Глава 15. В пять часов утра в среду Джейк сидел за столом у себя в офисе, пил кофе и через высокое, от пола до потолка

 

В пять часов утра в среду Джейк сидел за столом у себя в офисе, пил кофе и через высокое, от пола до потолка, окно смотрел на центральную площадь Клэнтона. Сон в эту ночь был беспокойным, и, проворочавшись несколько часов, Джейк решил вылезти из-под одеяла. Он махнул рукой на отчаянные попытки восстановить в памяти фамилию обвиняемого из Джорджии, которую, как ему казалось, он навсегда запомнил еще в колледже. Примечательным в деле было то, что судья разрешил выпустить обвиняемого в умышленном убийстве под залог, приняв во внимание, что человек этот ранее к суду не привлекался, являлся владельцем недвижимости, имел постоянную работу и множество родственников. Вместо его имени в голову лезли подробности совсем недавних, в общем-то не очень заметных, юридически прозрачных судебных процессов, проходивших в его родном штате, в ходе которых у судей даже мысли не возникало о том, чтобы позволить обвиняемому – под любой залог – разгуливать до суда на свободе. Таков был закон, и Джейк хорошо его знал, но ему необходимо было найти нечто в противовес доводам Марабу.

Неизбежность обращения к Нузу с требованием освободить Хейли под залог пугала Джейка. Он так и видел перед собой Бакли – зашедшегося в крике, причитающего, цитирующего выдержки из тех самых дел. А Нуз будет сидеть, улыбаться и слушать, а потом откажется даже обсуждать этот вопрос. Получится, что Джейку нанесут весьма болезненный удар в первой же схватке.

 

* * *

 

– Что-то ты рано сегодня, радость моя. – С этими словами Делл налила своему фавориту чашку кофе.

– Зато я наконец здесь. – После того как Луни ампутировали ногу, Джейк несколько дней не показывался в кафе. Завсегдатаи очень симпатизировали Луни, поэтому атмосфера, окружавшая Джейка в этом заведении, стала несколько прохладной. Он чувствовал это, но старался не замечать.

В городе нашлось бы немало людей, которые не стали бы скрывать свое недовольство любым адвокатом, решившимся защищать в суде негра, обвиненного в убийстве двух белых.

– У тебя есть минутка? – спросил он Делл.

– Конечно, – ответила она, бросив взгляд по сторонам. В пятнадцать минут шестого утра кафе было еще полупустым. В небольшой кабинке она уселась за стол напротив Джейка, налила кофе и себе.

– О чем здесь говорят?

– Как обычно. Политика, рыбная ловля, фермерские дела. Ничего нового. Уже сколько лет я подаю здесь одни и те же блюда одним и тем же людям, и всегда они рассуждают об одном и том же.

– И ничего нового?

– Если только о Хейли. О нем действительно много говорят. Но рты закрываются, как только входит чужак.

– Почему?

– Если сболтнешь лишнее, за тобой увяжется какой-нибудь писака и засыплет градом вопросов. А кому это нужно?

– Хорошего у вас, словом, мало, да?

– Наоборот, все отлично. Бизнес идет хоть куда.

Джейк улыбнулся. Взяв тост, намазал масла, капнул кетчупа.

– А что ты думаешь о моем клиенте?

Делл задумчиво провела кончиком длинного, покрытого лаком ногтя по носу, осторожно подула на кофе.

Резкость ее суждений была известна всем. Джейк и сейчас рассчитывал получить прямой ответ.

– Хейли виновен. Он убил их, и тут уже ничего не поделаешь. Но основания для этого у него были такие, что других и не придумаешь. Ему поневоле сочувствуешь.

– Допустим, ты в жюри Присяжных. Виновен или невиновен?

Она посмотрела в сторону входной двери, приветственно махнула рукой постоянному клиенту.

– Ну, я готова простить всякого, кто убивает насильника. И уж тем более если этим убийцей оказывается отец. А с другой стороны, нельзя же позволить людям хвататься за оружие всякий раз, когда нужно восстановить справедливость. Ты в состоянии доказать, что он был не в себе, когда сделал это?

