Студопедия — Ключевые компетенции – новая парадигма результата современного образования 11 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Ключевые компетенции – новая парадигма результата современного образования 11 страница






Мы видели, что почти так же распределена была приказная и ратная служба между служилыми людьми столичными и городо­выми. Все описанное чиновное деление служилых и посадских людей завершилось уже к концу XVI столетия. Все общество в Московском государстве к этому времени представляло такой вид: на низшей массе, довольно однородной и однообразной, слабо расчлененной, покоились две вершины, разделенные с чрезвы­чайной дробностью, — служилые люди и высшее столичное ку­печество. Но со второй половины XVI века начинается дробное деление и в низших классах. Оно началось с самого низа — с хо­лопства. Источником этого деления, видели мы, было отражение принципа, усвоенного государственным правом, в праве граждан­ском, обязательственном. Принципом государственного права была обязательная разверстка государственных повинностей меж­ду классами общества. Этот принцип, отразившись в граждан­ском праве, изменил характер существовавших в нем обязательств личной условной зависимости. Здесь, подобно праву государствен­ному, установилось новое начало: обязательство, устанавливаю­щее личную и условную зависимость пожизненно или срочно, не прекращаемое до истечения срока или до конца жизни.

Эта непрекращаемость обязательственных отношений холопов была установлением, параллельным вечно обязательной службе и вечно обязательному тяглу, падавшим на служилых и тяглых людей, и возникшим под прямым действием обязательной служ­бы и обязательного тягла. Мысль, что личная зависимость, уста­новленная обязательством до смерти господина или на известный срок, не может быть прекращена до этих терминов, послужила источником кабального холопства, которое получило окончатель­ную юридическую выработку к началу XVII века. А из кабального холопства в продолжение XVII столетия постепенно развивались многообразные виды жилой неволи.

Таким образом, временно-обязательные отношения, какие устанавливались прежде в обязательственном праве и могли быть прекращаемы по воле одной стороны под условием вознагражде­ния другой за причиняемый тем ущерб, теперь исчезают и пре­вращаются в крепостные отношения, не прекращаемые по воле зависимой стороны. В этой перемене, происшедшей в обязатель­ственном праве, и заключается самый скрытый источник крепост­ного права на крестьян, которое вслед за холопством осложнило юридический состав и этого класса.

 

Лекция XIX

Действие кабального холопства на крестьянскую ссудную запись. — Происхождение крестьянской крепости. — Превращение обязатель­ства по договору в крепость по писцовой записи. — Влияние кресть­янской крепости на состав крестьянского населения. — Образова­ние тяглого крепостного состояния. — Замена казенных служб личной зависимостью как новой повинностью крепостных кресть­ян. — Дробление крепостного крестьянства. —Происхождение затяглых крепостных крестьян. — Итоги.

Действие кабального холопства на крестьянскую ссудную запись. Исстари крестьяне в России, селившиеся на владельче­ских землях, вели свои хозяйства в большинстве с подмогой от своих владельцев. Эта подмога давалась им в различных видах: владелец ссужал своих крестьян готовыми усадьбами с надвор­ными строениями, рабочим скотом, семенами и т.п. За эту ссуду крестьяне облагались особыми накладными повинностями, кото­рые падали на них сверх общего поземельного налога за снимае­мые у владельца земли. Все эти повинности владельцы излагали в крестьянских поземельных договорах, носивших название по­рядных грамот или ссудных записей. Вся совокупность этих до­бавочных повинностей, источником которых была ссуда, носила название крестьянского изделия или боярского дела (барщи­на). Но эти повинности были простыми долговыми обязательства­ми, которые не уничтожали личной свободы крестьян, выражав­шейся в праве выхода, т.е. перехода с одного участка земли на другой либо от одного владельца к другому. Крестьянин, задол­жавший владельцу и по этому долгу вступивший в зависимость от него, мог ежеминутно прекратить эту зависимость, заплатив вла­дельцу долг. Если он заключал договор на известный срок, это не лишало его права разорвать свою связь с землевладельцем до истечения срока, только заплатив условленную в договоре неус­тойку — крестьянский заряд, как говорили в XVI и XVII веках.

