НИКАКОГО ИЗБАВЛЕНИЯ

 

Ярким ранним утром четверга с треском ожил репродуктор в коридоре:

— Внимание, учащиеся Меча и Креста!

Люс со стоном перекатилась на другой бок, но как бы она ни прижимала к ушам подушку, это не заглушало рявканья Рэнди по громкой связи.

— У вас есть ровно девять минут, чтобы явиться в спортзал для ежегодной проверки физической формы. Как известно, мы неодобрительно относимся к опозданиям, так что не мешкайте и приготовьтесь к сдаче нормативов.

Проверка физической формы? Сдача нормативов? В полседьмого утра? Люс уже жалела, что так поздно легла прошлой ночью… и еще дольше не спала, переживая.

Когда она начала представлять, как целуются Дэниел и Гэбби, ее замутило — особым родом тошноты, означавшим, что она ведет себя по-дурацки. Вернуться на вечеринку она не смогла — смогла только отлепиться от стены, прокрасться обратно в спальню и там обдумать странное чувство, охватывающее ее рядом с Дэниелом, которое она по глупости приняла за некую связь. Она проснулась с мерзким послевкусием вечеринки, все еще стоящим во рту. И меньше всего на свете ей хотелось думать о физкультуре.

Люс спустила ноги на холодный линолеум. За чисткой зубов она попыталась представить, что в Мече и Кресте подразумевают под «сдачей нормативов». Пугающие образы товарищей по учебе — Молли, с мрачным видом подтягивающейся на турнике, и Гэбби, легко взбирающейся на тридцать футов по уходящему в небо канату, — мелькали перед ее внутренним взором. Единственное, что она могла сделать, чтобы не выставиться полной дурой — снова, — это попробовать выбросить Дэниела с Гэбби из головы.

Она пересекла южную часть школьного двора, направляясь к спортзалу. Это было большое готическое сооружение с аркбутанами и каменными башенками, которые делали его похожим скорее на церковь, чем на место, где можно хорошенько попотеть. Покрывающее его фасад кудзу шелестело листвой на утреннем ветерке, пока Люс проходила мимо.

— Пенн, — окликнула девочка подругу, заметив ее в спортивном костюме, шнурующую на скамейке кеды.

Люс окинула взглядом ее надлежаще черную одежду и обувь и вдруг испугалась, что прозевала напоминание о форме. С другой стороны, снаружи здания околачивались и другие учащиеся, и все они по виду не слишком отличались от нее самой.

Взгляд Пенн был мутным.

— Как я устала, — простонала она — Слишком увлеклась караоке прошлой ночью. Решила это уравновесить, попытавшись хотя бы выглядеть спортивно.

Люс рассмеялась, пока ее подруга неуклюже возилась с узелком на шнурках.

— Что стряслось с тобой ночью? — спросила Пенн. — Ты так и не вернулась на вечеринку.

— О, — уклончиво отозвалась Люс, — я решила…

— А-ахх! — Пенн заткнула уши. — Каждый звук отдается у меня в мозгу, словно отбойный молоток. Расскажешь потом?

— Ага, — согласилась Люс — Конечно.

Двойные двери в спортзал распахнулись. Оттуда вышла Рэнди в тяжелых резиновых сапогах, держа в руках вечный планшет. Она жестом подозвала учеников, и, один за другим, они стали подходить к ней, чтобы получить назначение.

— Тодд Хаммонд, — объявила Рэнди, когда тот добрел до нее на подкашивающихся ногах.

Плечи Тодда ссутулились, словно круглые скобки, и Люс обратила внимание на остатки въевшегося фермерского загара у основания его шеи.

— Гимнастика, — распорядилась Рэнди, подтолкнув мальчика ко входу.

— Пенниуэзер ван Сикль-Локвуд, — прогремела она, вынудив Пенн съежиться и вновь заткнуть уши. — Бассейн, — сообщила Рэнди, пошарив в стоящей за ее спиной картонной коробке и бросив девочке красный слитный купальник спортивного кроя.