– Предположим, да.

– Тогда бы я проголосовала за его невиновность, хотя и не думаю, что в тот момент он был не в себе.

Положив ложечкой клубничный джем на тост, Джейк одобрительно кивнул.

– Но как быть с Луни? – в свою очередь, спросила Делл. – Он мой друг.

– Это был просто несчастный случай.

– Суд удовлетворится таким объяснением?

– Нет. Конечно, нет. Винтовка не может выстрелить случайно. Это пуля случайно попала в Луни, но в качестве защиты аргумент этот силы не имеет. А ты могла бы обвинить его в нападении на Луни?

– Может быть, – медленно ответила она. – Ведь он лишился ноги.

«Как же это получается – Кобба и Уилларда пристрелил сумасшедший, а Луни ранил нормальный человек?» – подумал Джейк, но ничего не сказал. Он решил сменить тему:

– А обо мне какие слухи ходят?

– То же в общем-то, что и обычно. Кто-то заметил, что ты несколько дней не показываешься, другой на это ответил, что у тебя нет на это времени, после того как ты превратился в знаменитость. Еще я слышала что-то про тебя с черномазыми, но это так, чепуха. На людях о тебе дурно никто не отзывается. Да и я не позволила бы.

– Ты моя лапочка.

– Я старая стерва, и ты знаешь об этом.

– Нет. Ты только хочешь ею казаться.

– Вот как? Ну так смотри же.

Выскочив из кабинки, она разразилась потоком брани в адрес сидевших за столиком фермеров, попытавшихся было привлечь ее внимание просьбой принести им еще кофе. Джейк в одиночестве закончил завтрак и вернулся в офис.

 

* * *

 

Когда в половине девятого утра Этель подходила к дверям, то на тротуаре неподалеку от офиса она увидела двух прогуливающихся репортеров. Они проследовали за ней в приемную и потребовали встречи с мистером Брайгенсом. Этель ответила отказом и попросила их убираться, на что они, в свою очередь, тоже ответили отказом и повторили свое требование. Услышав их перебранку, Джейк повернул ручку замка. Пускай Этель сама с ними сражается.

Он стоял у окна кабинета и наблюдал за тем, как команда телевизионщиков устанавливает свою аппаратуру у заднего входа в здание суда. Джейк улыбнулся и физически ощутил, как сердце выбросило в кровь восхитительную порцию адреналина. Он видел себя на экране телевизора в вечернем выпуске новостей: вот он упругой деловой походкой переходит улицу, а за ним, умоляя об интервью, по пятам следуют журналисты, в ответ на свои просьбы слыша: «Без комментариев».

И это всего лишь только после предъявления обвинения. Что же будет во время процесса? Телекамеры, шквал вопросов, газетные полосы с отчетами, может, даже фотографии на обложках журналов. В Атланте дело назвали самым сенсационным убийством на Юге за последние двадцать лет. За такое стоило взяться и вообще без всякого гонорара.

Джейк спустился вниз, чтобы прекратить доносившуюся оттуда перебранку и радушно пригласить репортеров в свой кабинет. Этель скрылась у себя за дверью.

– Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? – спросил один из журналистов.

– Нет, – вежливо ответил Джейк. – Меня ждет судья Нуз.

– Всего на два?

– Нет. Но в три часа состоится пресс-конференция.

Джейк направился к дверям, журналисты последовали за ним. Они вышли на улицу.

– Где она состоится?

– В моем офисе.

– Тема?

– Дело моего подзащитного.

Джейк неторопливо шел через улицу к суду, на ходу отвечая на вопросы.

– Будет присутствовать мистер Хейли?

– Да, вместе с семьей.

– И девочка тоже?

– И девочка тоже.

– Мистер Хейли ответит на наши вопросы?

– Возможно. Я еще не решил.

Попрощавшись, Джейк вошел в здание суда, оставив репортеров судачить между собой о предстоящей пресс-конференции.

