Развалины Ренвика

 

Люк давно закончил рассказ, а Клэри все молчала.

Тишину в камере нарушал лишь звук капающей с потолка воды.

Наконец Люк не выдержал:

– Только не молчи!

«Что ты хочешь от меня услышать?» – мысленно ответила Клэри.

Он тяжко вздохнул:

– Теперь ты понимаешь меня?

Клэри слышала, как кровь стучит в ушах. Казалось, се жизнь была построена на тонком льду, который покрылся трещинами, угрожая утопить Клэри в темной воде, где обломками кораблекрушения плавали мамины секреты.

Она взглянула на Люка. Он почему-то виделся Клэри нечетко, словно через мутное стекло.

– Мой отец… Его фотография на каминной полке…

– Это не твой отец, – перебил Люк.

– А существовал ли он вообще, мой отец?! – вскричала Клэри. – Или мама и Джона Кларка выдумала?

– Джон Кларк существовал. Но он не твой отец. Он был сыном ваших соседей, когда вы жили в Ист-Виллидж, и действительно погиб в автокатастрофе. Джослин его не знала. Фотография оказалась у нее только потому, что соседи попросили нарисовать портрет их погибшего сына в армейской форме. Джослин отдала портрет, а фотография осталась у нее. Потом она выдумала историю про якобы твоего отца. Наверное, ей казалось, что так будет проще. Заяви Джослин, что отец сбежал, ты бы обязательно стала разыскивать его. А мертвый…

– Не разоблачит вранье, – горько продолжила Клэри. – Неужели маме не приходило в голову, что так нельзя? Столько лет я думала, что мой отец погиб, хотя на самом деле…

Люк терпеливо ждал.

– Это ВАЛЕНТИН! – потрясенно воскликнула Клэри. – Так вот в чем дело! Валентин – мой… отец?

Люк кивнул. Лишь крепко переплетенные пальцы выдавали его огромное внутреннее напряжение.

– О, господи! – Клэри стала взволнованно вышагивать по камере. – Это невозможно! Невозможно!

– Клэри, не принимай близко к сердцу…

– Не принимать близко к сердцу? Оказывается, мой папаша – чуть ли не сам Сатана, а ты предлагаешь мне не принимать близко к сердцу?!

– Он не сразу встал на сторону темных сил, – извиняющимся тоном произнес Люк.

– Нет уж, простите, это было ясно с самого начала! Чего стоят его россказни о сохранении чистоты человеческой расы и о том, как важно не осквернить свою кровь! По-моему, нацизм в чистом виде! А вы двое пошли за ним.

– А кто недавно говорил про трусливую нежить, которой нельзя доверять? – тихо поинтересовался Люк.

– Я имела в виду совсем другое! – В голосе Клэри послышались слезы. – У меня, оказывается, был брат, – продолжала она срывающимся голосом. – И бабушка с дедушкой. Все они погибли?

Люк кивнул.

– Какая у нас с Джонатаном разница в возрасте? – тихо спросила Клэри. – Я младше на год?

Он молчал.

– Я всегда мечтала о брате.

– Перестань изводить себя! – мрачно бросил Люк. – Теперь ясно, почему Джослин не рассказывала тебе о прошлом? Зачем знать о том, что было потеряно еще до твоего рождения?

– Мамина шкатулка! – Мозг Клэри лихорадочно работал. – На ней инициалы Д.К.: Джонатан Кристофер! Так вот кого оплакивала мама! Прядь волос, которая хранилась там, принадлежала не отцу, а моему брату!

– Верно.

– Я помню, ты сказал маме, что я не Джонатан. Значит, речь шла о ее сыне. Теперь я понимаю, почему мама излишне тряслась надо мной: она уже потеряла одного ребенка.

Люк не успел ответить. Дверь камеры открылась, и внутрь вошла Гретель. Вопреки ожиданиям Клэри, аптечка оказалась не пластмассовой коробкой с красным крестом, а большим деревянным подносом, уставленным свернутыми бинтами и дымящимися плошками с какими-то снадобьями и травами, от которых исходил кислый дух. Поставив поднос возле кровати, Гретель жестом поманила к себе Клэри. Та неохотно повиновалась.

– Умница! – Гретель обмакнула тряпицу в одну из плошек и стала бережно стирать засохшую кровь с лица Клэри. – Что с тобой случилось?

– Я и сам удивился, – вставил Люк.

– На меня напал Хьюго. – Клэри старалась не морщиться: раны на лице горели от жгучего снадобья.

– Хьюго? – Люк не верил своим ушам.

– Ворон Ходжа. Думаю, все-таки его, а может, и Валентина.

– Хугинн, – тихо произнес Люк. – У Валентина жили два ворона – Хугинн и Мунинн. Их имена означают «Мысль» и «Память».

– Серьезно? А я думала «Нападай» и «Убей»!.. Хьюго чуть не выклевал мне глаза.

– Именно этому он и обучен, – мрачно заметил Люк. – Видимо, Ходж приютил его после Восстания. Хотя птица так и не забыла того, чему ее обучал Валентин.

