Глава 11. — Почему Люциус никогда не помогает мыть посуду?

 

— Почему Люциус никогда не помогает мыть посуду? — пожаловалась я, протягивая маме мокрую тарелку. — Он же с нами ест. Мог бы убрать со стола. И мне надоело заниматься его стиркой. Он все время просит накрахмалить ему рубашки. Кто в наше время крахмалит рубашки?

— Джессика, я понимаю твое недовольство. — Мама вытерла тарелку полотенцем. — Мы с отцом все обсудили. Понимаешь, Люциусу сложно привыкнуть к жизни в Америке, а потому не стоит нагружать его домашними обязанностями.

— Да привык он к жизни в Америке, еще как привык. Если хочешь знать, он замечательно устроился.

— Не обращай внимания на его выходки, это напускная бравада, — сказала мама. — Наш образ жизни для Люциуса в новинку, ведь всю работу по хозяйству у него дома выполняет прислуга.

— По его словам.

Мама засмеялась:

— Видишь ли, вампирское происхождение Люциуса...

— Да это все фиг... — Я вовремя прикусила язык. — Выдумки.

— Как бы то ни было, Люциус происходит из богатого, знатного рода.

Я выловила из мыльной воды вилки и ложки:

— Насколько богатого? Только честно! Что-то мне не верится в россказни про пони для игры в поло и про поездки в Вену…

— Джессика, это правда. Владения клана Владеску весьма обширны. Их родовой замок расположен высоко в Карпатских горах.

— Мам, замки бывают только в диснеевских мультфильмах. Ты его сама видела, этот замок?

— Только снаружи. Впечатляющее зрелище. Внутрь нас не пустили. К сожалению, Владеску — не самые гостеприимные из вампиров... — мама осеклась. — Драгомиры оказались более радушны.

Нет, моих кровных родителей я обсуждать не намерена.

— И на что он похож? Ну замок то есть.

— Впервые тебя заинтересовало что-то, что имеет отношение к Люциусу, — улыбнулась мама.

Я ополоснула ножи.

— Мне интересно про замок.

Мама перекинула полотенце через плечо и оперлась о стол.

— А Люциус тебя не интересует? Хотя бы немножко? — с еле уловимым намеком поинтересовалась она.

— Нет!

— Послушай, Люциус — физически привлекательный юноша, который оказывает тебе явные знаки внимании. Некоторая заинтересованность с твоей стороны вполне естественна, ничего стыдного в этом нет.

Я с яростью набросилась на кастрюлю, отскребая со дна пригоревшую чечевицу:

— Мам, он считает себя вампиром!

— И тем не менее Люциус Владеску — обаятельный, сильный, материально обеспеченный и красивый юноша.

Я вспомнила прикосновение пальцев Люциуса к моей щеке в ночь нашего знакомства. Тогда у меня в животе запорхали бабочки.

А потом Люциус заявил, что собирается меня укусить...

— Мам, по-твоему, я смотрю на Люциуса не с отвращением, а с другим чувством? Честно?

— Как ни странно, отвращение часто перерастает в желание, — с улыбкой произнесла мама и многозначительно на меня поглядела, словно прочитала мои мысли.

Мои щеки побагровели.

— Всей этой алхимии не существует! Так же, как и вампиров, между прочим.

— Джессика, — вздохнула мама, — что такое любовь, как не алхимия? В мире есть много такого, что объяснению не поддается.

Ага. Черные дыры, число «пи», энтропия Вселенной... Да, разумеется, существуют силы и факты по-настоящему загадочные, но поддающиеся рациональному объяснению с помощью математики и физики. К сожалению, родители этого не понимают. Они видят магию и сверхъестественное там, где я вижу цифры и составные части.

— Мам, Люциус мне не нравится, так что можешь забыть об алхимии, отвращении и особенно о желании, — сказала я, ополаскивая кастрюлю.

Мои возражения маму не убедили. Она вытерла последнюю тарелку.

— Знаешь, давай поговорим позже, если твои чувства изменятся. Судя по всему, Люциус — юноша с опытом, Смотри не потеряй голову.

— А что, Джессика на это способна? Или ей нужно помочь?

Мы с мамой обернулись. В дверном проеме стоял Люциус. Когда он пришел? Неужели он услышал про то, что отвращение может переродиться в желание?

Маму совершенно не смутило то, что Люциус присутствовал при обсуждении своей высокородной персоны.

— Не волнуйся, с Джессикой все в порядке. Ты что-то хотел?