 

* * *

 

Бакли прошел через высокие дубовые двери парадного входа, фанфары почему-то молчали. Он в душе рассчитывал, что увидит между колоннами одного-двух телевизионщиков, поэтому почувствовал разочарование, узнав, что все они столпились у заднего входа в надежде подстеречь момент, когда мимо них будут проводить обвиняемого. В следующий раз, подумал Бакли, нужно идти через заднюю дверь.

Нуз остановил свою машину напротив почты, у пожарного гидранта, прошел по тротуару и скрылся в здании суда. Он тоже не привлек ничьего внимания, за исключением, может быть, нескольких любопытных прохожих.

Оззи стоял у окна своего кабинета в здании тюрьмы и смотрел на толпу, собравшуюся у автомобильной стоянки в ожидании выхода Карла Ли. У шерифа мелькнула мысль о боковой двери, но он тут же отогнал ее. За последние несколько дней он получил по телефону не менее десятка угроз расправиться с Карлом Ли Хейли, и некоторые прозвучали достаточно серьезно: они были конкретными, с упоминанием даты и места сведения счетов с грязным ниггером. Остальные же представляли собой каждодневные вульгарные обещания свернуть черномазому шею. И это всего лишь после предъявления обвинения. Оззи подумал о процессе и негромко сказал Моссу несколько слов.

Карл Ли Хейли в окружении полицейских вышел из здания тюрьмы, проследовал мимо группы журналистов и забрался в специально нанятый для его перевозки автофургон. Следом за ним в фургон сели шестеро заместителей шерифа, занял свое место за рулем водитель. В сопровождении трех новеньких патрульных машин фургон начал двигаться к центру города.

В девять утра судья Нуз должен был огласить шесть обвинений. Усевшись в кресло, Нуз принялся перебирать лежавшие перед ним папки, разыскивая ту, в которой лежало дело Хейли. Подняв голову, он окинул взглядом первый ряд кресел, где сидели несколько мрачных, подозрительно выглядящих личностей – обвиняемые. В самом конце ряда расположились двое заместителей Оззи, чернокожий в наручниках и рядом с ним Брайгенс. Видимо, это и есть Хейли, подумал судья.

Нуз раскрыл папку в красной обложке, поправил на переносице очки так, чтобы они не затрудняли ему чтение, и провозгласил:

– Штат против Карла Ли Хейли, дело номер три тысячи восемьсот восемьдесят девять. Мистер Хейли, выйдите, пожалуйста, вперед.

Наручники были сняты, и Карл Ли проследовал за своим адвокатом к судейскому столу, напротив которого оба остановились, глядя на его честь, нервно пробегавшего глазами текст обвинительного заключения. В зале стояла гробовая тишина. Со своего места поднялся Бакли и медленно направился в сторону Хейли и Брайгенса, остановившись в нескольких футах от обвиняемого. Несколько журналистов быстрыми движениями делали в своих блокнотах карандашные наброски.

Джейк уставился на Бакли, не совсем понимая, что заставило прокурора встать и подойти к столу судьи во время оглашения обвинения. На Бакли был новенький, с иголочки, черный костюм-тройка из полиэстера. Каждый волосок на массивной голове уложен к волоску. Своим видом прокурор походил на телевизионного проповедника.

Сделав шаг к Бакли, Джейк прошептал:

– Отличный костюм, Руфус.

Торжественность минуты, видимо, ослабила прокурорскую бдительность.

– Благодарю, – ответил он.

– А в темноте он не светится? – спросил Джейк и отступил назад, к клиенту.

– Ваше имя Карл Ли Хейли?

– Да.

– Мистер Брайгенс – ваш адвокат?

– Да.

– У меня в руках копия обвинительного заключения, вынесенного по вашему делу большим жюри. Была ли вам предоставлена такая же копия?

– Да.

– Вы прочли ее?

– Да.

– Вы обсудили заключение с вашим адвокатом?

– Да.

– Оно вам полностью понятно?

– Да.