– Как и сам Ходж. – Клэри сморщилась от жгучей боли в руке: Гретель очищала длинный порез, покрытый коркой грязи и засохшей крови.

– Послушай… – начал Люк.

– Тема прошлого закрыта! Давай лучше подумаем, что теперь делать. У Валентина мама, Джейс и Чаша. А у нас ничего, – перебила Клэри.

– Что значит «ничего»? – удивился он. – У нас мощная стая волков. Одно плохо – мы не знаем, где прячется Валентин.

Клэри покачала головой. Слипшиеся пряди волос лезли в глаза, и она нетерпеливо отбросила их назад. Единственное, чего ей сейчас хотелось (почти единственное), – это в душ!

– Неужели у Валентина нет тайного убежища?

– Если и есть, то о нем никому не известно.

Клэри осторожно пошевелила забинтованной рукой. Зеленоватая мазь, нанесенная на порез, облегчила боль, но онемение не проходило.

– Погоди секунду, – проворчала Клэри.

– Никогда не понимал, зачем так говорят, – удивленно сказал Люк. – Я вроде никуда не собирался.

– А если Валентин в Нью-Йорке?

– Возможно.

– Он проник в Институт через портал. По словам Магнуса, в Нью-Йорке только два портала: у Доротеи и у Ренвика. Тот, что у Доротеи разрушен, к тому же вряд ли Валентин станет прятаться у нее в квартире. Остается…

– Тот, что у Ренвика? – Люк ошарашенно смотрел на Клэри. – Странно… Я не знаю ни одного Охотника по имени Ренвик.

– А вдруг «у Ренвика» – это название? Название ресторана, например, или отеля, или еще чего-нибудь.

Внезапно Люк широко распахнул глаза и повернулся к Гретель, которая подсела к нему со своей аптечкой.

– Неси скорее телефонный справочник! – скомандовал он.

Гретель возмутилась:

– Сэр, ваши раны…

– Забудь про мои раны и тащи справочник! – оборвал ее Люк. – Мы в бывшем полицейском участке, скорее всего, этой макулатуры тут навалом.

Гретель с явным неодобрением отставила в сторону поднос и удалилась. Люк смотрел на Клэри поверх очков, съехавших на кончик носа:

– Молодец, додумалась!

Клэри не ответила. Ей стало трудно дышать. В голову упорно лезла мысль, которую она решительно отгоняла. Только не раскисать, сейчас нельзя отвлекаться на посторонние вопросы!

Гретель вернулась с отсыревшим телефонным справочником и бросила его Люку. Он стоя начал просматривать справочник, а Гретель, подхватив бинты и мази, занялась его раненым боком.

– Я нашел семерых Ренвиков, – наконец произнес Люк. – Никаких ресторанов, отелей и других организаций с таким названием нет. – Он поправил очки, но они тут же съехали обратно на кончик носа. – Во-первых, эти Ренвики не имеют никакого отношения к Сумеречным охотникам, а во-вторых, Валентин не стал бы устраивать тайное убежище в доме примитивного или нежити. Впрочем, кто знает…

– У тебя есть телефон? – перебила Клэри.

– С собой нет. – Люк взглянул на Гретель. – Не принесешь телефон?

Та отбросила окровавленные лоскуты и отправилась выполнять новое поручение. Люк положил справочник на стол и, взяв бинт, стал перевязывать косой порез на ребрах.

– Извини. – Люк заметил, что Клэри с ужасом смотрит на его рану. – Сам знаю – выглядит неприятно.

– Если мы поймаем Валентина, можно его убить? – резко выпалила Клэри.

Люк чуть не выронил бинт:

– Что?!

Клэри теребила выбившуюся из джинсов нитку:

– Он убил моего старшего брата, дедушку и бабушку. Разве нет?

Закончив с перевязкой, Люк опустил рубашку:

– По-твоему, убийство Валентина поможет… стереть эти события?

Клэри хотела ответить, но тут вернулась Гретель с телефоном. Со скорбным выражением лица она вручила Люку полуразвалившийся старомодный мобильник. «Интересно, кто оплачивает счета за переговоры?» – пронеслось у Клэри в голове.

Она протянула руку:

– Можно я позвоню?

Люк заколебался:

– Клэри…

– Это про Ренвика. Я быстро.

Он нехотя вручил Клэри телефон. Она отвернулась, давая понять, что разговор личного характера, и стала наживать на кнопки.

Саймон поднял трубку на третьем гудке:

– Алло?

– Это я.

Он чуть не закричал:

– Ты в порядке?

– Нормально. А почему ты спрашиваешь? Изабель звонила?

– Нет, конечно. А ты почему звонишь? Что-то с Алеком?

– Нет. – Клэри не хотелось врать, что у Алека все хорошо. – Он тут ни при чем. Ты не мог бы порыться в Интернете? Мне очень нужно.

