— Что с ним будет? — убито спросила Гермиона.
Путники сидели вокруг костра. Они не опасались, что свет огня могут заметить, так как Аморал нашел замечательную рощу-укрытие. Девушка, не отрываясь, следила за танцем пламени.
— Либо его отвезут во дворец, а там посадят в темницы, — тихо заговорил Аморал. — Либо убьют. Но, — поспешно добавил парень, заметив, как сжалась принцесса, — скорее всего это будет темница, если бы они хотели его убить, то сделали бы это еще в лагере, это относится и к нам.
— Что с ним будет?! — требовательно спросила она. И чуть подумав, добавила: — В темницах. Что они с ним могут сделать?
— Гермиона… — ласково начала Нейрина.
— Неужели так трудно ответить! — взорвалась девушка, карие глаза засветились холодной яростью, заставив чародейку немного отпрянуть.
Но скоро темноволосая женщина вернула обычное для нее достоинство, ее ярко-синие глаза сделались пронзительными и ледяными, став похожими на море во время морозов, но море то было спокойным, ледяным, но спокойным.
— Возьми себя в руки, принцесса, — она говорила тихо, но Гермионе казалось, что чародейка кричит. — Что бы с Драко ни случилось, ты должна продолжить свой путь и не превратиться за это время в эгоистичного человека, желающего знать ответы на все вопросы, притом, что бы эти ответы лежали на блюдечке с золотой каемочкой. Если тебе интересно, принцесса, то я скажу, — глаза Гермиона расширились от страха, она уже жалела о своей минутной вспышке гнева, она ничего не хотела знать. “Замолчи!” — кричала вся ее сущность чародейке, но Нейрина не замолчала, проигнорировав взгляд карих глаз, полный безмолвной мольбы. — Его будут пытать, вероятно, применив самые жестокие методы. И им все равно, если он будет молчать. Люди, работающие в этих темницах, безжалостны, они наслаждаются болью, причем болью не только жертвы, но и своею. Они безумцы и таковыми хотят сделать пленников, и в большинстве случаев у них это получается. Крики боли и предсмертные стоны — это музыка для их ушей, мольбы о пощаде — лучшие слова, которые они когда-либо слышали. Кровь для них вино, а плоть человека — еда. Я бы еще и рассказала, как они обедают, но не стану это делать. И не из-за жалости к тебе, а потому что сама сможешь это увидеть, когда мы попадем во дворец, принцесса.
— Нейрина, — негодующе воскликнул Белзенкар, он посмотрел на сжавшуюся Гермиону. Через минуту чародей продолжил: — Гермиона, не ты одна беспокоишься о Драко. Пока он на пути в замок, не думаю, что ему что-то сделают, эти воины не привычны к пыткам, они умеют только убивать, а охотники никогда людей и пальцем не тронут, если только человек не стоит у него на пути. Да, они приедут быстрее, но и нам стоит поспешить.
— Быть может, мы успеем, — холодно добавила чародейка.
Склонив голову, чтобы никто не увидел ее слез, Гермиона поспешно встала и зашла в палатку. Только оставшись одна, она дала волю слезам…
Малфой — единственный человек, связывающий ее с прошлым, если его не станет, то…
Судорожные рыдания вырывались из груди, но усталость взяла свое, и девушка забылась беспокойным сном.
Они ехали уже несколько дней. За все это время Гермиона обменялась со своими спутниками едва ли парой слов. Ее мучило чувство вины. Она никак не могла понять, почему забыла, что Малфой привязан. К сожалению, ее ответ на этот вопрос не щадил ее же чувств. Прибавляло чувство вины и поимка духа, все более угнетая девушку. Постепенно Гриффиндорке стало казаться, будто все, желающие ей помочь, обречены на гибель.
Взгляд девушки скользнул по едущим рядом спутникам. Все они были мрачны и подавленны. Нейрина, Белзенкар, Лизель, Дайген и Аморал… особенно Аморал. Парень выглядел ужасно, было такое ощущение, что сам этот мир на него давит, постепенно высасывая соки. Гермионы все больше казалось, что они заранее обречены… уже обречены…
Ей не приходила в голову мысль, что это она сама их обрекает, по своей воле. Она не понимала, что уже решила все за всех: они погибнут. Она не оставляла шанса никому. Она не понимала…
Вдруг Гермиона заметила, что к ней приближается Аморал. Она пришпорила коня, но юный демон ее догнал.
— Гермиона, нам надо поговорить, — хмурясь, произнес он.
— Не сейчас, у меня болит голова, давай позже? — девушка пришпорила лошадь убыстрить ход, но парень схватил ее коня под уздцы.
— Ты пытаешься увильнуть от разговора уже не в первый раз, но больше у тебя не получится, — твердо сказал он.