– Отлично. По закону я обязан зачитать вам его в открытом суде. – Нуз кашлянул. – Большое жюри присяжных штата Миссисипи, состоящее из добропорядочных граждан округа Форд, не привлекавшихся к суду, должным образом избранных, приведенных к присяге и обязанных законом рассматривать судебные дела вышеупомянутых округа и штата, выступая от имени властей штата, под присягой обвиняет Карла Ли Хейли, постоянно проживающего на территории означенных выше округа и штата и находящегося в юрисдикции данного жюри, в том, что он действительно нарушил закон – сознательно, грубо и обдуманно – тем, что с умышленной жестокостью лишил жизни граждан Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда, а также совершил нападение с попыткой убийства на офицера полиции Де Уэйна Луни, то есть преступил закон и нанес ущерб чести и доброму имени штата Миссисипи. Данное заключение является официальным документом. Подписано: Лаверн Госсет, председатель большого жюри. – Нуз перевел дыхание. – Ясны ли вам предъявленные обвинения?

– Да.

– Осознаете ли вы, что если вас признают виновным, то наказанием за содеянное может стать смерть в газовой камере тюрьмы Парчмэн?

– Да.

– Признаете ли вы себя виновным?

– Нет.

Нуз принялся листать свой календарь. С неослабевающим вниманием зал в полной тишине следил за его движениями. Журналисты писали в блокнотах, некоторые продолжали делать наброски портретов главных действующих лиц, в число которых умудрился-таки втиснуться и Бакли – теперь он стоял чуть повернувшись, давая возможность рисовавшим запечатлеть себя в профиль. Он чувствовал неодолимое желание произнести что-нибудь веское. Гневным взглядом он испепелял затылок Хейли так, что присутствовавшим становилось ясно: прокурору не терпелось предать убийцу смерти. Размеренным шагом Бакли вернулся к своему столу, с важным видом начал шептаться о чем-то с Масгроувом. Затем он пересек зал – посовещаться с кем-то из чиновников суда. После этого Бакли вновь вернулся к судейскому столу, возле которого все еще стоял Хейли вместе со своим адвокатом. Джейку вся эта прокурорская возня была абсолютно понятна, он только старался изо всех сил не обращать на нее внимания.

– Мистер Хейли, – проскрипел Нуз, – судебное заседание по вашему делу назначено на понедельник, двадцать второго июля. Все предсудебные требования должны быть сформулированы до двадцать четвертого июня и заявлены не позднее восьмого июля.

Хейли и Брайгенс одновременно кивнули.

– Какие-нибудь дополнения?

– Да, ваша честь. – Бакли произнес эти слова так громко, что их услышали даже те, кто находился в вестибюле здания. – Обвинение выступает против ходатайства об освобождении обвиняемого под залог.

Сжав кулаки, Джейк с трудом сдержал свои чувства.

– Ваша честь, обвиняемый еще и не обращался с подобной просьбой. Мистер Бакли, как обычно, запутался в процедурных вопросах. Он не может выступать против ходатайства, которое не заявлено. Ему следовало узнать это еще в колледже.

Бакли, уязвленный, тем не менее продолжал:

– Ваша честь, мистер Брайгенс всегда настаивает на освобождении под залог, и я уверен, что сегодняшний день не исключение. Обвинение будет категорически против такой его просьбы.

– Ну а почему бы вам не дождаться, когда он обратится ко мне с этой просьбой? – В голосе Нуза послышалось раздражение.

– Ну что ж. – Лицо Бакли налилось кровью, он не отрываясь смотрел на Джейка.

– Намереваетесь ли вы просить об освобождении обвиняемого до суда под залог? – Нуз повернулся к Джейку.

– Я планировал сделать такой запрос в соответствующее время, однако мистер Бакли своими театральными...

– Забудьте о мистере Бакли, – перебил его судья.

– Понимаю, судья, он просто растерялся...

– Итак, настаиваете ли вы на освобождении под залог?

– Да, я собирался сделать это.

– Так я и думал. Я уже размышлял над вопросом, допустимо ли в данном случае освобождение под залог. Как вы хорошо знаете, решение принимаю только я, а я ни разу еще не выпускал под залог обвиняемого по делу об умышленном убийстве. И мне не кажется, что сейчас мы располагаем какими-то основаниями для исключения.

– То есть вы хотите сказать, что отклоняете ходатайство об освобождении под залог?

– Да.