Таковы были отношения между крестьянами и землевладель­цами приблизительно до половины XVI века. Но с этого времени в Московском государстве стало усиленно развиваться частное землевладение вотчинное и преимущественно поместное. Вмес­те с развитием этого землевладения усилился спрос на крестьян­ский труд. Обширные пространства незаселенной земли, посту­павшие в руки помещиков, последние старались обрабатывать, добывая всеми возможными средствами рабочие крестьянские руки. Вследствие этого масса бедного бездомного люда была пре­вращена в хлебопашцев при помощи землевладельческих ссуд. Все это усилило задолженность крестьян своим владельцам. В по­рядных грамотах второй половины XVI века ссуда становится об­щим условием крестьянских договоров. Необыкновенно трудно встретить крестьянина, который садился бы на земельный учас­ток без подмоги от владельца. Вследствие этой задолженности право выхода хотя и сохранялось за крестьянином, на практике теряло свое действие, становилось неприменимым. Редкий крес­тьянин мог расплатиться со своим владельцем. Напротив, он дол­жал все более по мере того, как заживался на его участке. Благо­даря этому право выхода к концу XVI века выродилось в две формы. Из них одна возвращала крестьянину свободу, но была запреще­на законом. А другая не только не восстанавливала его свободы, но еще усиливала его долговую зависимость от владельца: крес­тьянин мог или насильственно разорвать свою связь с землевла­дельцем, убежав от него; или законным порядком отойти от него, нашедши другого владельца, который расплатился бы за него с прежним и перевел на свой участок. В первом случае беглый кре­стьянин, отысканный землевладельцем, должен был платить долг и пеню; во втором он менял одну долговую зависимость на другую с приращением.

Благодаря этой утрате права перехода в действительности сре­ди землевладельцев уже к концу XVI века стал утверждаться взгляд на крепостных крестьян, как на неоплатных должников, не имев­ших возможности разорвать свою зависимость от владельца. Один иностранец, Шиль, описывая положение крестьян при Борисе Го­дунове, замечает, что еще при прежних государях московских зем­левладельцы привыкли смотреть на своих крестьян как на крепостных. Легко понять происхождение такого взгляда, не имев­шего прямого основания в действовавшем законодательстве: этот взгляд, очевидно, сложился посредством приложения начал древ­нерусского долгового права к положению владельческих крестьян.

Мы видели, что долг становился источником крепостной зави­симости, когда должник не только обязывался служить или рабо­тать за рост, но и терял право уплатить самый капитал, т.е. пре­кратить зависимость по своей воле. Это последнее начало было прямо выражено в апрельском указе 1597 года, запретившем при­нимать от кабальных холопов челобитные об уплате долга по слу­жилым кабалам. Благодаря этому начала кабального холопства стали прилагаться землевладельцами к положению задолжавших крестьян еще прежде, чем такое приложение было дозволено за­коном. Возникновение и развитие кабального холопства родило среди землевладельцев мысль, что «крестьянское изделие» за «подмогу» создает точно такую же личную крепостную зависи­мость крестьянина от владельца, в какую ставила кабального хо­лопа дворовая служба за рост. В самом деле, различие между обя­зательством работы крестьянина на владельца за «подмогу» и обязательством дворовой службы кабального холопа за рост было очень незначительно.

Под влиянием этой мысли и без всякого участия законодатель­ства, приблизительно со второй четверти XVII века, в крестьян­ские договоры стали вносить новое условие, которого не заметно было в порядных грамотахХ\Л века. Прежде крестьянин, снимавший землю даже на определенный срок, иногда давал обязательство не поки­дать своего участка раньше срока. Но это обязательство было скорее обещание, чем юридическое условие. Крестьянин мог и до срока покинуть участок, лишь заплатив полученную ссуду и условлен­ную неустойку. Но в третьем десятилетии XVII столетия появля­ются порядные грамоты, в которых крестьяне дают обязательство никогда и ни в каком случае не покидать владельцев даже при условии уплаты неустойки. Самый ранний договор с таким усло­вием, мне встретившийся, относится к 1628 г. В этом договоре вольный человек, снимая участок с подмогой от владельца, обя­зывается «за государем своим жить во крестьянех по свой живот безвыходно». В одной ссудной записи 1630 г. крестьяне, снимая землю Тихвинского монастыря и обязуясь в случае ухода запла­тить монастырю за подмогу и льготу, которыми от него пользова­лись, прибавляют: «И впредь мы Тихвина монастыря крестьяне», т.е. в случае ухода они не только должны заплатить подмогу и воз­награждение за льготу, но и возвратиться на снятый участок. Значит, крестьяне сами навсегда отказались от права выхода и неус­тойку превращали в пеню за побег, не возвращавшую им этого права и не уничтожавшую самого договора.

