Утомленно прикрыв глаза, Гермиона облокотилась на ствол дерева. Скоро уже рассвет, и ей надо будет возвращаться в лагерь. Слушая духа, она опять попробовала создать огненный шар, который впрочем, был не очень велик.
Дух воздуха был прав, сказав, что они перейдут к более сложной магии, а главное — боевой. Как это ни было печально, сейчас ее учили лишать жизни, а проще говоря — убивать. Это больше всего расстраивало и пугало девушку, если высшая магия содержит в себе убийство, то ей совсем не хочется ее знать и учиться ее познавать. Правда, воздушный говорил и о каком-то разделении, хотя нынешний учитель ничего об этом не сказал.
Выкинув все мысли из головы, Гермиона послушно стала исполнять все указания… Первые лучи солнца выглянули из-за гор, коснувшись засиявшего снега. Девушка прикрыла глаза, стараясь спастись от этого слепящего снега.
— “Перед тем как уйти, ты должна узнать, что такое разделение, — своим шелестящим голосом заговорил дух. — Это отделение магии этого мира от магии демонов, последующие дни мы будем тебя этому учить”.
— Но Белзенкар сказал, что магию нельзя разъединять, — запротестовала девушка. — И даже если можно, то зачем мне это?
— “Чародей не может всего знать, — дух стремительно к ней подлетел, став кружить вокруг. — Магию можно разъединять, правда, очень сложно… почти невозможно. А нужно это будет для того, чтобы свободно использовать свою силу в Обители Демонов. Если ты используешь магию любого другого мира, то демоны сразу же узнают место твоего расположения. Чародеи об этом знают, и, вероятно, обязательно предупредят вас о том, что использовать магию можно только в крайнем случае. А если ты научишься использовать силу, перешедшую со стороны отца, то ты будешь для них незаметна. Точнее они будут ощущать магию, но подумают что это один из них. Теперь ты поняла, принцесса, зачем тебе нужно научиться разделению, любая другая магия будет заметна… Со следующей ночи мы начнем тебя ей учить, прощай”.
Сказав это, дух быстро исчез, оставив удивленную девушку наедине со своими мыслями. В последний раз посмотрев на место, где только что парил дух, Гермиона поспешила в лагерь; скоро все встанут, и они направятся в путь. С каждым шагом все ближе и ближе к границе, к Обители Демонов, к исполнению пророчества, к своей судьбе…
Прошло два дня и примерно столько же осталось, по словам Дайгена, до границы. Гермиона все острее ощущала свое одиночество, но к этому присоединилось и беспокойство. В последнее время духи не только учили ее, но и многое рассказывали. Девушка еще на первой встрече узнала, что они не смогут учить ее в Обители, но только сегодня ночью узнала причину, почему они не будут этого делать. Это историю девушка слушала с величайшим удивлением, а в конце с ужасом и отвращением.
В мире демонов есть так называемые ловцы духов. Это дети, взятые у родителей сразу же после рождения. Все их существо посвящено духам и их поимке, они не знают, что такое жизнь, в распространенном ее понятии. Эти демоны — безжалостные убийцы, они сметут все на своем пути, лишь бы дойти до своей цели — духа. Дух, которого заметили, обречен, но не на смерть. Его убьют гораздо позже, сначала высосав всю жизненную энергию, с помощью которой можно изготавливать мощные амулеты. Эти амулеты стоят очень дорого, и они большая редкость. По этой причине духов в Обители Демонов единицы, и они постоянно скрываются.
Сегодняшней ночью многое рассказал Гермионе ее новый наставник, но она предпочла не вспоминать об этом, о том, как именно высасывают энергию.
Передернув плечами, девушка направила свои мысли в другое русло. Она думала о том, что беспокоило ее больше всего — разделение. Прошедшие дни так ни к чему и не привели, Гермиона, как ни старалась, не могла разъединить магию. Это заставляло гордую Гриффиндорку чувствовать себя уязвленной, ведь она привыкла, что все у нее получается, если не с первого, то со второго раза. Ухудшало ситуацию и то, что ей осталось совсем немного времени на то, чтобы успеть научиться — две, в лучшем случае три ночи. Хоть Белзенкар и планировал остановиться дня на два возле границы, духи сказали, что в это время не будут ее посещать, так и не объяснив причины… это было на них непохоже — будто кто-то заставил их на время оставить девушку в покое, дав отдохнуть. У Гермионы были на это счет кое-какие догадки, но она предпочла держать их при себе.
Прикрыв глаза, девушка почувствовала новый приступ острого одиночества. Тяжело вздохнув, она принялась оглядываться на своих спутников, которые ехали совсем недалеко от нее, но будто ее не замечая, хотя, впрочем, так оно и было. Гермиона посмотрела на обменивающихся взглядами Дайгена и Лизель, которые думали, что их никто не замечает. Губы Гриффиндорки тронула слабая улыбка: что ж, в невидимости есть свои плюсы.