Пожав плечами, Джейк положил папку с бумагами на стол.

– Понятно.

– Еще какие-нибудь дополнения? – осведомился Нуз.

– Нет, ваша честь, – ответил ему Джейк.

Бакли молча покачал головой.

– Тем лучше. Мистер Хейли, таким образом, время до суда вы проведете в тюрьме округа Форд под надзором шерифа. Можете идти.

Карл Ли вернулся на свое место в первом ряду, где ему тотчас же надели наручники. Раскрыв свой кейс, Джейк укладывал туда бумаги и папки, когда неожиданно подошедший Бакли схватил его за руку.

– Твой выпад был настоящей дешевкой, Брайгенс, – процедил прокурор.

– Ты сам напросился, – ответил Джейк. – Отпусти мою руку.

Бакли разжал пальцы.

– Мне это не нравится.

– О, какой ужас! Тебе не стоило так трепать языком. Уж очень большие у тебя губы – смотри, не обожги их!

Бакли был на три дюйма выше Джейка и фунтов на пятьдесят тяжелее, он уже с трудом подавлял в себе злобу. Перепалка привлекла внимание окружающих, и находившийся неподалеку полицейский встал между адвокатом и прокурором. Джейк подмигнул Руфусу Бакли и вышел из зала.

 

* * *

 

В два часа дня возглавляемое Лестером семейство Хейли поднималось по ступеням особняка, в котором располагался офис Джейка Брайгенса. Джейк провел пришедших в небольшой кабинет на первом этаже по соседству с комнатой для заседаний. Разговор зашел о предстоящей пресс-конференции. Двадцатью минутами позже через дверь черного хода с невозмутимым видом прошли Оззи и Карл Ли. Следуя за Джейком, оба оказались в кабинете, где Карла Ли ждала семья. Извинившись, адвокат с шерифом оставили их одних.

Пресс-конференция проходила в комнате для заседаний под чутким руководством Джейка Брайгенса, восхищавшегося своим талантом манипулировать средствами массовой информации и той охотой, с которой манипулируемые ему подчинялись. Джейк сидел за длинным столом, за его спиной стояли трое сыновей Карла Ли. Слева от Джейка сидела Гвен, справа – Карл Ли. Тони он держал на коленях.

Представлять публике ребенка, подвергшегося изнасилованию, по этическим соображениям было не принято, однако случай с Тони был особенным. Благодаря отцу ее имя, лицо, возраст всем стали хорошо известны. Люди знали ее, и сейчас Джейку требовалось, чтобы она была на виду, чтобы ее снимали в ее белоснежном воскресном платьице на коленях у отца. Присяжные, кем бы они ни являлись и где бы ни жили, тоже наверняка вечером усядутся у экранов.

Репортеры ринулись в комнату, сразу же заполнив ее, выплеснувшись в коридор и даже в приемную, где Этель в довольно резкой форме потребовала от них сидеть тихо и не мешать ей работать. У входной двери занял поет один из заместителей Оззи, двое других прошли к черному ходу, где уселись на ступеньках крыльца. Сам шериф Уоллс вместе с Лестером Хейли неловко стояли у стены, позади семейства Карла Ли. На столе перед Джейком высилась гора микрофонов, телевизионщики с камерами на плечах залили комнату жаркими лучами своих подсветок.

– Позвольте мне сделать несколько предварительных замечаний, – начал Джейк. – Во-первых, на все вопросы буду отвечать только я. Прошу вас мистеру Хейли, равно как и членам его семьи, вопросов не задавать. Если же подобное все же случится, я не позволю ему ответить. Во-вторых, я хочу познакомить вас с его семьей. Слева от меня находится его жена, Гвен Хейли. Позади нас стоят сыновья: Карл Ли-младший, Джарвис и Роберт. За спинами мальчиков вы видите брата мистера Хейли, Лестера Хейли. – Сделав паузу, Джейк улыбнулся Тони. – На коленях отца – его дочь, Тони Хейли. Я готов ответить на ваши вопросы.

– Что происходило сегодня утром в суде?