Скоро это обязательство стало общим условием в ссудных кре­стьянских записях, принимая чрезвычайно разнообразные фор­мы выражения. Иногда крестьянин к своему обязательству за­платить неустойку за побег прибавлял условие: «А впредь-таки я государю своему по сей записи крепок безвыходно». Наиболее употребительная и стереотипная формула, в которой выражалось это обязательство, гласила: «А крестьянство и впредь в кресть­янство», т.е. хотя крестьянин и убежит, но он этим нисколько не разорвет своей крестьянской зависимости от владельца.

Происхождение крестьянской крепости. Так в крестьянские договоры с владельцами внесено было условие, по которому кре­стьянин, нанимая землю с подмогой владельца, закреплял свои долговые и поземельные обязательства отказом навсегда от свое­го права прекращать основанную на этих обязательствах зависи­мость. Это условие и сообщило крестьянскому поземельному до­говору значение личной крепости.

До сороковых годов XVII столетия не заметно вмешательства законодательной власти в крестьянские договоры с владельцами. Новое условие проникало и распространялось, не встречая со сто­роны правительства никаких возражений. Легко, однако, заме­тить важный интерес, который должен был очень скоро вовлечь законодательство в эти отношения, чтобы регулировать их. Если на крестьянские долговые отношения к владельцам падало основ­ное условие личной кабалы, то возникала опасность, что задол­жавший крестьянин из тяглого человека превратится в кабально­го холопа, который не был обязан государственным тяглом.

С начала сороковых годов законодательство начинает все с большим вниманием вмешиваться в отношения между крестья­нами и владельцами. Еще в конце XVI века был установлен зако­ном 24 ноября 1597 г. срок давности для сыска беглых крестьян. Этот срок давности, назначенный первоначально в пять лет, имел целью исключительно судебные удобства: бесконечные тяжбы о крестьянах, давно бежавших без расплаты, заваливали судебные учреждения. Иск о побеге, начатый слишком поздно, лишал суд

возможности основательно разобрать дело. Поэтому законом 1597 г. был назначен пятилетний срок давности для таких исков. Если крестьянин бежал за шесть или более лет до начала иска, владелец терял право искать его судом. В XVII столетии пятилет­ний срок был увеличен до десяти лет. Землевладельцы провин­циальные, дворяне и дети боярские, чрезвычайно тяготились эти­ми сроками, благодаря которым беглые крестьяне, укрываясь в отдаленных вотчинах крупных владельцев, с истечением срока пропадали для них без возврата долга.

Превращение обязательства по договору в крепость по пис­цовой записи. Удовлетворяя этим неоднократным ходатайствам, правительство в 1646 г. приняло решительную меру: предприня­та была всеобщая перепись тяглых людей — городских и сель­ских. Для писцов, разосланных по всем уездам, составлены были подробные наказы, инструкции. Здесь писцам указано было запи­сывать всех тяглых людей поименно с живущими при них нетяглы­ми сыновьями и родственниками на тех местах, за теми владель­цами или обществами, где их заставала перепись. А беглых записывать на покинутых местах на основании действовавшего в то время срока давности: лишь в том случае, если они бежали не далее десяти лет до переписи; убежавшие раньше записывались там, где их заставала перепись. Удовлетворяя неоднократным хо­датайствам служилых людей об отмене срока давности, правитель­ство обещало, что впредь тяглые люди с детьми и родственника­ми будут крепки по переписным книгам и без «урочных лет»; т.е. землевладельцы и сельские общества получат право искать бес­срочно и возвращать беглых, записанных за ними в этих книгах.

Влияние крестьянской крепости на состав крестьянского на­селения. Эти писцовые наказы 1646 г. значительно изменили ха­рактер крестьянской крепости, установленной ссудными записями.

1) Явился новый способ укрепления, который не отменял прежнего договорного, но скорее закреплял его — это запись по переписным книгам. Крестьяне, записанные за владельцем, ста­новились крепки ему даже и без ссудной записи. 2) Крепостной крестьянин закреплялся за владельцем без всякого срока и не только лично, но и со своим потомством и даже с родней, жившей

в его доме. Дети и родственники, которых писцы заставали в его доме, становились точно так же крепостными того владельца, за которым был укреплен их отец или старший родственник, домо­хозяин.

