ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. ПЕРВАЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ПЕРВЫЙ) На диване почти без движений в напряженных позах сидят двое - мужчина и женщина

ПЕРВАЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ПЕРВЫЙ)

На диване почти без движений в напряженных позах сидят двое - мужчина и женщина. Он - в тройном костюме серого цвета с галстуком, она - в красном вечернем платье.ПАВЕЛ. (пытается говорить, не шевеля губами) Не двигайся! Посмотрят, и уйдут!ЕКАТЕРИНА. Не уйдут они! Пять минут уже стоят!ПАВЕЛ. Это потому что ты шевелишь губами. Не шевелила бы - давно бы ушли.ЕКАТЕРИНА. Как я могу говорить, не шевеля губами? Я же не агент контрразведки?ПАВЕЛ. А я как? (нервно постукивает пальцами по обшивке дивана) Что интересного-то, непонятно. Диван, он и есть диван. На нем сидят двое: мужчина и женщина. Обычные совершенно. Сидят себе и сидят, чего пялиться?ЕКАТЕРИНА. Они, кажется, увидели... Там один на тебя показывает. Ты же рукой дергаешь... Ты что?ПАВЕЛ. Это, наверно, нервное. Не поворачивай головы! Они же видят...ЕКАТЕРИНА. Да бог с ними, уже увидели. Не уйдут теперь...ПАВЕЛ. Конечно, будут теперь до вечера. Думал, им надоест... Подумают, неживые, уйдут...ЕКАТЕРИНА. Как же, уйдут они, жди! Бесплатное представление! Кто откажется?ПАВЕЛ. Не надо так жестикулировать! Нам же сказали, чтобы движения были как можно более естественными...ЕКАТЕРИНА. А что у меня, что, не естественные, что ли?ПАВЕЛ. Да ты напряжена вся... И сутулишься... Расслабься!ЕКАТЕРИНА. Ты тоже сидишь! Точно кол осиновый проглотил - как Войцех Ярузельский.ПАВЕЛ. Да не могу я расслабиться, когда целая толпа стоит и пялится... Сколько их?ЕКАТЕРИНА. Только не надо считать! Я тебя прошу, Павел! Нас же предупредили, чтобы мы не обращали внимания!ПАВЕЛ. Мы-то на них не обращаем... Еще бы они на нас не обращали... Совсем бы здорово было... Ладно бы показывали чего, а то ведь просто диван этот, люди сидят, что интересного?ЕКАТЕРИНА. Ну ты бы сам, что, мимо прошел, если бы увидел такое?ПАВЕЛ. Не знаю, может, остановился бы, посмотрел, да и дальше пошел... Всякое ведь бывает! Чего глазеть?ЕКАТЕРИНА. Им ведь просто скучно, наверно, вот и пришли...ПАВЕЛ. А что им делать-то еще? Театров в городе мало - раз-два, и обчелся! А тут и в театр ходить не надо, билет покупать, стой себе и смотри бесплатно хоть целый день...Благодать!ЕКАТЕРИНА. Зачем они это придумали, фирма-то эта? Ладно бы где, но здесь, в этой дыре?ПАВЕЛ. Для рекламных целей все! Мебель эту не берут ихнюю, - кому она здесь по карману? - вот и придумали.ЕКАТЕРИНА. Ладно хоть будет гарнитур этот спальный. В зале его поставим. В спаленке нашей он не поместится... Представляешь, итальянский! Дорогой безумно! Пять тысяч! Нам бы его в жизни не купить! А так получим! Здорово, да? Такой конкурс выдержали! Сухоплюева, идиотка эта, тоже кандидатуру свою подавала с мушкой, я тебе говорила? Кандидадуру! Представляешь, наглость какая? Ни рожи, ни кожи, а все равно - с самомнением!ПАВЕЛ. Тише ты! Люди же видят! Забыла, что ли, совсем?ЕКАТЕРИНА. Да ну их! Стоят, пялятся! Я вообще внимания на них обращать не буду! Пусть себе стоят! Мне-то что? Умирать теперь, что ли, за этим стеклом? Пятнадцать дней быстро пройдут... Не успеешь оглянуться, а уже выходить... Я вот только о чем беспокоюсь? Я же тебе не сказала... У меня же не сегодня-завтра месячные начаться должны?! Как я буду?ПАВЕЛ. Тише! Что ты такое говоришь? Ну нельзя же так! Есть же люди, которые по движению губ читать могут, почти все эти глухонемые и разведчики разные...ЕКАТЕРИНА. Спросить нельзя! Таким сразу стал нервным!..ПАВЕЛ. Ты же не у них на глазах этим будешь заниматься. Зайдешь же, наверно, в комнату, ну в туалет, они же это не запретили, кажется?..ЕКАТЕРИНА. А, ну да! Точно!