Сосредоточившись, Гермиона проникла в разум своей лошади, начав строить ей картины быстрого бега, кобыла немедленно сорвалась с места. Это было одно из развлечений девушки: строить образы в голове животных. Сразу же вспомнились слова старого чародея: “…это связь между матерью и избалованным ребенком… Звери будут исполнять твои прихоти, не все, конечно, но большинство”. Так оно и было, девушка не раз в этом убеждалась.
Придержав лошадь, Гермиона зевнула, как ей хотелось спать! Концентрируясь, она стала накладывать на себя чары против сна, скоро ночь, а значит, встреча с духом-наставником и новые попытки научиться разъединять магию. Почему у нее до сих не пор получается?!
— “Сосредоточься, — говорил дух. — А теперь представь широкую реку, которая медленно течет, уходя за горизонт, положи посредине большой камень, река разветвилась”.
Гермиона напряженно кивнула, дав понять, что эта картина у нее сейчас находится в сознании. До этого момента у нее всегда получалось, а вот дальше все осложнялось.
— “Теперь две реки, две разные магии, одна из них направилась к горам, становясь бурной и беспокойной, другая течет по равнине — она плавная и тихая… Представь себя, смотрящую вдаль, и ты видишь, какая станет беспокойной, а какая тихой. Это две силы, два русла магии, у которых одни истоки. Выбери же бурное русло, отдайся течению, позволь себя направлять и ты познаешь истину”.
Девушка с трудом удерживала в себе картину, пытаясь следовать указаниям. Бурная река… Гермиона направила свое астральное тело по ее руслу, течение ее тут же подхватило, и все внутри сжалось от страха.
Резко открыв глаза, Гриффиндорка провела дрожащей рукой по покрывшемуся испариной гладкому лбу. Опять у нее ничего не вышло! Сколько она ни старалась, животный страх не давал буйной магии демонов взять контроль и позволить направлять себя. Она научилась разъединению лишь наполовину, девушка могла отдельно использовать силу мира своей матери, но с силой, переданной отцом, так не получалось. К сожалению, необходим был второй вид магии.
Прислонившись к мощному дереву, Гермиона крепко зажмурила глаза, пытаясь удержать слезы разочарования. Почему у нее не получается.
— “Ты слишком напряженна, расслабься — с тобой, принцесса, ничего не случится”.
Девушка крепко сжала губы, чувствуя как раздражение, державшееся внутри нее, готово выйти наружу. Ярость, гнев — наследие Повелителя Демонов, почему она может особенно остро их ощущать, а магию использовать не может. Почему мир так несправедлив!
— У меня получится, просто нужно время, — упрямо произнесла Гермиона, говоря себе самой.
— “К сожалению, этого времени очень мало, принцесса”.
Все начиналось заново, и заканчивалось точно так же… рассвет… прошла еще одна безрезультатная ночь. Время — его так мало, а нужно узнать так много.
Весь день девушка провела в мрачном расположении духа. И чем ближе они приближались к границе, тем мрачнее чувствовала себя девушка. “Время… время… время”, — эти слова не переставали загнанной птичкой биться у нее в голове. Гермиона не могла ни о чем другом думать, кроме как о малом количество времени, два дня назад она пришла бы в восторг, если бы ей сказали, что уроки с духами скоро придется прекратить, сейчас же…
Да, она устала, ей очень одиноко и обидно, что никто не обращает на нее внимания. Хотя виновницей последнего, была не кто иная, как она сама. Но она должна научиться использовать магию демонов, если хочет чувствовать себя хоть как-то защищенной. Конечно, Малфой был ее Защитником, но именно сейчас, отстраняя себя ото всех, девушка не чувствовала его защиты, которая несомненно присутствовала. Сейчас, размышляя об этом, Гермиона понимала, что парень ее оберегал, одновременно позволяя себе иногда причинять ей боль, и зачастую эту боль он причинял сознательно. И девушка не обвиняла его в этом, она обижалась, но не обвиняла. Мало кто знает, какую жизнь ведет Драко Малфой вне стен школы, и Гермиона этого не знала. Но за тот промежуток времени, что они были в этом мире, у нее сложилось о нем определенное мнение, мнение человека, видящего его каждый день. И это мнение отличалось от мнения, которое было у нее в Хогвартсе.
Девушка вспомнила день, когда все началось, когда Дамблдор и Волан-де-Морт узнали о пророчестве. Это, несомненно, был первый учебный день. Очень смутно Гермиона припоминала, как на ужине к директору подошел Снейп и они вместе быстро вышли из зала. Именно тогда все началось.