Таким образом, крепостная крестьянская зависимость, перво­начально личная и пожизненная, вследствие закона 1646 г. пре­вращена была в вечную и потомственную. Состояние крепостных крестьян стало безвыходным, непрекращаемым. Эта безвыход­ность и получила на языке XVII века название вечности кресть­янской. Но, признавая за владельцами крепостное право на кре­стьян, законодательство ограничило их известными условиями.

Образование тяглого крепостного состояния. Землевладе­лец отвечал за податную исправность своих крепостных крестьян перед казной; далее, имея право на детей и младших родственни­ков своих крепостных крестьян, владелец только тогда мог пользо­ваться этим правом, когда устроял хозяйственное положение этих детей и родственников, делавшее их способными тянуть барское и казенное тягло, т.е. давал им земельные участки и ссуду на об­заведение. Эти и другие условия, которыми законодательство огра­ничило крепостную власть владельцев на личность крестьян, сво­дились требованию, чтобы тяглый крестьянин, став крепостным, не переставал быть тяглым и способным к тяглу. Благодаря этим условиям крестьянская крепость, развившись из крепости кабаль­ной, не сделалась холопьей.

Замена казенных служб личной зависимостью как новой повинностью крепостных крестьян. Она отличалась от послед­ней, во-первых, тем, что давала владельцу право только на часть крестьянского труда, другая часть которого обязательно шла в пользу казны в виде поземельного тягла; во-вторых, тем, что все владельческие права на крепостных были обусловлены соответ­ствующими государственными обязанностями владельцев.

Так представляю я происхождение и законодательное измене­ние крепостного права на крестьян. Оно возникло в начале дея­тельности новой династии помимо законодательства, путем част­ных сделок — средствами обязательственного права. Но потом законодательство, регулируя эту зависимость, в интересах госу- дарства подчинило созданную сделками крепостную власть на крестьян известными государственными требованиями. Легко, од­нако же, понять, что распространение крестьянской крепости зна­чительно усложнило юридический состав сельского населения.

Дробление крепостного крестьянства. Из общей массы тяг­лого земледельческого населения выделились теперь владельче­ские крепостные крестьяне. [90] Это было совершенно новое состо­яние тяглых крепостных людей. Прежде тяглые крестьяне не были крепостными, крепостными считались только холопы, ко­торые не были тяглыми. Эти крепостные крестьяне отличались от крестьян казенных и дворцовых тем, что, лишившись подобно им права выхода из своего состояния, они все же не несли казен­ных служб, падавших на черных и дворцовых крестьян. Эти казен­ные службы заменены были работой на землевладельцев, которая возлагалась на крепостных крестьян как новая государственная по­винность.

Происхождение затяглых крепостных крестьян. В самом кре­постном населении обособились два разряда: земледельцы-домохозяева, платившие тягло с участков, которыми были наде­лены, и крепостные люди, жившие за этими крепостными домохозяевами — их дети и младшие родственники, которые со­ставляли совершенно особый класс затяглых крепостных.

Итоги. Крестьянская крепость завершила собою то дробление низшего тяглого и крепостного населения, какое началось с кон­ца XVI столетия. Окончательная юридическая выработка дана была крестьянской крепости около половины XVII века. Но лишь только вошло в право это новое явление, во всем чиновном деле­нии общества Московского государства начинается важная пере­мена, которая ему сообщила новую организацию и новый вид. Этой переменой обозначается наступление нового, четвертого периода в истории русских сословий.

 

Лекция XX

Четвертый период истории русских сословий

Понятие о сословном праве. — Отсутствие понятия в о сословном праве Московском государстве в XVи XVI веках. — Начальный зако­нодательный момент IV периода. — Двоякое происхождение мысли о сословном праве в Московском государстве в XVII веке. — Сослов­ное право как средство удерживать классы в кругу их обязаннос­тей. — Превращение чиновных выгод в сословные права по состоя­нию. — Обособление трех сословий по правам.

Обозначая во введении в курс периоды, на которые можно раз­делить историю русских сословий, я сказал, что в четвертом пери­оде основанием общественного деления у нас служило различие прав, распределявшихся между сословиями по их политическому значению. Итак, сословное право есть отличительная черта IV периода. Это тот признак, которым строй, усвоенный нашим обществом в этот период, отличался от склада, который ему пред­шествовал и основывался на различии государственных обязан­ностей, разверстанных между общественными классами по их хо­зяйственным состояниям.