ПАВЕЛ. Если бы они сказали это делать прямо на глазах у всех, я бы, не раздумывая, отказался... Ну что уж издеваться-то совсем? Мы ведь тоже люди! И так сидеть здесь будем, как в зоопарке, полмесяца целых... Таблички только не хватает над клеткой: "HOMO SAPIENS". Или нет, над нашей надо повесить: "HOMO INSAPIENS". Как цуцики сидеть здесь будем потому что... Я про одного читал, он тоже в зоопарке сидел, только, не помню, за сколько... Это ж не каждый согласится, верно? Может, поторговаться можно было?ЕКАТЕРИНА. Павел, я же тебе говорила, они бы других взяли! Желающих же много было! Тридцать семь пар, по-моему, по списку. Если бы Черевякины не отказались бы в последний момент, мы бы с тобой точно пролетели... Их бы точно взяли: она – бывшая танцовщица, он - телевизионный режиссер... Ей 20, ему 30... И оба такие смазливые, что хоть сразу на витрину сажай! Живут в гражданском браке, а официально он за другой числится... Из-за этого, видно, и передумали - испугались... А так я, честно сказать, даже и не думала, что конкурс такой пройдем... Требования же были очень высокие... А я домохозяйка, пусть и с высшим, ты не забывай! Да и у тебя тоже профессия такая! Но теперь уже все позади...ПАВЕЛ. Наоборот, все еще только впереди! Представляешь, целых пятнадцать дней! А чем заниматься-то? Чем? Газеты и журналы сюда приносить не будут свежие - "Известия", "Огонек"... А как я без них? Нужно было, кстати, этот пункт оговорить особо... Подкладывали бы сюда или подсовывали как-то газеты свежие, чтобы хоть в курсе быть событий-то происходящих... А то как в темном мешке... А что в мире будет твориться - неизвестно... А вдруг конец света настанет, а мы с тобой даже не узнаем?ЕКАТЕРИНА. Телевизор же есть... Забыл?ПАВЕЛ. Та... Телевизор - не то... Фонарь идиотов, его называют... Ящик для дураков... Кто-то сказал даже: включая телевизор, ты выключаешь свой разум... А где ДеУшка-то?ЕКАТЕРИНА. Я эти слова помню... Ты же тогда на телевизор табличку с ними поставил, так они тебе понравились... Только убрал через пару месяцев... Почему?ПАВЕЛ. Ну как? Неприятно же осознавать было, что ты постоянно с выключенным разумом...ЕКАТЕРИНА. Ладно, давай, что ли, выключим разум... Может, легче будет?.. (Встает и неестественно прямо идет к шкафу, берет ДУ и возвращается назад, но по дороге запинается о край ковра.) Блин, чуть не упала!.. (Садится. Включает телевизор. Переключает ПАВЕЛ. Посмотришь тут телевизор, когда сам как на экране! Ведь целая же толпа зрителей глазеет!.. Как рыба в аквариуме - себя чувствуешь! Кто мы с тобой - меченосцы, гурами или, может, скалярии? А?ЕКАТЕРИНА. Не знаю, как ты, а я - точно золотая рыбка в воде этой мутной...ПАВЕЛ. Почему золотая? Красная!ЕКАТЕРИНА. Так ведь не видно ж все равно...ПАВЕЛ. А я бы как угрь сейчас залег бы на дно да зарылся бы в песок - пусть себе смотрят!ЕКАТЕРИНА.(Смотрит телевизор. Косится на зрителей.) Ой! Снимают! И камера-то какая! На треноге целой! Не смотри! Выпрямись! Чего отворачиваешься? Не горбься! Делай вид, все нормально... Мы же должны быть естественными... Как у себя дома... Это, наверно, с четверки... Сегодня вечером будем про себя смотреть в местных новостях...ПАВЕЛ. В местных? Может, и в центральных!.. Не дай, бог, конечно!ЕКАТЕРИНА. Знаменитостями с тобой станем, представляешь? Звездами настоящими... Как выйдем, интервью у нас брать будут, корреспонденты всякие приходить будут, может, и иностранцы даже!.. У них ведь такое тоже нечасто там бывает... Может, даже в Голливуд возьмут! А я ведь всю жизнь мечтаю - с Микки Рурком встретиться чтобы... Он такой... такой... ПАВЕЛ. Не надо бы, чтоб про нас писали! Позориться еще! Я выйду, у меня отпуск закончится, на работу идти, а там узнают...ЕКАТЕРИНА. И так узнают... А ты думаешь, нет, что ли? У нас город не такой большой, все равно разнесут по всей округе...