Девушка вспомнила, как в тот день она с Гарри и Роном встретили Малфоя в Хогвартс-Экспрессе. Она вспомнила, как светловолосый Слизеринец с ними разговаривал, и его слова в ее адрес: “Я просто хотел сказать, что у Уизли “отменный” вкус, раз он влюблен в такую… я даже не могу подобрать подходящего слова”. Наверное, она и вправду выглядела не очень хорошо. Потом девушке вспомнились свои мысли о парне: “Может, Малфой и красив, но это всего лишь блестящая обертка, пытающаяся скрыть испорченную конфету”. Так ли оно на самом деле, в тот день девушка даже не могла принять такую мысль, что он наследник Темного Лорда и Упивающийся Смертью. На самом ли деле он “испорченная конфета в блестящей обертке”, сейчас она не была в этом уверена. Перед глазами Гриффиндорки пробежали недавние события, в которых участвовал Драко Малфой. Ночь перед открытием ворот, первое познавание друг друга в качестве врагов, а в другом качестве; ее ярость — впервые освободившаяся сила — и испуг, что со Слизеринцем что-то случилось; покушение на нее в саду, а после их короткий разговор; невольное купание в море — тогда им действительно было весело, хотя оба это отрицали; и, наконец, ссора в фамильном замке графини Лизель, слова, сказанные друг другу.
“ Всю жизнь ты следовал чьим-то приказам, вначале отца, а потом Волан-де-Морта, теперь их нет, и ты просто не знаешь что делать! Ты боишься жить, не слушаясь приказов! Ты говорил, что независим ни от кого, но это не так, Малфой! Ты всегда делал то, что приказывали тебе другие, даже сейчас ты следуешь указаниям своего Господина!” — да, это сказала она, но так ли оно было, сказанное в приступе гнева. В этих словах была правда, но не вся. Драко Малфой был слишком горд, чтобы слушаться кого-то, тут есть другая причина, и, к сожалению, Гермиона не знала, какая.
Перед глазами пролетела сцена, когда он просил прощения, как ни удивительно бы это звучало, и что было потом: их никто не заставлял, они сами отвечали за свои действия… поцелуи, заставляющие стонать от наслаждения; ласки, доставляющие неземное удовольствие.
Очень часто Гермиона желала снова ощутить вкус его губ, снова… Придет день, когда они не смогут сдерживать свою страсть, остается надеяться, что один из них не лишится способности мыслить и предотвратит ошибку.
Сдерживать свою страсть? Да, это было тем, что их соединяло. Единственное, в чем Гриффиндорка с собой соглашалась, о любви она даже не думала. Девушка вообще не верила, что она может любить кого-либо, хотя, нет — любить она умела, но не так, как ей хотелось. Любить друзей и семью — ведь это совсем другое…
Встряхнув головой, девушка лишь удивилась, куда завели ее мысли, ведь все начиналось лишь с Драко Малфоя, а закончилось размышлениями о любви. Гермиона мрачно усмехнулась, вспоминая один момент своей жизни.
Она была маленькой девятилетней девочкой, ночевавшей у своей подруги Мелиссы. Их разговор перед сном начался недавно рожденным у Корсов ребенком, а закончился умершей от рака Ларисой. Как говорится: “Начали за здравие, а кончили за упокой”.
Сейчас, конечно, мыслила она в другом направлении, но любовь и Малфой… воистину несовместимые вещи.
— “Уже рассвет. Теперь увидимся мы нескоро, сегодня к вечеру вы подойдете к границе. Иногда у нас будет возможность посещать тебя, но такое будет очень редко. Ты не успела научиться разделению, придется обходиться без магии. Просто помни, если вас обнаружили, то используй магию открыто, известнее от этого ваше местонахождение не станет. И если вдруг используешь магию, то, не медля, уходи как можно дальше от того места. До встречи, принцесса, и удачи”.
С мрачным видом Гермиона слушала слова духов. К рассвету прилетело еще несколько, и сейчас они говорили все разом, прощаясь с девушкой.
Она так и не научилась! Слезы злости и досады готовы были политься из глаз, ее сдерживало только присутствие духов.
Сказав последние слова прощанья, Гермиона поспешила в лагерь. Девушка совсем запуталась в своих желаниях: на нее давила ночная жизнь, но она не хотела с ней расставаться, и этому способствовало ее желание учиться. С другой стороны доставало чрезмерное внимание, когда на ней нет огораживающих чар. Где же она — золотая середина, Гриффиндорка этого не знала.
Лишь к вечеру Гермиона сняла с себя защиту, когда впереди завиднелись редкие постройки. Насколько девушка знала, вход в Обитель демонов — это врата, схожие с теми, в которые она зашла, переходя в этот мир, только со временем эти врата разрослись, превратившись в длинную, золотистую пелену. А находилась они в горной цепи скал, и большая часть границы была замурована в гору. Было лишь несколько проходов через ущелья.
Сейчас, скачущая на своей лошади Гермиона, видела эту горную цепь, сиявшую слабым золотистым светом в сумраке приближающейся ночи.
Белзенкар, подъехав к девушке, тоже устремил свой взор на горы.
— Граница, - задумчиво проговорил он. — Теперь начинается самая сложная часть нашего путешествия, принцесса…
— Похоже, к нашему приезду готовы, — вмешался Дайген, подъезжая к ним, его глаза радостно блестели, как бы говоря: “наконец я дома” — Я вижу несколько всадников.
Пришпорив лошадь, он поскакал им навстречу. “Хоть кто-то рад, что мы на границе”, — мрачно подумал Гермиона, пришпорив лошадь.
…а впереди неизвестность…