Понятие о сословном праве. Прошу припомнить, как мы опре­делили сословное право во введении в курс. Я сказал, что это есть всякое преимущество, предоставляемое законом целому классу общества в постоянное обладание. Разумеется, юридическое отли­чие известного класса только тогда можно назвать его преимуще­ством, когда оно обращается в его пользу, т.е. дает ему средства обеспечить свои интересы, создает ему выгодное положение в го­сударстве или помогает сохранять и укреплять это положение.

Отсутствие понятия о сословном праве в Московском госу­дарстве в XV и XVI веках. В московском государственном праве в XV и XVI веках, когда складывалось государство, мы не нахо­дим твердо выраженного понятия о таком сословном преимуще­стве. Законодательство знало хозяйственные выгоды, которыми пользовались разные классы и которые служили не интересам этих классов, а целям государства. Законы были средством ис­правного исполнения государственных обязанностей, возложен­ных на общественные чины, а не средством обеспечения интере­сов этих чинов. Выгоды достигались собственными усилиями отдельных лиц или получались лицами от государства, например, поместья. В том и другом случае государство налагало на лица соответствующие этим выгодам тягости: на землевладельцев, при­обретавших землю собственными средствами или получавших ее от казны, оно налагало службу приказную и ратную; на торгово-промышленных капиталистов — службу казенную и промысло­вое тягло; на хлебопашцев, снимавших земли казенные или част­ные, — тягло поземельное.

Первый вопрос, возникающий при изучении нового периода, состоит в том: когда, откуда и каким образом возникла в Москов­ском государстве идея о сословном праве как о таком юридиче­ском преимуществе, которое служило не столько средством для отбывания государственных повинностей, сколько средством для ограждения и проведения сословных интересов? Происхождение этой идеи было довольно сложно и заслуживает некоторого вни­мания, тем более что этот вопрос почему-то обыкновенно остав­ляется в тени нашей историко-юридической литературой.

Начальный законодательный момент IV периода. Москов­ское законодательство начинает довольно твердо формулировать такие преимущества и согласно с ними перестраивать прежнюю чиновную иерархию общества с половины XVII века, с Уложения 1649 г. Постепенно вырабатываясь и укрепляясь, основанный на различии сословных прав новый склад нашего общества достига­ет если не полного и окончательного, то довольно определенного выражения в сословных жалованных грамотах 1785 г. Поэтому Уложение можно принять за начальный законодательный момент IV периода истории русских сословий, а жалованные грамоты мы избрали было конечным пределом нашего изучения. Однако мысль о сословном праве, как мы его определили, возникла ра­нее издания Уложения, и условия, из которых она родилась, ста­новятся заметны еще в XVI веке.

Двоякое происхождение мысли о сословном праве в Мос­ковском государстве. Сословные права возникали и развивались в нашем государственном порядке двумя путями: все они явля­лись последствиями чиновного деления, но различались свойством побуждений, их вызывавших, или тех интересов, которые ими ограждались. Одни из них создавались самим законодательством и направлены были к тому, чтобы поддерживать и укреплять чи­новное деление общества, удерживая классы в кругу назначен­ных им чиновных обязанностей. Другие сами собой рождались из материальных выгод, связанных с чиновными обязанностями, и служили выражением и средством поддержания того государ­ственного значения или веса, какой приобретали чины исполне­нием своих обязанностей. С первого взгляда эта разница в проис­хождении сословных прав покажется неясной, но вы увидите из дальнейшего изложения, в чем она состояла.

Сословное право как средство удерживать классы в кругу их обязанностей. Сословные права как средства удержания клас­сов в кругу их государственных обязанностей постепенно развива­лись путем перерождений, каким подвергались эти обязанности в своем практическом применении. Мы видели, что первоначально эти обязанности развёрстывались по хозяйственным состояниям лиц: кто владел землей, тот должен был служить ратную службу; кто пахал землю, тот обязан был тянуть поземельное тягло. Эти повинности падали на состояния или занятия даже независимо от лиц, которые владели этими состояниями или вели эти занятия. Если землевладелец, служивший ратную службу со своей земли, часть этой земли пахал на себя своими холопами или вольнона­емными рабочими, не сдавал ее тяглым людям — крестьянам, то в XVI веке он сверх ратной службы платил еще поземельное тяг­ло с этой части наравне с тяглыми хлебопашцами. Таким обра­зом, по земле землевладелец служил, а по пашне платил. Потом, когда посредством такой разверстки лица рассортировались на классы, по мере того как общественное деление, кристаллизуясь, застывало и твердело, повинности с помощью наследственной их передачи постепенно переносились с хозяйственных состояний на самые лица и только отбывались лицами по хозяйственным со­стояниям.