— Люсинда Прайс, — продолжила воспитательница, сверившись с бумагами, и, к облегчению Люс, заключила: — Тоже бассейн.

Девочка протянула руку, чтобы поймать свой купальник в воздухе. Он оказался растянутым и пергаментно-тонким на ощупь. Но по крайней мере, чистым — судя по запаху. Вроде как.

— Гэбриел Гивенс, — объявила Рэнди.

Люс резко обернулась, чтобы увидеть, как ненавистная Гэбби выступает вперед, облаченная в короткие черные шортики и тонкую маечку. Она провела в школе всего три дня… как ей удалось заполучить Дэниела?

— Приве-ет, Рэнди, — поздоровалась Гэбби, растягивая слова в манере, от которой Люс захотелось заткнуть уши — в подражание Пенн.

«Только не бассейн, — взмолилась Люс. — Что угодно, только не бассейн».

— Бассейн, — сообщила Рэнди.

Шагая рядом с Пенн к раздевалке для девочек, Люс старалась не оглядываться на Гэбби, которая вертела, похоже, единственный во всей коробке стильный купальник на указательном пальчике с французским маникюром. Вместо этого девочка сосредоточилась на серых каменных стенах и покрывающей их древней религиозной атрибутике. Она прошла мимо резных деревянных крестов с барельефами Страстей Христовых. На уровне глаз висели ряды поблекших триптихов, на которых выделялись лишь круги нимбов. Люс подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть исписанный латынью длинный свиток под стеклом.

— Воодушевляющее убранство, не находишь? — заметила Пенн, кинув в рот пару таблеток аспирина и запив их глотком воды из припрятанной в сумке бутылки.

— Что это такое? — спросила Люс.

— Древняя история. Единственный сохранившийся пережиток тех времен, когда здесь еще служили воскресные мессы, в дни Гражданской войны.

— Это объясняет, почему здание так похоже на церковь, — проговорила Люс, задерживаясь перед мраморной репродукцией «Оплакивания Христа» Микеланджело.

— Они бестолково используют здание, как и в принципе все в этой адской дыре. Я имею в виду: кто вообще устраивает бассейн в здании церкви?

— Ты шутишь, — предположила Люс.

— Хотелось бы. — Пенн закатила глаза. — Каждое лето директору взбредает в голову поручить мне переоформление церкви. Он не признается, но все эти религиозные штуки его заметно беспокоят, — пояснила она. — Беда в том, что, даже если бы мне захотелось в это ввязываться, я бы понятия не имела, что сделать со зданием, не оскорбив, так сказать, всех, включая Бога.

Люс вспомнила безукоризненно белые стены доверского спортзала, ряды профессиональных фотографий с межшкольных соревнований, каждая из которых была снабжена одинаковой темно-синей карточкой с подписью и выставлена в одинаковой золотистой рамочке. Сильнее чтили в Довере только тот коридор, что вел от входа, где висели портреты всех выпускников, ставших сенаторами штата, или получивших стипендию Гуггенхайма[4], или просто заурядных миллиардеров.

— Тут можно было бы повесить снимки выпускников, сделанные в полицейском участке, — предложила сзади Гэбби.

Люс улыбнулась — шутка вышла забавной… и странной, как если бы Гэбби прочла ее мысли, но тут же вспомнила, как прошлой ночью девочка заявила Дэниелу, что у него нет никого другого. И поспешно отреклась от малейшего намека на взаимопонимание с Гэбби.

— Вы отлыниваете! — рявкнула на них незнакомая учительница, возникшая, словно из ниоткуда.

У нее — по крайней мере, Люс решила, что это она, — была копна вьющихся каштановых волос, собранных в хвост, похожие на окорока икры и пожелтевшие «невидимые» скобки на верхних зубах. Она сердито загнала девочек в раздевалку, где каждой выдала висячий замок с ключом и указала на ряд пустых шкафчиков.