ПАВЕЛ. Что-то мне уже надоедать начинает это... Еще костюм не нравится этот - мышиного цвета... Так я себя в нем чувствую... Как боксер в балетных тапочках... Галстук еще этот - как удавка... А зеваки все стоят и глазеют... Толпень такая! ЕКАТЕРИНА. Да не обращай на них уже внимания? Сколько можно! ПАВЕЛ. Все глазеют и глазеют... Как на обезьян каких! Нецивилизованная у нас все-таки публика! За границей бы, наверно, так не стояли!.. ЕКАТЕРИНА. Стояли бы! Стояли! Еще как бы стояли! Такие же люди! С заграницей все сравнивают! У нас, может, люди даже лучше... У нас люди у витрины постоят, улыбнутся непонятно чему злорадно, потом домой придут, ругать нас будут на чем светстоит, матом крыть трехэтажным, говорить, родину мы предали, а на их место придут другие и так же встанут... Загадочная русская душа! Чего предали-то? Тайна в этом какая-то есть, никому не понятная... Может, люди просто подзаработать решили,деньги им нужны позарез... Может, им от безысходности уже деваться некуда? Да ведь не объяснишь... Все одно не поймут... ПАВЕЛ. Ну все-таки Запад-то уже, что ни говори, проникает в наше сознание... Фильмы эти американские, боевики дешевые, джинсы, "Мальборо" и "Кока-кола". Раньше ведь и представить-то невозможно было, что мы будем так вот в витрине сидеть, какманекены, только живые. Мне бы сказали такое лет десять назад, так я бы рассмеялся и плюнул бы, наверно, в лицо тому, кто чушь несет такую. А сейчас вот сижу, и ничего... Потому что знаю, что пару недель посижу, и мебель себе заработаю хорошую... Авсе-таки, наверно, в зале его лучше не ставить! Может, в спальню удастся втиснуть? А? Он ведь все-таки спальный - считается! А так все на нем телевизор смотреть будут, гости разные, Антошка ерзать будет - он же непоседа!.. ЕКАТЕРИНА. Пусть ерзает! Чехлы пошьем! ПАВЕЛ. Слушай, а, может, вообще, продать его, а деньги на что-нибудь другое потратить, а? ЕКАТЕРИНА. Ну да, конечно! У нас гарнитура спального нет, я ведь только потому и согласилась! Надоело уже на полутораспальной кровати мучиться! Тем более, ты все ворочаешься, меня сталкиваешь на край на самый... Предлагала же тебе, давай местами поменяемся, так нет, не захотел же, знаешь, что если не у стеночки, то на полу спать будешь, ты же неспокойный... А сейчас предлагаешь... Да ты что? ПАВЕЛ. Катенька, не нервничай, пожалуйста. Хочешь гарнитур - будет у нас гарнитур с тобою... Это ведь тоже работой считается, а просто так деньги никто не дает... Заработать надо... Вот ты уже и нервничать начинаешь, а еще ведь и часа не прошло... А что дальше будет? Дальше мы что, головы друг другу свернем, что ли? Смотрят? Ну и пусть смотрят! А мы внимания на них обращать не будем, вот и все... Будем жить нормальной домашней жизнью, не дома только и без Антошки... Зато потом у нас обстановочка будет, как в кино... Не стыдно будет друзей приглашать! Пять лет мы с тобой прожили, не ссорились почти, и здесь, конечно, не будем тем более, да? Вся трудность в том и заключается, чтобы мирно прожить это время. Это как бы замкнутое психологическое пространство, и мы эти пятнадцать суток должны очень терпимо относиться друг к другу... Короче, как обычно... Как они говорили... Как у себя дома... А что? Давай внушать себе, что здесь очень уютно и хорошо! Это ведь наш дом теперь на пятнадцать суток... ЕКАТЕРИНА. Извини... Эти пятнадцать суток... Как срок какой заключения... За хулиганство дают столько... Мне кажется, они никогда не закончатся... Подумать только, сколько здесь сидим, а еще и часа не прошло... Кошмар какой! ПАВЕЛ. Катенька, ну будет тебе вредничать... Мы же с тобой вместе... ЕКАТЕРИНА. Не надо только меня гладить при всех! А то сейчас вообще весь город соберется... ПАВЕЛ. Не знаю, как мы спать будем... без всего... А если вдруг... того... захочется? ЕКАТЕРИНА. Терпеть придется... Мы же подписали этот пункт два-один-два, так что ничего не поделаешь... ПАВЕЛ. Ладно, как-нибудь продержимся без аморалки, как они это называют... Думаю, все у нас будет хорошо... ЕКАТЕРИНА. Кто это песню эту поет, не знаешь?.. ПАВЕЛ. Какую? ЕКАТЕРИНА. Ну эту... Тум-дум-дум-дум... ПАВЕЛ. (удивленно) Не знаю... ЕКАТЕРИНА. Ну слова там еще такие есть: "Жизнь в стеклах витрин..." Кто? ПАВЕЛ. Не знаю... Да и какая сейчас разница?.. ПАВЕЛ незаметно сжимает ей руку. ЕКАТЕРИНА кивает головой.

ВТОРАЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ТРЕТИЙ)

ПАВЕЛ и ЕКАТЕРИНА сидят за столом и кушают. На столе преимущественно заграничные продукты с яркими этикетками, не требующие приготовления. По сравнению с предыдущей сценой, они держат себя совершенно раскованно, лишь изредка поглядывают всторону зрителей. ПАВЕЛ в яркой футболке и в джинсах, ЕКАТЕРИНА - в спортивном костюме. ПАВЕЛ. (жует бутерброд) А что, не так-то здесь и плохо! Я сегодня спал вполне... Конечно, не как дома, но и не как в первую ночь... А эти! Стоят, ждут, думают, сексом заниматься будем... Черт-с-два! Фигу им! И вообще, настоящая любовь, она ведь не афишируется... Это ведь состояние души! ЕКАТЕРИНА. (кушает ложечкой йогурт)Я первую ночь тожемучилась. Такое было состояние: спишь и как будто бы не спишь.На стекло все смотрела. К утру они только разошлись.Представляешь, до самого утра стояли! И вчера - точно так же. Ине лень им стоять? А этой ночью даже не знаю, до скольки.Открывала глаза так периодически, смотрела - вроде бы стоят, иснова засыпала. А вот только когда ложимся или встаем, воттогда настоящее столпотворение. ПАВЕЛ. Плевать! Можно подумать, что они никогда в жизни невидели мужчину в комбинации и женщину в плавках... ЕКАТЕРИНА. Да ведь подростки в-основном ведь! Им все вдиковинку! ПАВЕЛ. Не говори! Можно подумать, сами в костюмах спатьложатся... ЕКАТЕРИНА. Как, тебе, кстати, плавки не жмут, они ведь нарезинках? ПАВЕЛ. Да вроде ничего... А ты как в комбинации? ЕКАТЕРИНА. Да мне-то что? Это же ты всегда, даже дозамужества, голышом спал, чтобы ничего не стягивало там -резинки эти... ПАВЕЛ. Да, не очень-то, конечно, комфортно себячувствуешь, но хуже всего то, что даже поплавать нельзя... ЕКАТЕРИНА. Да... Бассейна здесь нет... ПАВЕЛ. А так, по-моему, все вполне... Не знаю, почему такв первый день страшно было... У страха, говорят, глазавелики... Чего бояться было? Пищи навалом! Каждый день и"сникерсы" тебе, и "кока-кола"! Лепота! Когда мы так кушали,как теперь? ЕКАТЕРИНА. Паша, тебе мороженое достать? ПАВЕЛ. Нет, у меня уже вчера от него все слиплось... Мне"спрайта" или, нет, лучше "фанты"... А вообще, не надо ни того,ни другого... ЕКАТЕРИНА. (подходит к холодильнику) Ты с жиру ужебесишься!.. Не знаешь, чего... А мне мороженое нравится! Здесьего еще полно! И обновлять, сказали, будут припасы... В такомхолодильнике мышь не удавится, как в нашем... ПАВЕЛ. Кушай, мамочка, опилки! Я - начальник лесопилки! ЕКАТЕРИНА. Разошелся! Разошелся! ПАВЕЛ. А что? Мне здесь даже нравится... Никаких тебезабот! Никакой головной боли! Сидишь, телевизор смотришь...Каналы здесь все ловятся, - антенна у них, наверно,параболическая... И фильм этот посмотрели ничего - с клиентомИствудом... И не скучно вовсе... Гости мне вчера дажепонравились... Хоть с людьми поговорили... Я же сначала думал,будем одни здесь... А так вовсе неплохо... И ужин вкусный был,ничего не скажешь... Я поросенка фаршированного никогда непробовал... И не попробовал бы, если бы не здесь... Я же вресторане-то даже, стыдно признаться, никогда не был... Кудамне, на мои-то шиши... А тут такое... ЕКАТЕРИНА. Сказали же вчера по телевизору: "Голливудскаясказка в Коптиловске"... И еще...еще... "Уголком райской жизни"назвали... Хорошо хоть фамилии наши не обнародовали... ПАВЕЛ. Да... Все хорошо! Плохо вот только, что книги онине дали с собой...Как я без них? ЕКАТЕРИНА. Они же знают, ты учитель литературы... Тебеволю дай, тебя от книг не оторвать будет... А те, которыемебель покупают дорогую, они книг не читают - они деньгизарабатывают... В отличие от учителей литературы... Слышишь? ПАВЕЛ. Плевать! Пусть зарабатывают! Я свою жизнь ни накакую другую не променяю...