— Да, захотелось попробовать мороженое из тофу. Звучит весьма соблазнительно, — ответил Люциус, подходя к холодильнику и открывая дверцу морозилки. — Не желаете?

— Знаешь, папа очередной выводок котят нашел, — сказала мне мама. — Пойду-ка я проверю, как они там, в амбаре. Места для них хватит, но поощрять отца не стоит, а то его найденыши нас скоро из дома выживут. Спокойной ночи, Люциус! — Она похлопала нашего гостя по плечу и вышла из кухни.

— Приятного вечера, доктор Пэквуд. — Люциус поставил лоток с псевдомороженым на стол и достал из шкафа две креманки. — Джессика, составишь мне компанию?

— Спасибо, но я не ем сладкого.

— Почему? — Казалось, Люциус искренне озадачен. — Мороженое из тофу, конечно, не самое изысканное лакомство, однако десерт одно из самых больших удовольствий в жизни. Я от него никогда не отказываюсь... Ну, за исключением того случая, когда твой отец приготовил тыквенный пирог без сливок и яиц.

Я вынула затычку из раковины и спустила остывшую воду.

— Ты не толстый. Тебе можно сладкое.

Люциус недоуменно уставился на меня.

— В чем дело? — спросила я, оглядев свой топ и шорты. — Я испачкалась?

— Джессика, ты воображаешь, что у тебя лишний вес? Ты поверила тому недоумку, который дразнил тебя в столовой? Напрасно я ему рот не заткнул...

— Дорманд тут ни при чем, и вообще, это моя проблема, — ответила я. — Нужно сбросить пару фунтов, только и всего. Успокойся.

Люциус открыл контейнер с мороженым и покачал головой:

— Американки... Вы хотите стать невидимыми? Не желаете обозначить свое физическое присутствие в этом мире? Женщину красят не острые углы, а изгибы. — Люциус насмешливо пожал плечами, как он делал, говоря о папиной стряпне. — И почему американские женщины состоят из одних выпирающих тазовых костей и лопаток?

— Худой быть модно, — заметила я. — И красиво.

— Никогда не путай моду с красотой. Поверь мне, мужчинам все равно, что пишут в модных журналах. Мужчины не думают, что скелетоподобные женщины красивы. Большинство мужчин предпочитают изгибы. — Он поднес ложку с мороженым к моим губам. — Съешь. Радуйся своим формам. Присутствуй в мире.

Я слегка улыбнулась, но оттолкнула его руку. Мне и в самом деле надо сбросить фунтов пять.

— Нет, спасибо.

Люциус испустил преувеличенный вздох и воткнул ложку в мороженое:

— Антаназия, да пойми же, ты — женщина, которой суждена неограниченная власть. Ты выше моды, выше злобных насмешек.

— Не начинай, — попросила я, бросив губку в раковину. Зародившаяся было приязнь к Люциусу испарилась. — И не называй меня эти именем!

— Джессика, я не хотел тебя расстроить, — сказал он, смягчившись. — Я пытался...

— Ой, да знаю я! Ты каждый день пытаешься.

Мы смотрели друг на друга, Люциус потянулся ко мне, но передумал и уронил руку.

— Слушай, нам нужно серьезно поговорить, — сказала я. — Обсудить пакт. И твои «ухаживания».

Люциус помолчал, размышляя над моими словами. Потом, к моему удивлению, согласился:

— Да, нам стоит поговорить.

— Сейчас же.

— Нет, — возразил он, снова потянувшись к мороженому. — Приходи завтра вечером ко мне в гости. Хочу тебе кое-что показать.

— Что?

— Сюрприз. Кстати, обожаю сюрпризы — еще одно величайшее удовольствие в жизни. Обычно. Вернее, иногда.

Сюрпризов в моей жизни и так хватало, но я согласилась, хотя слова Люциуса мне совсем не понравились. Даже если он преподнесет мне дарственную на замок, кольцо с бриллиантом и отару овец — или что там дарят румынским невестам, — я намерена убедить его раз и навсегда, что так называемой помолвке не бывать.

— До завтра, — сказала я, вытирая стол. — Посуду за собой вымыть не забудь!

— Спокойной ночи, Джессика.

У меня возникло предчувствие, что утром в раковине обнаружится немытая креманка.

 

* * *

 

Я засыпала, вспоминая мамины слова; «Отвращение может перерасти в желание». Со мной этого не случится, правда? Никто больше не верит в алхимию. Нельзя превратить камни и свинец в золото.