Саймон прыснул:

– Издеваешься? У них нет компьютера? Впрочем, лучше не отвечай. – Из трубки донесся звук распахиваемой двери и мяуканье согнанного кота. Клэри отчетливо представила, как Саймон садится в кресло и его пальцы бегают по клавишам. – Что искать?

И она рассказала.

Клэри чувствовала на себе тревожный взгляд Люка. Точно так же он смотрел на Клэри в детстве, когда у нее от гриппа сильно поднялась температура; Люк приносил кубики льда для рассасывания и читал в лицах ее любимые сказки.

– Ты права, – послышался в трубке голос Саймона. – Это название, и связано оно с прошлым. «Одно из самых известных заведений среди психиатрических лечебниц, долговых тюрем и больниц, построенных на Рузвельт-Айленд в тысяча восьмисотых, – читал Саймон. – Приют Ренвика для больных оспой был спроектирован архитектором Дж. Ренвиком для самых бедных жителей Манхэттена, дабы предотвратить дальнейшее распространение оспы. В течение следующего столетия здание не использовалось и постепенно обветшало. Доступ к развалинам приюта запрещен».

– Ясно, спасибо. – Сердце Клэри выскакивало из груди. – То, что надо! Кажется, на Рузвельт-Айленд гоже живут люди?

– Кому-то надо там жить… Бруклин не резиновый, принцесса, – съязвил Саймон. – Кстати, могу подвезти.

– Нет! Спасибо, ничего не надо! Я только хотела кое-что уточнить.

– Ну как угодно. – В голосе Саймона послышалась обида, но Клэри решила, что не станет сейчас на это отвлекаться.

Главное, что он дома, в безопасности. Клэри нажала на отбой и повернулась к Люку:

– На юге Рузвельт-Айленда есть заброшенное здание, которое называется приют Ренвика. По-моему, Валентин там.

Люк снова поправил очки:

– Блэквелл-Айленд. Точно!

– Блэквелл-Айленд?

Люк махнул рукой:

– Прежнее название острова. Им владел древний род Сумеречных охотников. Как же я не догадался! – Он взглянул на Гретель: – Найди Аларика. Срочно зови всех сюда. Пусть готовятся к бою. – На губах Люка заиграла легкая усмешка, совсем как у Джейса во время сражения.

 

Люк долго вел Клэри по лабиринту коридоров с камерами, пока они не очутились в пустой приемной. Лучи вечернего солнца косо ложились на столы, шкафы, проеденные термитами, и потрескавшуюся напольную плитку с девизом полиции Нью-Йорка: «Fidelis ad Mortem».

– Верность до самой смерти, – перевел Люк, проследив за взглядом Клэри.

– Внутри это заброшенный полицейский участок, а снаружи примитивные видят лишь выселенный жилой дом или сдающееся в аренду помещение, – предположила она.

– На самом деле снаружи здание замаскировано под китайский ресторан, – признался Люк. – Только служба доставки, без обслуживания.

– Китайский ресторан? – эхом повторила Клэри.

Люк пожал плечами:

– Ну да, мы же в Чайна-тауне – китайском квартале. Раньше здесь располагался полицейский участок помер два.

– Наверное, люди удивляются, что у службы доставки не указан телефон.

Люк ухмыльнулся:

– Телефон есть, просто отвечаем редко. Когда заняться совсем нечем, некоторые волчата разносят свинину «му шу».

– Шутишь?

– Почему? Иногда чаевые приходятся очень кстати. – Люк толкнул дверь, и они вышли на залитую солнцем улицу.

Все еще размышляя, не розыгрыш ли это, Клэри перешла вслед за Люком на другую сторону Бэкстер-стрит, где была припаркована его машина. По счастью, внутри пикапа ничего не изменилось: по-прежнему пахло опилками, старой бумагой и мылом. Под зеркалом заднего вида висели игральные кубики из золотистого плюша, теперь уже выцветшие от времени. Десятилетняя Клэри подарила их Люку, потому что такие же были в «Тысячелетнем соколе» – космическом корабле из «Звездных войн». На полу валялись смятые фантики от жвачек и пустые стаканчики из-под кофе. Клэри со вздохом откинулась на спинку переднего пассажирского сиденья. Все-таки усталость брала свое.

Люк захлопнул за Клэри дверцу:

– Сиди тут.

Он пошел к Гретель и Аларику, появившимся на ступеньках заброшенного полицейского участка; пока они разговаривали, Клэри развлекалась тем, что по-разному фокусировала зрение, от чего защитные чары то появлялись, то исчезали. Сначала она видела заброшенный полицейский участок, а потом – обветшалое заведение с желтой вывеской «Джейд Вульф. Китайская кухня».

За пикапом Люка выстроились фургоны, мотоциклы, внедорожники и даже один разваливающийся школьный автобус. Вереница припаркованных машин растянулась вдоль целого квартала и исчезала за углом. Эскорт оборотней. Интересно, как им удалось так быстро собрать целую армию машин? Выпросили? Одолжили? Украли? Отобрали силой? С другой стороны, не давиться же всем вместе в общественном транспорте!