Иногда они даже ложились на лица независимо от их состоя­ний. Сын служилого человека нес ратную службу, даже не имея земли. Напротив, неслужилый человек, ставший землевладель­цем, — например, холоп, получивший от господина часть его вот­чины в награду за верную службу, что нередко бывало в XVI веке, — такой землевладелец не был обязан ратной службой государству. Если служилый человек должен был служить, хотя бы и не владел- землей, то, наоборот, служилый землевладелец не обязан был платить поземельное тягло, хотя бы часть своей земли и обрабатывал на себя. Вот почему в царствование Михаи­ла Федоровича дворовые пашни служилых землевладельцев по писцовым книгам являются уже свободными от поземельного на­лога. Эта перемена была, очевидно, перенесением государствен­ных повинностей с хозяйственного состояния на самое лицо, им владевшее. Отсюда установилось правило, по которому податное тягло освобождало от ратной службы, а ратная служба — от по­датного тягла.

Естественно, однако же, что повинность, переставши быть ве­щественной и сделавшись личной, не могла исправно отбывать­ся, если теряла свое вещественное, т.е. хозяйственное, основа­ние. Отсюда еще в XVI в. становится заметным в московском законодательстве стремление поставить лица в экономические со­стояния, соответствующие несомым ими повинностям, и удержать их в этих состояниях. Самым решительным выражением этого стремления была система поместных наделов, превратившая ты­сячи безземельных ратников в мелких землевладельцев. Но и вот­чинное землевладение испытало на себе действие того же стрем­ления. Здесь оно, прежде всего, повело к стеснению прав вотчинного землевладения в интересе поддержания служебной годности слу­жилых фамилий. Чтобы предохранить их от упадка и предупре­дить переход вотчинных земель от служилых владельцев в неслу­жилые или неспособные к службе руки, ограничено было право отчуждения и право завещания родовых наследственных вотчин. В ст. 85 Судебника 1550 г. и в дополнительном законе 1557 г. был точно определен порядок выкупа таких вотчин, отчужденных вла­дельцами в чужой род. Нисходящие потомки вотчинника, продав­шего родовую вотчину, — дети и внуки — по Судебнику и закону 1557 г. не могли выкупать ее. Это право сохраняли только боковые родственники — братья, сестры и племянники — и только в том случае, если они не подписались на купчей продавца свиде­телями, т.е. не давали молчаливого согласия на продажу вотчи­ны. Право выкупа отчужденной вотчины сохранялось за родича­ми в продолжение сорока лет. Причем родич, выкупивший родовую вотчину, лишался права ее дальнейшего отчуждения в род: он мог продать или заложить ее только члену своего рода, не подписав­шемуся свидетелем на купчей первого продавца.

В одном списке Судебника является еще более важное стес­нение права отчуждать родовые вотчины: здесь к изложенной ста­тье Судебника приписан закон царя Ивана, неизвестно в каком году изданный. По этому закону бездетный вотчинник мог про­дать, заложить или отказать в монастырь по душе только полови­ну своей родовой вотчины без согласия родичей. Все, что он от­чуждал сверх этой половины без их согласия, отдавалось им по их челобитью без выкупа, а покупатель лишался своих денег. Зако­нами 1562 и 1572 гг. право отчуждения и завещания родовых вот­чин было еще более стеснено в пользу казны, точнее говоря — в интересах службы, для предупреждения перехода вотчин в неслу­жилые руки. По этим законам крупным землевладельцам, князь­ям и боярам, вообще запрещено было отчуждать, т.е. продавать, менять или закладывать свои родовые вотчины, а также отдавать их в приданое. Они могли ввиду бездетной смерти завещать эти вотчины боковым родственникам, но только ближайшим — бра­тьям, их детям и детям этих племянников, не далее. Сверх того, запрещено было завещать вотчины вдовам, женам и дочерям и отдавать их в монастыри по душе без доклада государю. Во всех случаях, когда по закону вотчинник терял право располагать вот­чиной по своему усмотрению, она по смерти его бралась в казну и обращалась на поместные дачи. Все эти стеснения были объяс­нены в законе 1572 г. одним главным побуждением: «Чтобы служ­бе убытка не было и земля бы из службы не выходила».