Но когда я заснула, мне приснился сои о Люциусе. Мы стояли в родительской кухне, и он держал ложку у моего лица. Только на этот раз в ложке было не мороженое из тофу, а нежнейший шоколадный мусс. «Съешь, — просил Люциус, поднося ложку к моим губам. — Шоколад — величайшее удовольствие в жизни. По крайней мере, одно из величайших удовольствий». Я хотела отказаться. Я слишком, слишком толстая... Люциус, сверкая черными глазами, протягивал ложку, шоколадный мисс соблазнял, и ни один смертный не устоял бы перед искушением. Я съела все до последней капли. Шоколад обволакивал язык и нёбо, неземной вкус ощущался даже во сне. Я схватила Люциуса за руку и закрыла глаза, наслаждаясь лакомством. Внезапно, как это случается в снах, ложка исчезла. Мои пальцы сжимали ладонь Люциуса, а моя грудь... ну, все мои изгибы прижимались к его мускулистому торсу. Люциус улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы. «Ты ни о чем не жалеешь?» — спросил он и начал целовать мою шею. «Великолепно, правда?» — прошептал он мне на ухо. Затем заключил меня в объятия, и я стала частью его...

Я проснулась, тяжело дыша. Приснится же такое!

Утренние лучи солнца заливали спальню нежным светом.

Я свернулась калачиком, вспоминая сон, и вдруг заметила возле закрытой двери спальни небольшой томик с серебристой закладкой, на которой играли солнечные зайчихи.

Пока я спала, кто-то просунул под дверь книгу.

Я выбралась из-под одеяла, взяла находку и прочитала название: «Жизнь после смерти: здоровье, эмоции, отношения между полами. Пособие для вампиров-подростков». Закладку украшала монограмма «Л В».

Этого еще не хватало! Та самая книга, о которой Люциус упомянул в день нашего знакомства — после того, как пообещал меня укусить.

Я осела на пол, уставившись на нежданный подарок.

Потом, против собственной воли, раскрыла выложенные страницы и прочитала название главы: «Как меняется твое тело». Я скрипнула зубами. Красными чернилами было подчеркнуто несколько предложений: «Поначалу девушку смущает тот факт, что ее тело меняет форму. Тем не менее это вполне естественный процесс, и стесняться его не следует. Обретая женственные изгибы, вы становитесь привлекательной вампиршей».

Я еле сдержала стон. Плевать я хотела на Люциуса Владеску и его мнение о моих «женственных изгибах». А уж советы о том, как стать привлекательной вампиршей», мне вообще ни к чему. Кто только напечатал эту чушь? Кому пришло в голову издать учебник полового воспитания для несуществующих созданий? Такая книга лишь подтолкнет людей к безумию!

Прежде чем сунуть книгу в мусорное ведро (ей тем самое место), я заглянула на первую страницу, чтобы найти название издательства. Мой взгляд остановился на рукописном тексте.

 

«Дражайшая Джессика!

Мне конечно же никогда не требовались советы в этой области (особенно по поводу эмоций), но я подумал, что тебе, как новичку, учебник может оказаться полезным. Да, он написан раздражающе легковесным языком, но пользуется заслуженной популярностью среди наших сородичей.

Наслаждайся чтением и, если у тебя возникнут вопросы, обращайся. Меня можно считать экспертом во всех областях. Ну, разве что кроме эмоций.

Твой Л.

P.S. Между прочим, ты храпишь! Приятных сновидений».

 

Каков наглец!

Я с раздражением захлопнула книгу и тут заметила, что в ней есть еще что-то. Между страниц лежал полупрозрачный конверт с фотографией внутри.

Не может быть...

Сквозь тонкую вощеную бумагу конверта просвечивало изображение женщины. Моя кровная мать …

Я засунула конверт обратно между страниц. Люциусу не удастся мной манипулировать, он не сможет навязать мне прошлое, не заставит меня смотреть на давно почившую безумицу, которая отказалась от меня.

Разозлившись — и на Люциуса, и на дурацкий секрет моего происхождения, — я швырнула книгу под кровать, чтобы не нашла мама. Надо будет разорвать эту дрянь в мелкие клочки и спалить в яме с компостом. И тут мне пришло в голову, что Люциус стоял за дверью в то время, как мне снилось... Я едва не сгорела от стыда. Откуда взялся этот идиотский сон? И что Люциус имел в виду, пожелав приятных сновидений? Почему он так написал?

Я отчаянно надеялась, что Люциус подслушал только мой храп (неправда, я не храплю!), а не какое-нибудь мое сонное бормотание. Потом я вспомнила, что пообещала этим вечером прийти к Люциусу «в гости», и меня охватили дурные предчувствия.