Не хлебом единым жив человек... ЕКАТЕРИНА. Что-то, помнится, ты недавно совсем другоеговорил... ПАВЕЛ. Еще Достоевский писал: "Не менять своих убежденийаморально..." Заметь, не плохо, а а-мо-раль-но... ЕКАТЕРИНА. Да, но не так же быстро? ПАВЕЛ. Мы с тобой тоже зарабатываем - сидим вот,разговариваем, а денежки все капают и капают... Пятнаддцатьдолларов почти получается в час - я вчера подсчитал... Не такуж и плохо, согласись, если учесть, что мы ничего здесь неделаем - только едим вот и спим... ЕКАТЕРИНА. Не пятнадцать, а четырнадцать в час... Точнее,даже, тринадцать-девятьсот... Пять тысяч раздели на тристашестьдесят, сколько получается, ну? Счетовод!.. ПАВЕЛ. Все равно получается, значит, что тысячу ужезаработали, представляешь? А сколько нам месяцев нужно там,чтобы эти же деньги заработать? ЕКАТЕРИНА. А все благодаря кому? Не попалось бы объявлениеэто, так до сих пор хлебом бы одним питались... ПАВЕЛ. Денег последние семь сантиметров осталось, да?.. ЕКАТЕРИНА. И как у тебя только оптимизма хватает, чтобы неповеситься?.. ПАВЕЛ. (Встает и потягивается.) Ой! Люблю повеселиться,особенно - пожрать... ЕКАТЕРИНА. Здесь только не полежать тебе, как дома... ПАВЕЛ. Почему не полежать? ЕКАТЕРИНА. Люди смотрят!.. ПАВЕЛ подходит к дивану и ложится на него. ЕКАТЕРИНА. (удивленно смотрит на него) Паша! Среди беладня... ПАВЕЛ. А что, может, сходим в туалет?.. Вместе... ЕКАТЕРИНА. Зачем это? (качает головой) Нельзя, Павел! ПАВЕЛ. Никто ведь даже не заметит... ЕКАТЕРИНА. Я думаю, там видеокамеры... Они все заснимут ибудут потом нас шантажировать... Нельзя! Мы же подписалисоглашение... Будем терпеть... ПАВЕЛ. Я не могу... ЕКАТЕРИНА. Можешь - не можешь... Надо, Павел, надо! ПАВЕЛ. Ну и ладно! (Отворачивается.) ЕКАТЕРИНА. (подходит к нему и гладит его по голове, какмалого ребенка.) Пашенька, ну ты же все равно без эротики этойи порнографии своей не сможешь, а здесь ведь ничего этого нет,так что потерпи, немного осталось. Скоро домой вернемся, видиквключим и тогда... Ты ведь у меня не Микки Рурк, конечно, но тымне и такой нравишься, хоть и нет у тебя улыбки такойзагадочной, как у Джоконды... А у него есть! Ну и пусть! Всеравно ты лучше... Все равно ты мне нравишься больше...

ТРЕТЬЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ПЯТЫЙ)

ЕКАТЕРИНА в деловом костюме сосредоточенно смотрит назрителей. Смотрит долго. Слышно, как толпа скандирует:"Проститутки! Проститутки! Манекены!" ПАВЕЛ в спортивных трусахи в майке делает наклоны. ПАВЕЛ. (повторяет в такт наклонам) Тридцать два годауже... Тридцать два года уже... Тридцать два года... (делаетпоследний наклон) Дураку!.. ЕКАТЕРИНА. Тебя что, совсем это не волнут?.. ПАВЕЛ. А что я могу сделать?.. ЕКАТЕРИНА. Не сейчас, а раньше нужно было делать... Чтобыв витрине не сидеть, выкрики эти не слушать... ПАВЕЛ. Они там куклу какую-то притащили надувную...Мы стобой стали даже популярнее президента России... ЕКАТЕРИНА. Ну почему ты учитель? Почему не столяр, почемуне плотник, почему не плиточник? Не каменщик, не облицовщик, нештукатур? Почему именно учитель? ПАВЕЛ. (Садится на диван.) Что, все должны быть новымирусскими, что ли? ЕКАТЕРИНА. Все зарабатывают... Один ты такой... Еще дажефилософию какую-то под это дело подвел... ПАВЕЛ. Если хочешь знать, не я, а вся великая русскаялитература. Чичикова же не я придумал, а Гоголь... А тывспомни, как он его описывает... Еще в детстве отец ему чтосоветовал? "С товарищами не водись, они тебя добру не научат, аесли уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобыпри случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевайникого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а большевсего береги и копи копейку, эта вещь надежнее всего на свете.Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, акопейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь ивсе прошибешь своей копейкой." Вот! ЕКАТЕРИНА. Ну хватит, хватит! (Во время его дальнейшегоцитирования она пытается остановить его, но не может и от этогонервничает - делает знаки руками, качает головой, переминаетсяс ноги на ногу.) ПАВЕЛ. А он как стал выполнять эти заветы? Ты слушай,слушай! "Особенных способностей к какой-нибудь науке в нем неоказалось, отличился он больше прилежанием и опрятностию, нозато оказался в нем большой ум с другой стороны, со стороныпрактической. Он вдруг смекнул и понял дело и повел себя вотношении к товарищам точно таким образом, что они его угощали,а он их не только никогда, но даже иногда, припрятав полученноеугощенье, потом продавал им же. Еще ребенком, он умел ужеотказывать себе во всем. Из данной отцом полтины не издержал никопейки, напротив, в тот же год уже сделал к ней приращения,показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воскуснегиря, выкрасил его и продал очень выгодно. Потом впродолжение некоторого времени пустился на другие спекуляции,именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился вклассе возле тех, которые были побогаче, и как только замечал,что товарища начинало тошнить, признак подступающего голода, онвысовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника илибулки и, раззодоривши его, брал деньги, соображаяся саппетитом. Два месяца он провозился у себя на квартире безотдыха около мыши, которую засадил в маленькую деревяннуюклеточку, и добился наконец до того, что мышь становилась назадние лапки, ложилась и вставала по приказу, и продал потом еетоже очень выгодно. Когда набралось денег до пяти рублей, -деньги по тем временам немалые, как пять миллионов сейчас - онмешочек зашил и стал копить в другой..." Ну чем тебе не детствонового русского, а? ЕКАТЕРИНА. Ну хватит, хватит уже! Хватит! Знаю я, что тыможешь часами так рассказывать... Только что толку? Денег заэто не платят?.. ПАВЕЛ. Ну что ты все - деньги да деньги...Это ведь несамое главное! Я тебе об одном, а ты мне о другом... ЕКАТЕРИНА. Повезло мне с тобой... Ничего ты не умеешь, никран починить, ни бачок там, только книжки читать да в себекопаться... Вот ты говоришь, не деньги... А ведь каждый человекчто он имеет, того он и стоит... ПАВЕЛ. Нет, то есть да, но я не хочу, чтобы так было... ЕКАТЕРИНА. Амбиций у нас у всех много... Только что толку?Тебе нужно просто разозлиться! Разозлись по-настоящему! Злость- созидательная штука! Разозлись! Докажи всем, чего ты стоишь! ПАВЕЛ. Ну не могу я! Не могу! Может, ты и права... Жалкийя и ничтожный человек... Жизнь почти всю прожил, возрастаХриста вот уже почти достиг, а ничего-то не добился. Умиратьбуду, нечего будет вспомнить... Всю жизнь крохи жалкиесчитал... А как мечтал в детстве, как мечтал! Думал, по всемумиру буду ездить! И на катере плавать, на машинах гонять, спарашютом прыгать... Буду красивым, сильным, загорелым - какШаши Капур в одном фильме... индийском, и собака у меня будетохотничья - как у него... А у меня кот рыжий, деревенскийваленок... И жизнь почти позади. А что в ней было? Что?..Бандиты эти погибают. Конечно, по-человечески их жаль. Но они всвои тридцать-тридцать пять хоть пожили, а я нет... А я обиталисключительно в духовной сфере, а дух ведь, знаешь, с материейсвязан, и напрямую. И это я понимаю слишком поздно, слишкомпоздно... И если спросят меня в последнюю минуту у развилкидвух дорог "Что сделали вы, Павел Федорович Бурундуков, в своейдолгой жизни значительного?" я задумаюсь и не смогу ответить...Нечего мне будет вспомнить! Нечего!.. ЕКАТЕРИНА снова смотрит то на зрителей, то на ПАВЛА,разрывающего на клочки блокнот. Снова слышно, как толпамитингующих скандирует: "Проституция! Проституция! Манекены!" ЕКАТЕРИНА. Ты что делаешь-то? ПАВЕЛ. Злюсь... Ты же хотела? ЕКАТЕРИНА. Павел, как я тебя понимаю!.. (Стоит за егоспиной.) ПАВЕЛ. Может, манекены-то вовсе и не мы, а они, они,стоящие за этим стеклом тесной стеной и жадно внимающиеглянцевому западному быту... ЕКАТЕРИНА. Они, Павел, они... (Садится рядом. Нервнокурит.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ. (ДЕНЬ СЕДЬМОЙ)