– Мистеру Хейли было официально предъявлено обвинение, он отказался признать себя виновным, и судебное разбирательство его дела назначили на двадцать второе июля.

– Между вами и окружным прокурором вспыхнула ссора?

– Да. После того как судья закончил чтение обвинительного заключения, мистер Бакли, приблизившись, схватил меня за руку с явно угрожающим видом, однако в этот момент к нам подошел полицейский.

– Что послужило причиной ссоры?

– В ответственные моменты мистера Бакли подводят нервы.

– Вы с мистером Бакли являетесь друзьями?

– Нет.

– Суд состоится в Клэнтоне?

– Защита выступит с требованием о переносе суда. Место его проведения определит судья Нуз. Более точный ответ дать сейчас не представляется возможным.

– Не могли бы вы сказать, как происшедшее отразилось на семье мистера Хейли?

На мгновение Джейк задумался; камеры скользили по лицам сидевших за столом. Он бросил быстрый взгляд на Карла Ли и Тони.

– Вы видите чудесную семью. Еще две недели назад жизнь казалась простой и радостной. Была неплохая работа на бумажной фабрике, кое-какие деньги в банке, было чувство безопасности, уверенности в завтрашнем дне, были воскресные проповеди, на которые ходили всей семьей. Словом, дружная, добрая семья. И вот двое накачавшихся наркотиками ублюдков совершили по отношению к этой десятилетней девчушке нечто чудовищное – только одному Богу известно, что их на это толкнуло. Случившееся потрясло всех нас, омерзительность преступления вызвала всеобщее отвращение. Подонки разрушили мир девочки, навсегда лишили родителей и всю семью счастья. Отец не мог этого вынести. У него не было времени на размышления. Он взорвался. Теперь он в тюрьме, и ему грозит смерть в газовой камере. Потеряна работа. Нет денег. Перед детьми реальная перспектива вырасти без отца. Чтобы поднять их, матери придется искать работу, а сейчас она вынуждена просить помощи у друзей, родственников, чтобы выжить. Если коротко ответить на ваш вопрос, сэр, то семья эта просто разрушена. Она уничтожена.

Гвен негромко заплакала, Джейк протянул ей носовой платок.

– Вы будете настаивать на том, что ваш подзащитный действовал в невменяемом состоянии?

– Да.

– Это явится официальной версией защиты?

– Да.

– И вы сможете предъявить доказательства?

– Этим займутся присяжные. Мы представим данные психиатрической экспертизы.

– Вы уже консультировались с экспертами?

– Да, – солгал Джейк.

– Не назовете ли вы их имена?

– Нет, я не вижу в настоящее время в этом необходимости.

– По городу ходят слухи, что вашему подзащитному угрожают смертью. Это так?

– Угрозы продолжают поступать в адрес мистера Хейли, его семьи, в мой адрес, шерифу, судье – всем, кто как-то связан с этим делом. Я не знаю, насколько серьезны эти угрозы.

Карл Ли похлопывал Тони по ноге и пустыми глазами смотрел на столешницу. Он был растерян, и весь вид взывал к жалости и сочувствию. Мальчики казались испуганными, но в соответствии со строгими инструкциями они стояли навытяжку, боясь шевельнуться. Карл Ли-младший, самый взрослый из братьев – ему уже исполнилось пятнадцать, – стоял за спиной у Джейка. Средний, тринадцатилетний Джарвис, – позади отца. Роберт – ему было всего одиннадцать – находился рядом с матерью. Все трое были одеты в одинаковые темно-синие костюмчики, белые рубашки и красные галстуки-бабочки. Костюм Роберта носил сначала Джарвис, а до него Карл Ли-младший, поэтому он выглядел чуть более поношенным, чем у братьев. Однако ткань была вычищена, выглажена, брюки и рукава аккуратно подогнаны по росту. Братья выглядели как на картинке. Неужели кто-то из присяжных проголосует за то, чтобы отнять у этих милых детей отца?

Пресс-конференция удалась. Фрагменты ее были показаны центральными и местными телестанциями в вечерних и ночных выпусках новостей. Газеты в четверг вышли со снимками семейства Хейли и их адвоката на первой полосе.