Люк взял у Гретель белый бумажный пакет и направился обратно к пикапу. Садясь за руль, он вручил пакет Клэри:

– Назначаю тебя ответственной.

Клэри подозрительно уставилась на пакет:

– А что там? Оружие?

Плечи Люка затряслись от беззвучного смеха.

– Вообще-то паровые булочки Бао с мясом и кофе.

Клэри быстренько открыла пакет; желудок нетерпеливо заурчал. Она впилась зубами в булочку, смакуя солоноватый вкус свинины и мягкое тесто.

– Тебе дать булочку?

– Да.

Пикап влился в поток на Кэнел-стрит. Клэри вспомнились старые времена, когда они покупали в булочной горячие пирожки, которые доезжали только до Манхэттенского моста.

– Расскажи мне про Джейса, – попросил Люк. Клэри чуть не подавилась булочкой и глотнула кофе, чтобы унять кашель.

– А почему ты им вдруг заинтересовался?

– Пытаюсь понять, что от него хочет Валентин.

– Не знаю.

Люк хмуро посмотрел на заходящее солнце:

– Разве Джейс не один из лайтвудовских детишек?

– Не-а. – Клэри приступила к третьей булочке. – Его фамилия Вэйланд. Его папа…

– Майкл Вэйланд?

– Угу. А когда Джейсу было десять лет, Валентин убил его. В смысле, Майкла.

– Очень похоже на Валентина.

Что-то в голосе Люка заставило Клэри покоситься. Неужели Люк ей не поверил?

– Майкла Вэйланда убили на глазах у Джейса, – добавила она, словно желая подкрепить свои слова.

– Ужасно, – произнес Люк. – Бедный парень.

Они двигались по Пятьдесят девятой улице. Закатное солнце окрасило реку в золотисто-кровавый цвет. Вдали виднелась южная оконечность Рузвельт-Айленда.

– В принципе, Джейс хороший. Для Лайтвудов он как родной.

– Могу представить: они всегда дружили с Майклом. – Люк перестроился в левую полосу. В боковом зеркале отражался караван следующих за ними машин: вся вереница точно повторила маневр пикапа.

– Кстати, скоро взойдет луна, – промолвила Клэри. – И что, вы все сразу обернетесь волками?

У Люка дернулся уголок рта.

– Не совсем. Только новообращенные не в силах себя контролировать. Остальные с годами научились. Сейчас луна на меня может повлиять только в своей самой полной фазе.

– А когда луна почти полная, то ты чувствуешь меньше позывов стать волком?

– Пожалуй, так.

– Ну тогда не стесняйся, высунь голову из окна, если хочется.

Люк засмеялся:

– Я же оборотень, а не золотистый ретривер!

– Ты давно стал вожаком стаи? – вырвалось у Клэри.

Он подумал:

– Наверное, около недели.

Клэри резко повернулась к Люку:

– Около недели?

– Я узнал, что Валентин похитил Джослин. Шансов против него у меня немного, помощи от Конклава ждать не приходится. Тогда я за день нашел местную стаю оборотней.

– И убил вожака, чтобы занять его место?

– Только так я смог быстро обзавестись большим количеством бойцов. – В голосе Люка не слышалось и намека на сожаление.

Впрочем, на хвастовство тоже. Клэри вспомнила, как она следила за Люком, спрятавшись в его доме. Тогда ей бросились в глаза глубокие порезы на лице и руках Люка и то, как он периодически морщился от боли.

– Я уже делал так раньше и не сомневался, что смогу вновь. – Люк пожал плечами. – Джослин исчезла. Ты меня возненавидела: я приложил к этому все усилия. Мне было нечего терять.

Клэри задрала ноги на приборную доску. Сквозь треснутое стекло прямо над носками ее зеленых кроссовок появилась восходящая луна.

– Теперь тебе есть что терять.

 

Очертания приюта Ренвика, похожего на дом с привидениями, причудливо выделялись на фоне темной реки и ярких огней Манхэттена. Люк и Клэри в полном молчании въехали на остров. Асфальт уступил место гравию и наконец просто утрамбованной земле. Дорога шла вдоль высокого сетчатого забора, по верху которого, словно оригинальное украшение, виднелись завитки колючей проволоки.

Когда пикап стало слишком сильно трясти на ухабах, Люк остановился и выключил фары.

– Скажи честно, если я попрошу подождать меня в машине, ты же не согласишься? – спросил он.

Клэри покачала головой:

– А с чего ты взял, что тут безопаснее? Мало ли кого Валентин отрядил охранять подступы к лагерю.

Люк добродушно рассмеялся:

– «Подступы к лагерю»! Слова-то какие!

Он спрыгнул на землю и обошел вокруг капота, чтобы помочь ей выбраться из машины. Конечно, можно было вылезти и самой, но, увидев протянутые руки Люка, Клэри с удовольствием вспомнила о своих детских годах, когда он вынимал ее из пикапа.

Кроссовки Клэри ударились о землю, поднимая в воздух облачка пыли. Ехавшие следом машины постепенно парковались поблизости. В свете множества автомобильных фар сетка забора казалась серебристо-белой, а за ней белели развалины приюта, плачевное состояние которого подчеркивал яркий свет. Вместо крыши зияла дыра, зубчатые стены сверху заросли плющом.

– Ну и развалина! – вырвалось у Клэри. – Как Валентин смог организовать тут логово?

Люк посмотрел на здание:

– Сильные защитные чары. Попробуй вглядеться. К ним спешил Аларик; легкий ветерок распахнул джинсовую куртку на его покрытой шрамами груди.

Остальные оборотни, идущие за ним, выглядели как совершенно обыкновенные люди. Однако, увидев всех вместе, Клэри заметила, что между оборотнями существует почти неуловимое сходство: взгляд исподлобья, суровое выражение лица. Они вполне сошли бы за фермеров, если учесть их загорелую кожу и поджарое телосложение, или хотя бы за группировку байкеров, но стая ни капли не напоминала оборотней.

Оборотни собрались вокруг Люка, словно футболисты возле тренера перед матчем. Пока они совещались, Клэри от нечего делать обернулась к приюту. Теперь она постаралась проникнуть взглядом сквозь лучи прожекторов, как смотрят сквозь тонкий слой краски, чтобы обнаружить скрытый под ней рисунок. Клэри в очередной раз представила, как бы она нарисовала это здание. Постепенно прожекторы стали исчезать, а на месте развалин возникла ухоженная лужайка с красивым зданием в неоготическом стиле, возвышающимся над кронами деревьев, словно огромный корабль. На нижних этажах царили темнота и запустение, а на третьем в стрельчатых окнах виднелся слабый свет, словно огонь на далекой горе. Вход в здание был спрятан за массивным каменным крыльцом.

– Ну что, увидела? – раздался сзади голос Люка, подкравшегося к Клэри прямо как… волк.

Она не отрывала глаз от преобразившегося здания:

– Настоящий замок, а не приют!

Взяв Клэри за плечи, Люк развернул ее лицом к себе:

– А теперь слушай внимательно! Не отходи от меня ни на шаг! Куда я – туда и ты. Поняла? Остальные будут держать круговую оборону. Выйдешь из круга – считай, погибла. – Люк выпустил ее плечи, и под курткой сверкнул металлический предмет. Клэри и не подозревала, что у него при себе оружие, но потом ей вспомнилось содержимое зеленой брезентовой сумки. Что ж, все логично. – Обещаешь слушаться?

– Обещаю.

Забор оказался настоящим. Аларик, шедший впереди, тряхнул сетку, потом медленно занес руку. Из пальцев мгновенно выросли когти. Он с размаху ударил по забору, кромсая металлическую сетку в клочья. Отрезанные звенья брякнулись на землю, словно детская игрушка-головоломка.

– Вперед! – Аларик махнул остальным.

Они слаженно двинулись сквозь проход. Люк пододвинул Клэри к отверстию в сетке и тут же нырнул за ней следом. Пока остальные преодолевали забор, сгустившаяся на крыльце приюта зловещая темная масса начала медленно стекать вниз.

Аларик принюхался и предупреждающе поднял руку вверх:

– Чую запах смерти.

– Отреченные! – раздраженно выдохнул Люк, закрывая собой Клэри.

Члены стаи подошли вплотную к Люку и Клэри, а через секунду начались превращения: рот становился пастью с огромными зубами, руки и ноги – длинными, покрытыми шерстью лапами, одежда на туловище исчезала под слоем меха. Тоненький голосок в голове Клэри истошно вопил: «Волки! Убегай!» Однако она переборола страх и не двинулась с места, хотя руки дрожали, а сердце колотилось как бешеное.

Оборотни встали вокруг Люка и Клэри, повернувшись к ним спинами. Со всех четырех сторон подтянулось еще по несколько волков. Получилось нечто вроде звезды, в центре которой находились Клэри и Люк. Так они двинулись к крыльцу.

Клэри даже не заметила, как напал первый Отреченный: она лишь услышала, что впереди громко взвыл раненый волк. Вой становился все громче, пока не перешел в рычание. Потом что-то упало, раздался булькающий крик, звук рвущейся бумаги… «Неужели Отреченные съедобны?» – задумалась Клэри.

Люк с каменным лицом смотрел на залитое светом фар поле боя: десятки Отреченных с мертвенно-бледной кожей, прожженной рунами до мяса, равнодушно кидались на волков, которые разрывали их когтями и зубами. Какая-то женщина из Отреченных упала навзничь – горло у нее было вырвано, руки судорожно подергивались. Рядом сражался с волком однорукий Отреченный; в метре от них лежала оторванная рука, из которой ритмично хлестала кровь.

Клэри поскользнулась на вымазанной черным траве, но Люк вовремя ее подхватил:

– Держись ко мне поближе.

В окружении оборотней они ужасающе медленно продвигались к приюту. Люк мертвой хваткой сжимал запястье Клэри. Она никак не могла понять, кто одерживает верх в этом сражении: волки были быстрее и сильнее, зато Отреченные, словно зомби, кидались на них один за другим и погибали далеко не сразу. Огромный пятнистый волк, в которого превратился Аларик, только что оторвал у Отреченного ноги и, когда тот рухнул на землю, вцепился ему в глотку. Однако разодранное тело Отреченного продолжало двигаться с настойчивостью машины: в следующее мгновение он обрушил топор на Аларика, и по шерсти полилась кровь.

С тревогой наблюдая за Алариком, Клэри не заметила, как один из Отреченных прорвался внутрь оборонительного круга. Ей показалось, что он вырос перед ней словно из-под земли: глаза затянуты белой пленкой, волосы всклокочены, в руке, занесенной для удара, окровавленный нож.

Клэри завизжала. Люк мгновенно отбросил девушку в сторону, поймал руку Отреченного и резко вывернул ее. Раздался хруст костей, нож упал на траву. Рука Отреченного повисла как плеть, но он все равно продолжал наступать. Видимо, чудовищное создание не ощущало боли. Люк громко позвал Аларика. Клэри потянулась к кинжалу, засунутому за пояс, но Люк не выпускал ее руку. В следующее мгновение между ними и Отреченным серебристым пламенем возникла Гретель. Она обрушилась передними лапами на Отреченного, повалив его на землю. Однако враг оказался сильнее: он легко отбросил ее в сторону и рывком встал.

Вдруг кто-то оторвал Клэри от земли. Она дико испугалась, но тут же увидела Аларика, еще не совсем принявшего человеческий облик, с когтями на пальцах. Он бережно поднял Клэри на руки.

– Уноси ее отсюда! К дверям! К дверям! – закричал Люк, отчаянно жестикулируя.

– Люк! – Клэри стала оборачиваться назад.

– Не смотри! – прорычал Аларик.

Но она не послушалась и увидела Люка, бегущего к Гретель с клинком в руке. Он не успел. Схватив с окровавленной травы нож, Отреченный вонзил его в спину Гретель, а потом еще и еще. Она царапалась, отбивалась, но вскоре обмякла, и ее серебристые глаза потухли. Со страшным криком Люк метнул кинжал Отреченному в горло…

– Я же сказал – не смотри! – Аларик загородил собой поле боя.

Вскоре он уже мчался по лестнице, цокая когтями по гранитным ступеням.

– Аларик! – позвала Клэри.

– Да?

– Простите, что бросила в вас нож.

– Ерунда. Говорю же, отличный был бросок.

Она попыталась оглянуться:

– А где Люк?

– Я здесь. – Люк поднимался по ступеням, засовывая кинжал в ножны на боку, под курткой.

Лезвие было вымазано липкой черной кровью.

Аларик осторожно опустил Клэри на крыльцо. Ни Гретель, ни убившего ее Отреченного видно не было – тела сражающихся слились в единую темную массу, на фоне которой то и дело сверкало оружие. Почувствовав влагу на лице, Клэри провела по нему рукой и с удивлением обнаружила, что на ладони оказалась не кровь, а слезы – она плакала.

Люк внимательно смотрел на нее:

– Это всего лишь нежить!

– Не говори так!

– Ладно. – Он повернулся к Аларику. – Спасибо, что присмотрел за Клэри. Мы с ней двинемся дальше…

– Я иду с вами, – не дослушал Аларик.

Он почти полностью вернул себе человеческий облик, за исключением некоторых деталей: глаза у него по-прежнему были как у волка, на руках – когти, а во рту виднелись длинные зубы.

– Аларик!..

Тот бесстрастно ответил:

– Ты вожак стаи. Гретель погибла, и теперь второй по званию я. Тебя нельзя отпускать туда одного.

Люк взглянул на Клэри, потом на поле боя:

– Ты нужен мне здесь. Прости, это приказ.

В глазах Аларика мелькнула обида, но он молча отступил в сторону.

На массивной деревянной двери приюта виднелся уже знакомый Клэри резной узор: розы Идриса, руническая вязь, солнечные диски с лучами. Люк ударил по двери, и та с грохотом распахнулась.

Он подтолкнул Клэри вперед:

– Заходи.

В последний момент она глянула назад: на крыльце стоял Аларик со сверкающими волчьими глазами, а за ним простиралась лужайка, усеянная телами погибших; трава пропиталась красной и черной кровью. Наконец дверь приюта захлопнулась, скрывая от Клэри это жуткое зрелище.

Они с Люком стояли в полумраке: каменный вестибюль был освещен единственным факелом. После шума сражения тишина в здании казалась оглушающей. Попав сюда с поля боя, с его влажным воздухом, густо сдобренным привкусом крови, Клэри, тем не менее, начала задыхаться.

Люк схватил ее за плечо:

– Ты чего?

Она вытерла мокрые щеки:

– Ну зачем ты так про Гретель? Нежить не второсортная раса.

– Очень рад слышать. – Люк повернулся, чтобы взять факел со стены. – А я уж думал, что Лайтвуды тебя здорово обработали.

– Как видишь, нет.

Люк нахмурился: он никак не мог вынуть факел из железного держателя. Тогда Клэри покопалась в кармане и высоко подняла гладкий камешек, подаренный ей Джейсом. Из камня, лежащего на ладони, хлынули лучи света, прогоняя темноту.

– Ведьмин огонь? – Люк выпустил факел.

– Подарок Джейса.

Камень слегка пульсировал на ее ладони, как сердечко птицы. Клэри задумалась: где сейчас Джейс, в какой из комнат этой серой громады, страшно ли ему, надеется ли он увидеть ее вновь?..

– Давненько я не сражался при свете этого камня. – Люк шагал по скрипучей лестнице. – Не отставай!

Ведомые ведьминым огнем, фигуры Люка и Клэри отбрасывали длинные причудливые тени на гранитные стены. Они остановились на каменной площадке, украшенной арочным сводом. На ступени, ведущие дальше, сверху падал свет.

– Так и выглядел приют сто лет назад? – прошептала Клэри.

– Почерк Ренвика виден до сих пор, – ответил Люк, – но Валентин, Блэквелл и компания немного переделали здание по своему вкусу. Вот смотри! – Он поскреб по полу носком ботинка, и в гранитной плите появилось изображение круга с девизом на латыни в центре: «In Hoc Signo Vinces».

– А что это означает? – спросила Клэри.

– С этим знаком мы победим. Таков был девиз Круга.

Клэри взглянула наверх, в сторону освещенного пространства:

– Они там.

– Да, – мрачно подтвердил Люк. – Пошли.

Они продолжили подъем по винтовой лестнице и, в конце концов, очутились у входа в длинный узкий коридор, на стенах которого горели факелы. Клэри сомкнула пальцы над ведьминым огнем: камень замигал и потух. Вдоль коридора на равном расстоянии друг от друга виднелись плотно закрытые двери; наверное, раньше там размещались палаты. Пол коридора крест-накрест исчертили следы ботинок с кусками грязи и травы. Недавно здесь кто-то прошел.

Первая дверь открылась легко; в лунном свете пустая комната с натертым до блеска дощатым полом и стенами каменной кладки выглядела зловеще. С улицы доносился приглушенный шум сражения, накатывающий с ритмичностью океанского прибоя.

Вторая комната оказалась забита оружием. Взору Клэри предстали бесчисленные ряды мечей, булав и топоров, на которых играли серебристые блики лунного света.

Люк присвистнул:

– Целый склад!

– Неужели это личное оружие Валентина?

– Вряд ли. Скорее всего, для его армии.

В третьей комнате стояла кровать с синим балдахином. Мебель почему-то была белого цвета, как в детской. Все предметы покрывал тонкий слой пыли, слегка мерцавшей в лунном свете.

В кровати спала… Джослин. Она лежала на спине, в белой ночной рубашке, положив руку на грудь, дыша ровно и тихо. В лунном свете, падавшем на лицо, было заметно легкое трепетание век: ей снился сон.

Клэри вскрикнула и кинулась к матери, но Люк остановил ее, выбросив в сторону руку, будто шлагбаум:

– Погоди. – В его голосе сквозило напряжение. – Не торопись.

Клэри раздраженно повернулась к Люку, но он смотрел куда-то мимо с выражением ярости и страдания на лице. Клэри проследила за взглядом Люка, и ее взору предстало то, на что она сначала не пожелала обратить внимание: на ногах и руках Джослин оказались серебряные кандалы, цепи от которых уходили в каменные плиты с обеих сторон кровати. На столике возле изголовья стояли странные трубочки и пузырьки, стеклянные банки и длинные необычные инструменты, поблескивающие хирургической сталью. В одной из банок торчала резиновая трубка, другим своим концом подсоединенная к вене на руке Джослин.

Увернувшись от Люка, Клэри бросилась к кровати и обняла маму. Однако та по-прежнему лежала без движения, одеревеневшее тело сохраняло ту же позу, она была словно кукла с негнущимися руками и ногами. Спокойное дыхание Джослин ни на миг не сбилось.

Неделю назад Клэри разрыдалась бы; сейчас из ее глаз не выкатилось ни одной слезинки. Она выпустили тело матери и поднялась на ноги. Клэри не испытывала ни панического страха, ни жалости к себе – лишь горькую ярость и желание найти человека, ответственного за все произошедшее.

– Валентин, – произнесла она вслух.

– Естественно.

Подошедший Люк ощупал лицо Джослин, потом поднял ей веки. Глаза у Джослин оказались белыми, как мрамор.

– Это не от лекарств. Скорее всего, заклятие.

Из груди Клэри вырвалось приглушенное рыдание.

– Как же мы ее заберем отсюда?

– Я не в силах трогать кандалы, – признался Люк. – Они серебряные. У тебя есть…

– Я видела в оружейной топоры! – воодушевилась Клэри. – Мы можем разрубить цепи…

– Эти цепи разорвать невозможно, – раздался с порога знакомый ворчливый бас.

Клэри и Люк резко обернулись, в дверях стоял ухмыляющийся Блэквелл, все в той же кроваво-красной мантии, из-под которой виднелись покрытые грязью ботинки.

– Грэймарк! Вот так сюрприз! – произнес он.

– Только идиот стал бы удивляться, – ответил Люк. – Мое прибытие нельзя назвать тихим и незаметным.

Щеки Блэквелла побагровели еще сильнее.

– Снова вожак стаи? Никак не избавишься от привычки ввязывать нежить в свои грязные делишки? Солдаты Валентина уже весь газон усеяли волчьими трупами, а ты тут отсиживаешься со своими подружками! – Он насмешливо посмотрел на Клэри. – По-моему, девчонка для тебя маловата, Люциан.

Покрасневшая Клэри кинула на Блэквелла злобный взгляд, ее ладони сжались в кулаки.

И тут раздался спокойный голос Люка:

– Называй вещи своими именами. Это не солдаты, а Отреченные, замученные существа, которые раньше были живыми людьми. Если память мне не изменяет, пытки и применение черной магии запрещены Конклавом. За то, что тут творится, по головке вас не погладят.

– К черту Конклав! – взревел Блэквелл. – Мы по горло сыты его заискиванием перед всякими полукровками! И вообще, Отреченных скоро не станет! С помощью Чаши Валентин превратит их в Сумеречных охотников, таких же, как мы. Новые Охотники будут лучше, чем обожающие нежить сопляки, которых Конклав считает воинами!

– Если все так просто, почему Валентин до сих пор не использовал Чашу? Чего он дожидается?

Блэквелл вскинул брови:

– Неужели ты не знаешь? У Валентина…

Мягкий смех прервал его. Рядом с Блэквеллом возник Пэнгборн, весь в черном, с кожаным ремнем, перекинутым через плечо.

– Достаточно, Блэквелл. Ты, как обычно, слишком болтлив. – Во рту у Пэнгборна сверкнули острые зубы. – Интересный ход, Грэймарк. Вот уж не думал, что у тебя хватит духу пожертвовать собственной стаей.

У Люка дернулся желвак на щеке.

– Что он сделал с Джослин?

Пэнгборн мелодично рассмеялся:

– А разве тебе не все равно?

– Я не понимаю – чего Валентин от нее добивается? – произнес Люк, не обращая внимания на ехидство Пэнгборна. – Раз он получил Чашу, Джослин ему больше не нужна. Валентин никогда не убивал просто так. У каждого убийства должна быть причина.

Пэнгборн равнодушно пожал плечами:

– Нам неинтересно, что он собрался с ней делать. Джослин была его женой. Может, он ее ненавидит. Вот тебе и причина.

– Давай договоримся, – предложил Люк. – Мы заберем Джослин и отзовем оборотней. Считайте, что я ваш должник.

– НЕТ! – Яростный выкрик Клэри заставил Пэнгборна и Блэквелла взглянуть на нее с легким удивлением, словно они увидели говорящего таракана. Клэри повернулась к Люку: – Мы должны найти Джейса. Он где-то здесь.

Блэквелл рассмеялся:

– Джейс? Первый раз слышу. Я, конечно, мог бы попросить Пэнгборна отпустить Джослин, но, пожалуй, не стану. Эта стерва никогда меня не любила. Считала себя круче всех… Как же! Мы такие красивые, у нас такой старинный род!.. Породистая сучка, больше ничего! И замуж за него вышла, только чтобы нас всех к ногтю…

– Завидуешь, потому что сам на ней не женился, Блэквелл? – В голосе Люка послышалась холодная ярость.

Блэквелл с фиолетовым лицом шагнул в комнату. Люк молниеносно схватил со столика скальпель и метнул его. Скальпель два раза крутанулся в воздухе и вошел Блэквеллу в горло. Тот стал давиться, упал на колени, глаза его закатились, рот открылся, словно он хотел что-то сказать, и оттуда вытекла тонкая струйка крови. Его руки безвольно повисли вдоль туловища, и Блэквелл рухнул как подкошенный.

– Ох, какая неприятность! – Пэнгборн брезгливо смотрел на тело товарища.

Кровь, хлещущая из горла Блэквелла, образовала на полу густую красную лужу.

Тронув Клэри за плечо, Люк что-то шепнул ей на ухо. Она даже не вслушивалась: в голове стояло тихое жужжание. Клэри вспомнились стихи, которые они проходили на уроке английского: самое сильное впечатление на человека производит лишь первая смерть, произошедшая на его глазах. Поэт и близко не представлял, о чем пишет.

Люк выпустил ее плечо.

– Ключи, Пэнгборн! – потребовал он.

Тот ткнул носком ботинка труп Блэквелла и раздраженно повернулся к