ЕКАТЕРИНА очищает пылесосом мягкую мебель. Она в яркомдомашнем халате. ПАВЕЛ читает книгу. Он в шортах и в майке. ЕКАТЕРИНА. Я эту мебель уже как свою ощущаю... Она ведь унас и стоять будет... ПАВЕЛ. (Отрывается от книги. Тупо смотрит перед собой.)Пусть только Тимофей после этого попробует когти об нее точить,я ему голову оторву... Такой ценой она нам достается... ЕКАТЕРИНА. Ладно ты, что... Он же в прихожей когти точит,пенеплен там рвет... ПАВЕЛ. Я ему порву, как мы вернемся... ЕКАТЕРИНА. Что это с тобой? То он ему каждый день литрмолока покупает, нагревает, поит... А тут ругает! ПАВЕЛ. Да ну его! Жирнючий такой стал!.. ЕКАТЕРИНА. А я так по Антошке соскучилась... Как он там?Даже не знаю! Скучает, наверно... Не дай, бог, мать еще поведетего гулять мимо нашего магазина, вообще, кошмар будет... ПАВЕЛ. Да не поведет, наверно... Ты же предупредила?! Что,у нее, головка тыковкой, что ли? ЕКАТЕРИНА. Это у твоей матери головка тыковкой, а у менямать нормальная, и нечего ее обижать! ПАВЕЛ. А что я сказал-то? Что? Что я, Америку открыл, чтоли, что сказал, что у нее мозги куриные? ЕКАТЕРИНА. Таким ты стал... Как твой отец...Я тебя раньшеникогда таким не видела... ПАВЕЛ. Ну извини, извини... Не хотел! Книгу мне этупаршивую подсунули - "Богатей, а то проиграешь!" Советы дляначинающих бизнесмонстров тут. Сами, наверно, эту дрянь читают,а я не могу... (бросает книжку) Тебе тоже роман далилюбовный, "Обнаженное сердце" - называется... Про трагическуюлюбовь двух лесбиянок... Одной - восемнадцать, а другой - завосемьдесят, и никакого климакса, представляешь? Ну у них ивкусы! А сначала не разрешали, гады такие. Я бы знал, из домабы книги принес, Толстого там, Достоевского взял, и сидел бы,читал... У меня много непрочитанного накопилось... ЕКАТЕРИНА. Одно у тебя имя - чтец... (ПАВЕЛ пристальносмотрит на нее) Извини! ПАВЕЛ. А ты тоже хороша! На кухне жалюзи повесила! До сихпор понять не могу, зачем... Перед друзьями же стыдно!.. ЕКАТЕРИНА. Как зачем? Рекламируют же: "От солнцалюбопытных глаз защитят вас жалюзи..." Не зря ведь, наверно?Как ты думаешь? Во всех офисах и в наших, и в заграничныхвисят, между прочим, и ничего, никто не жалуется, ведь это жеудобно!.. Слышишь, просто удобно!.. ПАВЕЛ. Так то ведь в офисах... ЕКАТЕРИНА. А чем дома хуже? Ты всех видишь, а тебя -никто... Это же здорово!.. Можно поднять, можно опустить...Утром встанешь, шмыг на кухню, вжиг-вжиг-вжиг, и все...Двадцатый век на дворе... А занавески - это пошло!.. ПАВЕЛ. (ставит рядом с диваном табуретку и закидывает нанее ноги) Давай, что ли, поиграем, как вчера... ЕКАТЕРИНА. Да надоела уже игра эта... И я же, видишь,пылесошу... Кстати, как правильно, ты же филолух? ПАВЕЛ. Пыле-сосю... Короче, пыль сосешь... Ну ладно, нехочешь - не надо... Я один поиграю. Потренирую память. Итак...Вчера... Я подарил тебе кухонную посуду, самую лучшую, сантипригарным покрытием, какую ты и хотела - "Цептер",называется. Ты подарила мне зачем-то "Гербалайф" этот вшивый.Зачем? Я ведь еще не толстый. В отместку, наверно. ЕКАТЕРИНА. Не весь "Гербалайф", а этот, для повышенияпотенции только... Корень жожоба, кажется... Фу! То есть нет!Ну, напомни, как называется... Да ты знаешь! А! Супер-Йохимбеэкстракт! Во! ПАВЕЛ. Ах, вот как? Экстракт, значит... Ну ладно. Яподарил тебе стиральную машину "Индезит", чтобы уберечь твоинежные ручки от покраснения. Ты подарила мне в благодарностьмузыкальный центр "Техникс" для услаждения слуха. Молодец,детка! Спасибо! ЕКАТЕРИНА. Ну я же знаю, что ты давно о нем мечтаешь. ПАВЕЛ. Едем дальше. Я подарил тебе бриллиантовое колье,как у королевы Анны... ЕКАТЕРИНА. Зачем мне колье, если у меня еще платья нетдостойного? ПАВЕЛ. Не спеши, детка, не спеши... Ты подарила мнеспортивный автомобиль "Феррари" красного цвета. У, класс! ЕКАТЕРИНА. Только зачем он тебе? Все равно прав нет! ПАВЕЛ. Ничего, получу еще! Едем дальше! Я подарил тебеплатье принцессы Дианы... ЕКАТЕРИНА. Зачем оно мне нужно, ношенное-то? ПАВЕЛ. Она его, может, только один раз всего и надевала... ЕКАТЕРИНА. Все равно я его носить не буду! ПАВЕЛ. Ну ладно, как хочешь. Все равно продать можнобудет, деньги выручить... Что там у нас дальше? Ты подарила