— Я не понимаю, о чем ты, — равнодушно произнесла девушка, отводя глаза в сторону.
— Не понимаешь? Тогда я тебе объясню: ты винишь себя в поимке Драко, — начал загибать пальцы парень, — хотя ни в чем не виновата. — Заметив, что Гермиона собирается его перебить, он протестующе поднял вторую руку. — Из-за этого ты не разговариваешь ни с кем, будто боясь, что тебе разъяснят, что ни в чем твоей вины нет. Ты практически ничего не ешь. Наверное, этим ты пытаешься уменьшить свое чувство вины, своеобразно страдая, так сказать, вместе с Малфоем, — язвительно произнес Аморал, а у девушки на глазах появились слезы — он никогда с ней так не разговаривал. — Ты тонешь в жалости к самой себе. Ты больше ни в чем не уверена, и тем более в удачном завершении нашего дела. Может, уже даже похоронила всех? — яростно закончил парень.
— Ты не понимаешь, — слабо возразила Гермиона, а слезы струились по ее лицу.
— Чего я не понимаю? — вспылил демон. — Что, наконец, появился человек, который сможет положить конец тирании Повелителя Демонов? Что у моего народа появился шанс снова жить нормально, не боясь следующего дня? Что из-за жалости к себе одной девушки все надежды рухнут?
— Замолчи! — зажав уши руками, крикнула девушка.
— Я думал, ты сильнее… — разочарованно на нее посмотрев, Аморал послал свою лошадь вперед.
Эти слова будто громом отдавались весь день в голове Гермионы. И все-таки они заставили ее задуматься, все больше открывая для нее истину слов демона: она действительно погрязла в жалости к себе, занимаясь самоистязанием.
Именно поэтому, когда путники расположились на ночлег, она уверенно направилась к Аморалу, сидящему вдали от всех и поедавшему свой ужин, при этом задумчиво всматриваясь в костер. Услышав приближающуюся к нему девушку, он поднял глаза и слабо улыбнулся, подвинувшись.
— Знаешь, — начала Гермиона, ободренная его улыбкой, — ты был прав, я действительно веду себя ужасно.
— Такие моменты бывают у всех, — проговорил парень. — Просто я пытался тебе помочь найти выход из охватившего тебя отчаяния.
— Так значит… — ошеломленно начала девушка.
— Я на тебя не злюсь и прекрасно понимаю, — закончил за нее парень, ухмыльнувшись, а потом встал, чтобы взять дополнительную порцию. Вернувшись, он протянул ее Гермионе. — Надеюсь, ты не откажешься поесть?
В ответ Гермиона только жадно накинулась на еду. Спустя несколько минут, утолив голод, она решила продолжить разговор.
— Я давно хотела тебя кое о чем спросить, — неуверенно начала она.
— Спрашивай, — подбодрил ее парень.
— Еще давно, когда демоны в первый раз напали на нас, один их них сказал, что ты ушел в другой мир ради кого-то.
— Да, — Аморал счастливо улыбнулся. — Я влюбился в одну девушку, но не только она стала причиной моего ухода. Еще раньше я знал, что здесь, в царящем сейчас порядке, мне не место.
— Расскажи о себе, — попросила девушка. — А то ты обо мне знаешь практически все, а я о тебе очень мало.
Демон в ответ улыбнулся и принялся рассказывать о прошлых событиях своей жизни.
Они проговорили до глубокой ночи. И в эту ночь Гермиона поняла, что никогда не останется одна, теперь и в этом мире, таком далеком от ее родной Земли, у нее появился третий друг, которому она могла доверить все.
Прошло уже четыре дня с момента нападения демонов и взятия в плен Малфоя. После разговора с Аморалом девушка смогла прийти в себя и постепенно наладить отношения с другими своими путниками. Она старалась не думать о будущем, живя и наслаждаясь настоящим.
Путники останавливались на ночлег. Аморал, как всегда предложил Гермионе позаниматься с мечом. К вящему удивлению девушки, у нее уже появились заметные успехи, и она могла вполне сносно отражать удары учителя и нападать самой.
Однако в этот вечер демон закончил урок раньше, решив немного поговорить.
— Ты знаешь, что завтра мы уже будем около замка Повелителя Демонов?
— Да, — принцесса недовольно сморщилась и добавила. — Я стараюсь не думать об этом.
— Зря. Надо быть готовым к встрече с противником, когда он так близко.
Гермиона в ответ беспомощно на него посмотрела.
— Пошли, — мягко сказал парень. — У мен для тебя кое-что есть.
Девушка, заинтригованная, последовала за парнем.
