Атарала, я готова камни перемалывать в муку, перейти самые высокие горы, лишь бы он любил меня так, как ты описываешь!

- Да, да, любить его родных, приглашать их в гости, вести задушевные беседы. А другое имя для Атарала и подбирать не надо: зови его Алфом, ведь в прошлом году его нарекли этим титулом в Тбилиси. Я думаю, он не будет против, да и другие привыкнут. Или же назови его Лаэртом - по имени очень древнего думалинского силача, который криком мог разбудить спящих по ту сторону горы. Аланы до сих пор, желая указать на силу голоса, говорят «Лаэртни тауушу» - голос Лаэрта... Но на сегодня, пожалуй, хватит. В следующий раз поговорим в доме моего отца. - Пожелав спокойной ночи, Анэген вышла из комнаты.

Девушки улеглись спать, но прежде уговорились - утром рассказать

друг дружке, что кому приснится в эту ночь в доме Орасановых.

* * *

Путешественники остановились у дома Гапура Даризо. Из ворот вышел высокий плечистый мужчина, вгляделся в приезжих и - тут же распахнул ворота настежь. Пригласил войти во двор, который многим из гостей был уже знаком. Навстречу своим матерям выскочили из дома Ауал и Астал, - им было уже по десять лет. Крики, объятия, слезы женщин. Затем мальчики бросились обнимать Баяна и Атарала.

Кара-Бий, Муса, Осман и Эри-Бий - люди в этом доме новые, были размещены в заранее отведенной гостиной. Их принял, подчеркивая свое уважение, сам Гапур, и разговор с гостями вел на аланском языке.

- Ждали мы вас вчера: ведь ристалище начинается послезавтра, а вам
еще отдохнуть надо как следует, - сказал Гапур, когда все были
размещены и освоились в новой для них обстановке.

- Да, Бурнас и Эри-Бий будут участвовать в соревнованиях. Но
основное дело у нас другое: свадьба Атарала и Айзы. Помнишь, мы
говорили с тобой о будущем моего подопечного, - теперь пришла пора
определяться, и выбор его, как мне кажется, не заставляет желать лучшего.
С нами приехал Кара-Бий Мысакаев - двоюродный брат матери Атарала.
Ближе его по крови у Атарала никого нет, и по праву родства Кара-Бий
решил сам принять в этом деле участие.

- Что ж, я тебя понимаю... Дорогой Баян, твоя радость - это ли не наша общая радость! А устройством свадьбы я займусь лично! На всю Гюржю будет свадьба! Но, полагаю, это будет по окончании ристалища? И еще, Баян, разве Атарал отказался от участия в борьбе?

- Атарал участвовать не будет, - твердо сказал Баян. - Он сейчас в лучшей своей поре: в этом широком мефе не найдется ни одного, кто хотя бы попытался одолеть его. Вот поэтому он не будет участвовать... - Гапур изумился.

- Не понимаю, Баян, как это получается?!

- Яхочу, чтобы победителем стал Бурнас. Он достоин этого. Мы все настроены на его победу. И Кара-Бий согласен с нами. В то же время, Гапур-хан, я хочу выпустить его на арену с игрой, которую у нас называют «биз турган». Дословно переводится так: стоящий, как шило...

- Ничего не слыхал об этой игре. В чем смысл, уважаемый Баян, объясни, если ты еще не утомлен разговором.

- Сев на любимого конька, усталости не замечаешь, - рассмеялся Баян. - Народные игры, развивающие силу телесную и умственную, - это действительно мое страстное увлечение, я бы даже сказал - дело моей жизни. Так вот, смысл заключается в том, что игрок должен пронести на ладони шест, длиной в три сажени, сколько можно дальше. Или, уперев шест острым концом в землю, забраться по нему как можно выше и,
спустившись, выдернуть его обеими руками и послать в воздух, чтобы шест описал как можно больше переворотов. Игра не из легких, но тем и зрелищней.

- Если я правильно понимаю, это не соревнования, а демонстрация публике новой игры, достойной интереса и удивления.

- Именно так, Гапур. Я хочу познакомить вашу молодежь с тем, что
привычно детям алан, что стало составляющей их обыденной жизни. У нас
ведь смеются по-другому, даже по земле ходят особым образом...

Ты шутишь, мой друг! Что значит «особым образом»? Уж, не
хочешь ли ты сказать, что этот способ передвижения подобен полету птиц?

- Поясню. Твоя дочь, - настоящего имени не называю по понятной
тебе причине, так вот, Гезан, идя из нашего дома к стойбищу,
беспрерывно крутит веретено.

- Вы настолько нуждаетесь, что должны делать какую-то работу, даже будучи в пути?

- Нет, уважаемый Гапур. Моего богатства хватит, чтобы выстроить
десять таких домов, как твой. Но я не буду этого делать, ибо у меня
несколько иной взгляд на жизнь... Если сказать коротко, я живу, не
устраиваясь поудобней в этом мире, но совершенствуя себя в нем. А о
подробностях ты можешь расспросить свою дочь, - сказал Баян, заметив в
этот момент, что в комнату, вслед за незнакомой ему женщиной, входит
Анэген, являя своим видом здоровую молодость и цветущую красоту.

- Ты очень кстати, дочь моя, - сказал Гапур. - Подойди ближе, присядь... Скажи, ты что, тоже крутишь на ходу веретено, как утверждает твой хан?