мнекомпьютер какой-то... ЕКАТЕРИНА. Навороченный, знаешь, со всеми прибамбасами... ПАВЕЛ. Чего? Выключи свой пылесос уже! ЕКАТЕРИНА. Самый навороченный, говорю, компьютер... ПАВЕЛ. Зачем он мне нужен-то? ЕКАТЕРИНА. Ну, я не знаю... Уроки свои загонять тудабудешь, что ли... Ну все же сейчас все делают на компьютерах... ПАВЕЛ. Если все делают, не значит, что и я должен... ЕКАТЕРИНА. Не угодишь ему, на фиг, привередливый такой... ПАВЕЛ. Не мешай, ладно? Я подарил тебе... Я подарилтебе... Ага, дворец! Представляешь, целый дворец я тебе подарилс зеркалами и люстрами, а ты еще чего-то ворчишь, недовольначем-то! Да на твоем месте я бы вообще помалкивал - такой мужику нее есть, всем мужикам мужик, дворцы ей дарит настоящие... Аты... ЕКАТЕРИНА. Да ладно... Если бы на самом деле... Где он,твой дворец-то? Где? Что-то я его не ощущаю... ПАВЕЛ. Это же игра, дура... ЕКАТЕРИНА. Сам дурак! Чего ругаешься-то? ПАВЕЛ. А ты умная, что ли? Была бы такой, в игру бы невстревала... Итак... Что там дальше? Я подарил тебе замок... Тоесть - тьфу! - дворец... ЕКАТЕРИНА. Ты чего плюешься-то? Чего плюешься? Я убираю, аон тут же следом плюет! ПАВЕЛ. Ты меня уже бесишь! Я подарил ей замок... Опять! Яподарил ей дворец... Она подарила мне... Она... подарила... ЕКАТЕРИНА. Ничего я тебе не дарила!.. ПАВЕЛ. Ну в чем дело-то, а? Ты что, совсем, что ли, уже? Яподарил ей дворец, она подарила мне... подарила...мне... Непомню! Чего я тебе подарил-то там? ЕКАТЕРИНА. Я же сказал тебе, ничего! Ты понял? ПАВЕЛ. Ты что возникаешь-то? Что я тебе подарил? Непомню... Забыл! Забыл, что подарил. А!Я подарил тебе дворец, аты подарила мне... Ну что же? Что же? Да что же ты мне подарилатакое, что я даже и не помню. Наверно, ерунду какую-то, мелочь,пустяковину, и это после того, как я дворец ей подарил...Ничего себе благодарность! Спасибочки! ЕКАТЕРИНА. Ты что несешь-то? Что несешь? Я квартиру нашупылесосю... пылесошу... В-общем, пыль сосу, а он здесь надиване сидит и базлает... Все вы, все вы, мужики такие... Какдома он сидел, так такой ласковый, нежный был... А как ввитрине оказался, сразу как собака стал... Точно с цеписорвался, лает, укусить норовит!.. ПАВЕЛ. Это ты с кем разговариваешь? Какая я тебе собака?Какая собака? Что ты такое городишь? Совсем уже голову здесьпотеряла, за стеклом... ЕКАТЕРИНА. Тише! Паша, тише! Смотри! Полгорода тамсобралось! Ого! ПАВЕЛ. Ничего себе! О-го-го! Че деется-то, че деется?!Толпень какая! И с зонтиками все! Они друг на друга дажезапрыгивают, так интересно. ЕКАТЕРИНА. Никогда еще такого не было, даже в первый день.И с камерами тоже стоят! Под дождем-то! А мы с тобой ужепопулярными в народе стали. Выйдем, на улицах нас, наверно,узнавать будут... ПАВЕЛ. Нежелательно бы это... Ну ладно! Будем смотретьсегодня вечером по телику! Наверно, скажут: "Голливудскаялюбовь дала трещину." ЕКАТЕРИНА. Что сейчас будет? Что будет? Нам же еще немногоосталось продержаться - десять дней всего. Треть срока ужепрожили, и что, какие-то несчастные полторы недели не проживем?Павел, давай все-таки больше не будем ссориться! Нас же отсюдаи убрать могут! Мы же договор подписали, обязались блюсти и ненарушать эти... морально-нравственные нормы, а сами уже инарушать начали... А слышать-то они нас не могут черезстекло?.. ПАВЕЛ. Да нет, ты что? Если только по губам, а так -нет... Катя! Все! Давай умерим свой пыл, и спокойно доживем доконца всей этой бодяги... А то ведь они действительно могутнайти предлог, и лишить нас нашей мебели... ЕКАТЕРИНА. Поцелуй - это ведь не аморалка? ПАВЕЛ. По-моему, нет, а что? ЕКАТЕРИНА. Может, тогда давай, покажем, ради чего онисобрались? Ну чтоб оправдать их ожидания!.. ПАВЕЛ. А что? Это идея? А то зря стоят, под дождеммокнут... Они целуются, время от времени отрываясь и посматривая назрителей. Вдруг раздается громкий стук прямо по стеклу.Кажется, будто по витринному стеклу колотят кулаком. Медленногаснет свет. КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.