Все изложенные узаконения направлены были косвенно к удер­жанию служилых фамилий в раз занятом однажды ими положе­нии по службе, которое чаще всего терялось вследствие потери вотчин, наследственных состояний. Такие распоряжения касались только высших слоев служилого класса, княжеских и боярских фа­милий, т.е. крупнейших землевладельцев, наиболее важных для службы. Но в XVII столетии мы встречаем, и прямые законода­тельные меры с целью затруднить и даже запереть выход из всех состояний — как служилых, так и тяглых. Легко понять, что не­возможно было превратить каждый служебный чин в замкнутое состояние. Среди чинов господствовало постоянное движение: личная заслуга или личная удача в хозяйственных предприятиях постоянно изменяла чиновное положение лица, переводя его из одного чина в другой. Бедный городовой сын боярский, по состо­янию своему способный служить только городовую осадную служ­бу, постепенно богатея, запасался конем и вооружением и, таким образом получая возможность нести более тяжелую повин­ность — ходить в дальние походы, переходил в разряд городовых дворян или даже в выбор. Но вся иерархия чинов не представляла непрерывной лестницы ступеней, которую одно и то же лицо мог­ло бы пройти снизу до самой вершины. В московском чиновном делении не было того, что потом бывало по табели о рангах, когда чиновник, начавший с низу, с низшего чина, личными качествами или с помощью служебной удачи, пробегал всю лестницу чинов и кончал свою государственную службу в высшем чине. Таких при­меров не было в московской службе в XVI—XVII веках. Вся лест­ница московских чинов распадалась на несколько отделов, и иерархическое движение было возможно для лица известного про­исхождения только на пространстве ступеней известного отдела. У каждого «отечества» были свои доступные ему чины. Провин­циальный дворянин, начавший службу городовым сыном бояр­ским, мог дослужиться до выборного дворянства, в исключитель­ных случаях попадал даже в Московский список, но редко шел выше дворянства московского. Точно так же тяглый посадский че­ловек, начавший свою деятельность в звании молодшего, мог, бо­гатея, стать «лучшим» посадским человеком, мог даже попасть в высшее столичное купечество, стать торговым человеком гости­ной или суконной сотни, даже гостем. Но мы знаем очень немно­го случаев еще более успешного возвышения. Некоторые гости за свою усердную службу казне награждались дьячеством, полу­чали поместья, и даже известны два-три человека в XVII веке, ко­торые из гостей через дьячество попали в Думу в звании думных дворян. Но не было ни одного купца, который дослужился бы до боярства. Так у каждого общественного слоя была своя чиновная карьера, свой ряд доступных ему чинов. Следовательно, отделы чинов были менее подвижными состояниями, чем самые чины.







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 318. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Седалищно-прямокишечная ямка Седалищно-прямокишечная (анальная) ямка, fossa ischiorectalis (ischioanalis) – это парное углубление в области промежности, находящееся по бокам от конечного отдела прямой кишки и седалищных бугров, заполненное жировой клетчаткой, сосудами, нервами и...

Основные структурные физиотерапевтические подразделения Физиотерапевтическое подразделение является одним из структурных подразделений лечебно-профилактического учреждения, которое предназначено для оказания физиотерапевтической помощи...

Почему важны муниципальные выборы? Туристическая фирма оставляет за собой право, в случае причин непреодолимого характера, вносить некоторые изменения в программу тура без уменьшения общего объема и качества услуг, в том числе предоставлять замену отеля на равнозначный...

Дренирование желчных протоков Показаниями к дренированию желчных протоков являются декомпрессия на фоне внутрипротоковой гипертензии, интраоперационная холангиография, контроль за динамикой восстановления пассажа желчи в 12-перстную кишку...

Деятельность сестер милосердия общин Красного Креста ярко проявилась в период Тритоны – интервалы, в которых содержится три тона. К тритонам относятся увеличенная кварта (ув.4) и уменьшенная квинта (ум.5). Их можно построить на ступенях натурального и гармонического мажора и минора.  ...

Понятие о синдроме нарушения бронхиальной проходимости и его клинические проявления Синдром нарушения бронхиальной проходимости (бронхообструктивный синдром) – это патологическое состояние...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия