Глава 26. Д.Д. не обрадовалась встрече с ним

Д.Д. не обрадовалась встрече с ним. Он позвонил ей, и она прибыла на место преступления через двадцать минут — в кожаной куртке, сапогах на шпильке, мрачная как черт. За ней по пятам приехали криминалисты.

— Ты проклятый идиот! — прорычала она, влетая в дом. — Ненормальный, который сам лезет в петлю.

— Осторожнее, здесь ребенок. — Бобби кивком указал в сторону гостиной, где Кэтрин уложила Натана в его гнездышко из подушек. Бобби поражало, как ребенок может спать в таком хаосе, но, в конце концов, он ведь вообще ничего не знал о детях.

Д.Д. поморщилась. Она отправилась наверх, чтобы увидеть все собственными глазами. Он терпеливо дожидался внизу у лестницы, прислонясь к стене. Приезжали все новые полицейские. Какой-то прыщавый юнец предусмотрительно занял место на пороге, откуда он мог разглядеть Бобби, стоявшего в коридоре, и Кэтрин, молча сидевшую в гостиной. Время от времени Бобби поглядывал на этого парня и демонстративно зевал. Было забавно наблюдать за тем, как тот пытается удержать ответный зевок.

Через пятнадцать минут Д.Д. вернулась и жестом предложила ему отойти в сторону на пару слов. Он послушно последовал за ней в угол. Они оба понимали, что у них мало времени, вот-вот здесь должен появиться Копли, привлеченный запахом свежей крови.

— Какого черта ты творишь, Бобби? — без всякого вступления спросила Д.Д.

— Она позвонила мне, сказала, что кто-то залез в дом, и попросила меня приехать. А что я должен был сделать?

— Вызвать полицию.

— Ты думаешь, они восприняли бы ее всерьез? Благодаря Копли чуть ли не весь полицейский департамент считает ее убийцей.

— Это не твое дело, Бобби. Позаботься лучше о своей карьере. И прими к сведению, что вот такие фокусы не пойдут тебе на пользу.

— Забавно, сколько людей внезапно стало беспокоиться о моей карьере, — пробормотал он.

— Бобби…

— Я не думаю, будто кто-то и в самом деле пробрался в дом, — сказал он.

Д.Д. притихла. Теперь, когда он начал говорить серьезно, она успокоилась.

— А тогда что это такое?

Бобби пожал плечами:

— Предлог. Она хотела поговорить со мной наедине. Возможно, собиралась так или иначе подкупить меня.

— Речь шла о случившемся?

— Да.

Д.Д. фыркнула.

— Тем более тебе не следовало приезжать.

— Конечно. Полицейский не должен входить в контакт с семьей жертвы после инцидента. Ты думаешь, я не читал памятку? Читал.

— Так почему же ты приехал?

— Я убил мужа этой женщины, а в памятке не говорится, что после такого у тебя вся душа может разлететься на части и ты станешь отчаянно искать ответ или хотя бы просто человека, который скажет тебе: «Сэр, вы поступили правильно. Я вас прощаю. Живите дальше, все будет в порядке».

Д.Д. вздохнула:

— Господи, Бобби…

Бобби прервал ее. Он не желал больше выслушивать сочувствующие слова.

— Миссис Гэньон позвонила мне в половине одиннадцатого, — решительно сказал он. — Приехав на Бэк-Бэй, я припарковался и дальше отправился пешком. Еще за полквартала отсюда я увидел контур тела в окне четвертого этажа. И пошел быстрее. Войдя в прихожую, я обнаружил, что миссис Гэньон и ее сын, напуганные, сидят на полу у лестницы. Приказав им оставаться на месте, я поднялся наверх. Вошел с заряженным пистолетом и переходил с этажа на этаж, пока не добрался до большой спальни и не обнаружил там тело Пруденс Уокер, повешенное на балке. Я прочитал записку, оставленную на постели, вышел из комнаты, стараясь ничего не трогать, и запер за собой дверь, взявшись за ручку через рукав рубашки. Потом я спустился и сказал миссис Гэньон, что пора вызывать полицию.

Д.Д. передразнила его высокопарный тон.

— И какова оказалась реакция миссис Гэньон на эти новости?

— Ее, кажется, испугало то, какой смертью умерла Пруденс.

— Что она сказала?

— Если верить ей, то непохоже, что няня состояла в интимной связи с Джимми Гэньоном. Она была лесбиянкой.

— Правда? — Это заинтересовало Д.Д. Она сделала себе пометку. — А у тебя есть тому подтверждения?

— Мы могли бы спросить у Пруденс, — сухо отозвался Бобби, — но она мертва.

Д.Д. округлила глаза.

— О чем еще вы говорили с миссис Гэньон?

— Ее беспокоило то, что об этой записке подумает полиция. Родители мужа возбудили против нее уголовное дело по поводу опеки над ребенком, и она боялась, что они используют эту записку как повод забрать у нее Натана.

— Оправданный страх.

— Я сказал, полиция достаточно умна и наверняка поймет: самоубийство инсценировано.

— Черт возьми, ты этого не говорил!

— Ты ошибаешься.

— Бобби, какого хрена ты бросаешь ей спасательный круг и все портишь?

— Если бы я ей этого не сказал, ее бы здесь уже не было. Кэтрин схватила бы ребенка и сбежала.

— Ты бы ее остановил.

— Как? Прицелившись из пистолета в женщину и ее четырехлетнего сына? Я почему-то сомневаюсь, что она приняла бы меня всерьез.

— Ты не имел никакого права делиться с ней деталями. Ты умышленно воспрепятствовал расследованию…

— Я позвонил тебе, без меня ты бы ни о чем не узнала.

— С тобой мы тоже ничего не узнали.

— Нет. Мы знаем имя.

— Какое?

— Джеймс Гэньон.

Д.Д. несколько раз моргнула, а потом уставилась на него в искреннем замешательстве.

— Судья Гэньон? Ты думаешь, он повесил Пруденс Уокер?

— Кэтрин думает — он. Или нанятый им убийца.

— Зачем?

— Чтобы обвинить ее в убийстве мужа. Спроси у кого хочешь, Д.Д. Не секрет, что судья Гэньон обезумел, потеряв сына. И он во всем винит Кэтрин.

— Ради Бога, Бобби, он же судья…

— …который не далее чем вчера пригласил меня к себе и пообещал прекратить процесс, если я засвидетельствую, будто вечером в четверг Кэтрин умышленно вынудила Джимми схватиться за оружие.

— У тебя же нет аудиозаписи.

— Я так ему и сказал. Судья ответил, что беспокоиться не о чем. Он, мол, об этом позаботится.

— Он об этом позаботится?!

Бобби пожал плечами:

— Все, что ему нужно, — это еще один свидетель, который был на месте преступления и якобы слышал то же самое. У судьи длинные руки и толстый кошелёк. Полагаю, я не единственный, кому судья протянул «руку помощи».

— Дьявол, — мрачно сказала Д.Д.

— У меня есть срок до пяти часов завтрашнего дня, — негромко продолжал Бобби. — Я могу солгать, и тогда все мои проблемы исчезнут. Если я скажу правду, судья постарается запрятать меня подальше.

Д.Д. прищурилась.

— Махинации и убийство. Отлично, отлично. И что ты собираешься делать?

Бобби это явно задело.

— Могла бы и не спрашивать.

— Я не то имела в виду.

— Черт побери, именно то!

— Бобби…

— Мы были друзьями. Я это помню, Ди-Ди. А ты?

Она промолчала, что само по себе было красноречиво. Бобби перестал подпирать стенку.

— Расследуй это дело, как считаешь нужным, Д.Д. Но если хочешь знать мое мнение — Тони Рокко и Пруденс Уокер погибли по одной и той же причине.

— Они знали Кэтрин Гэньон…

— Нет, они были на стороне Кэтрин Гэньон. Я разговаривал с доктором Рокко в тот самый день, когда его убили. Он искренне верил в то, что Кэтрин не причиняла вреда Натану. Кэтрин доверила ему лечение Натана, точно так же как Пруденс — уход за мальчиком. Теперь у нее никого не осталось.

— У нее есть отец, — заметила Д.Д.

— Правда? Я отправлю туда пару патрульных машин. Он может оказаться следующим.

— Ты думаешь, на него нападет вооруженный ножом убийца или он вдруг повесится загадочным образом? Брось, Бобби, что-то здесь не стыкуется.

— Джеймс Гэньон пытается изолировать Кэтрин.

— Этот человек — всеми уважаемый судья, которому нет нужды прибегать к убийству! По твоему собственному признанию, у него есть деньги, власть и знание системы права изнутри. Бобби, пойми: если судья Гэньон хочет добиться опеки над внуком, в конце концов так оно и будет. Ему абсолютно незачем кого-то убивать!

— В пять часов, — повторил Бобби. — Судья хочет, чтобы завтра я свидетельствовал против Кэтрин. Очевидно, сегодня вечером он не откажется прибрать внука к рукам. Судья торопится. — Он поморщился. — Интересно, с чего бы это?

 

Потом Д.Д. поговорила с Кэтрин, уединившись с ней в гостиной. Бобби войти не позволили. Он бродил по коридору, пытаясь разобрать слова, доносящиеся через закрытую дверь, и гадал, почему Копли до сих пор не появился.

Кэтрин и Натан почти весь день провели на улице. Бобби понял это из ее рассказа. Система видеонаблюдения была включена, когда они ушла, и оставалась включенной, когда они вернулись. Нет, она не видела Пруденс с самого утра — видимо, девушка ушла прежде, чем хозяйка проснулась. Нет, она не знает, с кем общалась Пруденс. Кэтрин обычно держала с ней связь через мобильник. Нет, она не пыталась звонить Пруденс в течение дня, просто не видела повода.

Кэтрин не знала, откуда взялись свечи и веревка. Потом обнаружили стремянку. Может, все это принесли из подвала? Она понятия не имела, что там хранится: подвал являлся территорией Джимми.

В последний раз она поднималась в большую спальню прошлым вечером. Из соображений безопасности они с Пруденс загородили разбитую дверь комодом. Вероятно, сегодня кто-то его передвинул, и вряд ли это сделала Пруденс — комод слишком тяжел, чтобы женщина могла сдвинуть его в одиночку.

И тогда Д.Д. сухо спросила, работала ли камера видеонаблюдения в спальне или часовой механизм по-прежнему неисправен?

Кэтрин ответила, что она вообще не притрагивалась к пульту управления, но знает наверняка: никаких записей эта камера делать не может, поскольку полиция забрала все пленки.

Д.Д. почувствовала, как разговор заходит в тупик, и перевела беседу на нейтральные темы.

Пруденс проработала у нее полгода, сообщила Кэтрин. Ее наняли через агентство в Англии. Да, Кэтрин отчасти решилась взять ее именно потому, что Пруденс оказалась лесбиянкой. Пусть она смирилась с постоянными изменами мужа, но поощрять их она не собиралась.

Пруденс она считала идеальной няней. Спокойная, старательная, неболтливая. Вряд ли девушка чрезмерно расстроилась из-за смерти Джимми. Нет, это не странно, ведь англичане известны своей сдержанностью. Пруденс больше заботило здоровье Натана.

Няня навещала мальчика в больнице? Нет, Натан находился в реанимационном отделении, куда допускают только членов семьи.

Но Натан провел в больнице последние два дня. Что делала в это время Пруденс? Ее наниматель был мертв, а подопечный лежал в реанимации. Чем занималась няня?

Кэтрин не знала ответа.

Она видела Пруденс? В общем, нет. Кэтрин почти не бывала дома, сидела с Натаном в больнице.

Она разговаривала с Пруденс? Почти нет.

То есть теоретически Пруденс могла чувствовать себя подавленной смертью Джимми. По понятным причинам она, вероятно, боялась оставаться одна в доме, где застрелили человека. Может, Пруденс даже втайне любила его. Обаятельный, красивый мужчина. Или она что-то слышала… Такая немногословная, сдержанная девушка… Скорее всего Пруденс знала больше, нежели рассказала следователям, и это ее страшно расстроило.

Настолько, возразила Кэтрин, что она сломала себе шею?

Бобби представил себе, как Д.Д. сейчас ругается про себя. Вечером ей предстоит писать рапорт, из снисхождения она не станет упоминать его имени. И примеру Д.Д. последуют те его немногие союзники, которые еще остались у Бобби в бостонском полицейском департаменте.

Изоляция, подумал он. Его и Кэтрин. Ему хотелось считать, будто это результат его собственного выбора. Или судья Гэньон действительно так силен?

Допрос подходил к концу. Д.Д. больше не о чем спрашивать, а Кэтрин — рассказывать.

Дверь наконец открылась. Д.Д. вышла — еще мрачнее, чем прежде. Бобби даже не попытался извиниться. Он скользнул мимо нее в ту же секунду, когда она покинула гостиную.

— Убирайся ко всем чертям с моего пути, Бобби… — начала та.

— Я знаю, как связаны эти убийства, — сказал он. Она не собиралась переспрашивать, и он продолжил сам: — Тот, кто совладал со взрослым мужчиной и сломал шею молодой девушке, должен быть очень сильным.

Д.Д. с неожиданной горячностью обернулась к нему:

— Она водит тебя за нос! Из хорошего полицейского ты превратился в кретина! Бобби, лучше займись с ней сексом и получай удовольствие, поскольку это конец твоей гребаной карьеры!