— Никто не смеет отлынивать под надзором тренера Дианте.

Люс и Пенн втиснулись в выцветшие мешковатые купальники. Люс содрогнулась при виде собственного отражения в зеркале и закуталась, насколько удалось, в полотенце.

Выйдя из раздевалки, она внезапно поняла, о чем говорила Пенн. Сам бассейн оказался гигантским, олимпийских размеров, одним из немногих современных объектов, встретившихся ей на территории школы. Но примечателен он был не этим, в благоговейном трепете поняла Люс. Его устроили прямо посреди того, что некогда являлось церковью.

Ряд красивых витражных окон, в которых оказалось выбито лишь несколько стекол, опоясывал помещение под высоким сводчатым потолком. В стенных нишах горели свечи. Трамплин для прыжков был установлен там, где некогда, вероятно, располагался алтарь. Если бы Люс растили не агностиком, а богобоязненной прихожанкой, как остальных ее друзей из начальной школы, она сочла бы это кощунством.

Некоторые ребята уже мерили гребками бассейн, хватая ртом воздух. Но внимание Люс привлекли те, кто еще и не подходил к воде. Молли, Роланд и Арриана расположились на скамейках вдоль стен. Они смеялись над чем-то до упаду. Роланд буквально сложился вдвое от хохота, а Арриана утирала слезы. Им достались куда более симпатичные купальники и плавки, чем Люс, но никто не выражал ни малейшего желания лезть в бассейн.

Девочка затеребила свой мешковатый наряд. Ей хотелось присоединиться к Арриане, но, пока она взвешивала «за» (возможное вхождение в мир элиты) и «против» (ругань тренера Дианте за сознательное уклонение от упражнений), к компании неторопливо подошла Гэбби — как если бы уже успела подружиться со всеми. Она уселась рядышком с Аррианой и сразу же рассмеялась, как будто, в чем бы ни заключалась шутка, уже уловила ее соль.

— У них всегда находятся справки об освобождении, — пояснила Пенн, мрачно глядя на сборище. — Не спрашивай меня, как это сходит им с рук.

Люс мялась и мешкала у края бассейна, не в состоянии вникнуть в распоряжения тренера Дианте. Глядя на Гэбби и компанию, Люс жалела, что с ними нет Кэма. Она представляла себе, как здорово он смотрелся бы в блестящих черных плавках, как с улыбкой пригласил бы ее присоединиться к ним, отчего она сразу почувствовала бы, что ее не против и даже рады видеть.

Девочку глодала потребность извиниться за то, что она так рано сбежала с вечеринки. Удивительно — они не были парой, и от Люс не требовалось отчитываться в своих появлениях и уходах. Но в то же время ей нравилось, когда он уделял ей внимание. Нравился его запах — какой-то свежий и свободный, будто едешь ночью в машине с открытыми окнами. Нравилось, как он ловит каждое ее слово, как замирает неподвижно, словно не видит и не слышит никого, кроме нее. Понравилось и то, как он обнял ее, приподняв над землей, на глазах у Дэниела. Люс не хотелось портить его отношение к ней.

Когда раздался тренерский свисток, ошеломленная Люс замерла и с сожалением проводила взглядом Пенн и остальных, попрыгавших в бассейн. Она обернулась к преподавателю за подсказкой.

— Должно быть, ты Люсинда Прайс, которая всегда опаздывает и никогда не слушает? — вздохнула тренер. — Рэнди рассказывала о тебе. Восемь дорожек, выбери свой лучший стиль.

Люс кивнула и встала, цепляясь за край бортика пальцами ног. Ей всегда нравилось плавать. Когда папа учил ее в общественном бассейне Тандерболта, ей даже вручили награду как самому маленькому ребенку, отважившемуся добраться до глубины без каких-либо плавсредств. Но это случилось давным-давно. Люс даже не могла вспомнить, когда в последний раз была в воде. Подогретый открытый бассейн в Довере всегда искрился, искушая ее, но туда не пускали ребят, не состоящих в команде по плаванию.

