Голоса, доносящиеся из темноты. Запахи. Холод.

 

Для Авелин время остановилось. Она словно блуждала в густом тумане потустороннего, сквозь который иногда пробивалась реальность. Прошлое, настоящее и возможное будущее смешались воедино, представляя собой конгломерат её жизни.

Беатрис держала её на руках, когда она была совсем маленькая, и вот уже ей сообщают, что Дерек разбился. Улыбка Энтони превращается в гримасу на губах сероглазого убийцы. Она запомнила его, этот мужчина охранял Торнтона в доме под Санкт‑Петербургом. Воспоминания ускользали вместе с последними ниточками жизни, и Авелин бессильно цеплялась за самое больное. Боль – признак того, что ты все ещё жив.

Беатрис подарила ей жизнь, но от своей отказалась. По собственной воле, когда считала, что Авелин умерла. Она позволила Сильвену принести мать в жертву благих намерений. Он говорил, что все только ради спасения Беатрис. Что он знал о спасении…

Чувства пытались пробиться сквозь пустоту полузабытья. Изо всей вереницы проблесков Авелин более‑менее четко запомнила лишь один: когда очнулась и почувствовала рядом с собой человека. Первыми пробудились инстинкты, ее дикая сущность. Если бы не дрессировка Сильвена, на уровне подсознания включающая самоконтроль, для него все закончилось бы быстро и плачевно.

Несколько глотков крови вернули разум, привели в чувство. Авелин почувствовала запах Энтони, ощутила знакомое, родное тепло. Она с силой оттолкнула его, спасая от самой себя и снова провалилась в темноту, из которой не было выхода. Блуждая по лабиринтам беспробудного сна, она увидела свет. Свет исходил от человека, высокого, с пшенично‑рыжими волосами и смешинками, сияющими в глубине ореховых глаз. Свет стремительно таял, он протягивал к ней руку, пытаясь дотянуться.

«Помоги мне, Крис».

Энтони. Энтони, которого она убила в момент безумия истерзанного зверя. Усилием воли Авелин вытолкнула себя в реальность, собирая последние силы. Она чувствовала его присутствие, где‑то поблизости и тянулась к нему, пока не нашла. Было слишком поздно. Благодаря обостренным инстинктам Авелин могла слышать биение сердца своей жертвы, его хрип, чувствовать запах крови. Под собственными ледяными пальцами угасающей струйкой жизни вился нитевидный пульс. Энтони умирал.

Авелин тыльной стороной ладони провела по щекам, стирая слезы. Последний раз она плакала по своей «смерти» спустя несколько десятков лет. Когда поняла, что натворила, случайно столкнувшись с Беатрис на одной из улочек Стокгольма.

Она снова облажалась. Пришла за Энтони, чтобы спасти, но в итоге стала причиной его смерти. Именно она втянула его в неприятности, подпустив к себе. Мысль раскаленной спицей пронзила сердце. Она не смогла уберечь человека, которого полюбила. Дерека убило небо, а Тони – она сама.

Сильвен во время своих тренировок испытывал ее на прочность и позволял многое, но у него было единственное основное правило, которое он вбивал в голову Авелин. Никогда и не при каких обстоятельствах не делиться своей кровью с другими. Он показывал, в кого превращаются измененные, лишенные должной поддержки и обучения.

Авелин своими глазами видела жестоких, обезумевших созданий, напоминающих истинные порождения тьмы. Он рассказал, каким уязвимым становится измененный, обремененный заботой воспитания своего подопечного, объяснил, что не всем везет так, как ему и ее матери: выжить и сохранить себя, остатки своей человеческой личности.

Авелин раз и навсегда отказалась от мысли поделиться частичкой себя с кем бы то ни было. До встречи с Дереком блок прочно сидел у неё в голове, но сейчас все изменилось. Связь между измененными по первой кровной линии сродни настоящей любви. Разве не это чувство связывало ее с Энтони? Она хотела, чтобы он разделил с ней жизнь и любовь. Настолько, что была готова рискнуть.

О вирусе, который уничтожил практически всех измененных, она слышала достаточно много. Он убивал за несколько дней, как в свое время чума – людей, поэтому и получил свое название. Существовал и антидот, который в свое время спас жизнь её матери.

Авелин догадывалась, что первое и второе неразрывно связаны с задумками Дариана, но озвучить свои мысли было некому. Сильвен не отзывался, а встреча с Беатрис оказалась слишком короткой. Авелин удалось избежать печальной участи измененных, и спасла её уникальность, отменившая воздействие на организм всех ядов для измененных, губительное влияние ультрафиолета и прочих прелестей. Особенность, ставшая спасением или проклятием.

Но что её кровь сделает с Энтони, если она попытается его изменить? Авелин была уверена, что не выйдет отсюда живой, но сейчас было не до философии. Ее любимый человек прощался с жизнью на холодном полу в грязном подвале. И если существует даже самый небольшой шанс, то рискнуть стоило. Сэт говорил, что её кровь способна не только возродить расу измененных, но и послужить ключом к созданию новой цивилизации.

 

– Когда ты говорил, что не вирус в моей крови делает меня сильнее, что ты имел в виду?

– Я говорил о том, что вамп… Ваша раса – нечто иное, принципиально новое, чуждое нашему миру. Я не сразу это понял, но когда бился над созданием вируса, заметил, что что‑то не сходится. Все знакомые алгоритмы не работали. Я убил на проверку формул кучу времени, но понял, что не там ищу ошибку. Дело в вашем генетическом коде… А если быть точным – в твоем генетическом коде.

– Почему именно в моем?

– Потому что ты родилась первой, Авелин. Ты первая и пока что единственная в своем роде. Все изменения встроены в твою ДНК. Я допускаю, что в крови Беатрис и любого измененного действовал некий микроорганизм, стремящийся к симбиозу и перестраивающий носителя к идеальным условиям собственного существования. Чтобы как следует в этом разобраться, мне нужна твоя кровь, лаборатория и хороший спонсор. Все, что пока есть в нашем распоряжении – ты, живая и невредимая, избежавшая заражения во время чумы измененных.

– Значит, я никого не смогу изменить?

– Думаю, сможешь.

– Почему?

– Потому что симбиотический микроорганизм из твоей крови никуда не делся. Он просто, как бы это помягче выразиться…

– Мутировал.

– Именно. К чему я все это, Авелин… Ты не человек и не измененная.

– Ага, новинка. Ограниченный выпуск.

 

Если бы не их разговор перед отъездом, Авелин вряд ли решилась бы.

Она разорвала ногтями ладонь и накрыла руку Энтони. Медленная регенерация не позволила ране быстро затянуться. Авелин с силой вонзила ногти в кожу Тони, смешивая их кровь. На это ушли все силы, и она почувствовала, как рука соскользнула на пол. Она вряд ли сумеет удержаться на грани сознания до того, как станет понятно, удалось ли вырвать Энтони из лап смерти.

Сквозь полузабытье услышала скрежет, шаги, ощутила присутствие другого человека. Сероглазый, это был его запах. Он вколол ей очередную дозу транквилизаторов и поднялся.

Авелин испугалась, что он заберет Энтони, но напрасно. Убийца перешагнул через него, оставив лежать на полу лицом вниз. Она услышала удаляющиеся шаги, а следом снова пришел туман без света, звуков и запахов.

 

– 16 –