Аморал подошел к своей лошади и отцепил от седла какой-то длинный сверток. Порывшись в памяти, Гермиона вспомнила, что именно за ним Страж возвращался в дом, когда они выезжали из Пограничного поста. Парень развернул материю, и Гермиона затаила дыхание от восхищения: это был прекрасный меч. Черная рукоятка, обвитая серебряной полосой и такие же ножны. Когда демон достал меч, она увидела длинный клинок, похожий на расплавленное серебро. Присмотревшись внимательнее, Гермиона поняла, что у меча еще есть и имя.
— Райдел, — сказал Аморал, проследив за ее взглядом. — Это был меч моей матери, она оставила его мне, но он мне не подходит, слишком легкий, он предназначен для женщины. Я хочу, чтобы ты его взяла.
— Но, Аморал, я не могу. Это принадлежало твоей матери, это реликвия, — запинаясь, отказалась девушка.
— Бери, я давно приготовил его для тебя, я хочу, чтобы завтра ты могла защитить себя. К тому же, — улыбнувшись, добавил парень. — Я считаю тебя сестрой. Я дарю его тебе и хочу, чтобы он всегда напоминал тебе обо мне.
— Аморал, — прошептала девушка, кидаясь ему на шею. — Я тебе обожаю.
— Я знаю, — усмехнулся воин. — Ну, как насчет того, чтобы потренироваться с новым мечом, уже настоящим?
Гермиона в ответ подняла Райдел.
Когда, наконец, тренировка закончилась, принцесса отправилась на поиски Лизель. Девушки вместе пошли искупаться в озере, перебрасываясь шутками, чтобы хоть как-то оградить себя от волнений следующего дня.
Вернувшись, Гермиона набросилась на ужин, а когда наелась, то почувствовала себя абсолютно обессиленной, однако это не помешало ей заметить, какими взглядами обмениваются Дайген и Лизель. Приметив для себя, что позже надо будет кого-нибудь из них загнать в угол и допросить, она пожелала всем спокойной ночи.
Зайдя в шатер и, наконец, упав в постель, она к своему разочарованию поняла, что не может заснуть. Сначала ее мысли вертелись около меча, а потом перескочили на более невеселые думы о следующем дне. Попытавшись не размышлять о нем, Гермиона начала искать, на что бы переключить свое внимание, но ничего из хороших мыслей ей на ум не приходило, когда внезапно она мимолетно подумала о своих друзьях на Земле. И тут же принцесса погрузилась в воспоминания об учебе в Хогвартсе, о приключениях, думая как же это было давно и как прекрасно, даже смертельная опасность. Ведь все было дома…
Всю ночь девушка пролежала, думая о своей жизни, анализируя ее. Иногда она погружалась в сон, иногда просыпалась. Граница между явью и сном смазалась.
~~*~~
Земля. Хогвартс. 6 часов утра.
Гарри проснулся как всегда рано. После того, как уехала Гермиона, он всегда просыпался рано. Прошло уже достаточно времени, и парень все больше волновался, но директор ничем не мог ему помочь. У Дамблдора было очень много и своих забот. Он заключил с Темным Лордом временное перемирие, и тот часто бывал в Хогвартсе, однако никто из учеников об этом не знал, кроме Гарри и Рона. А всю последнюю неделю Волан-де-Морт вообще сидел в кабинете директора безвылазно, постоянно решая что-то с Дамблдором. Иногда, правда, Темный Лорд жил и в своих апартаментах, но парень и не догадывался, где они находятся. Гарри предполагал, что обсуждаются меры по предотвращению грозящей опасности, если Гермиона и Малфой не исполнят свою миссию.
Гарри вышел из гостиной и направился гулять по Хогвартсу. Ноги сами привели его на третий этаж, к туалету Плаксы Миртл. Немного подумав, парень все же зашел туда, его будто магнитом тянуло к раковине с выгравированной на кране змейкой. Он подошел к ней и приказал открыться на змеином языке. Еще на минуту задумавшись, Гарри прыгнул внутрь.
Парень без труда добрался до последних дверей. Он не мог понять, почему его туда тянет. Возможно, он просто не был там давно, и захотелось посетить это место. Но в глубине души Гарри понимал, что его привела сюда назойливая мысль, крутившаяся в голове, но не оформившаяся. Парень пытался сформулировать ее, но она ускользала. Поэтому он положился на интуицию.
— Откройся, — прошипел он.
Двери распахнулись, и Гарри зашел внутрь. К его удивлению здесь горели свечи, и обстановка казалась немного другой. Парень увидел темный проход сбоку в стене, не замеченный им при первом посещении.
И тут та назойливая мысль сформулировалась, обдавая водопадом прозрения:
“Вот они, апартаменты Темного Лорда”.
В это время в темном проеме показалась не менее темная фигура.
— Я знал, что ты придешь, Гарри Поттер, — раздался шипящий голос, и у парня внутри все похолодело. — Я давно жду тебя…