Тренер Дианте прочистила горло.

— Возможно, ты не уловила, что это состязание… и ты уже проигрываешь.

Это казалось самым жалким и смехотворным «состязанием», какое Люс когда-либо видела, что не помешало проявиться ее соревновательной жилке.

— И… все еще проигрываешь, — заметила тренер, пожевывая свисток.

— Это ненадолго, — ответила Люс.

Она глянула, как проходит состязание. Парень слева от нее отплевывался от воды, неуклюже барахтаясь по-собачьи. Справа с зажатым носом лениво скользила Пенн, живот которой покоился на розовой пенопластовой доске. На долю секунды Люс покосилась на компанию на скамейках. Молли и Роланд наблюдали за пловцами; Арриана и Гэбби держались, друг за дружку, противно хихикая.

Но ее не заботило, над чем они смеются. Отчасти. Она взяла старт.

Сложив руки над головой, девочка нырнула, и ее спина выгнулась, когда она скользнула в подернутую рябью воду. Мало кто умеет делать это действительно хорошо, однажды в бассейне объяснил папа восьмилетней Люс. Но стоит тебе отточить технику баттерфляя, как окажется, что быстрее двигаться в воде невозможно.

Позволив раздражению подгонять себя, Люс выдернула из воды корпус. Движение вернулось обратно к ней, и она взмахнула руками, словно крыльями. Она была усерднее, чем делала что-либо за долгое-долгое время. Словно что-то себе доказывая, она обогнала остальных пловцов один раз, затем другой.

Она уже завершала восьмую дорожку, когда ее голова задержалась над водой на достаточное время, чтобы расслышать, как голосок Гэбби произносит имя Дэниела.

Движущая сила Люс исчезла, словно свечку задули. Девочка встала ногами на дно, дожидаясь, не скажет ли Гэбби что-то еще. К сожалению, ей не удалось расслышать ничего, кроме шумного плеска и, мигом позже, свистка.

— И победил в заплыве, — ошеломленно объявила тренер Дианте, — Джоэл Бранд.

Тощий парнишка со скобками, плывший по соседней дорожке, выскочил из бассейна и запрыгал на месте, радуясь победе.

Рядом остановилась Пенн.

— Что стряслось? — спросила она Люс. — Ты же легко его размазывала.

Девочка пожала плечами. Стряслась с ней Гэбби, но, когда Люс глянула на скамейки, та уже исчезла, а вместе с ней Арриана и Молли. Один Роланд остался на месте, и тот с головой ушел в книжку.

Пока Люс плыла, ее возбуждение все нарастало, но теперь она оказалась настолько подавленной, что Пенн пришлось едва ли не вытаскивать ее из бассейна.

Роланд поднялся со скамейки.

— А у тебя неплохо получалось, — заметил он, бросил ей полотенце и ключ от шкафчика, которые она совершенно потеряла из виду. — Некоторое время.

Люс поймала ключ и завернулась в полотенце. Но прежде чем она сумела выговорить что-нибудь нормальное, вроде «спасибо за полотенце» или «думаю, я просто не в форме», недавно прорезавшаяся в ней странная, опрометчивая натура выпалила взамен:

— А что, Дэниел встречается с Гэбби?

Крупная ошибка. Громадная. По выражению его глаз она с уверенностью поняла, что ее вопрос уже на пути к Дэниелу.

— О, ясно… — протянул Роланд и рассмеялся. — Ну, я не могу в самом деле…

Он окинул ее взглядом, почесал нос и сочувственно улыбнулся. Затем указал в сторону открытой двери и коридор, и Люс увидела там проходящую мимо опрятную светловолосую фигуру Дэниела.

— Почему бы тебе самой у него не спросить?

 

С волос Люс еще капало, а ноги оставались босыми, когда она обнаружила, что замешкалась у двери в просторный гимнастический зал. А она-то собиралась отправиться прямиком в раздевалку, чтобы переодеться и вытереться. Девочка не понимала, почему вся эта история с Гэбби так ее потрясла. Дэниел может встречаться с кем захочет. Возможно, Гэбби по вкусу парни, показывающие ей средний палец.

Или, вероятнее, такого рода инциденты с Гэбби просто не случаются.

Но тело Люс взяло верх над разумом, когда она снова заметила Дэниела. Он стоял в углу к ней спиной и выбирал из спутанной груды скакалку. Она смотрела, как он берет тонкий темно-синий шнур с деревянными ручками и выходит на открытое место посреди зала. Его золотистая кожа едва ли не сияла, и каждое его движение — потягивался ли он, выгибая длинную шею, или наклонялся почесать колено, — достойное резца скульптора, всецело захватывало внимание Люс. Она стояла, вжавшись в дверной косяк и не замечая, что зубы ее стучат, а полотенце пропиталось водой.

Когда он встал, готовясь прыгать, со шнуром скакалки за щиколотками, на Люс обрушилось ощущение дежавю. Не то чтобы ей казалось, что она уже заставала Дэниела за этим упражнением — скорее поза, которую он принял, выглядела крайне знакомой. Он встал, слегка расставив ноги и не смыкая колен, и расправил плечи, наполняя грудь воздухом. Люс могла бы это нарисовать.

Лишь когда Дэниел принялся вращать скакалку, девочку выдернуло из оцепенения… и оглушило новым. Никогда в жизни она не видела, чтобы кто-нибудь так двигался. Казалось, Дэниел летит. Шнур мелькал вокруг его высокой фигуры так быстро, что таял в воздухе, а ноги, изящные узкие ступни, — да касались ли они вообще пола? Он прыгал так быстро, что даже сам вряд ли мог вести счет.

Люс отвлек громкий стон и глухой удар с другого конца зала. Тодд рухнул вниз с одного из канатов. Она на миг пожалела мальчика, уставившегося на стертые ладони. Но прежде чем девочка успела вновь посмотреть на Дэниела, проверяя, заметил ли он произошедшее, нечто холодное и черное коснулось ее кожи, бросив в дрожь. Сперва тень надвигалась медленно: леденящая, мрачная, с размытыми краями. Затем, внезапно набрав силу, врезалась в нее с размаху и вынудила попятиться. Дверь в гимнастический зал захлопнулась перед ее носом, и Люс осталась в коридоре одна.

— Ой! — вскрикнула она, не столько от боли, сколько от удивления: тени никогда прежде не касались ее.

Девочка опустила взгляд на голые руки, за которые ее как будто кто-то схватил, вышвыривая из зала.

Не может быть — она просто встала в неудачном месте. Наверное, ее толкнул порыв сквозняка. Она подкралась к закрытой двери и прижалась лицом к небольшому окошку.

Дэниел оглядывался по сторонам, словно что-то услышал. Без сомнения, ее голоса он не узнал, поскольку не хмурился.

Люс подумала над предложением Роланда: просто спросить Дэниела, что происходит, но быстро отмела эту идею. Она не смогла бы ничего у него спросить. Ей не хотелось, чтобы его лицо вновь исказила сердитая гримаса.

Кроме того, любой вопрос, который она могла задать, не имел смысла. Прошлой ночью она уже слышала все, что требовалось. Нужно быть садистом, чтобы заставлять его признаваться в связи с Гэбби. Люс повернулась обратно к раздевалке и вдруг осознала, что не может уйти.

Ключ.

Должно быть, он выскользнул у нее из рук, когда она шагнула прочь из зала. Девочка привстала на цыпочки, заглядывая вниз сквозь маленькое окошко. А вот и он, кусочек бронзы на мягком синем мате. Как его занесло вглубь зала, к тому месту, где выполнял упражнение Дэниел? Люс вздохнула и толкнула дверь, решив, что, если уж ей придется зайти внутрь, по крайней мере, стоит сделать это быстро.

Потянувшись за ключом, она украдкой бросила на мальчика последний взгляд. Он прыгал все медленнее, но ноги его по-прежнему едва касались земли. А затем, с заключительным легким подскоком, он остановился и обернулся к ней.

Мгновение он молчал. Она покраснела и искренне пожалела, что ей достался такой уродливый купальник.

— Привет, — только и нашлась что сказать Люс.

— Привет, — ответил он спокойно и, кивнув на ее наряд, добавил: — Ты победила?

Девочка издала грустный, самоуничижительный смешок и покачала головой.

— Нет.

Дэниел поджал губы.

— Но ты же всегда…

— Я всегда что?

— Я имел в виду, ты выглядишь хорошей пловчихой, и— объяснил он, пожав плечами. — Только и всего.

Она шагнула к нему. Они стояли в футе друг от друга. Капли воды падали с ее волос и, словно дождь, барабанили по гимнастическому мату.

— Ты не это собирался сказать, — не отступала она. — Ты сказал, что я всегда…

Дэниел принялся сворачивать скакалку.

— Ну, я не имел в виду конкретно тебя. Я в широком смысле. Тут принято позволять новичкам выигрывать их первое соревнование. Негласный кодекс поведения для нас, старожилов.

— Но Гэбби тоже не победила, — возразила Люс, скрещивая руки на груди. — А она новенькая. Она даже в бассейн не полезла.

— Она не новенькая, просто вернулась после некоторого… отсутствия.

Дэниел в очередной раз пожал плечами, ничем не выдавая своих чувств к Гэбби. Его попытка выглядеть равнодушным заставила Люс еще сильнее ревновать. Она смотрела, как он заканчивает сворачивать скакалку в кольцо — его руки двигались почти так же быстро, как прежде ноги. А вот она — неуклюжая и одинокая, замерзшая и всеми покинутая. Ее нижняя губа задрожала.

— Ох, Люсинда, — прошептал Дэниел, тяжело вздохнув.

Все ее тело согрелось от этого звука. Голос казался таким родным и знакомым.

Ей захотелось, чтобы он еще раз назвал ее по имени, но он отвернулся повесить скакалку на гвоздь.

— Мне нужно переодеться перед занятиями.

Она положила ладонь ему на предплечье.

— Погоди.

Он дернулся, словно от удара током, — Люс тоже это почувствовала, но удар показался ей приятным.

— У тебя никогда не было ощущения…

Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Вблизи стало ясно, насколько они необычны. Издали они казались серыми, но с такого расстояния в них виднелись лиловые крапинки. Она знала кого-то еще с похожими глазами…

— Я могла бы поклясться, что мы встречались прежде, — сказала она. — Я сумасшедшая?

— Сумасшедшая? — переспросил он. — Разве не из-за этого ты здесь?

— Я серьезно.

— Я тоже.

Лицо Дэниела ничего не выражало.

— И, на заметку, — он указал вверх на видеоустройство, — камеры ведут наблюдение и за навязчивыми преследователями.

— Я не преследую тебя.

Она напряглась, отчетливо сознавая разделяющее их расстояние.

— Ты честно не представляешь, о чем я говорю? Дэниел снова пожал плечами.

— Я тебе не верю, — продолжала настаивать Люс. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь. Что я никогда в жизни не видела тебя до этой недели.

Ее сердце зачастило, когда мальчик шагнул к ней и положил обе ладони ей на плечи. Его большие пальцы, словно влитые, легли на впадинки под ее ключицами, и Люс захотелось зажмуриться в тепле его прикосновения — но она не стала. Она внимательно смотрела, как Дэниел наклоняет голову так, что их носы едва не соприкоснулись. Она кожей ощущала его дыхание. Чуяла его сладковатый запах.

Он выполнил ее просьбу. Посмотрел ей в глаза и очень медленно, отчетливо, так, чтобы его невозможно было неправильно понять, произнес:

— Ты никогда в жизни не видела меня до этой недели.